Усинск. ПРО ЭТО
На календаре сплошные "двойки" – 22 августа 2002 года. Вчера вечером я прилетел в Усинск, чтобы написать очерк о его жизни в 90-х. Наш самолет вчера никак не мог сесть. Туман. Мы "махнули" шесть кругов над городом, пока летчик, извиняясь, не сказал: "Попробуем в седьмой раз. Если не сядем, тогда пойдем на запасной аэродром в Печору".
За окном зрелище из фантастического фильма: огни аэропорта, города, промзоны, поселка Парма пробиваются сквозь туман и облака, и кажется, что облака – это земля, а светятся недра. Горит огонь где-то в преисподней, и таинственный неизвестный голос не дает разрешения на посадку в ад. Луна в ту ночь была красной и полной. Ее око висело между пластами высоких облаков и тех, что пониже. В конечном счете нижние и боковые слои света и цвета давали совершенно неземную картину.
Сейчас, в самолете, мы были выше тех парящих огней. Какая-то мистическая архитектура сфер.
Неопознанный полк
"Чтобы понять жизнь города, надо разобраться в его смерти", - решил я. И пошел в морг.
- Здесь вы решили разобраться в жизни? – удивленно встретила меня фельдшер-лаборант Наталья Староверова. Она очаровательно улыбнулась, пожала плечами. – Впрочем, это, наверное, логично. Но я Вам документы и цифры дать не могу. Запрещено. Спрашивайте или у врача… Она скоро придет. Или в прокуратуре, в милиции… Не знаю. Они за это отвечают.
- За что?
- За ЭТО…
***
ЭТО – что-то такое, что либо не получило названия, либо ЭТО нельзя называть в слух. Потому что само ЭТО, как имя демона, способно влиять на говорящего или слушающего, а может быть и на всех живых.
Мне остается ждать врача и трепаться с милой женщиной о загадках ее судьбы. Наталья родом из Помоздино, в Усинск приехала двадцать с лишним лет назад, вышла замуж, родила двоих детей. Улыбчивый светлый человек. И работает в морге. Хм.
Я всегда утверждал, что врачи – это секта. Это Орден недобитых тамплиеров, который сидит на скрытых пружинах жизни и смерти. Вот такие вы сверхчеловеки и есть, - шутил я с лаборантами. Поговорили "о птичках", я покурил в каком-то закутке рядом с банками, в которых плавали… Ну, понятно. Это тоже Усинск…
Неужели в морге табу на слово "смерть"? Не может быть. Значит "ЭТО" что-то другое", - вовсе не методом дедукции определил я.
***
С 1994 года в Усинске умирают от насильственных смертей всегда больше, чем от естественных. Здесь живет ЭТО.
Для сравнения: в Сыктывкаре умерших от насильственной смерти в эти же годы от 15 до 34% от всего количества смертей, в Москве – не более 60%, в селах Прилузского района менее 50%. А в Усинске живет ЭТО. Молох пожирающий людей. Чтобы не быть голословным, приведу небольшую таблицу:
ТАБЛИЦУ НЕИСКАЖЕННУЮ МОЖНО ПОСМОТРЕТЬ В КОНЦЕ ТЕКСТА) Автор извиняется за плохую "верстку" на странице....
Динамика понятна. Чуть-чуть отличается 1996 год. За 1999 и 2000 годы цифры слишком сумбурны, но картина та же.
"Кто же ты, ЭТО?" – думал я, сидя на пороге усинского морга. – "Кто ТЫ, убивающий людей? И вообще – я пишу очерк или мистический детектив? Где берега этой реки мертвых. Ведь определенную часть людей даже хоронят здесь не в землю, а в небо. Попрощались и улетел труп на самолете… На материк! А кто эти "невостребованные трупы" и "неопознанные"? Циферки ведь не маленькие: в год от 40 до 70 человек. За десять лет – целый полк, пришедший ниоткуда и ушедший в никуда.
Здравствуй, Усинск! Город Zеро. Фантом, висящий в воздухе. Здравствуй. Почему ж ты не здравствуешь!
«Закрытая информация»
В Усинске слишком много "шифруется", слишком много закрытой информации.
В ЗАГСе молодая женщина с лицом молодой Анастасии Вертинской на просьбу предоставить информацию о рождаемости, свадьбах, национальном составе, миграции, почему-то взглянула на меня, будто я негр в форме солдата НАТО.
- Это закрытая информация. Приедет заведующая…
- С каких пор это закрытая информация? Вы же каждое полугодие все равно даете эти цифры для прессы.
- Ничем не могу помочь. Вы откуда?
Надо сказать, что я только что по полной форме представился: Ф.И.О., откуда и зачем приехал…
- Мне группу крови назвать? Или результаты анализов?
Работница ЗАГСа юмор не оценила. Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Только чуть-чуть вертикальнее встала одна бровь. "Нежизнерадостная какая-то. Без тебя обойдусь", – подумал я.
- До свидания. (В ответ - тишина).
В фойе ЗАГСа на стендах висят листочки со всякого рода информацией (незакрытой): время работы, какие документы нужны для того или иного обряда, адреса смежных служб и… Объявление-директива местного муллы о правилах свадебного обряда (в смысле – о документах для свершения ритуала).
