1.
«Большой брат» следит за мной. Сотнями окуляров. Справа, из-под потолка выползла металлическая нога, повертев черной линзой влево, вправо и чуть-чуть вниз, ее холодный всезаписывающий взгляд сфокусировался на мне. Смотрит. Это уже третья камера, которую я заметил сегодня. Каждый день они переползают с места на место – чтобы у меня не было возможности сбежать. Наверное… Я не знаю – зачем они, зачем все это… Я кому-то нужен? Если так, то почему они просто не придут за мной? Так нет же! Надо только смотреть на меня со стороны, как будто я – таракан в банке! Или… зачем я им?! Кому – «им»?! Бесит.
Резко отвернувшись от камеры, я не хотел никуда идти. Да и куда мне, в сущности, идти?! Вся моя жизнь – Академия, общага Академии и лес, который видно из-за стен, но в который никого не пускают. Так и живем.
Презрительно показав «Б. Брату» язык, я ринулся дальше по коридору.
2.
Вкусный пустой ледяной воздух врывался в горячие легкие. Все равно – бегу. Земля, влажная от едва сошедшего снега, взметалась из-под ботинок, грязных в хлам! Просто я не люблю эти выложенные плиткой дорожки – от Академии к общежитию и столовой… и к воротам, которых нет – вместо них – стена. Глухая. Кирпичная.
Поскользнулся. Трава очень мокрая, с кусками снега.
- Лиссер!
Мое имя? А… Это Ря – моя однокурсница.. Что она хочет? Неужели, испугалась за меня, когда я очень неаккуратно поскользнулся, подвернув ногу? Неужели??? Ну??? Скажи?!
- Ты уже сделал домашку по Вычислению? – ее серые глаза, ее обычные серый тон.
А на что я надеялся?!
- Нет, - и я снова вскочил на ноги, хотелось бежать еще быстрее, только бы хватило дыхания до самой своей комнаты! Чтобы не смотреть в глаза всем этим людям! Я им не нужен! Чисто практичный, циничный подход даже к моей ничтожной жизни, да и не важно – какой жизни, моей жизни! – это обидно! Это жестоко! Я не жук, который сидит в банке, на которого можно смотреть, которого можно посадить на руку, на которого можно смотреть сверху-вниз, у которого можно списывать уроки и которому можно подкидывать скользких тритонов! Нельзя так!
Я захлопнул за собой дверь, тяжело выдохнув, сполз по двери на пол – ноги дрожали, сумка соскользнула c плеча и нахально выплюнула тетради и прочий мусор прямо на паркет, обшарпанный и разноцветный – будто кто-то спьяну опрокинул вниз накрытый стол.
Тихо. Даже очень. Не хочу идти есть. Странно. Скрипучая кровать с тяжелым покрывалом; скамья и шкаф – из разного дерева; широченный желтый подоконник, который я использую в качестве стола; еще пыльная тумба и безвкусная картина на ней – упала со стены месяц назад; и моя гордость – двуствольный револьвер…И…
«Большой Брат»???!!!!
Тусклый черный окуляр чуть сузился. И сюда он добрался?! Как?!! Мой дом! Мой дом! Теперь они контролируют и мой дом!!! Их сотни – на место разбитых вешалками и табуреткой камер – приползут новые! И все снова! И все заново!
Я открыл дверь и мрачно выполз в коридор. Черный глаз чуть повернулся в мою сторону.
Шаги.
- Ют Касседар! Ют… - я повторял ее имя. Она красивая… Очень красивая… Аристократическая внешность… и это новое пальто ей очень идет… распустила свои вьющиеся волосы… Да… Эти зеленые глаза совсем не пустые, какой разительный контраст с черной глазницей «Б. Брата» они составляли! Она – единственная, кто относится ко мне по-человечески.
-Лиссер, чего сидишь на полу? – она, наклонившись, протянула мне руку. Как я ждал этого! – Ты какой-то странный… Помощь нужна?
-Помощь? – я встал, но не хотел отпускать ее руку. – Ют, ты и так мне очень много помогаешь… Смотрю на тебя – и уже легче жить становится, - очень хотелось прижать ее к себе – теплого, живого человека. – Так хорошо, что ты у меня есть… - Довольно дерзкая фраза.
