Кухонные картинки
В глубине двора на одной из центральных улиц большого города – импозантный бревенчатый двухэтажный высокий дом (трёхметровые потолки!). Видимо, до октябрьского переворота строение являло собой доходный дом, имевшим множество дверей из срединной обширной кухни с поместительной печкой и с вместительным жарочным шкафом – по-бытовому – духовкой.
На нижнем этаже у Юрки Савченко были его мальчишеского возраста друзья – Валерка Селин и Вовка Колесов, с которыми он проводил время в зимние дни, играя во дворе в хоккей с мячом на валенках. Но часто они все собирались в огромной кухне и вели свои разговоры, притом, часто до позднего вечера, пока родители не загонят домой, а Юрка отправлялся в соседний двор, где был «его» дом – особняк бывшего хозяина обувной фабрики «Спартак» (вовремя эмигрировал с Колчаковской армией на Дальний Восток в 1920 году).
По праву авторского чичероне к читателям хотелось бы сделать, наверное, знаменательную ремарку. Она с очевидностью заключается в том, что, вот,то «ранешное» (50-х - 60 –х годов прошлого века) дворовое общежительство, особенно для ребят подросткового периода, сослужило добрую службу прежде всего тем, что необъятная поместительность впечатлений от различных взаимоотношений людей выпестовывала незаурядные качества в глубине натур, прежде всего мальчишек и девчонок, которые затем демонстрировали их от себя во всей их дальнейшей жизни!
Ну, да что об этом рассуждать!
- Алексеевна! Ты за своим-то следи! Что он со своими тут разбойниками устраивают вечно шум, гомон, хохот…И этот Савченко…что он тут приходит к нашим, пусть идёт к себе, там и шумит!.. – скороговоркой выпалила из-за широкой входной двери Галина Аристарховна Окладникова, любившая устраивать шумные скандалы.
-А ты следи больше за своей собакой, которая по ночам лает и спать не даёт людям, - ответствовала Лидия Алексеевна, мать Валерки Селина.
-А это не твоё дело! – выкрикнула та в ответ и захлопнула с шумом за собой свою дверь…
Хотя нужно признать, что муж её Николай Николаевич никогда не вступал в бытовые перипетии. Работал методистом в гороно, всегда был замкнут в себя, проявляя себя лишь в приветствиях: "Доброе утро!", "Добрый день!", "Добрый вечер!" и всё. Высокий худощавый, всегда как-то размеренно носил на коромысле воду с колонки на Кирова.
- Валерий! Иди домой, поздно, ложись спать! - выглянул из глубины второй двери дядя Сеня.
Валерка промолчал (он всегда не отвечал на ругань отца или матери). Но ребята разошлись, Юрка нехотя пошёл со двора к своему дому....
Рядом с дверью Вовки Колесова находилась общая прихожая на две квартиры - Юлии Ивановны с дочерью Майей и с её новоиспечённым мужем - Николаем, учившемся в Суриковском художественном училище; напротив, квартира матери Коли и её сестры Козловых.
Майя и Николай всегда старались ходить вместе (Майя уже окончила пединститут), особенно тогда, когда она уже была "на сносях". И вот мальчишеское "кухонное собрание", видя однажды, как они прошли от входной двери до своей прихожей, прыснуло хохотком, друг друга поддерживая театральной мимикой.
И минутой позже они услышали голос Майи: "А они там, Коля, смеются..."
- Ну, так что ж,пусть их... фиг с ними, - ответствовал голос низким тоном, всегда молчаливого, несуетного сравнительно молодого художника.
Но дверь захлопнулась, и их дальнейшего разговора не было слышно. Но Юрке было в душе как-то неуютно от этой своей усмешечки, притом, осадок некой стыдливости остался на долгие годы...
Если пройти за печью по коридору далее, слева была дверь двух жилиц: матери - проводницы на железной дороге и её незамужней перезрелой дочери. Они с соседями никогда почти не переговаривались, да и пацаны ни разу в контакт какого-нибудь скандала с ними не вступали. Всё было просто: они были, и их не было!
В конце коридора прямо "по фронту" дверь Тёти Поли. У неё комнатка удлинённая, но маленькая. Она была сделана из проходно-го коридора с выходом на летнюю веранду, которой уже давно нет. Ещё когда-то сохранялись доски пола, да столбы под навес. Там впо-следствии поставили скамейки со столешницей, да разбили клумбу под цветы.
Небольшого роста, чуть округлившаяся, но с заметной талией, она была вздорного характера, с лёгкостью вступала с любым в пере-палку, часто была груба по отношению к своим детям: их было трое -все от разных суженных! Старший Виктор Дедков окончил ремеслуху (звали его во дворе "рэушник") по курсу монтёра, позднее, женившись на почтальонке, переехал с ней в Москву к её родным. Раиса Сидорченко - средняя по возрасту, поступила только что в пединститут. Младшая Ирина - по отцу Корнева...
