ГЛАВА 17.
БЕШЕНЫЙ ПЁС.
…Марина стояла на базарной площади маленького предместья африканского города, прикрывая ладонью глаза. Жара была нестерпимой. Лёгкие горели от раскалённого воздуха и выгоревшего в нём кислорода.
«Пора в тень. В свою лачугу».
Пока медленно шла по грязным переулкам, никак не могла привести в порядок мысли: «Где я? Почему живу тут? В голове звон и пустота. Странное состояние – не помнить ничего. Словно только родилась, но во взрослом теле».
Подходя к хижине, вздрогнула: крупный пёс пробежал так близко, что тронул чёрные икры ног, согрев и пощекотав.
«Пёс. Пёс? Бешеный? Бешеный пёс!»
В мозгу что-то зашумело, закипело…
Из последних сил бросилась под крышу бунгало.
Очнулась в старом плетёном кресле, дрожа в нервном ознобе, всё ещё видя перед глазами бесчеловечную, страшную картину прошлого…
…Она увидела его на местном базарчике, спокойного и хозяйственного, как ни в чём не бывало, покупающего себе фрукты. Стояла тихо, лишь едва высунувшись из-за угла местного кафе-забегаловки.
– Муж? Следишь? – снисходительный тон полной пожилой африканки, слава богу, говорящей на сносном английском, успокаивал пониманием. – Сбежал? Он живёт вон там, за углом, в маленьком отеле. Там моя дочь работает. Я тоже была там прачкой. Ушла недавно. Дня два уже живёт, – осмотрела и усмехнулась. – Похожа. Сколько краски на себя перевела?
– Много, – Мари проворчала, стараясь не упустить из виду Майкла. – Как мне попасть в отель, чтобы не увидели служащие?
– Хочешь без свидетелей поговорить? – почесала голову поверх чалмы, ухмыльнулась. – Зайди в холл и попроси позвонить по телефону. Когда портье отвернётся, сверни в левый коридор. Там лестница на второй этаж для персонала, – хихикнула, потрогав девичьи ноги. – Он зря тебя бросил – красивая, ладная. Немного откормить – быстро замуж возьмут.
– Спасибо, красавица, – улыбнулась приветливо толстухе. – Если не смогу поговорить сегодня с мужем, где переночевать день-другой? Рядом, но не попадаться никому на глаза…
– Приходи вечером сюда же. Я возьму тебя с собой в деревню – живу близко. Муж умер от холеры. Свекровь да дети – вся семья. Торгую овощами и фруктами, огород есть – живём, – грустно закончила беседу негритянка.
– Я оплачу, у меня есть немного денег, – тихо прошептала, следя глазами за удаляющимся мужчиной. – Как тебя зовут, милая?
– Танита, – смеясь, протянула пухлую руку.
– А я Сима, – ответила таким же смехом, пожимая ладонь в ответ. – Приду, если смогу.
Осторожно переходя от лотка к лотку, от палатки к палатке, от магазинчика к магазинчику, следила за Вьентом.
Время пришло.
Всё-таки выследила преступника!
Четыре долгих дня шла по кровавому следу преступления: корабль, три города, много автобусов, много людей.
Везло: на неё не обращали особого внимания, а если заговаривали и слышали ответы невпопад и странную улыбку, отходили, крутя пальцем у виска: девушка не в себе, сумасшедшая. Это и ограждало.
И вот нашла. По информационному следу, по запаху крови. Как собака чуяла его!
Ничто не смущало: ни грязная одежда, ни презрение окружающих, ни подозрительные взгляды в спину. Как только чувствовала опасность – исчезала. Жизнь научила растворяться, а прихваченная из каюты банка с краской спасала от пристальных посторонних взглядов.
Подойдя к отелю Майкла, осмотрелась по сторонам: «Район тихий, почти захолустье. Хорошо. Всё на руку. Пора завершать дело».
– Мне позвонить, – решительно вошла в тень маленького холла. – Сколько?
