На фотографии открытие пионерлагеря "Солнечный" 18 июня 1964 года. Фото взято из газеты "За науку в Сибири", поэтому каество снимка плохое. Выступает первый секретарь райкома КПСС Юрий Николаевич Абраменко.
Лагерь был наш. Сверху от столовой я смотрел на жилые флигеля, уходившие вниз по небольшому склону, на ровные дорожки, которые вели к ним. Строители ушли. Было тихо и пусто. Солнце уходило за горизонт, удлиняя тени от невысоких домиков и молодых деревьев. Лагерь ждал своих маленьких обитателей. И я представил себе детишек, снующих около своих домов, бегущих по дорожкам.
Вот он, пионерский лагерь на 600 мест! Вот он, "Солнечный"! Теперь нашим детям будет, где отдыхать летом! Каким я был счастливым в этот миг.
Но эти радостные мысли сменились озабоченностью: этот огромный пионерлагерь нам ещё предстояло оживить! Сделать всё так, чтобы детям здесь понравилось, чтобы они по-доброму вспоминали о днях, проведённых здесь, чтобы им захотелось вновь и вновь поехать в пионерлагерь.
Ох, как непросто открыть пионерлагерь. Тем более, такой большой, как «Солнечный! Тем более, впервые после его сдачи. Тем более в СО АН, а не на заводе, где всё делается без напоминаний. Тем более, что причитаю о трудностях открытия я, вспоминания, с чем столкнулся тогда молодой полупрофсоюзный деятель, никогда прежде не имевший дела с детскими лагерями.
Но это я рассказываю о трудностях сейчас, а тогда я просто об этом не думал, - я просто делал своё дело, вступал в споры, требовал, настаивал и добивался своего.
У меня не было опыта подготовки пионерлагеря к открытию. Зато такой опыт был у Нины Анисимовны Умниковой, начальника пионерлагеря. Был он и у Владимира Ильича Караваева. Он хорошо знал, в чем ей нужно оказывать помощь, а в чем можно полностью ей довериться.
Нина Анисимовна знала о пионерлагере всё. Всё, что можно делать и что нельзя. Что необходимо делать в первую очередь, что – во вторую, а что – и третью.
И у нее были два кадра, которые работали с ней постоянно – зав. столовой, фамилии ее я не помню, и старший пионервожатый – Владимир Павлович Жлудов, которого, конечно, все звали просто Володя. Он всегда ходил, приветливо улыбаясь, и носил красный пионерский галстук.
А еще Нина Анисимовна взяла «за жабры» нашу детскую комиссию, и все ее члены во главе с председателем «добывали» в институтах работников столовой, воспитателей и пионервожатых, хотя бы на один из трех заездов. Лучше, конечно, на все три, но это редко получалось.
К нам с удовольствием шли матери одиночки, дети которых получали бесплатные путевки в пионерлагерь, а матери бесплатное питание и дополнительную зарплату. Зарплаты у нас, конечно, были нищенскими, но если их зарплата на основной работе в институте при этом сохранялась, они шли охотно на все три сезона. Но вот это, к сожалению, не всегда получалось. Некоторые институты каждый год трепали нервы и своим сотрудникам, и профсоюзным работникам, членам детских комиссий, не желая сохранять зарплату в период их отсутствия на работе.
Как правило, директор института, маститый ученый, небрежно говорил своему зам. директора по административно-хозяйственным вопросам, или начальнику отдела кадров, чтобы в приказе о направлении на работу в пионерлагерь было указано – «без сохранения зарплаты». Начиналась борьба. Ни зам. директора, ни кадровик ослушаться директора не мог, и все разговоры наших представителей с ними были пустыми.
Тогда детская комиссия обращалась ко мне (к Караваеву было бесполезно обращаться, – знали, что все просьбы к нему на нем и заканчивались, в необходимых случаях он все равно обращался за помощью только ко мне). Я либо сразу звонил директору, к тому времени я уже лично знал всех директоров, либо в партком, либо в райком. Как я выбирал к кому звонить? Не знаю, по наитию. Но я не помню случая, чтобы мы не добились своего. Хотя иногда приходилось выслушивать тирады о том, что это незаконно (и как это мы, профсоюз, идем на нарушение законов, когда должны стоять на страже их).
Я все эти тирады выслушивал, не перебивая, а потом приводил один-единственный аргумент. Что у нас положение безвыходное. Что мы не сможем открыть лагерь даже без одного человека. Вот именно этого человека из Вашего института. И просил представить себе мысленно разъяренных мамаш, которые придут к нему в кабинет, когда пионерлагерь не откроется.
– А я, к сожалению, не сумею скрыть фамилию виновника этого ЧП, – добавлял я, понижая голос.
Здесь, конечно, директор должен был представить себе этих разгневанных мамаш, рвущихся в его кабинет. С мамашами никто, разумеется, никаких дел иметь не хотел.