Почему нет ничего православного на исконно православной земле? Или баптистского, или буддийского? Почему только мулла напоминает о том, что правильно и что неправильно?
В Усинске два православных священника о.Михаил (Тихонов) и о.Константин (Макашов), имам-хатыб Винирулла хазрат Гаязов, который является руководителем Духовного управления мусульман в Коми.
Со священником Константином Мокашовым я за три дня встретиться не смог. Телефоны или молчат, или вежливый голос говорит о том, что "отец Константин только что вышел". В общем – "шифровка". С "отцом" Михаилом мне и вовсе встречаться не хотелось – об этом чуть попозже.
Имам-хатыб свой телефон со справки 09 снял. В мечеть я подходил два раза. Закрыто глухо. В том числе и для мусульман, которые разводили руками и топтались вместе со мной.
"Стучите и откроют вам" – эта формула здесь не подходит. Во всяком случае, мне грешному, наверное, надо не два раза или три дня, а гораздо дольше барабанить и звонить… В морге есть православная комната для отпеваний. Без дверей. Там стучать не надо. Там всегда и для всех открыто…
* * *
В архиве администрации муниципального образования город Усинск (Господи, не фраза, а издевательство над русским языком!) меня встретили точь-в-точь, как в ЗАГСе. Только не одна молодая женщина, а три разновозрастных.
В ЗАГСе: "Это закрытая информация".
В архиве горадминистрации: "Это закрытая информация".
В морге: "Это закрытая информация".
- Девушка, как Вас зовут? Это тоже закрытая информация?
Вы думаете девушка ответила? Нет.
- Зачем Вам? – и всё. И пошла по коридору цокая… Хм. Мягкими сандалями.
Такие вот маленькие чертовские чудеса.
* * *
У меня, конечно, миллион и еще два способа добычи информации, но в этом городе слишком мало знакомых. А слушать басни официальных лиц в режиме интервью – это для отдела PRопаганды. А мне нужна реальность, даже больше, чем реальность – мне нужно узнать про ЭТО.
Была такая сексопатологическая эксгибиционистская передача на НТВ. Называлась она "Про ЭТО…" Она была про то, что в русском языке имеет только термины в матюгах. Поэтому изъяснялись почти на латыни: анус, пенис, вульва, минет, эрекция и т.д., и т.п.
Про усинское ЭТО, убивающее людей и не имеющее ответа в терминах на русском языке надо было еще узнать. В конце концов, кроме религиозного вопроса – как встретить смерть? – есть не менее таинственный вопрос – как Смерть встречает нас?
"Кому за 30…"
Я пошел знакомиться. В Дворец культуры. И попал в кафе "Кому за 30…". Мне за 40, а потому я выглядел тут "своим". Этаким скучающим холостяком, одиноким голодным волком и, как выразилась дама, с которой танцевал: "Вы не местный. У Вас не здешние, удивленно-****ские глаза".
В гостинице я зачем-то на ночь глядя нажрался кофе и, как филин, пялил глаза в телевизор, слушая полуночных интеллектуалов. "Люди едят и пьют больше, чем им нужно только в двух случаях, - размышлял я. – Либо работает желание съесть и выпить недопитое, недогуляное, несъеденное в детстве, либо если у человека нет завтрашнего дня. И тогда человеку ценен только безразмерный текущий момент. И он боиться, что момент кончится".
Когда я приезжаю в гости к своей маме, она почему-то всегда в моих глазах видит усталость, одиночество или просто напряжение. "У тебя, сынок, какие-то неприятности?" – спросит мама в своей неизбывной материнской тревоге. И так всегда – хоть есть неприятности, хоть их нет.
Друзья юности и однокурсники в моих глазах почему-то видели пожар. Они по закону жанра ждали от меня "очередной выходки", прикола. Даже если на момент их ожидания я ни шевелиться, ни видеть никого не хотел.
Дама в клубе "Кому за 30…" назвала мои глаза "удивленно-****скими". Ей хотелось увидеть такие глаза. Она соскучилась по блеску глаз мужчины, который смотрит на нее.
Каждый видит то, что хочет увидеть. Каждый из нас ограничен миром своих представлений и ожиданий. Так навязывается роль. И в одиночестве, и в толпе.
Наверное, клуб "Кому за 30…" – не лучшее место для поиска характерных настроений. Все-таки одинокие женщины всегда имеют оба синдрома – и догулять, долюбить, допить, и подольше сохранить атмосферу одиночества.
Не менее верно и другое: если есть полк неопознанных и невостребованных трупов (абсолютное большинство из них – мужчины), значит, где-то рядом полк живых и невостребованных женщин…
Аллея. О голоде 90-х
Аллея – это зеленая разделительная линия на улице Молодежной с тротуаром посредине.
Я специально гулял по Аллее. В Усинске – это особое место. Здесь дефилируют теплыми летними вечерами (215 дней в Усинске держится снежный покров. На бесснежье остаются 150 дней – вот и гуляют).
Перекурил на скамеечке со стаей девчонок.
На первый взгляд, они все не желали и не могли говорить на серьезные темы. Они смеялись по любому поводу – над моими вопросами, над прошедшими мимо пацанами, над вчерашним случаем с неудачным знакомством (рассказала одна из девчушек), над мелированными волосами одной из девах, над … моей бородой, своими ботинками, проехавшей машиной. Это не шиза. Это возраст, когда веселит не вино, а сама жизнь – со смешным телеграфным столбом, серым асфальтом и вечно праздничными буднями. Зацепить их в разговоре нечем: "Наркомания? О-о, да! Есть придурки! Ха-ха".