Окинув презрительным взглядом, пожилой африканец хмыкнул и ткнул большим пальцем в сторону угла, где стоял аппарат, процедив: «Два доллара».
Положив деньги, пошла к телефону.
Потеряв к жалкой замарашке интерес тут же, портье вновь уткнулся в телевизор: шёл важный футбольный матч.
Через пару минут стояла у двери Майкла.
Пока находилась у стойки портье, заметила на столе нерассортированную почту: сверху пачки лежал конверт с именем Майкла и указанием номера комнаты. Сам бог помог Мари!
Решаясь, вздохнула: «Вот и пришло время. Не сумасшедшая, прекрасно понимаю, с чем сейчас столкнусь. И с кем. Но план созрел давно – не волнуюсь. Перегорело. Теперь важна лишь месть».
Постучала в дверь номера.
– Кто? – голос недовольный и насторожённый.
– Соня!
Целую минуту за дверью стояла поражённая тишина, потом дверь рывком распахнулась.
– Майкл! Наконец-то тебя нашла! – резко кинулась на шею, радостно безостановочно вереща. – Я сбежала с лайнера четыре дня назад! Мама купила эту одежду – сразу и сбежала! – забивая словами, втолкнула ошалевшего мужчину в номер. – Меня не узнали! Я несла корзину на голове, когда уходила с палубы! – закрыв за собой дверь, оторвалась. – Есть хочу. И пить, – ринулась в комнату. – Очень!
Довольно хмыкнула: «Огорошила и выбила из колеи надолго. Он-то был уверен, что убил меня тем вечером, а оказалось, что я жива и ничего не знаю о событиях на лайнере!»
Медленно зашёл следом, сел в ветхое кресло, заторможено соображая и следя за тем, как она уже вытащила что-то из холодильника и, стоя, ест и пьёт.
Следя краем глаза, понимала, что в нём борются два чувства: убить тут же и желание разобраться в ситуации, постараться извлечь всевозможные выгоды.
– Как?.. Когда?.. – не полностью придя в себя, не сформулировал ещё линию поведения.
– Мама принесла одежду, африканка меня раскрасила и одела, – жадно ела и запивала соком, качая головой от наслаждения, закрывая глаза и сладострастно стеная. – Потом они ушли и я… сбежала! Увидела чёрных девушек с корзинами на голове возле… камбуза и… ушла с ними!
– Когда? – насторожился.
– Часов в пять, наверное. За ними катер приходил местный. Большой такой! Я там спряталась. В порту вылезла, – смеялась, счастливо улыбалась, довольно хихикала. – Надоели все! Ушла, – прихватив еду, села в кресло напротив хозяина. – Совсем.
– Как меня нашла? – подозрительный ледяной взгляд – начал соображать.
– Случайно! Сегодня увидела тебя на рынке. Расспросила, рассказали… – неопределённо махнула рукой. – Ошиблась, сюда попала… Язык плохо знаю. Суахили не понимаю. Не в тот автобус села… Встретила тебя! Вот счастье! Спасена!
Он и верил, и не верил. В её пользу говорила грязная одежда и потрёпанная внешность.
«Явно давно в пути и без крова. Голодная сильно. Ишь, как набросилась на еду! Сбежала, значит. Удачливая невероятно! Удивила малышка».
– Ты одна? Без переводчика? – криво улыбнулся, расслабившись немного.
– Нет, со мной вся израильская армия, – незлобиво проворчала, обессиленно откинулась на спинку кресла. – Прости… Устала… Я посплю?
– Ещё минуту. Как?..
– Деньги? – приоткрыла тяжёлые веки, пожала плечами. – Воровала… Документов нет – проблема… Нет жилья и работы… – закрыла глаза от усталости, еле открыла. – Можно?..
– Иди в душ! – облегчённо рассмеялся.
– Нет. Краска смоется… Одежды нет…
– Ладно, спи. Одежда – не проблема.
Странно посмотрев, прищурился, наблюдая за тем, как возится, устраиваясь спать на кресле. Кинул ей маленькую подушку из сизаля с дивана.