- Да, друзья для того и нужны, - она говорила, глядя мне прямо в глаза. – Когда они есть – жить легче становится.
Я выпустил ее руку. Выронил. «Друзья». Вот это слово прожгло меня насквозь. А она продолжала,
- Сегодня, извини, не получится вместе поужинать – меня уже пригласил… Водворт… Помнишь его? А ты во сколько пойдешь есть? Сегодня, говорят, жареные миноги… Ты их ел когда-нибудь? Они…
- Я не пойду есть, - это все, что я смог выдавить из себя. Сердце бешено колотилось. На деревянных ногах я дошел до двери.
-Ладно, пока! – она повернулась. – Не скучай, друг мой!
И убежала.
А я упал на кровать. Друг… Зачем она опять это повторила?! Друг. Друг. Мы с ней – друзья. Друзья. Я истерично засмеялся, мне и самому было страшно от такого смеха, но: Вот ведь как! Я хотел, чтобы у меня были друзья! Но не так! Но не так! Почему?! За что?! За что она так жестока со мной!
Я перевернулся, чтобы заглянуть внутрь черного окуляра. Скажи, скажи мне: кто обычно ждет ее из Академии? Кто таскает за ней сумку? Кто пошел спасать ее из болота? Кто приглашал ее на ужин каждый день? С кем она обычно делала проекты? Кто делился сладким, добытым контрабандой? У кого она отбирала перчатки? Кто смеялся вместе ней на праздниках? Кто защищал ее перед мутным взором директора? А кто побил из-за нее старшекурсника? К кому она приходила, когда было совсем плохо? О да… Мы – друзья. Мы просто офигенные друзья! А тебе знакомо это чувство, когда очень хочется обнять человека и просто сидеть рядом, вместе, долго-долго?... А нельзя! По рангу не положено! Ты же друг! Ты же просто очень классный друг…
Но, с другой стороны, я не хотел утратить хотя бы это отношение к себе, признавшись… Ведь ей это совершенно не нужно.
Я снова уткнулся лицом в подушку, чтобы предательски вытекающие слезы и проклятия, невольно вылетающие и глубин моей обиженной души, впитывались в ткань. Обиженный на весь мир. И на себя тоже.
3.
Ночь…
Так быстро…
Значит, я и вправду пропустил ужин…
Ну и ладно. Я сел на кровати, подтянув края покрывала к себе. Подом замер, подумал, и натянул его на себя, накрылся с головой. Это было похоже на большой сжавшийся под давлением воздуха, кокон.
… Только вот крылья не росли.
Жаль…
Я поднялся и поплелся к двери, прямо в покрывале, как последний дурак. Не знаю, что двигало мной. Просто не мог больше оставаться на месте. «Б. Брат» видел меня. Наверное, они подумали, что я псих.
Мне было удивительно все равно. Все равно. Плевать на все свои старания. Плевать на учебу – почти единственное, чем я жил, ибо больше жить как-то нечем. Плевать даже на Ют, мою единственную… Вот ведь?!! Кто она?! Кто она для меня?!! Уже все равно… Плевать даже на себя, и на этот потертый плед-покрывало, которое тащилось по моим следам в мокрой и холодной земле.
Ветер принес мне грязный прошлогодний лист, тот шлепнулся о мою мантию – тяжелую мантию-плед с узором «в цветочек», потом соскользнул и ушел во тьму, прокатившись по траве, застрял в широких складках серого плаща.
Передо мной стоял незнакомец. Его темный силуэт едва выделялся на фоне всего прочего, присутствующего в этой ночи.
Черные вьющиеся волосы до плеч, широкий воротник, высокая фигура – это все, что можно было различить.
Блеск.
… Значит – не все, значит, кое-что я упустил из виду – огромное кривое лезвие косы, что он держал в руке.
Я усмехнулся, глубже завернувшись в покрывало,
-Пришел по мою душу?
Видимо, он не оценил шутку, и решил промолчать. Я чуть подождал, потом медленно пошлепал мимо.
-Король, твоя мантия истрепалась, - вдруг он заговорил. Негромко, уверенно.
Я замер, поднял тяжелый от грязи подол покрывала и недоуменно посмотрел на него,
-Это типа тонкий английский юмор?
-Это голос твоей души.