Директора, после попыток отыскать еще какие-нибудь аргументы, связанные с нехваткой фонда заработной платы, огромным объемом научных исследований и еще, бог весть, чем, начинали отступать. Но я к каждому разговору готовился и знал, сколько у них вакансий и какая сумма фонда заработной платы не использована. Называя директору конкретную цифру, я фактически добивал его в этой дискуссии. Он соглашался, но при этом не забывал добавлять, что это в последний раз, когда он идет навстречу профсоюзу.
Так мы «добывали» воспитателей. Другой категорией, которая шла к нам пионервожатыми была молодежь, академическая и студенческая. Здесь хватало того, что было трехразовое питание, солнце, воздух и вода, а также молодые и симпатичные люди противоположного пола. Последнее было постоянной головной болью Володи Жлудова и Нины Анисимовны, потому что молодежь в пионерлагере могла прогулять всю ночь, а наутро, когда надо было заниматься с сорока гавриками, они были, как вареные.
Воспитателями становились довольно часто учителя школ. Он подрабатывали сами, их собственные дети летом были под присмотром и накормлены, да и путевки им доставались тоже даром, а не за 30%, как большинству.
В тот первый для меня год – все было впервые, и я интуитивно нащупывал верные пути решения совсем не простых вопросов.
Но вот штаты укомплектованы, у всех есть санитарные книжки, всё, что надо было закупить, куплено, белье выстирано, высушено, отглажено, жилые корпуса к приему детей готовы, Санэпидстанция придирчиво всё осмотрела, анализы воды отрицательные. Мазки, взятые в пищеблоке и обеденном зале, показали отсутствие вредоносных микробов.
Назначен день отъезда детей из города с Мичурина 23 и из Академгородка – от ДК «Академия».
А вот уже и день отъезда наступил. В столовой уже варится обед из продуктов, которые мы покупаем в приоритетном порядке в ОРСе «Сибакадемстроя».
А перед Домом культуры выстроились автобусы, и здесь командует Володя Жлудов. Посадка в автобусы происходит очень четко. Чувствуется большой опыт Володи. Родители решительно отсекаются.
– Нет, в автобусы мы вас пустить не можем.
– Нет ни сегодня, ни завтра вы своих детей увидеть не сможете. Вас на территорию пионерлагеря не пропустят. Приезжайте в день открытия лагеря. Милости просим. И не носите детям еду. Они будут сыты.
Опытные руководители пионерлагеря знают, что после посещения родителей с полными сумками еды у детей начинаются поносы.
В городские институты тоже посланы автобусы, и они должны вот-вот сюда прибыть.
Прибыли. Все автобусы трогаются с места. Впереди и сзади едут милицейские автомобили. Мы тоже в составе колонны. Это очень ответственный момент – доставка детей в пионерлагерь.
Приехали. Детей разводят по отрядам по заранее составленным спискам – по возрасту. Мальчиков – в мальчиковые палаты, а девочек – в девчачьи. Часть вещей из чемоданов перекладывается в тумбочки. Чемоданы сдаются в кладовую, тут же, в каждом флигеле.
15 флигелей – 15 отрядов. На каждый отряд – воспитатель и пионервожатый. Они начинают работать с детьми. Каждый точно знает, что он должен сказать и что должен сделать.
Мы с Караваевым уезжаем. Теперь мы только мешаем работать. А дети скоро пойдут обедать. Пробу с каждого блюда снимает врач.
– Вкусно, - говорит она, – все хорошо.
Но в каждой палате, в каждом отряде начинается притирка детских характеров и друг к другу и к старшим – пионервожатым и воспитателям. И далеко не всегда всё проходит идеально. Но это уже совершенно другие вопросы.
А через несколько дней – официальное открытие пионерлагеря. Одни дети уже успели посоревноваться в спорте, заработать первые призы. Другие подготовили номера художественной самодеятельности. К торжественному построению всё отрепетировано.
Лагерь украшен стандартной атрибутикой – лозунги и плакаты нарисовал Михаил Павлович Шистер, художник из ДК «Академия», муж Нины Анисимовны. Нашелся и горнист, и горн у него звучит чисто. Избраны звеньевые и председатели советов отрядов.
И вот уже все выстроены. Мы стоим на трибуне рядом с Ниной Анисимовной и Владимиром Павловичем. В лагерь приехали Анатолий Илларионович Ширшов, Первый секретарь райкома КПСС Юрий Николаевич Абраменко, Лев Георгиевич Лавров, несколько почетных гостей, которых пригласила Нина Анисимовна. Я вижу начальника ОРСа «Сибакадемстроя» Николая Александровича Борисова, руководителей некоторых служб СО АН.
Нина Анисимовна точно знает, кого следует пригласить на праздник. Никогда не забывает тех, кто помог ей в подготовке лагеря. Она, как всегда, излучает радость и дружелюбие.
Сохранился краткий репортаж об открытии пионерлагеря «Солнечный» в газете «За науку в Сибири» (№ от 18 июня 1964 г.). С приветственными речами на открытии выступали Абраменко и Ширшов.
Всё! Пионерлагерь «Солнечный» открыт.
Продолжение следует: