Жизнь моя, как осенний листочек.
Глава 3. «Перевороты судьбы»
Часть 7. «Наш малыш родился»
Ты звёздочка в небе ночном,
и мне разыскать всё же пришлось,
не знаю, ведь всё остальное - ложь,
что счастье само приходит в дом...
Сколько затрачено за годы труда
тебя искать, и вот наконец нашёл.
сейчас я никому не отдам, понял,
ты будешь на всю жизнь женой...
Мы будем создавать семью,
какую ещё никто не придумал -
надёжную хорошую стойкую,
и в бури, и даже в морозы...
Любовью душу согревать всегда,
в очаге дома уютном, без огня
иметь тепло и солнечный свет,
который так нам нужен, любя...
http://www.proza.ru/2011/02/24/593
Праздновали встречу нового 1990 года у нас, но сначала, по обы-
чаю, каждый отмечал у себя дома, потом приехали к нам ночью. В
начале года, первыми и взволнованными, для поздравления вошли
Лили и Эдик. Затем Марина с Багратом. Роберт в этот год не приехал
из Харькова. Видно, сильно его привязала к себе женщина, с кото-
рой он встречался. Лили рассказывала, что пока доехали, полжизни
ушло. Было страшно. Как будто бы война началась. Они ехали на ма-
шине, а за ними – вереница танков. Я понимала – всё это не к добру.
Но вскоре об этом забыли, разговаривали на разные темы и всегда
останавливались: а как же выехать за границу, и всем вместе. Это
практически было невозможно в те годы.
Семья у нас стала большой и увеличивалась с каждым днём.
Лили уже беременна, ждём внука, а Маринe не повезло, первый вы-
кидыш. За что я ругала себя: почему пустила её лететь в Харьков бе-
ременной? Мы посидели хорошо, и Лили с Эдиком даже остались у
нас ночевать, чтобы не возвращаться домой. Было страшновато – по
набережной Куры так и двигались танки с гулом всю ночь. Марина
и Баграт уехали на своей машине под утро. Утром то и дело пере-
давали по телевизору о волнениях в Сухуми и в Осетии, грабежи,
беспредел и горе людей русскоязычного населения. Как выкрутиться
в такой ситуации, когда под страхом смерти оказалась моя семья?
Через день я вижу сон. Ко мне часто приходил во сне будто Бог,
которого я не вижу, а только слышу, и он мне говорит: «У тебя в доме
портрет твоей дочери и икона Святой Марии. Это не твоё. Отдай до-
чери, и счастье её откроется». Меня как будто бы облили кипятком.
Снимаю портрет Марины со стены и беру икону «Святая Мария»,
17 век, которая стояла со всеми иконами на комоде. Эту икону сама
же Марина нашла под Москвой на даче, где мы отдыхали недалеко
от аэропорта Домодедово. Искала я там потерянную Мариночку, ей,
кажется, было три годика, кричу уже. Заглянула в сарай, а там дочка
стоит и держит в руках эту икону, которую нашла, достала среди му-
сора и напиленных дров (сама икона написана на дереве). Так мы её
и привезли домой. И не зная, что именно она, эта икона – её. Еле я
выдержала до семи часов утра и перед работой отвезла оберег к Ма-
рине домой, и продукты тоже. Мой утренний визит их очень удивил.
Но когда услышали, в чём дело, то поняли, что это вполне серьёзное
дело, надо отнестись к этому с пониманием.
А уже через несколько дней Марина уезжала на дипломную ра-
боту вместе с Багратом. Он её очень любил и ни на минуту не мог
оставить где-то самостоятельно, мне кажется, даже ревновал. И вот
опять, в январе, я уже провожаю почти всю семью в Харьков, он на
то время был самым спокойным городом, мне тогда казалось. Лили
и Эдик тоже улетают на сессию и сдачу экзаменов. У Лилички уже
хорошо выпирает животик, и я то и дело молилась, чтобы наша Ма-
риночка, а она была старшенькая, забеременела и родила тоже пер-
венца, мальчика. Так и получилось – во время дипломной работы
Мариночка забеременела, и Баграт побоялся везти её обратно домой
на ранней беременности в Тбилиси. И поэтому Ашот отдал ему один
завод – подработать. Зять позвонил домой и вызвал в Харьков свою
мать Алису, чтобы она, как за ребёнком, смотрела за Мариной, тем
более, что жили они на втором этаже, и надо было носить наверх
вёдра с водой. Он знал, что я работаю и не смогу там оставаться на
несколько месяцев. Она вылетает и честно исполняет роль матери.
Он же возвращается в Тбилиси и перевозит свою машину, которая
нужна ему для работы, туда же.
Лили и Эдик успешно сдают экзамены. Она высшую математику
щёлкала, как семечки, и всегда помогала Эдику. Они возвратились и
ждали назначенный день родов, которые им предсказали на май. У
неё начались схватки в апреле, и я её повезла в наше акушерское от-
деление. Там устроили нас в отдельную палату, она была двухмест-
ной, но второй роженицы так и не подселили... Эта палата была одна
с таким комфортом на всё отделение. Её проверили. Я поняла так,
что есть предпосылки родов, но скоро рожать не будет. Так сказал
Бакрадзе, профессор, акушер-гинеколог: «Ждём... но не так скоро».