-А что ты можешь знать про мою душу? – Я с вызовом посмотрел на Мрак. Так я окрестил его в эту нашу встречу.
-Если ты создал себе кокон, значит ты хочешь стать бабочкой. Или был ею… Хочешь улететь отсюда? Или, по крайней мере, иметь возможность смотреть на все сверху-вниз? Иначе, зачем ты вышел в полнолуние, замотанный в кокон? – судя по интонации, он говорил все это совершенно серьезно. Я похлопал глазами, как большая взъерошенная сова. «Б.Брат» треснул бы от смеха, видь он все это.
Я решил, что с психом нужно вести себя очень осторожно, поэтому ответил, как бы пародируя его,
- Нет, бабочку снесет ветром. Я бы хотел крылья как у ястреба… - для правдоподобности я помахал руками, с накинутанным на них пледом, отчего клочья грязи летели во все стороны.
-Хм… Это больно, - в его голосе чувствовалось сострадание. – Ястреб не может просто взять и превратиться. Он должен долго растить свои крылья изнутри самого себя. Так, чтобы отростки кости у лопаток прорвали кожу, обросли мышцами, а потом становились все больше и больше и покрывались пушистыми перьями.
Ясно представив это себе, я поежился, мне вспомнился такой персонаж, как Франкенштейн.
-А если кто-то увидит, что я ращу крылья? – вдруг вырвалось у меня.
-Начало никто не заметит, все привыкли, что ты прячешься под выцветшим покрывалом… А начало – это самое главное. Потом тебя уже нельзя будет остановить…
-Меня зовут Лиссер, - я протянул ему руку.
Зачем мне это было надо?
Он смотрел на меня несколько мучительно долгих секунд, потом переложил косу на него, поддерживая левой рукой, его правая рука, чуть дрогнув, потянулась ко мне.
- Зигрир М. Вацлав.
-«эМ»?
-Я не помню свое второе имя.
- Тогда я буду звать тебя – Мрак.
Мы пожали руки.
4.
Комар? Нет, оса… Такая приставучая, огромная, на муху похожа… Это будильник? Да… Вот ведь…
За дверью шумели однокурсники – уже скоро начнется учеба.
Я заснул сидя у кровати, чтобы не пачкать ее покрывалом. Моя рука, подчинившись воле нервной системы, высунулась из-под «мантии» «в цветочек», и выключила будильник.
Еще три минутки…
Открываю правый глаз…
Теперь – левый…
Закрываю оба…
Прошло полтора часа.
Я проспал! Я впервые в жизни просто проспал! Резко вскочил на ноги – покрывало упало вниз с характерным глухим шлепаньем. Что делать? Что делать?! – лихорадочно думал я, обхватив себя руками.
И тут ко мне пришло гордым шагом какое-то удивительное спокойствие. Вернее – равнодушие, только не такое каменное и отрешенное как вчера, не холодное, а, наоборот – искрящееся радужным будущим. Теперь я ничего не боялся.
Так к черту уроки!
Достав какие-то первые попавшиеся чистые вещи, я решил проведать душевую, ибо вчера мне было совершено не до этого.
В коридоре было пусто и, как следствие, тихо. Все разбежались по углам и аудиториям главного корпуса Академии. Каменные стены молчали, даже «Большого Брата» не было видно. Я поймал себя на мысли, что ищу его сам. А вот не надо его искать!
Лестница, скрипучая и старая, как сама Смерть. Оставался только один поворот, как вдруг мне навстречу вылезли из-за угла две деревянные шпалы. Потом палка, с цокающим стуком коснувшись каменного пола, шустро процарапала узкую бороздку. Я чуть не выронил одежду.
Откуда здесь лыжи?!
Кто-то, скрежеща лыжами по серому камню пола, выходил из-за поворота. Открыв рот, я тут же закрыл его, вспомнив, какое у меня бывает глупое выражение лица. Меж тем – оно приближалось: лыжи, потом ноги, привязанные к канту лыж, представленные в виде черных штанов и черных же, начищенных до белых бликов света, сапог, довольно высокая фигура в сером плаще с широкими рукавами, закрывающими рукоятки лыжных палок, широкий ворот, черные волосы, ложащиеся кольцами на плечи, почти такие же глаза, смеющимся взглядом скользящие по мне.
- Мрак?! – я сел прямо на ступени.
