Трансформаторная будка

         
 
   
Ломакин был очень хорошим электриком. В свободное от работы время он изобретал и мастерил разные приборчики,  которые  помогали ему сохранять деньги семейного бюджета.
Сейчас, среди белого дня, Ломакин вытащил из машины увесистую металлическую штуковину с висящими от нее проводами и пристроил  в трансформаторную будку, которая находилась недалеко от его дома.  Если он рассчитал правильно, то это изобретение даст  постоянный источник неоплачиваемой электроэнергии. А ему очень нужны были эти киловатты: газ подорожал, а уголь подходил к концу. Электрик аккуратно прикрыл дверь и зафиксировал ее проволокой. Изображение черепа и надпись «Не влезай – убьет» гарантировали защиту лучше всякого замка

- А там глаза,  вот такие... - Старушка показала руками, -  и вот я к вам. Мой Барсик...
Сержант Игорь Васюков уже мыслями был с бутербродом, ждущем в ящике стола.
- Спасибо, Анна Ивановна, за сигнал, мы обязательно проверим.
- Ты че, правда пойдешь? - Удивился напарник, когда за старушкой закрылась дверь.
- Угу, - уже жевал Васюков, - там, напротив,  как раз Танюшка живет.
    
- Вечером Федор Васюков подъехал к  дому своей девушки, покрутившись под окнами, он услышал голос ее отца и  решил немного подождать. А пока  подошел к трансформаторной будке, осторожно наклонившись, заглянул в щелку. В будке было темно, но глаза действительно были. Несколько огромных, желтых пар глаз. Васюков отшатнулся, постоял. Потом все же включил фонарик и  направил его внутрь.
Он увидел  неизвестных существ, похожих на обезьян с серебристой шерсткой. Существа были напуганы еще больше, чем сам Игорь. По всей видимости, семья: папа, мама и двое детей. Где он их видел?  Этот серо-голубоватый мех?..
- Вы кто? - Рявкнул со страху сержант.
- Помогите нам, - сказал, очевидно, папа. Это было сказано на чистейшем русском, - мы попали сюда совершенно случайно, а как отсюда выбраться, не знаем.
- Это из будки?
- Не совсем... - Папа обвел  желтыми глазищами свою семью, ища поддержки.
- Так, - гиперуверенно сказал Васюков, - чтобы к утру вас тут никого не было. Все понятно?
    
У себя в ГИБДД он ничего не сказал: побоялся, что засмеют. Но вчерашняя встреча не давала покоя. Наконец, во время перерыва, сержант помчался к будке. Он потянул за дверцу, чтобы  слегка расширить щель: никого, только провода и характерный гул. «Где же они тут помещались?" - Подумал он.
      