И, если вы поверите, на целый месяц задержались роды. Я боялась
её взять домой. И на второй койке пролежала весь месяц с ней. Там,
в отделении, я купалась, а утром, когда приходила ко мне Надя Сай,
оставляла дочку на неё, сама выезжала домой и переодевалась. Надя
прекрасной души человек, моя сотрудница, ходячая энциклопедия,
так её за глаза называли мои девочки из бухгалтерии, но так мне
было с ней хорошо общаться. Она была старше меня намного, но я
не чувствовала разницы, мы разговаривали на любые темы, только
не о своей семейной жизни. И до конца всем было ясно, что на этом
фронте у меня всё в порядке.
Я её посылала на базар, Лили очень любила хорошую клубнику, и
она до работы всегда что-нибудь покупала нам покушать и, конечно,
клубнику на выбор, как будто одна в одну. Эдик тоже постоянно был
здесь днём, приносил ей супчики, которые готовила его мать Анже-
ла. Его День рождения был тоже в мае, и он хотел, чтобы Лили роди-
ла именно в этот день. Но она переходила. И в ночь на 29 мая у неё
увеличилась боль и начались схватки. Дежурный врач-гинеколог вы-
звал профессора Бакрадзе, и она родила мальчика. Отходящая вода
была, как болото, зелёная и густая. Я стояла у головы Лили, гладила
ей лобик. Видно, переходила немного, кожица была дряблая и с ран-
ками. Но зато 52 сантиметра и 3,600 – здоровый пацан! Назвали его
Петя, по имени свёкра. На девятый день её выписали. Мы везём её к
нам домой. Bо-первых, это неписаный армянский закон, что девочка
должна быть у мамы дома после рождения ребёнка сорок дней. Во-
вторых, я живу около больницы, где работаю, и всегда можно оказать
любую помощь.
Но так как я работала днём, то Эдик был целый день у нас дома, и
не только он. Мама Эдика, моя подружка Надя Сай находились днём
(она взяла отпуск специально из-за этого), часто приезжал отец Эди-
ка и моя бабушка Катя. Первенец рос не по дням, а по часам. Кожица
его стала уже нежной и мягкой, но по ночам он сильно плакал, на
мне было ночное дежурство. Несмотря на то, что дома была коляска,
качали его как бы в гамаке, сделав его из одеяла, но всё равно он пла-
кал. Утром отвезли к врачу-педиатру. Она посмотрела – нагноение
на писюнчике, – и направила к хирургу, и там сделали ему неболь-
шой надрез кожицы, так как собиралась соль от мочи. Он успокоил-
ся, прошло сорок дней. Я думала, сейчас они перевезут всех к себе
домой, а я же поеду в Харьков, навещу большую мою семью.
Однажды ночью у Эдуарда украли стоящую машину. У нас дом
стоял на сваях, половину занимал детский садик, а вторая была сво-
бодна, и там, кто успевал, ставил свою машину на парковку, только
на ночь. А утром, когда Эдик решил перепарковать, заметил, что ма-
шины нет. Позвонила я зятю, мужу моей сестры, он у нас был как
палочка-выручалочка, и через двенадцать часов её нашли далеко в
горах Грузии и привезли раскуроченную обратно. Мы её продали за
восемнадцать тысяч и купили совсем новенькую, немного добавив.
Машина внутри ещё пахла новой кожей, молочного цвета «Жигули»,
семёрка. Эдик очень переживал, мне кажется, за эти дни он немного
поседел, но я его успокаивала... Я всегда говорила, что ничего нет
больнее, чем терять человека, а машина – это железо, и всё можно
исправить. Он был очень благодарен мне.
Лили напомнила, что у них начинается летняя сессия, и что они
со мной поедут в деревню Новоукраинку, возьмут маму Эдика, что-
бы она тоже помогала смотреть за ребёнком. Я покупаю на всех би-
леты на самолёт. Встретились в Харькове со всеми, и Ашот через
день нас повёз в Двуречанский район прямо к Домне Ивановне. Я её
уже считала своей среди семьи, она никогда не брала у нас за кварти-
ру, а только то, что я ей привезу в подарок, но поверьте, было гораздо
больше – она была добра к нам. И всем, что у неё было в огороде, в
саду и в погребе, она с радостью делилась с нами. Немного они по-
гостили в деревне. Было очень трудно стирать пелёнки, полоскать,
так как вода холодная из колодца, этим занималась я. Через неделю
они поехали в Краснодар на своей машине, которую он тоже пере-
гнал для работы. И через неделю он оставляет мать там, а сами они
возвращаются к отцу, и зять стал напористо работать, чтобы собрать
энную сумму, всё-таки решили исполнить задуманный план об отъ-
езде из страны.