-Здорово! – он радостно помахал мне рукой, отчего лыжная палка стала угрожающе качаться.
- Катаешься?
- Да вот вспомнил, что не трогал лыжи вообще в этом году, - Мрак улыбался.
- Ага… - я принял на заметку, и, обойдя его со стороны, спокойно спросил, - Душ свободен?
- Вроде да.
- Хорошо, - и я пошел дальше. Пока Мрак думал, каким образом лучше спускаться по лестнице на лыжах, меня вдруг осенило, - А там есть еще лыжи?
5.
Едва войдя в полный народом, но удивительно тихий, класс, я заметил его – уткнувшись лицом в парту, закрывшись руками, так что лишь кудри торчали во все стороны, спал Мрак. Ну почему именно он спал так беззаботно за своей партой?! Все, кроме него зато пусть увидят мое триумфальное вхождение в аудиторию!
Зануда-учитель Ксанфорсо замолк, выпучив на меня свои тусклые глаза, как у двухсотлетней черепахи. Я же, гордо задрав голову, пояснил,
- Я опоздал, потому что проспал, потом принимал ванну, завтракал и искал лыжи! – я старался придать своему голосу торжественность… как на похоронах… Лучше, увы, не получилось. – Признаю себя нахальным прогульщиком, ставьте мне «кол»!
Да, это был момент моего триумфа – все смотрели, смотрели на меня. Кто-то, открыв рот, в оцепенении, или от неожиданности, ронял ручки, кто-то завистливо шептался: «Сумасшедший!». Тут учитель ожил, нервно сглотнув, он сказал, что я могу садиться на свое место. «Мое место» - первая парта у стены.
Надоело.
- Благодарю, - и все с таким же гордо-торжественным видом я проехался по лакированным, о уже изрядно исцарапанным лакированным доскам пола, на лыжах, к парте у окна, предпоследней. «Сегодня я ничего не буду делать». Вытянув ноги, насколько это было возможно в моей ситуации, я сложил руки на животе. Хотелось лишь смотреть в окно все оставшиеся уроки. Но нет. Сначала я попытался заглянуть в глаза каждому, из присутствующих в классе. Вот Нишакро – он сразу испуганно отвернулся; Римма вообще старалась делать вид, что ничего не произошло, периодически косив на меня взгляд; Ксана – наоборот – с любопытством меня разглядывала; Ивь исподлобья, нахмурившись, изо всех сил старался выдержать мой взгляд – глаза в глаза – скоро мне это наскучило; Ти и Ют Касседар – две сестры – первую я не интересовал совершенно, равно как и она для меня не существовала… А вот Ют… Она, как обычно, улыбнулась мне, хотя, может, ей, ей было немного неловко за меня – мы ведь, как никак – друзья.
Я стукнул себя по ноге, тут же сжал зубы, чтобы не издать ни возгласа и от боли и от обиды. И упал лицом на парту.
Где-то через полчаса унылый Ксанфорсо решил на меня разозлиться – показать, кто главный. Потерев свои сухие руки, он облизнулся, предвкушая удовольствие,
- Лиссер Кантабри! Будьте любезны, пройдите к доске и попробуйте реабилитироваться после постыдного инцидента. Палки оставьте! Вы царапаете пол!
Я устало выполз из-за парты. Прошел мимо Ют, приложив массу усилий, чтобы не посмотреть на нее. Из-за лыж я чуть не упал по дороге, она показалась мне в десять раз длиннее, чем обычно. Но ни за что на свете я бы не снял лыжи!
- А теперь, Лиссер, зачитайте нам наизусть клятву –присягу нашему Императору! – заискивающий противный голос.
Я вдохнул, чтобы нараспев произнести текст, но тут вдруг мой шустрый взгляд упал на последнюю парту – Мрак, проснувшись, сладко потянулся, как самый счастливый человек на земле.
И тут во мне снова вскипела злость и обида, режущая изнутри – на мир и на себя.
- Нет, - я ответил.
Можно было предвидеть, какой это поведет за собой шторм недоумения. По классу прокатилась волна вздохов и возгласов. «Что?!». «Как?!». «Почему?!!!».
