Призрак в фиолетовом
Я помню, хорошо помню, как все это было. Помню каждый кадр, каждую секунду, каждый метр. Помню, будто это было только что. Такой синий вечер, такая серая плитка, такие желтые фонари… Альмановская. Сердце города. Пешеходная улица-стрела. Как Старый Арбат в Москве, как Большая Покровская в Нижнем Новгороде, как улица Баумана в Казани… Такие есть во многих крупных городах. Вот и здесь, в нашем городе Челышево – хоть и в другой стране, даже в другом мире, но тоже есть такая улица…
Альмановская… И почему она так названа? Вряд ли кто-то из жителей это знает. И я не знаю. Да и зачем мне это знать: название красивое – и достаточно. Здесь по вечерам царит сине-желтая атмосфера. Небо синее, фонари желтые, по бокам всякие лавки, ресторанчики, офисы, свет которых добавляет желтизны… Туда-сюда снуют какие-то люди. Одни прогулочным шагом, часто парами, будто единый организм, иные – поодиночке, чуть быстрее, будто бы по делам, хотя какие дела у людей могут быть вечером на Альмановской? Видимо, какие-то есть. Заходят в лавки, выходят из них. Некоторые – пустыми, некоторые – с множеством разноцветных пакетиков, которые трудно удержать в руках… И дальше идут. И я иду. Кажется, в булочную. Или в канцтоварный. А разница? Главное, что иду.
Нравится мне этот город и эта улица. Здесь, если даже я иду один, то все равно я не один. И здесь никогда не бывает толпы. И все люди какие-то спокойные, блаженные. То ли из-за этой магической сине-желтой атмосферы, то ли из-за того, что просто все счастливы… А, впрочем, какое мне дело. Я иду. И слушаю что-то из репертуара Ляны Новак. И все как-то гармонично: и освещение, и музыка, и вот эти вот деревья в кадках, и серая плитка, и эти снующие взад-вперед, но не создающие суеты люди – все как единое целое. Убери хоть что-то одно – и уже будет казаться, что чего-то не хватает. И эти скамейки… Ах да, скамейки! Вот они-то всегда меня больше всего удивляли… Возможно, из-за своей вычурности, изогнутости, нестандартности… Или из-за темно-зеленого цвета, который вроде бы не к месту в этой сине-желтой картинке… Странно, но именно они, а не дома, магазинчики, деревья, фонари или даже люди, являлись доминантой улицы. Без них не было бы Альмановской. И, да – пустынность. Почему-то эти скамейки почти всегда были пустыми. Лишь изредка я видел на них людей: однажды двух женщин средних лет, видно, подруг, обсуждавших какой-то фильм, в другой раз – полуспящего господина в шляпе и с зонтом-тростью, положившего голову на эту самую трость. А в основном – пустая скамейка, фонарь и урна: вот такое трио.
А сейчас я иду. Иду и думаю о том, что всегда видел скамейки с улицы, но ни разу – улицу со скамейки. А ведь, это, наверное, интересно – посидеть на скамейке. И взглянуть на улицу под другим углом. И, тем более, сегодня на небе включили звезды. Их не каждую ночь включают. А еще скоро день весеннего равноденствия. Сейчас конец марта, и вечера стали теплее.
И я решил посидеть на скамейке. И посмотреть на звезды. И на улицу.
Вот в это время все и началось… Вся мистика, вся непонятность, вся прелесть непонятно-прекрасного…
Я не могу точно вспомнить, с какого именно момента все стало так странно, размыто, необъяснимо… То ли уже тогда, когда я сел на скамейку, то ли в тот момент, когда на скамейке нас стало двое, когда появилась она…
И когда она появилась? И откуда? Так и не понятно… Я смотрел на звезды, а потом обернулся. И не помню, что сильнее всего тогда меня в ней поразило: то ли это темно-фиолетовое платье, то ли опьяняющий аромат ее духов… кажется, «лемин-транс»…то ли этот искусственный пластиковый цветок, вплетенный в ее волосы…Скорее всего, все вместе, одновременно. В ее образе, как и в образе улицы, все элементы были важны, все они составляли единое целое…
Смотрите, какой синий вечер! – полушепотом произнесла она. То ли мне, то ли в пустоту… Я ничего не ответил, только кивнул.
Не по-ни-ма-ю. Решительно не понимаю, не могу осознать до сих пор, как это произошло. Помню только, что через минуту после этих слов мы взялись за руки и синхронно пошли по улице. И я уже не думал ни о скамейках, ни об улице, ни о вечере, ни о прочих декорациях… Я думал только о том, как, оказывается, приятно просто держать девушку за руку. Тем более такую, прекрасную и совсем незнакомую, о которой ничего не знаешь… Это в сто раз приятнее, чем просто идти по улице, даже по самой любимой улице, и сидеть на скамейке… Нет, никогда, никогда мне не забыть этого ощущения… Ведь я сейчас прикасаюсь к целому миру, неизведанному, загадочному, но, определенно – прекрасному.