Мариночка получила диплом и уже беременна! Какое счастье,
что ждём тоже малыша. В сентябре дни Эдика и Лили ещё прошли
в институте – установочная сессия, и все радостные возвращаются
с Ашотом домой. Ведь они все хорошо заработали и были сейчас
ближе к исполнению планов. Я была одна почти этот год, дети все
в Харькове. Понимала, что так не может дальше продолжаться, и по
приезде Ашота сказала, что на этом всё – здесь невозможно спать
ночью. Во-первых, страшно. Во-вторых, молвила я, пожалей детей,
какой пример разгульной жизни ты подаёшь им? И он, наверно, ос-
мыслил мои слова. Тем более – я поклялась, что разведусь, если он
поедет ещё раз. И он сказал, что не оставит семью, а заводы надо
продать. Сказал, что ещё раз поедет для этого, также перегонит сюда
машину навсегда. Я согласилась, и он поехал вместе с Эдиком и Ба-
гратом получить расчётные деньги и что-нибудь сделать с заводом.
Там Роберт уговорил отца, что трудно жить ему на зарплату инжене-
ра, а домой не хочет возвращаться, и попросил отца отдать ему один
завод. Как я давно поняла, он не собирался в Тбилиси. Тем более,
сын закончил Харьковский институт на стационаре, много было у
него друзей и знакомых там. Отец передаёт ему дела, второй завод
Ашот продаёт, и они вместе приезжают с Украины, нагруженные
продуктами, через военно-грузинскую дорогу. Перевал был снеж-
ный – с трудом переехали.
Когда я открыла дверь, удивилась. В дверях стоял незнакомый
мне мужчина. Он приехал купить у нас машину, на которой Ашот
работал на Украине. Меня удивили эти действия, ведь я экономист и
сразу сообразила, что нельзя было избавляться от товара сейчас. Ин-
фляция, обмен 50-ти- и 100-рублёвых купюр, уже говорили об этом.
Все заведующие отделениями нашей больницы, даже врачи, прихо-
дили ко мне советоваться насчёт облигаций и денег, вложенных на
сберегательных книжках. Я советовала отовариваться, продавать и
доставать все деньги, пока всё не потеряли, покупать недвижимость,
товар, машины. А тут за бесценок продать нашу машину? Но я не
смогла уже что-то сделать – не хотела больше ссоры опять в семье, и
так как эта машина была оформлена на меня, то подписалась, и полу-
чили двенадцать тысяч рублей, на которые не смогли купить потом и
три пары обуви Ашоту, так как с каждым днём росли цены на товар,
и они практически исчезли все с прилавка.
В продуктовых магазинах были только соль и уксус, и иногда за-
возили хлеб, а в промтоварных ничего не лежало. Не было сахара и
масла, а на базарах так было всё дорого – перекупщики покупали и
продавали в два-три раза дороже, не пускали торговать тех, кто не
был жителем Грузии, а к нам на рынки раньше зелень привозили с
Азербайджана и многое с Армении (сыр, картошку, болгарский пе-
рец). По дороге уже начались грабежи, убийства за товар, ввозимый
в Грузию, и сельское население боялось вывозить товар на рынок в
Тбилиси.
Как-то я встретила педагога Лили по математике, он был чуть ли
не профессор, подбирал на рынке капустные листья, наструганные
продавцами на пол. Я подошла и засунула ему деньги в карман. У
него же слёзы в глазах – узнал меня, а сколько раз, пока спускалась
с базара второго этажа, неся грузинский хлеб, так как хлеб исчез из
магазина, раздавала его посторонним людям, хорошо одетым, но
просящим кусочек хлеба. Боль за народ, который оказался в такой
ситуации, и боль за русскоговорящих, беспомощных людей, терзала
меня, зная, что это не только в Грузии, но и в Литве и Латвии. Это
в Узбекистане и в Таджикистане, и во многих городах, республиках
Союза, где стояли войска. Люди и их семьи с годами прижились к
своим местам, сейчас же у них такая же участь, что и y нас. Куда по-
даться, куда бежать?!!..
Наш малыш родился: здоровым, красивым,
Очень хорош собой, похож на бобрёнка,
И весом удался! Лицом, весь он в маму,
Ростом великан... природа дала от отца
Нежный малыш, спокойный, не крикливый,
Купается с дельфином в ванне, плавает,
Погремушку держит в руке и стучит ей,
Дулю своей маленькой ручкой покажет.
Если кушать вовремя не дадим, плачет.
Делаем воздушные массаж ему, кричит,
и оставляем, как центральный PIECE (в виде вазы)
На качалке, а за столом вокруг всё свои.
А собачка всё вынюхивает его, любит.
Дотянуться хочет, лизнуть малыша.
Станет на задние лапки, как в цирке,
Дотянуться не может лизнуть сорванца...
http://www.stihi.ru/2010/10/15/8795
Продолжение романа http://www.proza.ru/2013/04/02/2074
Начало главы №3 http://www.proza.ru/2013/03/12/1652
Начало романа http://www.proza.ru/2011/03/16/208
© Каменцева Нина Филипповна, 2013
Свидетельство о публикации №213040102353
http://www.proza.ru/2013/04/01/2353