Конечно, интересно не это, был в том разговоре один-единственный момент, ради которого я и ходил искать скрытую часть Усинска на самое его открытое место – на Аллею.
В разговорах и "хаханьках" девчонки вспоминали кто с кем дольше знаком. Одна из самых веселых – светло-рыженькая, лицо, как масленичный блин, и глаза от смеха в щелочках – упорно настаивала, что "а мы вот еще в 6-м классе познакомились…"
- Тогда, помнишь, на танцы пришли, ждали-ждали… А все родаки на собрании были… Тогда ведь такая лабуда была".
Лицо рыженькой на две минуты меняется почти до неузнаваемости: "Мы тогда голодовали. Натурально, блин… Мелкой на молоко деньги и то занять было не у кого… Мелкая – это сестренка моя". Взгляд у хохотушки стал горьким и острым. Плеснула обида – не известно на кого и на что. Даже губу закусила. "Да-а… Тогда плохо было. Така-ая фигня!"
- Когда это мы голодовали? Что-то не помню, - пытаются шутить и, видимо, искренне не помнят некоторые из девчонок.
- Было! – подтверждает еще одна.
- Было-было… Лет 5-6 назад… Ну, вы чё, не помните? – без смеха. С легким раздражением говорит еще одна.
- У нас в семье это как-то незаметно было. Я не помню.
- И я что-то не помню…
А через минуту они опять смеются, вспомнив то, что вспоминать хочется – так устроена молодость.
В 1995, в 1996-м, а впрочем и в 1997, 1998 гг. в Усинске было немало семей, где люди узнали голод… До 1995 года руководитель "Коминефти" … Леонидов расплачивался хотя бы эрзац-деньгами. Их тут же назвали "леонидовками". Продукты и товары приобрести было можно, но только в "своих" магазинах, где цены, честно говоря, отличались в пользу неудобных величин. Потом пришла эпоха Григория Семеновича Гуревича. Это я для книжки его называю по имени-отчеству. Среди нефтяников – от помбуров до очень богатых и больших чинов – о нем говорят "Гриша Гуревич тут создал климакс: все вроде бы работает, но все сокращается, все чахнет…". В общем: недра те же и качалки те же, только нефти все меньше и меньше. В "Нобель Ойле" не только задерживалась зарплата, сокращались рабочие места, но существовала скрытая безработица и наступила та самая эпоха закрытой информации. Это было самое подлое. Потому что закрытая информация породила слухи, недоверие, напряжение и … Она опрокинула город в депрессию. Она разорвала бывший единым и монолитным, мечтательным и романтическим комсомольский Усинск.
Труба
В 1993 году, когда я заканчивал первую часть эссе Усинск и встретился с Юрием Спиридоновым (он тогда был Председателем Верховного Совета Республики Коми), тогда на мои сетования, печали и удивления по поводу хандры в общественном настроении Усинска Юрий Алексеевич взорвался:
- Это все не проблема Усинска, а проблема неинформированности! Город будет удивлять своим расцветом постоянно. И т.д. И т.п.
Почему-то я тогда поверил Спиридонову. Почему-то поверил… Наверное, тоже из-за отсутствия информации.
И что же? Усинск стал информированнее за 1994-2002 годы? Или в городе стала доступнее информация? (Я уже рассказал, как ходил по ЗАГСам, моргам, церквям и по администрации). Может быть, во времена Гуревича, Березкина, Ермилова хандры и депрессии стало меньше? Почему же тогда появился мертвый полк молодых трудоспособных людей, в абсолютном большинстве – молодых мужчин в возрасте от 25 до 48 лет? Причем, целый батальон из этого полка – самоубийцы. Петля. Вскрытые вены. Ствол – к сердцу...
Только наивного журналиста могут ввести в заблуждение ссылки на причины самоубийства на почве пьянки. У пьянки тоже есть причина. При этом в маленьком Усинске почти треть – татары и башкиры с сильными семейными и религиозными традициями. При этом остальная часть усинцев – это южане, которые спиваются отнюдь не так легко, как северяне. И, наконец, для сравнения – в большом Сыктывкаре пьют не меньше, чем в Усинске. Я бы сказал, что больше… А цифры – упрямая вещь: в Сыктывкаре в процентном отношении самоубийц почти в четыре раза меньше!
У самоубийцы всегда есть мотивы. И набор этих мотивов традиционно прост для любой личности: 1) предательство; 2) зачем жить? 3) одиночество; 4) "да пошли вы все на...!"
Кончилось романтическое братство первопроходцев Усинска. Кончилась искренность, открытость, мечты. Город построен. Нефть все дальше и дальше. Труба, как червь, уползает на Север. Оттуда – нефть, а туда труба. Она засасывает новые судьбы.
Усинск – база. Известное дело - на золотых приисках Дикого Запада разбогател лишь каждый тридцатый старатель. Зато без дохода не остался ни один торговец, сутенер и владелец салунов для старателей.