– Вечером поговорим. Отдыхай.
Встал, взял что-то на столике возле кровати и вышел из номера.
Задумалась: «Первый акт спектакля удался – не убил сразу. Пошёл проверять мою версию. Нового ничего не узнает: всё продумано и предусмотрено. Если позвонит на лайнер, ответ будет предсказуем: “Пропала с борта корабля в неизвестном направлении”. Или: “Сейчас занята, позвоните позже”. И тот, и другой ответ мне на руку. Сказать прямо, что я убита, не смогут – такой скандал и пятно на репутации израильтян-военных! Здесь местные меня не знают – не “светилась”. Торговка ушла на другое место, придёт к вечеру, как договорились. Пока порядок. Что дальше? Да ничего хорошего: убьёт, как только перестану быть нужной. А нужна лишь для одного: постель. Он этого добивался весь круиз. Бесился, что не клюнула на ухаживания, что так и не завалил в койку! Дальше произойдёт ожидаемое: попользуется и “уберёт” – опасный свидетель. Начинается борьба на опережение: кто кого первый убьёт. Весело. Обхохочешься… – не закончив мысль, стала проваливаться в сон. – Набраться сил и протянуть время, как можно дольше. Опять нужно время. И везение. И удача, – взмолилась в безмолвной просьбе: – Мальчишки, помогайте, родные мои… Рудик… боль моя… Я его нашла…»
– …Просыпайся, Соня! Скоро ночь!
Майкл стоял над ней и смеялся почти радостно, только оставались холодными глаза.
Напряглась: «Вот, что всегда настораживало в нём, – глаза. Лишь сейчас я поняла: это взор палача!»
– Я заказал ужин. Иди в душ! От тебя идёт такой амбре!..
– Прекрасно отгоняет насекомых и людей, – выдавила, потягиваясь на кресле. – Иду… – вновь закрыла глаза. – Уже…
– Сам всё съем! – пригрозил.
Ей пришлось идти в душ.
– Тебя не жду, – предупредила сразу. – Дай мне время, Майки… Нет сил…
– Слово скаута! – шутя, отсалютовал и… проболтался, расслабившись.
Держа лицо спокойным, пошла в душевую.
«Рудик, мы оказались правы – ЦРУ. Скауты в Америке. Он “спалился”, размечтавшись о сексе. И на старуху бывает проруха. Хотя, чего ему бояться? Приговорена. Живой отсюда не выйду, вот и говорит свободно, наверное, впервые за долгие годы. Со мной можно не притворяться. Пусть скажет “спасибо” за возможность, хотя бы несколько часов, побыть самим собой».
В душевой пробыла недолго.
«Не стоит совсем смывать краску – может понадобиться, если повезёт».
Выйдя в полотенце, осмотрелась в поисках одежды. Горько и потерянно хмыкнула: «Наивная какая… Зачем ему тратиться, если не оставит жить? Что ж, обедать буду в полотенце».
Что-то человеческое в Майкле ещё оставалось, как оказалось.
– Она здесь, – хитро прищурившись, указал на пакет, лежащий возле него на кресле. – Возьми.
– Я в полотенце пообедаю, – так же лукаво ответила. – Прохладнее и приятнее в мокрой ткани.
– Ладно, шучу!
Бросил свёрток через комнату.
Развернувшись в воздухе, он стал вываливать вещи на лету.
Хозяин откровенно хохотал, увидев, как девчонка ловко всё поймала, не уронив при этом полотенца с тела.
– Как кошка! Ловкая и быстрая. Чёрная пантера!
– Надеюсь на это, – криво улыбнулась, мгновенно одевшись, не успел и глазом моргнуть.
Сколько верёвочке ни виться…
Закончился обед, и уже не осталось времени что-то решать. Без этого всё равно не обошлось бы.
…Рассвет застал их на полу.
Майкл не терял время зря и не нежничал, но чем больше времени был рядом, тем мягче становился: то ли стало жаль её, то ли ещё не всю душу выжег чёрствостью, то ли феромоны Мари сделали своё дело.