А тут подвернулся "под руку" новый избранный - с соседней улицы - худощавый высокий черноволосый мужичонка с загорелым лицом, часто небритым. Сладили застолье. Михаил (так было его звать) на тележке привёз в качестве приданого кадушку солёных огурцов. Ребята случились в" сборе" - помогли затащить бочку в кухню и прокатить её к входной двери тёти Поли.
Прошёл день, два или три. Детвора после дворового футбола, на-маявшись, пребывали в отдохновении в кухонном помещении... Вдруг шум перепалки в квартире тети Поли донёсся до мальчишечьей публики, она приутихла, прислушалась. Но прислушиваться не при-шлось: дверь распахнулась - ругань с матом была громкой: то визгливой, то басовитой...
- Иди отседова, чёрт стоеросовый, навязался на мою шею, - фаль-цетом запричитала тётя Поля.
- Да я, штоб сюды когда ступил ногой - ни в жисть! - бубнил ново-испечённый муж.
- Да, да, дуй с моей квартиры, иди к своей прежней выдре, - не переставая напутствовать Михаила, лепетала с быстротой хозяйка угла.
- Да, - бубнил басом мужик, - была бы ты умной бабой, ещё куда ни шло, а то, ведь, ты, дура, ду-у-у ра!
- От дурака и слышу-у! вопила вослед жрица дома.
- Пошла ты... бубном раскатились слова матом.
И корячившись, и матюгаясь мужик покатил бочку с огурцами к выходной двери.
- Ребята! Покараульте кадушку - сверху в зеве её плескалась крышка - я сичас сгоношусь за тележкой! - и он деловито зашагал по двору на выход.
Вдруг бесшумно появилась тётя Поля перед ребятами. - Валера! Вовка!-она обратилась ко всем, но назвала только двоих, - давайте, ешьте огурцы сколько хотите!
Черноусовы-Колесовы были бедны, поэтому Вовка, по кличке Чилим, ловко забежал домой, затем появился с большой эмалированной чашкой в руках. Тётка Полина по-хозяйски накладывала в чашку большие, уже мятые лапти-огурцы, с завидной простотой вылавливая их из-под плавающего донышка.
- Ешь, Юрий, чего стоишь! - обратилась она к старшему из них.
- Нет, тётя Поля, спасибо, я не хочу! - ответствовал он.
И внутри у него было стойкое неприятие чужих приготовлений съестного, ибо его мама готовила всегда хорошо и вкусно и запрещала есть у других. Она была эпидемиологом.
- А он брезгует! - съехидничал миролюбиво Чилим. У него отец - директор "Гастронома". (Отец действительно был полгода директором, но его сняли - по жалобе подчинённых - за чрезмерную строгость, тем более, что он был беспартийным, хотя и фронтовиком).
...Вскоре подоспела и тележка. Пацаны также, как и в прошлый раз, помогли водрузить бочку на тележку. И вновь она деловито заскрипела колёсами по набитой земле двора на выезд.
Как-то по поздней весне в довольно-таки тёплые погодные дни мальчишечник собрался на скамейке у ворот. От Перенсона в сторону дома замаячило двое. Один почти не держался на ногах, ковылял с левой деревянной ногой; другой, чуть сгорбленный, старательно его поддерживал, дружески что-то ему наговаривая. Наконец-то они чётче вырисовывались: слева - дядя Саша Черноусов, ведающий бригадой чистильщиков помойных и выгребных ям во дворах города. При чистке сортиров бригада, ещё только намечавшихся совде-повских бичей, договаривалась с "золоторями" конных упряжек о совместном деле. Справа - дядя Тимофей, просто, Тима,хотя ему было под 50 лет. В прошлом был помощником бухгалтера, жил где-то в Покровке на горе.
После очередного заработка пили плодово-ягодное вино: и по 1руб. 12 коп., и по 1руб.22 коп.. и даже, по 99 коп.! Но сейчас не было ещё двоих в сборе: Курмаева - татарина (бывший линейный телефонист) и Мишка-культяпа, тоже, как и Тима, с Покровки, но они где-то по дороге отстали от "бригады"...
- О, ребята! Здравствуйте! - с выражением сказал, впрочем, как всегда, Тима.-Помогите дядю Саню до дома довести (отец Чилима), я устал, заморился.
- Давай... Так... нет... домой робяты... - в каком-то полусознате-ном режиме, что-то всегда проговаривал Санька Черноусов. Обычно молчаливый и предельно косноязычный, а тут в подпитии и подавно, лишь отдельные слова выдавливались наружу.