Неосвященная земля
Проблема неинформированности – что это такое? Какая информация нужна человеку для веры, надежды и любви? Может быть, наоборот – нужна тайна? И магнетизм тайны держит этот город. Остаться или уехать? – проклятый вопрос, с которым люди живут в Усинске по 20-25 лет.
Загадочный рейд. У этого рейда стоят корабли целых родов, семей, кланов. Но нет ни родного пепелища, ни отеческих гробов, к которым по слову Пушкина обычно тянет людей. Тянут деньги? Неправда. Все, с кем мне приходилось общаться (подчеркиваю – ВСЕ), а это бизнесмены, нефтяники, работники культуры – разные люди говорили одно и то же: "Причем тут деньги… Смысл ведь не в деньгах".
Честно говоря, только в этом городе я видел такое количество созревших людей, по-настоящему нищих духом – голодных до чего-то Главного, но так и не сумевших пока понять: нет ЧЕГО-ТО главного вообще. ДУХ ушел из этого города. А священник Усинска, тот самый "отец" Михаил, вместо того, чтобы напомнить о Духе, лишь отвращает от него – "не по Бозе ревнует", анафемствует налево-направо, отказывает в требах, шумит скандалами… …Когда-то древние славяне хоронили своих предков в избушках на курьих ножках. Домиками, в которых лежали мертвецы, было утыкано пространство от Беломорья до Урала и приволжских степей. Но при этом те же славяне где-нибудь под Киевом или в Новгороде, в Суздале или во Пскове хоронили своих мертвецов в землю. Почему такой разный обряд в центре и на периферии? Потому что земля на окраинах еще не была освящена, еще духом славяне не воспринимали ее своею, еще господствовало "чемоданное настроение" – уйти или остаться? Уйти – значит забрать с собой мертвецов, не оставлять в земле, где нет молитвы. Остаться, значит закопаться в землю и живым, и мертвым. Мертвые – под крестами, живые – с крестами.
* * *
Нефть меряют миллионами тонн. Разливы нефти в тундре меряют кубометрами и сотнями кубометров. Саму Трубу – сотнями километров.
Душу и Дух кубами не измеришь. Как измерить длину отчаянья? Как измерить давление в трубе одиночества? Сколько километров у длины ожидания – зачем я здесь? Где мой дом? Хочу ли я, чтобы мои дети и внуки остались в этом городе?
Где люди?
Вы думаете, это госбезопасность засекретила в Усинске все и вся? Чушь. В открытых источниках, в Интернете, в Управлении статистики есть практически все, что мне надо. А я это не беру… "Почему?" – спросите вы. Потому что надоело читать и слышать материалы, где все о нефти, все через нефть и даже люди – это только трудовой ресурс – вопрос стоимости и нагрузки на социальную составляющую бюджета.
Как раз в дни моей работы в Усинске, в город привезли книгу Н.Н.Кочурина "Усинск: нефть и ЛЮДИ". Именно так напечатано на обложке - "ЛЮДИ" (большими буквами). И что же? Я очень добросовестно перелопатил эту книгу. Здесь есть многое – много планов, директив, аппаратно-кадровых перестановок, миллионов тонн и квадратных метров. И совсем нет … ЛЮДЕЙ!
Славную традицию кочуриных и спиридоновых продолжает нынешний глава администрации Усинска Феликс Марков. Все та же манера: "С барского плеча". Все та же сталинская любовь к детям и старикам (остальные просто опасны и вообще напрягают…).
Все те же эксклюзивные "игры" только с нефтяными генералами… Кажется, этот человек даже не знает, что, например, в пожарной части в караул выходит один водитель, два бойца и начкар… Такие караулы выезжают не тушить, а всего лишь спасать соседние здания…)
Тень Гуревича, как тень Командора, маячит за интригами нынешней администрации Усинска. Древний, как постулаты Маккиавелли, принцип – разделяй и властвуй, внешне выглядит, как борьба против монополии ЛУКойла. Реально же видны "уши" лоббирования интересов "Северной нефти", "Енисея", "Колва-нефти"…
* * *
В промозглом октябре 1998 года на площади перед городской администрацией Усинска стоял митинг измученных от холода и мокрого снега учителей. "Верните заработанное!", "Где наши деньги?" – вопрошали скромные плакаты на ватмане. Митинг стоял час, второй…
В окнах администрации украдкой выглядывали чиновники. Видимо, считали: сколько еще простоят эти сумасшедшие тетки, не понимающие, что в стране кризис, что дефолт, что… В общем спокойно чай не попьешь!
Учителя просили свое, заработанное и к тому же обесцененное дефолтом. Но даже этого их любимый город им вернуть не мог – город, в котором каждый второй – это их ученик и каждый первый – родитель ученика.
Надо сказать, что банкетов в Усинске осенью 1998 года было не меньше, чем обычно, и они не были скромнее, чем всегда. Просто стали тихушнее, для "своих". Закончилась эпоха, когда буйствовала фантазия Гуревича: "Линкольн" – епископу, самолет – поужинать в Москве, банкетные столы, которые не описал бы даже Плиний-младший (охреневший в свое время от пиров прокуратора Лукулла).