И так мы шли молча. Не проронив ни слова. Да слова сейчас и не были нужны: они бы только испортили, уничтожили это состояние транса, мистики, волшебства… И только одно, одно слово крутилось в моей голове: романтика. Я всегда о ней мечтал, но никогда в полной мере не ощущал ее… Что для меня романтика? Нет, не те изъезженные, усредненные земные ухаживания, букетно-конфетные тактические приемы, плюшевые мишки, посиделки в кафешках, стандартные фразы, пустые обещания: все эти пресловутые свидания, больше похожие на игры-квесты, исход которых известен наперед и зависит от того, правильный ли ты выбрал вариант ответа в определенный момент времени. А вот этот, неожиданный, спонтанный и непонятный вихрь страсти – не есть ли это та романтика, о которой я мечтал? Возможно, это всего лишь один из ее видов, романтика может быть и другой… Но почему бы и не такой, как сейчас?
Куда мы идем? Зачем мы идем? И вообще, кого я сейчас держу за руку? Кто она такая? – ни на одну секунду мысли об этом не посетили меня в тот момент. Я знал, что рядом со мной моя девушка. Моя родная незнакомка, мой молчаливый фиолетовый призрак…
Альмановская горела огнями, мерцала вокруг нас. Будто бы не мы шли по улице, а улица медленно двигалась под нами. Слева проехала цветочная лавка. Мне захотелось сделать ей приятное… Мне захотелось отблагодарить ее за то, что мы встретились. Я забежал в лавку, бросил деньги на стол и прокричал: «Тюльпанов, тюльпанов, дайте мне девять тюльпанов!» Это звучало так, будто бы я задыхался и просил в аптеке «вентолин». И продавец вручил мне букет фиолетовых цветов, от которых веяло свежестью, весенней свежестью Юрловской долины… Я ринулся к ней, и на глазах у всех прохожих, с каким-то непонятным театральным жестом преподнес ей цветы. Она снова ничего не сказала, только улыбнулась. Но что, что еще могло быть волшебнее, лучезарнее и исчерпывающе яснее этой улыбки? Улыбки фиолетового ангела, моего прекрасного и незнакомого призрака…
Но Альмановская подходила к концу. Куда, куда нам идти дальше? Я уже не шел в какое-то определенное место: в моей булочной давно закончились чернила, в моем канцтоварном давно раскупили весь свежий хлеб. И я предложил ей поехать на левый берег, где можно посидеть на крыше многоэтажки и полюбоваться ночными видами города. Она снова ничего не ответила, только кивнула. И бело-зеленый автобус перебросил нас через мост. Я хочу, чтобы не только Альмановская, но и всё Челышево, да что там – весь Отличный Мир знал, что мы встретились! Что мы вместе.
И вот подъезд, бело-синяя стена, лампа дневного света, лифт… Серебристая дверца, внутри зеркало, в зеркале ее отражение… Уже и семнадцатый, черная лестница, крыша… Кошки, луна, звезды, легкий ветерок, сво-бо-да… Свобода от одиночества, свобода быть вместе…
Мы сели на какую-то балку, как два птенца на жердочку, и долго сидели молча… Над нами летали самолеты, спутники сотовой связи… Под нами искрился город, медленно уходящий ко сну… А мы были вместе. Какое счастье – так, безо всяких пошлостей и скрытых смыслов, фрейдовских намеков, - просто держать ее за руку… И осознавать то, что у меня есть она, - моя любимая незнакомка… Фиолетовое платье, вплетенный в волосы желто-зеленый цветок, «лемин-транс» местного розлива,… вечерние огни, энергичная мелодия, не выходящая из головы…
Впервые за все это время она вымолвила несколько слов. «Мне пора, но мы еще встретимся. Если захотите снова меня увидеть, я буду ждать вас вечером на Альмановской» - сказала она и вмиг исчезла. Не ушла, а просто исчезла, растворилась в воздухе. Я осмотрелся по сторонам, но нигде не было ее видно.
Она пропала, но я ничуть не усомнился в истинности ее слов. В какой-нибудь такой же синий вечер я снова приду на Альмановскую, и на темно-зеленой скамейке, которая в вечернем освещении кажется черной, увижу свою фиолетовую нимфу, загадочную и призрачную, как весь мой мир. Я никогда тебя не забуду, моя незнакомка! И мы встретимся вновь, еще и еще, ведь теперь мы есть друг у друга…
А потом я проснулся. Проснулся… здесь, на Земле… надел наушники и пошел на работу. Больше я никогда ее не видел…
21 марта 2013, 02:28,
Москва, Войковский район.