Под утро превратился в настоящего любовника, даже переживал, что не достигла ни разу пика за ночь. Этот факт задел его самолюбие – стал истово действовать в женских интересах.
Обрадовалась тайком: «Это шанс!»
Как только Вьент отбросил вторую личину, искренне заботясь о крохе-любовнице, у неё появилась возможность заглянуть в чужую душу.
Именно в те минуты увидела всю правду в его «поплывших» глазах: тёмная пелена «блока» медленно растворялась, и перед внутренним взором медиума стала раскрываться страшная картина того рокового вечера.
Продолжая изображать страсть, всматривалась в серые глубины взора и старалась держать чувства в жёсткой узде: «Ни мускулом, ни морщинкой, ни страхом, ни ненавистью или презрением в глазах – ничем не выдать то, что видишь, Машук…»
…Рудик увидел Соню на соседней палубе, махнул рукой.
Ответила и показала головой в сторону коридора с каютами.
Удивился, повеселел: «Нашла место, где сможем уединиться!» В радостном предвкушении двинулся сквозь густую толпу ряженых карнавала к проходу.
Майкл увидел это, стоя сбоку от перил, тоже проследовал за девушкой. Заметив, что замешкалась, завлекая Руди, юркнул в раскрытые двери каюты и затаился.
«Пришло время для выполнения задания: “убрать” агента КГБ “Марылю”. Случайно, с таким трудом её нашёл! Круглосуточный надзор израильтян лишил возможности сделать это раньше. Вот и подходящий момент».
Стоял справа от двери, полускрытый тканевой шторой.
Соня вошла в каюту, тихо и счастливо смеясь. Неузнаваемая, одетая в африканку, с покрашенной в чёрный цвет кожей, явно ожидала своего мужчину. Едва прошла три шага внутрь, как что-то схватило её за шею, странно вывернуло и… сломало!
Мгновенная смерть. Без единого звука.
Тело женщины тяжело опустилось на колени и уткнулось лицом в деревянный пол каюты.
– Соня! Ты где? Вот шалунья…
«Этот офицер так надоел мне!..» – взбеленился Вьент.
Вновь затаившись сбоку, дал ему время войти. Бесшумно вынул из кармана тяжёлый шипованный кастет. Выждав миг, когда нежданный и ненавистный гость зайдёт глубже в тёмную, сильно задымлённую ароматическими палочками каюту, резко выбросил левую руку, нанося «фирменный» сокрушительный удар по кадыку израильского военного.
Всё произошло так неожиданно, что Руди Беккер развернулся вокруг своей оси, странно взглянул на Майкла и рухнул навзничь, обливаясь кровью, хлынувшей фонтаном из разорванного горла.
Она мгновенно залила грудь, лицо, шею и голову несчастного. Только тихий хрип и бульканье раздавались в тишине каюты. Смерть царила вокруг.
Палач удовлетворённо улыбнулся: «Вот и всё: и “объект” уничтожен, и тот, кто помешал попользоваться им в своё удовольствие, тоже, – вышел на середину, собираясь проверить достоверность совершённого факта. – Проверим, мертва ли русская шпионка? Хотя, сломанные позвонки шеи ещё никому не шли на пользу, – криво усмехнувшись, склонился, но голоса раздались совсем рядом, неподалёку, в соседнем коридоре! – Бежать!»
Не проверив женщину, стремительно покинул место преступления.
Забежав в соседний правый коридор, услышал истерический женский вскрик-стон.
«Обнаружили. Пора “уходить” с лайнера. Катер ждёт внизу. Ценный агент Москвы уничтожен – свободен. Отличная работа, парень! Отдыхай. Точка отсидки ждёт».
…Мари видела со стороны собственную «смерть» и старалась улыбаться убийце.