В той толпе промокших и замерзших учителей стояла женщина, с которой прямо там, на площади, произошло тихое чудо. Ученые называют такое состояние – инсайтом, священники – благодатью, посещением Духа Святаго, творческие люди называют это "вспышкой озарения". Впрочем, какая разница кто и как это состояние называет. Учительница истории школы № 2 Ольга Алексеевна Несинова, глядя на сытые теплые окна администрации с тенями чиновников за жалюзями, вздрогнула, словно проснулась: "Что я здесь делаю? Что за глупости – просить, ждать!.. Не-ет. Так больше не будет. Так, ребята, больше НИКОГДА не будет!" Она знала ЧТО будет. Она четко знала ответ по крайней мере на два старых русских вопроса – ЧТО ДЕЛАТЬ и КТО ВИНОВАТ.
Ольга Несинова стала депутатом городского совета Усинска, членом федерального Политсовета женской секции партии "Яблоко", председателем Союза предпринимателей Усинска, членом Совета по предпринимательству при Главе Республики Коми. Но дело, конечно, не в ее регалиях. Дело в пресловутом ЧТО ДЕЛАТЬ… Стала символом альтернативы, знаменем, объединившим всех униженных и оскорбленных. Она первая публично и часто заговорила о гуманитарной составляющей города, об информационной открытости города.
Республика узнала, что происходит. Деньги учителям заплатили.
«Свой парень»
"Народ требует открытого разговора. Хватит тихушничать по кабинетам. Прозрачный бюджет – ясные перспективы города – совещательность по вопросам жизнеобеспечения" – так ставила проблему Несинова с единомышленниками.
Мэром города тогда стал Феликс Марков. "Свой парень" с кличкой "Череп". Свой и для Гуревича, и для Стефановской площади в Сыктывкаре, и для бандитов в Усинске. Тоже личность, между прочим, да еще и «соборная», всех, как бы устроившая, в какой-то момент.
Но "соборная личность" ни разу не собрала для обстоятельного разговора тех, кто является Собором Города: учителей, работников ЖКХ, предпринимателей, обеспечивающих львиную долю продовольственного обеспечения, пожарных… В городе почти нет патрульно-постовой службы. А зачем? Диалог с горожанами? А зачем? Есть "пиар" – есть кому держать этот город. Не проще ли интриговать между ЛУКойлом и "Северной нефтью", между идеологией ограничения олигархов и продавливаемыми решениями из Сыктывкара (в части интересов все тех же "Колва нефти", "Северной нефти" и т.д.).
Все главное в Усинске – это нефть. Какие еще могут быть интересы людей?
…И Усинск продолжает хоронить в небо батальоны мужиков. Не считая неопознанных и невостребованных.
Люди, где?
Вы видели картины усинских художников? В них есть что угодно и кто угодно. Но в них нет Усинска. В их картинах не встречаются (или почти не встречаются) люди. Конечно, можно увидеть "мазню" на тему "нефтяные вышки". Чем "мазня" эта отличается от "литературной мазни" Н.Кочурина?
Город – это Люди. Страна – это Люди. От Арбата в Москве до маленького выставочного зала в Усинске разбросаны картины с пейзажами.
Более ста лет назад русские художники-передвижники начали писать пейзажи не от импотенции духа, а в протест засилью академического ампира, колоннам и статике портретов. Нынешние "романтики" кисти и холста просто эмигрируют в природу и не выполняют своей творческой миссии на земле (зарывают талант в пейзаж Дураков). Миссия же эта – освящение, осмысление и прославление замысла Божьего на Земле. В чем замысел и смысл Усинска? Чем он живет и где его перспектива? В маленьком городке Емва (Княжпогост) есть скромный художник Сергей Соболев. Удачно или неудачно он пишет портреты своих земляков, он ищет в их глазах свой город, он пытается найти ракурсы своего потерянного на трассе маленького городка и найти его философию.
В Воркуте в выставочном зале есть картины совсем юных художников и тех, кто постарше. Там тоже (не считая проходного мусора) есть работы с поисками места и смысла Воркуты. В отдельно взятом сердце отдельно взятой страны…
Усинск не родит такого художника. Еще не родил. Может быть, потому, что он слишком молод и сам себе льстит своим романтическим прошлым. Обманывает себя патетикой масштаба и классически ошибается: "Мы – провинция, а в провинции ничего серьезного быть не может" (хотя вся история культуры – это непрерывное опровержение этого мнения). Может быть, оно и логично, что выставочный зал "Вортас" в воскресенье не работает. Зачем?
Академик Михаил Михайлович Бахтин вбросил в культурологию и искусствоведение постулат: "Высокое искусство рождается на границах времен и культур". Усинск на пересечении и времен, и культур. А искусство не родилось. Почему?
Не хватает информированности и образования? – Не хватило культурной среды, способной родить личность? Или потому что внимание к нефти и деньгам размыло эту среду, сделала атмосферу города затхлой, корпоративной…
…В свое время вспышками культуры и искусства удивили Воркута и Инта. Воркута и сейчас находит чем удивлять. Там сложился корпоративный объединительный дух (Воркута – столица мира). В Усинске духа нет. Во многом он убит искусственно. В итоге имеем ЭТО…
* * *
Справедливости ради, надо сказать об одном исключении (подтверждающем правило). В 90-х Усинск родил композитора Геннадия Хохлова. Я слышал его песни на кассетах и по республиканскому телевидению. В этом молодом мужике из Тулы действительно есть главное – тонкое чувствование Усинска, интуитивное ощущение трещины в сознании города, печаль, которая "за кадром"…
О нем, как явлении, говорил и директор Усинского Дворца Культуры Сергей Александрович Шолохов: "Отрадно, что Геннадий состоялся здесь. На наших глазах он взрослел, пробовал себя, ошибался и творил. Это наш Художник".