               
Вечером, направляясь к своей Танюшке, Васюков снова заглянул в трансформаторную будку. Вчерашняя семейка снова была здесь, но был кто-то еще.
- Здрасьте, - сказал Змей Горыныч или дракон. И все его три головы дружелюбно закивали. Одна голова развернулась и сказала куда-то в сторону: «Опять ты на хвосте сидишь!». Из полумрака высунулась ушастая голова Бетмана. Сержант сел на землю.
- Что ж ты еще вчера  не объяснил все товарищу из полиции?! 
Папа пушистого семейства пожал плечами.
- Это  тебе не хохланд воровать! - Нравоучительно сказал Горыныч.
«Ах вот оно что! Это же из рекламы, -  подумал Васюков, - то-то они показались мне знакомыми».
- Входите, товарищ сержант.
Игорь как-то легко протиснулся в щель. Внутри было просторно и не очень темно. Послышался чавкающий звук.
- Еще кого-то засосало, - сказал Бетман.
Кто-то или что-то выкатилось на середину. Все с интересом смотрели. Это был черт, самый настоящий. Он отряхнул шерсть и нервно защелкал хвостом.
- Вы хотите сказать, что я не попаду на свидание?
- Ну, почему? - Сказал Горыныч, - вот товарищ сержант, он со всем этим разберется. Все уставились на Васюкова.
Разговор назревал серьезный, а к серьезному разговору надо было серьезно подготовиться. Откуда-то появился стол, на столе все необходимое по этому случаю. Сели, черт разлил по стаканам, хвостом открывая крышку от графинчика.
- Плохо, что у вас тут не рекламируют водочку. Думают о ней много, но визуализация получается паршивенькая, из-за избытка чувств образ размывается.                Зато в фильмах...
Выпили  по-русски, залпом. Закусывали  шумно втягивая ноздрями запах еды прежде, чем отправить ее в рот. Васюков начал отходить от шока.
- А славно вы здесь устроились, - сказал он, глядя на огромные блюда с красной и черной икрой, внезапно появившиеся на столе.
- А, это из «Иван Васильевича...», вот как перестанут смотреть, забудут. Все, икры негде будет взять, - сообщила голова Змея Горыныча, прожевывая селедочный хвост, который торчал у нее из пасти. Прелюдия к серьезному разговору с каждой рюмкой затягивалась. Изрядно выпившие заседатели понемногу начали забывать о теме собрания.
«Тяжело Змею, - подумал отчего-то Васюков, - лапы-то две, а головы три, попробуй прокорми». И такая нежность захлестнула его, что срочно захотелось сделать что-то доброе для этого новоиспеченного друга.
- А хочешь, я помогу тебе поднести, а то, небось, все головы никогда вместе не пили? Горыныч прослезился: «Гоша, дорогой ты мой». Он подставил раскрытые пасти. Нечистый, стоящий в стороне, от удивления захлопал глазами. Игорь держал  графины с водкой и наливал  Змею в две пасти, в третью тот наливал себе сам. Это было зрелище! Водка в гра                финах не кончалась и лилась, как вода из шланга. Змей жмурился от удовольствия, его живот рос на глазах. Когда, наконец, он напился, то полез обниматься. Игорь еле вылез из-под пьяной туши. Потом, успокоившись, сложил все головы  в кучу  и уставился ими на Васюкова.
- Горыныч, а что это ты какой-то бледненький, я тебя посолиднее представлял, -  расчувствовался Игорь. Верхняя голова приподнялась:
- А ты обо мне часто думаешь?
- Вообще-то не очень часто...
- Ну да, совсем никогда. Вот я и хирею. Кто сейчас будет думать о старом динозавре?
- Я буду думать, всегда-всегда, - уже еле двигая губами произнес  сержант. Он подумал, борясь со сном: «Почему я ничему не удивляюсь? Потому, что я мент, - решил он, нас трудно чем-нибудь удивить». 
В глубине комнаты струился свет, как столб дыма от коптящего костра. Дым медленно разливался повсюду, заполняя полумраком комнату.
- А это че?
- А это и есть наша проблема, - учтиво оскалился черт, - это вход, а  вот выхода нет. А у меня свидание, между прочим.
Васюков размышлял вслух:
- Раз дверь есть, значит в нее можно и войти и выйти.
- Нет уж, поверь мне, Игорь, - нечистый приблизил свою морду к его лицу, - входим мы в одну дверь, а выходим  в другую.
Со стороны угла послушалось чавканье, смахивающее на работу вантуза. Все настороженно смотрели в угол. Это была Маша из сериала «Папины дочки». Она вывалилась с грохотом на пол.
- Апчхи!
Маша вскочила на ноги и, отряхивая юбку, разразилась нескончаемыми криками:
- Немедленно отвечайте, кто меня сюда притащил?! Сейчас же отправьте  обратно. Вы что тут творите!? Пока вы тут развлекаетесь, мою кофточку кто-нибудь купит!
- Видишь, Игорь, плохи наши дела: дверь расширяется, - сказал Бетман.
Все чаще  и чаще  чавкающий звук  возвещал о прибытии новых героев. Это были действительно герои: сказок, фильмов, реклам, компьютерных игр. Они появлялись уже по двое, трое. Их было так много, что Васюков боялся, что они здесь все не поместятся. Но помещались, причем без труда. Да и трансформаторная будка стала чем-то другим. Почти каждый, попавший сюда, материализовал себе то, что ему было необходимо. Маша – небольшой бутик; князь Гвидон – тридцать три  богатыря вместе с Черномором, герои компьютерных игр – свой, не такой уж маленький, мирок. В общем все чувствовали себя, как дома.
- Прикольно, - хмыкнул Игорь, - кому рассказать – не поверят. Горыныч, оставайтесь, я к вам в гости ходить буду.
- Угу, - мрачно кивнула голова Змея.
                - Вот только когда наши миры схлестнутся, мы исчезнем. Нас питают ваши фантазии, чувства, мысли. Мы зависим от вам, но материально  несовместимы, - вмешался Бетман.
- Это значит, исчезнут все... - Начал трезветь Васюков,
- ...созданные силой ваших мыслительных и чувственных процессов и закрепленные коллективной памятью, - взял слово «папа», подняв  от стола голову и открыв один глаз. - И я не знаю, сможете ли вы что-то вновь создать.
Змей плакал, вытирая лапой слезы.
- А где чувства? - Заорал он. - Где мысли? Нету!, - ответил он сам себе, - скудеет ваш мир. Откуда у нас народ прибывает? Из рекламы, из компьютерных игр в основном. С ними и поговорить невозможно, не то, что водочки выпить. Давай, Гоша, наливай, один черт погибать.
- А я тут причем? - Огрызнулся нечистый. - Меня вспоминают часто, и живу я очень даже ничего. Мне не все равно: пропадем мы или нет.
«А как же «Андеграунд», «Сталкер», вечерние сказки детям? Новый Год! Да львиная часть истории! Ну уж нет! - Сержант стукнул  кулаком по столу.           Наверняка это Танин отец уже что-то натворил. Кулибин-самоучка, блин...»
Васюков встал и шаткой походкой направился к выходу.
Обратно он вернулся вместе с Ломакиным, у которого со сна и от страха тряслись руки. Впрочем, у Васюкова тоже. Его фонарик неуправляемо бегал по проводам вверх-вниз, иногда выхватывая из темноты силуэты своих новых друзей, но Ломакин, к счастью, был слишком занят, чтобы их заметить. Он подумал, что начальство узнало о его рационализациях и наутро собирается грянуть с проверкой.«Хорошо, что Танька крутит с этим ментом», - вздохнул он с облегчением и вытащил свое изобретение.
Раздался хлопок, дверь из входа превратилась в выход. Все, что создавалось в течение последних часов, пришло в движение, закрутилось  в водовороте, увлекая  все живое и неживое, перемешивая с туманом. Водоворот уходил в глубину, словно кто-то открыл пробку из ванны. Игорь грустно смотрел на уносящегося  Змея.

Вечером следующего дня возле трансформаторной будки крутился мент. Он заглядывал в щелку двери, прикрученную проволокой и тяжело вздыхал. Желтая луна, словно огромный глаз  пьяного «папы» печально смотрела на освещенную трасформаторную будку.