«Он думал, что убил меня, а там оказалась просто похожая девушка точно в такой же одежде. Значит, та африканка рассказала ему за определённую плату, как буду выглядеть на маскараде, – грустно неслышно вздохнула. – Каждый зарабатывает на жизнь своим путём. Бог ей судья. Поэтому Майкл точно знал, кого ждать. У меня не было никаких шансов на выживание! Если б ни вспыхнувшая внезапно любовь Симхи Блата – в тот же вечер я была бы убита! Вот когда говорю горячее “спасибо” Симхе за то, что он спас меня. Благодарю, мой “счастливый билетик”! – погрустнела, следя за лицом. – Рудику про мой костюм проболталась мама, стараясь свести нас на балу. Бедная Хана… Если б ты знала, чем люди расплатятся за твою доброту! Несчастные… Ты свела парня, мама, с собственной смертью. Увидев то одеяние, он и пошёл спокойно за девушкой, так похожей на меня. А она его завлекала, в надежде подцепить красавца и провести с ним приятную ночь, разнообразив наскучившее меню круиза пикантным происшествием. Что ж, завлекла, провела, разнообразила, несчастная! Даже легла рядом… навсегда».
…Майкл вошёл в раж, шептал нежные слова, объясняясь в любви, пеняя за то, что так долго его держала на расстоянии.
Играя роль, что-то отвечала, ласкалась, всё глубже всматриваясь в чёрную душу, и увидела то, о чём давно подспудно догадывалась, что чувствовала острой интуицией.
Слой за слоем, плёнка за плёнкой уходила тёмная заслонка и с этой части истинной сущности партнёра, раскрывая, словно лепестки, более поздние события его жизни. Сначала возник образ визира бинокля, потом стало понятно, что это не бинокль, а… фокус фотоаппарата!
Тогда раскрылось то, что Мари так искала последние полтора месяца: Голландия.
Майкл Вьент оказался не простым журналистом, жадным папарацци, а агентом, «летописцем» своей разведгруппы: фотографировал все важные события их деятельности и делал фотоотчёты о выполненных заданиях. И видел сквозь фокус фотоаппарата последние мгновения жизни московских ребят-разведчиков.
Догадалась, наконец, об истинной стороне тех событий: «Так вот о ком говорил на пристани Алеф Мунх! Не о “смежниках” предупреждал Олега, когда сказал, что они уже в пути, а о чужих службах, идущих по пятам русской группы – о ЦРУшниках! Следовательно, наша “программа” изначально была под “колпаком” американцев. Не зря всё пошло наперекосяк, возникало столько накладок и пробуксовок в работе ребят. Значит, в составе “смежников” был “крот”. Немудрено, что никого из нас не берегли: были приговорены сразу, едва ноги коснулись земли Голландии».
…В тот момент, когда Игнат вошёл в домик Мари, за ним уже ехали их «спецы».
Он им нужен был живой и, по возможности, невредимый.
Почему девушку не тронули – загадка. Как только оторвалась от офицера и вышла из спальни на кухню, тихо проникли в дом, оглушили задремавшего агента, а её, не вовремя вышедшую на звук удара в коридор, усыпили салфеткой с хлороформом, уложив на кресло в гостиной.
Засунув русского парня в тонированный салон машины, повезли «на точку», но произошло непредвиденное: спустило колесо. Пока меняли на мосту через речку Схи, в салоне оставался Майкл и ещё один человек.
Игнат пришёл в себя от свежего утреннего воздуха, вливающегося в приоткрытую дверцу машины. Не открывая глаз, прислушался к голосам, понял, что произошло, и пошёл на отчаянный шаг: рванул в наручниках из машины, намереваясь перемахнуть через перила парапета и прыгнуть вниз.
Он успел это сделать одновременно с пулей, пущенной в голову. Падая в воду, ещё дыша, посмотрел наверх и увидел склонившихся над перилами людей, а среди них – Майкла Вьента. Его фото среди других недавно показывали столичные «смежники», предупреждая ребят о присутствии «заклятых коллег» в Голландии. Игнат ушёл под воду, смотря в лицо агенту.
Это событие оставило информационный след у Майкла в глазах, а Мари смогла прочесть информацию сейчас.