На уровне музыки… Пока на уровне музыки – абстрактно, ассоциативно, печально и все еще с якорями мифов о себе, но Усинск начинает понимать и осмыслять себя.
Не замерзнуть бы этому процессу. Как ноте, повисшей в морозном воздухе и превратившейся в безликое снежное эхо эпохи.
Борода
Новое кладбище Усинска производит марсианское впечатление. Песчаный квадрат земли, выстриженный в лесотундре. По углам квадрата ровные, как бригады СС, ряды крестов – одинаковых крестов. Украинские, русские, татарские фамилии… В одном углу почему-то похоронены только люди старше 65 лет. На других участках годы рождения от 1946 до 1961-67. Годы смерти 2000-2002.
Датам я не удивился. Их я уже понял в морге. Удивился пейзажу. Люди как будто и не в землю захоронены. Захоронены в Марс. Как город, похож на тарелку инопланетного космического корабля, севшего из-за аварии в тундре, так и кладбище.
Пикник на обочине.
Смотритель кладбища, фактически директор – Борода. Так его зовут и знают многие люди в городе. Виктор Владимирович Иванов.
Неслабенький жизненный опыт в его седой бороде, в пепельных глазах и морщинах-трещинах. Разговор осторожный, щупающий, с легкой игрой в простоту. Так разговаривают серьезные ребята после хождений по "зонам" лет этак с двадцать.
Виктор Владимирович – человек православный. "С детства", - утверждает он. И я понимаю, для чего ему нужно акцентировать внимание именно на это – "с детства". Потому что слишком много развелось дуриков и клоунов, играющих в верующих… Ну, да ладно – не будем рассуждать еще об одном гигантском фантоме и мифе под названием "Возрождение православия в Коми". Ради хрупких реальных крупиц православия, Христа ради не хочется развенчивать пышные и дутые декорации (созданные, кстати, во все те же мифотворческие 90-е годы. И созданные не только в Усинске и в Коми).
- Не нахожу понимания у городских властей, - сетует Виктор Владимирович. – Ведь здесь же тот же Усинск. только мертвый… Только – Вечный Город, шагнувший в вечность.. Ни телефона, ни цемента, ни семян травы не могу допроситься.
Он рассказывает о том, что не только власти, но и люди забывают православные традиции. Я про себя добавляю: "А те, кто помнит и должен просвещать и укреплять . Но как часто священники от этого устраняются? Взял денежку за крещение или за панихиду – вот и все "традиция". Словно, подслушав мои мысли, Борода рассказал, что комнату в морге для отпеваний и прощаний сделал он сам, по собственной инициативе (а я то думал, что хотя бы это сделал о.Михаил… напрасно, думал). Организовать же на кладбище хотя бы продажу свечей не может – о.Михаил требует, чтобы люди покупали прямо в храме.
Любопытные детали всплывали в разговоре с В.Ивановым, детали, которые я до этого слышал краем уха, а сейчас они обретали реальные очертания. Например, за поминание усопших на проскомидии в местном храме требовали плату до 100 рублей… за имя! Это сетевой маркетинг, а не православие. Освящение города, его могил и его рождений так никогда не произойдет. Стоят себе "избушки на курьих ножках" для живых и мертвых. Отцы города "родили" ребенка, но не воспитали его. Вот и вырастают маугли, кочевники, варяги. Иерей Михаил Тихонов, кстати, вырос и "воспитан" тоже в Усинске.
"Томлун"
Церкви нет, КПСС нет, школы Усинска, как и школы всей растерявшейся страны учат "общечеловеческим" ценностям. Милиции и прокуратуре остается только пресекать девиантное поведение граждан.
Усинск – самый дорогой город Республики Коми. Здесь крутятся колоссальные деньги. Количество магазинов и магазинчиков трудно описать и сосчитать. Рестораны "Амстердам", "Аргус", "Чарли", "Джоли". Кстати, в Усинске, как и в Сыктывкаре, странная нелюбовь к нормальным русским названиям. В названиях кафе и ресторанов особенно. На весь Сыктывкар лишь один ресторан "Спасский" имеет русское название (остальные – "Relax", "Националь", "Ника", "Тропик" говорят сами за себя). В Усинске вообще нет кафе с русским именем. А мифологический персонаж "Аргус" – это демон, раскинувший свои щупальца в карманы старателей.
Впрочем я уже повторяюсь: старатели всегда менее богаты, чем те, кто их ждет, чтобы "обслужить". В Усинске в этом смысле и "Аргус", и церковь похожи. (Прости меня, Господи! А какими еще словами говорить о волках в овечьих шкурах?!).