- Нет, - я повторился. Мне было страшно, страх, своими всепоглощающими щупальцами жрал меня, но я говорил. – Сразу же по окончанию Академии я уеду из этой страны. Мне здесь не хочется жить и служить Императору. Я считаю его политику безнравственной, но это уже отдельный разговор… Да и в саму Академию я попал только потому, что у моих родителей нет денег устроить меня куда-нибудь, где светлее, чем в этой глуши. А ведь я даже уже не помню их! За десять лет «обучения» мне, как и прочим несчастным, ни разу не было дозволено покидать каменные стены. Все.
На дрожащих ногах я побрел обратно к своему убежищу – парте у окна. Мрак, скрестив руки на груди, удовлетворенно тихо протянул,
- Король возвращается…
6.
Почему-то я сел специально перед черным выпуклым глазом «Б.Б.». Помахал в камеру рукой и, поставив на стол плошку с супом, отправился в поисках ложки в неведомые дали столовой. Пространства в трапезной было неизмеримо мало между разбросанными по всей зале разного размера столами – так что лыжи пришлось снять.
Ют молча сидела с подругами, размеренно и вдумчиво пережевывая хлеб.
О чем она думала?
Хмыкнув рядом с ней специально громко, с острым скрежетом я достал из банки погнутую вилку. Ют не пошевелилась.
- Мрак?
Он занял соседнее со мной место. В этот день я обедал не один. «Ура!». Ну, как обедал… Мрак, наклонив чуть голову, наблюдал за мной; изучающий взгляд. Потом вдруг выдал очередную свою безумную фразу,
- Королю нужна королева…
Я чуть не поперхнулся. Судорожно проглотив суп, который я ел вилкой, как последний идиот, я поспешил запихнуть в рот большой ломоть хлеба. Этот псих видел меня насквозь,
- Ты вздыхаешь по мечте или по реальному человеку? – Мрак хитро сузил глаза.
Надо ответить,
- Есть реальный человек, который для меня только мечта. Прелесть этой мечты в том – что она меня заставляет тянуться к самым звездам, а оказывается – это всего лишь отражение звезд…
- В воде? – поинтересовался Мрак.
- Да, - мрачно произнес я.
- Ууу… - протянул Мрак, покачнувшись, он предостерегающе помахал передо мной пальцем. – Так ведь и утонуть недолго! Ты плавать-то умеешь?
Мне было все равно – я был счастлив – меня осенило! Буквально чья-то рука вытащила меня из-за стола,
- Мрак, я на минуту! – и я ринулся к столу, за которым сидела Ют, сбивая всех на своем пути, крича «Извините!», не извиняясь.
- Ют! – я с разбегу налетел на стол, оторвав всех от еды своим внезапным появлением,
- Ют! Я люблю тебя! – Переходя на крик. Мне было все равно сколько людей это слышат и что думают, мне надо было поднять эту силу, задавленную где-то в самой глубине меня. – Я люблю тебя! Давно люблю! Я больше не могу себя сдерживать и быть просто другом! Я очень люблю тебя, Ют! Ют…
Пауза.
Своими холодными щупальцами тишина касалась меня, пробирая до мурашек.
Ют не могла ничего ответить при всех, а может – просто не могла ответить. Молча, она аккуратно порезала кусок мяса и, отправив его в рот, посмотрела на меня. «Потом».
Вернувшись к Мраку, я попросил его,
- Пойдем?
Да.
Снова вдохнув дневной жареный от солнца воздух, я вдруг понял, что чувствую себя счастливым! Так давно я не чувствовал эту безумную легкость! Потянувшись, прямой взгляд на Мрака – кажется, этот псих сумел сблизиться со мной за такой короткий срок… Мой друг?
Мрак улыбнулся, как обычно, засунув руки в карманы, своей безумной улыбкой, так, что были видны клыки.
Мы гуляли по огромным территориям Академии – вдоль стен. Но сейчас я не видел этих стен. Когда я говорил с этим человеком, я и сам становился чуть сумасшедшим – и был счастлив.
7.
В гулкой тишине моей комнаты эхом звучал ее голос,
- Я не могу… Не хочу – вернее… Я не люблю тебя… Если ты не можешь быть мне другом… Это грустно… Но быть кем-то другим… я тебе не могу позволить.
«Б.Б.» в тот день не появлялся.
8.
Я нашел его в коридоре у библиотеки, но не его одного.