Оказывается, была абсолютно права в ту минуту, когда пробовала на вкус кровь возлюбленного с пола в коридоре – в тот момент его и убили. Любящее неистового мальчика-воина Игната сердце почувствовало беду! Поистине: женское сердце вещун.
Поразилась запоздалой мысли: «Почему оставили в живых, не убив сразу, не забрав? Хотя, зачем я им была тогда? Пустышка. Интерес проснулся позже. Но мне не понятно, какой? Опять “дар”? Или другое? Почему решили теперь “убрать”? Вывод один: я знаю “крота” в лицо!»
– …Соня, ты такая страстная! – потеряв совсем голову, шептал убийца. – Я просто не могу от тебя оторваться физически!
Не сводя гипнотизирующего зелёного взора, лишь дурманяще-призывно улыбнулась, отчего зарычал и впился в её тело с удвоенной силой.
Хмыкнула: «Что ж, не отрывайся. Я тоже не могу оторваться от твоих глаз и того, что вижу в них».
Распаляя ещё сильнее ненасытное животное, разрывала всё активнее его энергетическую защиту, проникая психометрией в потаённую суть событий полуторамесячной давности…
…В тот момент, когда Олег забросил Марину на катер, Вьент с группой уже были рядом.
Они искали его: нужен был живой агент-«комитетчик»!
Игнат ускользнул, очередь за вторым «чекистом», а он обязательно появится рядом со своей женщиной.
Приехав к её домику, американцы поняли, что опоздали – уже ушла. Пройдя весь путь, так и не нашли и стали кружить на машине по району, в надежде найти либо её саму, либо советского офицера.
Он вышел из бокового переулка и, оглянувшись, стал переходить улицу.
Машина резко двинулась наперерез, но мужчина понял и бросился в сторону канала.
Понимая, что там узкие пешеходные улочки, и вот-вот потеряют московского резидента, открыли по нему огонь. Скрывшись с места перестрелки, послали Майкла убедиться, что гэбэшник мёртв.
Агент нашёл его на маленькой боковой улочке, которая вечером освещалась красными фонарями и была излюбленным местом мужчин, желающих провести весело время.
Русский сидел на земле, на противоположной стороне улицы, прислонившись спиной к мачте освещения, и, улыбаясь, смотрел на зашторенные ещё витрины увеселительного заведения.
Вьент подошёл ближе: «Мёртв, с правого уголка губ стекает кровавая струйка, глаза открыты, – наклонился, заглянул. – Последние проблески».
Постоял, стрелять не стал – появились люди на углу, привлечённые выстрелами.
«Пора уходить, – отошёл, сделал снимок для отчёта, как там, на мосту. – Что ж, дело сделано. Остаётся ещё один агент, Валерий. С этими не повезло…»
Увидев, где сидел Олег-викинг, Мари поняла всё.
«Смертельно раненый, он пришёл к моей витрине! Только не дошёл, а осел на землю на той стороне улицы, возле фонаря, и, умирая, до последнего момента видел кабинет и был мыслями там, на красном кожаном диванчике, застеленном только для него домашним постельным бельём; в комнате, где столько было нами пережито счастливых моментов истинной радости и супружеской сокровенной тайны, такой долгожданной! Вернулся на место, где запоздало познал единственную и неповторимую земную любовь в своей короткой жизни – любовь кармической жены, княгини Сони; настоящее, бессмертное и негасимое чувство, пронесённое сквозь века, страны и саму смерть».
…Майкл отвалился в полном изнеможении, поднял руки, сдаваясь.
– Соня, ты просто ведьма! Прошу пощады! Требуется перерыв, – упав на спину, чисто и счастливо засмеялся. – Клянусь: никогда ещё такого не испытывал! Просто улетел к небесам! Спасибо, малышка!
Приподнявшись, поцеловал взмокшую головку девочки. Рухнул обратно, смеясь.
– Вот это ты меня вымотала! Даже нет сил заползти на кровать…
Засыпая, притянул кудесницу к себе на грудь, ласково сжимая дрожащей рукой её худенькое плечико.