Из наиболее крупных предпринимателей можно отметить хозяина "Мясной лавки" Сергея Петровича Шиханова. Это "мясной король" с сетью магазинов. В 90-х был особенно влиятелен. По слухам, за ним стоял Ю.Спиридонов). Интересен альянс ООО "Березка" (Р.Асмандияров) и группа предпринимателей создавшая, ООО "Альтернатива". "Альтернатива" взяла в долгосрочную аренду единственный в городе кинотеатр "Томлун". Между прочим, предприятие такого рода не только коммерческое, но и идеологическое. Хватит ли у "Альтернативы" (директор Е.Кузнецов) гражданской зрелости в использовании этого идеологического инструмента? Покажет время. Технически же и коммерчески у ребят пока получается очень даже неплохо. Кинотеатр "Томлун" первым в республике оборудован новой звуковой системой Digital Dolbi, обеспечивающей принципиально новое восприятие кино. Эффект очевиден с первого года: если даже в Сыктывкаре и Воркуте посещаемость кинотеатров не превышает 15–20%, то в "Томлуне" она устойчиво держится "за 60" Аншлаги – не редкость. Ко всему прочему сам кинотеатр живет по принципу римских бань – весь спектр сервиса. Приходи в 9 утра и найдешь чем занятья до 24 часов ночи. Менеджмент совершенно другого уровня (по сравнению с прочими кинотеатрами РК).
Все это произошло в "Томлуне" за последние 10 месяцев. Все это хорошо, но все-таки это полдела. Для самооценки и создания внутренних механизмов культуры "Томлун" должен родить (не может не родить) свою внутреннюю "философию" и идеологию. Какими они будут? Получится ли? Хочется верить. Очень хочется.
А пока город "тонет" в наркотиках (но при этом почему-то всего семь уголовных дел за год). Здесь все у всех на виду. Каждый таксист и каждый торговец знает – где продают наркотики и кто подсел на иглу. Не знает и не может только местная милиция.
Разговоры о кадровом недокомплекте милиционеров – это только разговоры. (Для справки: в среднем по Республике Коми недокомплектация от 20 до 28%. В Усинске – стабильно свыше 40…). Но работали бы хоть те кто есть! НЕТ, милиция занята своими делами. и. А сама Коми имеет представление об Усинске только со слов Феликса Маркова – в его подаче и в его интерпретациях событий. Во всяком случае, так продолжается во уже 1999-й, 2000, 2001, 2002-й годы.
Тактика информационной блокады очень проста. Подойдите к любому газетному киоску в Усинске. Или запросите справку в Управлении федеральной почтовой связи. На весь Усинский район приходит не более 400 экземпляров газеты "Республика", столько же "Красное знамя", чуть больше "Трибуна", две сотни экземпляров "Молодежь Севера", остальные издания просто по 30-40 экземпляров. Сам город Усинск читает республиканскую прессу еще меньше, т.к. вышеперечисленные цифры надо делить пополам – республикой интересуются коми села: Мутный Материк, Колва, Усть-Уса. Там половина подписчиков.
Зато в газетных киосках изобилие федеральных изданий развлекательного характера: "СПИД-инфо", "Декамерон", "Жизнь", "Желтая газета" и т.п.
Воркута за два поколения все-таки где-то породнилась, переженилась, срослась с республикой. Но усинцы, которые называют таковыми себя в Сыктывкаре – это еще не усинцы. Это в массе своей просто люди, поработавшие в Усинске несколько лет. А родом они со всей страны. Той страны, которой тоже нет. Так "без флага, без Родины" живет целая каста, объединенная мифом "мы – усинцы".
Приветливый автобус
С Равилем Фарраховым и Ольгой Несиновой мы после кладбища все-таки заехали в Парму. И тут был очередной "Пятый элемент" из зоны Сталкера или из ирреального города Zеро.
У причала стоял… двухэтажный автобус. Как в Англии. Как на Пикадилли. Играла музыка: "Я искала тебя ночами темными, искала тебя…" – пела Земфира. На втором этаже автобуса теплая компания отмечала 50-летие Володи. Я не знаю его фамилии. Мы просто оказались в автобусе из любопытства, а… потом нас усадили за стол. Было неприлично праздно любопытствовать. Люди шумели, радовались. Я искренне поздравил неизвестного мне Володю с днем рождения. Поднимались тосты. Женщины, как и положено женщинам, были шумны, но при этом нельзя было не заметить общее состояние тихого свойского уюта. Нет, это не пьяное состояние братства, это другое – это состояние родни.
Я смотрел на смущенного вниманием работягу Володю, на его счастливые и уставшие глаза, на друзей его, среди которых он счастлив и спокоен. И я увидел Усинск – таким, каким я его впервые узнал в 1988 году, когда прожил здесь два месяца, каким знал людей этого города еще в начале 90-х… В двухэтажном иррациональном автобусе. В Парме. На берегу Усы. Защемило в сердце… Хорошо, что меня постоянно дергали, а то, пожалуй, я б расчувствовался больше самого Володи. …Мы вышли из автобуса. Еще какое-то время стояли на причале, окутанные атмосферой забытого братства. Наваждение? Пусть. Я тоже хочу мифа. И я люблю свою память…
Фаррахов повез нас по Парме. "Здесь росли мои дети… Здесь мы в 78-м построили склад… А это в 84-м. Здесь работал Лескин… Кустарников не было. Деревья были маленькие, а дома казались большими". Равиль с таким теплом, с такой терпкой сочностью всей своей светлой памяти о молодости рассказывал нам о Парме, что было ощущение святости. Наверное, это действительно свято. От нахлынувшей благодати мы замолчали и некоторое время ехали молча.