Мрак смотрел на Лена.
Лен смотрел на Мрака.
Черный взгляд Мрака скользил по моему однокурснику, который, в свою очередь, изучал, не отвлекаясь, лицо… моего друга?
Подавленный, я, видимо, еще не осознавший всей глубины произошедшего, обратился к М. Вацлаву,
- Мрак… Я, кажется, утонул…
- Не думаю, - не отрывая взгляда. – Мне кажется, хорошо, что ты занырнуть не побоялся… По крайней мере – это не мазохистское плавание по волнам.
- По волнам – это значит – оставаясь на месте?
- Лиссер?!! – Лен, с удивленным видом спасателя-героя, отчаянно махал руками передо мной. – Лиссер!!! С кем ты говоришь?!!
-Эм… Как это «с кем»? – совершенно искренне не понял я. – Вот мой друг – М. Вацлав, разве ты не на него смотрел?
- Какой Вацлав?! Какое смотрел?! – Лен все чаще махал руками. – Вот - на что я смотрел! Это картина! – резкий тычок в сторону картины, что висела на уровне затылка Мрака за ним – Лен прошел рукой… Сквозь. Человека.
По моей спине будто проползла холодная минога. Мрак не шевелился. Он был удивительно серьезен. Меня била мелкая дрожь. И тихий шепот Мрака:
«Я не существую».
9.
Бегом по коридорам и лабиринтам. Библиотека. Хватаясь потными руками за края пыльных полок, стукаясь об углы стеллажей, повторяя, нет, крича про себя: «Его не существует! Его не существует! Поэтому он всегда сидел тихо за последней партой! Поэтому мог гулять ночью! Поэтому ничего не ел! Его не существует! И вообще ничего не существует! Порочным несовершенным подсознанием я мечтал быть известным, я хотел, чтобы на меня смотрели! Поэтому по всей Академии мне стали мерещиться камеры! Черная линза здесь! Черная линза там! А ведь ни там, ни здесь ее нет! И его нет! И Юты нет! Вернее – есть, но не рядом со мной…»
Я замер, тяжело дыша, опустился на мраморную плиту пола.
Холодно.
Где больше холода? Снаружи? Или внутри меня?
И снова.
И снова хотелось сжаться в комок, меньше, чем в кокон, ничего не видеть, ничего не слышать. Замереть. И не жить. Я ведь сошел с ума.
И снова.
И снова безумные мои мысли рвались в разные стороны. «У меня больше нет Ют. Неудачник! У меня ее никогда не было! А Мрак? Мой друг! Неудачник! Его у меня тоже никогда не было! Его вообще нет!»
И снова…
Сжав голову руками, я хотел только одного – «Пауза!».
10.
Мрак ждал. Не знаю, сколько прошло минут ли часов. А он все ждал. Сидя на корточках, прислонившись спиной к стене у входа в библиотеку. Мимо проходили люди с серыми лицами – воспитанники идеологии Академии – все как под копирку.
Я сам пришел к нему. И задал самый глупый вопрос, «ну прямо как в дешевых сериалах!»,
- Кто ты?
Он устало поднял глаза,
-Я не помню.
И тут меня пронзило насквозь (я почти ощутил это физически) осознание того, как я ничтожен! Да я полное ничтожество по сравнению с ним! Вот это существо – у него нет ничего! Ничего! И никого! Он даже не помнит, что он такое! Ходит в темноте, не видимый никем! Призванный быть лишь скромным наблюдателем мира сего! Так при этом он еще умудряется не унывать, быть радостным, жизнерадостным, то есть – быть радостным жизни, которой у него, в сущности, не было! Да еще и меня вдохновляет жить!
- Мрак, - я сел рядом с ним. Потом, подумав мгновенье, (интеллигентные люди всегда сомневаются), обнял его за плечи. Не знаю почему, но я чувствовал его, тепло этого тела, для меня он существовал. Я тихо сказал, - Спасибо.
Мрак чуть дернулся от неожиданности, его явно смутило мое поведение, а может он просто давно отвык от этого. Мрак счастливо улыбнулся, потом мягко высвободился, и, встав надо мной, смеялся,
- Оставь свои телячьи нежности, господин Лиссер! Ты же в общественном месте! Пойдем лучше на лыжах кататься?
Он подал мне руку.