– Несколько часов, и я опять буду в норме… Молю о милосердии, колдунья… Утром приду в себя, обещаю…
– Я тоже… – притворно устало прошептала, «засыпая» у него на груди.
Ей нужно было несколько минут, чтобы принять окончательное решение, как действовать дальше. Держа чувства в жесточайшей узде, не давала возможности полученной информации ни на гран проникнуть далеко в душу, дабы не парализовать её бесчеловечной болью и ужасом потерь. Заставляла себя жить только этой минутой и насущной задачей.
«Для горя и слёз будет время. Пока он: монстр, убийца, бешеный пёс».
Потолкавшись, словно устраиваясь на груди, посопев, затихла.
Вскоре Вьент уснул беспробудным сном! Сытый ужин и долгий, изматывающий, безудержный и разнузданный секс сделали своё дело.
Выждав несколько минут, высвободилась из мужских объятий и привстала на коленях, присмотрелась, прислушалась: «Спит глубоко и мощно, раскрывшись и запрокинув голову, выставив тонкий хрящеватый острый кадык в потолок».
Смотря на адамово яблоко, стала дрожать, чувствуя приближение приступа паники. Перед глазами всплыло видение разорванного окровавленного горла Руди Беккера.
Осторожно отодвинулась к столу, нащупала тяжёлую непочатую литровую бутылку виски, зажала горлышко в руке и с силой, несколько раз, опустила на голову Майкла! Пока был в обмороке, впилась зубами… в кадык.
Хруст тонкой гортани, горячая кровь и сдавленный хрип лишь озлобили ещё сильнее! Не контролируя себя, рвала и рвала горло, как собака, видя перед собой и московских ребят-офицеров, и Руди, и бедную ни в чём неповинную пассажирку.
Кровавый туман застил всё вокруг, разум отключился полностью.
Девушка перестала быть человеком. Горло мужчины неистово рвала голодная, разъярённая чёрная зеленоглазая пантера, опьяневшая от крови и сладкого мяса жертвы, её такой долгожданной добычи…
…Пришла в себя через час, в крови с головы до ног.
С трудом поднявшись с затёкших колен, пошла в душевую.
Тщательно вымылась, натёрлась заново чёрной краской. Протёрла новым полотенцем, смоченным в виски, следы и отпечатки своих рук и ног по всему номеру.
Делала по инерции и качественно, вспомнив профессиональные навыки и приёмы горничной, машинально строила дальнейшие планы на ближайшие дни, совершенно не переживая о происшедшем.
«Конец – делу венец. Теперь, вон из страны и Браззавиля, на ту сторону реки, в Конго, в Киншасу – оттуда позвоню своим. Пора домой. Здесь меня больше ничто не держит. Возмездие свершилось. Месть тоже. Суд Божий будет много позже, вот тогда и поговорю с Ним по душам».
Быстро переоделась в новую одежду, собрала улики, стёрла отпечатки в душевой.
Надев пакеты на руки, обыскала вещи и багаж Майкла, нашла деньги и пачку документов. Открыла один из паспортов – на женское имя. Присмотрелась к фотографии: молодая, светловолосая, приятная внешностью женщина.
Удивилась, нахмурившись: «Кому собирался покупать билет? Подружка? Коллега? Не важно. Подпортить фото и сойдёт, – слегка обожгла фото скраю. – Порядок. В путь».
Спрятала находки под одеждой, разлила всё спиртное из бутылок бара по комнате, покатала по пальцам жертвы, потом поставила на стол и, выходя, бросила в пахучие лужи зажжённую зажигалку хозяина и ещё пару штук пластиковых, найденных в столе. Удостоверилась, что всё вспыхнуло жарко и мощно – ротанг, листья пальмы, лоза мебели и местные натуральные ткани отлично поспособствовали.
«Гори синим огнём, прошлая жизнь! Гори и ты, бешеный пёс, Майкл Вьент!»
Апрель 2013 г. Продолжение следует.
http://www.proza.ru/2013/04/04/1152