А потом Мулланурович, видимо, сам того не понимая, тронул нерв, на котором и написан этот очерк. "Мне часто видятся сны", - тихо рассказывал Фаррахов. – Сны, в которых я живу в Парме. И не пересказать все – те же хлопоты, растут дети, что-то мы решаем и делаем с мужиками, обстановка той моей маленькой квартиры в деревянном доме… Все вместе, дружно. И солнечно. Когда я просыпаюсь, то еще полдня радуюсь сну… На душе хорошо от того, что я пожил еще немного в той жизни, которой уже нет".
Я тоже люблю свою память. Мне есть что вспомнить. И мне тоже нужен миф. Но я знаю, что нужно обязательно проснуться.
Стать отцами
Меня можно упрекнуть, что я написал грустный очерк. У ваших богатых "нефтяных генералов", как и у руководства города есть возможность пригласить художников и писателей, которые напишут об Усинске хорошо. Будут вам льстить. Будут хвалить самые разбитые и грязные подъезды в домах (в Коми хуже просто нет. Поверьте. Я много езжу по республике). Похвалят город-романтик, напишут картины с иван-чаем, за которыми не видны кубометры вылитой нефти и выпитой жидкости покрепче чая – за которыми не виден город одиночеств, бродяг без документов, обманутых вербовщиками и брошенных в тундре без рубля.
В Усинске достаточно людей, которых можно было бы назвать элитой, если б их можно было бы собрать не для досуга, а для мозговой, волевой и духовной работы.
Может быть, именно эти люди – "будильники" и будут настоящими Отцами города, его не строителями, а воспитателями. Ведь слово "воспитать" тоже разбирается по составу: вос-питать. Питать нефтью или все-таки Духом?
С уважением и тревогой
Григорий Спичак
август-октябрь 2002 г.
голословным, приведу небольшую таблицу:
Год Всего умерших От насильственной смерти Невостребованные трупы Неопознанные трупы
1994 234 122 37 2
1995 252 140 64 6
1996 204 93 40 8
1997 159 94 - 6
1998 152 86 38/44(непонятная цифра) 1
2001 285 178 51 10
Во всех песнях об Усинске, во всех телепередачах и газетных статьях характер Усинска рисуется, как романтический, комсомольский, мечтательный.
Реальность же такова (данные Коми филиала УрО РАН)? 77,4% взрослого населения Усинска страдают осенне-зимней сезонной депрессией. У 12,6% депрессионные настроения проявляются не-зависимо от сезона. Это почти каждый восьмой усинец.
В 1998-99 годах происходила жесткая реструктуризация ОАО "Коминефть". Социальные издержки – пикеты, митинги, акции протеста. В это время происходит резкое падение добычи нефти в ОАО "Коминефть: от бывших когда-то 19,3 млн. тонн осталась добыча лишь 3,5 млн. тонн.
По оценкам специалистов в Усинске одновременно проживает от 3 до 12 тыс. человек без документов или без прописки.
Как говорил Остап Бендер бедному Паниковскому: "Покажите ваш паспорт! А вашу прописку… Как?! У вас нет паспорта? О чем можно говорить с человеком без паспорта?!"
"Золотой теленок"
В 1994 году на нефтепроводе Возей-Головные в Усинском районе произошел порыв, приведший к разливу нефти и экологической катастрофе, какой не знал еще Европейский Север.
О нем тоже умалчивали. Наивная закрытость (это при спутниковом-то мониторинге) подорвала доверие ко всем уровням государственной власти России: государственному – республиканскому – федеральному.
В 90-х годах полностью утрачен контроль за поголовьем оленей. Общее их число сократилось более чем в 2 раза. В 2000 году даже не производился забой скота.
"Гуманистическая" политика откупа от села, т.н. дотаций (которые разворовывались и никто не требовал отчетности) привели к развращению сел.
В Новикбоже осталось 125 коров, из них дойные – 32. В Усть-Лыже 106 (дойных – 30), в Акси – 42 (половина болела раком крови).
В обеспечении электроэнергией Усинск находится в лучшем положении, чем другие города РК. Погашены долги, стоимость содержания 1 кв. метра жилья на треть дешевле, чем в среднем по республике.
При этом из ЖКХ разбегаются люди. Нет пополнения молодежью. Почему? Все по той же причине: кадры бегут в нефтяные компании. Там заработок в 3-4 раза выше. При этом Усинск – единственный город не имеющий резервного обеспечения электроэнергией. До 1999 года стояли т.н. резерв-ные электровозы и дизель, готовность которого проверялась каждые полгода. Электровозы разуком-плектованы "старателями" цветмета. Дизель не проверялся с 2000 года.
Таких разбитых дорог нет ни в одном городе или райцентре Республики Коми.
Зато в 2002 году уложили бордюрный гранит. С каждого погонного метра от 1000 до 1600 рублей "откатного" навара легло в мохнатые карманы.
Явка на выбора в Усинске всегда ниже средне республиканской. На любые выборы.
* * *
В 1995-2000 годы численность населения Усинска сократилась с 66,1 тыс. человек до 59,7 тыс.
С 1995 по 1999 год количество платных стационарных киноустановок сократилось с 7 до 1… Остался один кинотеатр "Томлун".