Юрка "подменил" Тиму и с юношеской силой и сноровкой уверенно повёл подопечного к входной двери кухни, Ти- ма плёлся позади, что-то вполслуха наговаривая. У кухни вышла заминка: трудно было его с деревянной ногой перетащить через высокий порог. Но... перетащили,ведь, пацаны следом шли гурьбой. Вот и дверь "хозяина", в которую Тима застучал. Тётя Таня чуть приоткрыла дверь, притом, привычно в подобных ситуациях прого-ворила что-то с причитаниями.
- Папку, встречайте!-Тимофей был "приветлив" и здесь.Пацаны прыснули втихоря от смеха!
- Ох,опять,ведь,ты, Ляксандр, напился!.. Давай в кухне раздевайся...И как тебе не стыдно, всё время пьяный!
- Не ругайся, Алексеевна, не ругайся! - звучала речитативами скороговорка Тимофея.
- Так...нет...Тимка, а Курмаева завтра не возьму! - Тимо-фей!-вторила рука хозяина в такт каждому слову широким движением. Ещё что-то хотел сказать, но лишь мотал головой вокруг шеи, сидящей на коренастой плечистой фигуре. (Прошёл войну артиллеристом-заряжающим 76-мм пушки, прошёл без потерь, а, вот, ступню ноги потерял в послевоенные годы -по пьянке отморозил, работая конюхом в Сельхозснабе).
- Принимайте папку! -повторил Тима и,не дожидаясь чего-нибудь,втолкнул Саньку в дверь квартиры, затем дверь прикрыл и направился к выходу, пошатываясь.
-Не ругайтесь только, ребятишки, не ругайтесь!
Но ребятишки и так насмеявшись,молчали.Они сами недоуме-вали, как могла сцена быстро кончиться. А таких сценок было преве-ликое множество...
Требовательный -с утра морозного дня -стук в дверь Селиных. Тётя Лида(мать Валерки), занимаясь по хозяйству делами, приоткры-ла дверь тамбура. Там стоял одетый налегке дядя Вася Кашников со второго этажа, 40 лет, ещё моложавый.
А судьба его была,как многие в Совдепии,горькой. Учась в девя-том, или даже в десятом классе в послевоенные годы, как-то на уро-ке географии или истории учитель повернулся к доске с укреплённой на ней карте... Ученики озорничали: "стреляли" с резинок бумажными пульками, и Вася Кашников "стрельнул" в макушку ученика, сидящего на первой парте! Пулька отрикошетила на стену, на которой висел плакатный портрет Сталина, пулька пробила бумагу под глазом Кобы.
Шум,ропот,вызов директора, завуча...реляция в НКВД..."Тройкой" через неделю ему был дан срок - по 58-й статье - 10 лет лагерей... Семь лет в Тайшетлаге - до амнистии 1954 года. Выйдя, Василий женился на молодой врачихе лагеря Лене, и с того момента они жили вполне благополучно в доме, объектом которого оказалось повествование.
- Можно к вам? А Валера дома? -чуть с хрипотцой от волнения проговорил вошедший.
- Валера! Вы мне мой полушубок-то отдайте!Я же на работу в нём на стадион хожу,я же лёд на катке всегда готовлю.
Мать стояла с удивлением на лице - в длительной получившейся мизансцене...
- А какой полушубок? -непредвзято улыбаясь от неожиданной ситуации проговорил Валерий. Он вообще улыбался, когда заведомо не случалось то или иное оговариваемое событие.
- Да я вчера,как пришёл с работы,повесил у стены полушубок на общей кухне,который мне на стадионе выдали в прошлом году,он ещё новый. Где он?
- Да, я не брал его, я ничего не знаю...
- Да вы же, всегда вместе с ребятами кучкуетесь -кто,кроме вас мог стащить полушубок?
- Валерка! -проснулся его отец дядя Сеня,работавший сейчас шофёром,летом же уезжавший на Север - на путину. - ты, наверно, с Савченко взял, так отдайте же сегодня!
- Ты чего вздумал-то, Валерий? - шумно, задыхаясь, выкрикнула мать.Начинаешь, что, воровать, с Юркой вместе? Ты мне смотри, мы с отцом шутить не будем!
- В общем, принесите полушубок, - подытожил Василий, человек, много переживший,но с виду спортивно подтянутый, постоянно занимаясь гантельной гимнастикой.
Пока ситуация осталась"на подвесе": ни да, ни нет.В конце дня, после наспех сделанных заданий к следующим урокам, пришёл и Савченко. Ему Валерка с Челимом наперебой с юмором рассказывали утреннюю историю.
- Юра, вы куда дели шубу Кашникова, а? - выглянула на кухню мать Валерия, - вы не балуйте, он, ведь, в милицию заявление напишет.
- Да тётя Лида, мы, ведь, рано вчера разошлись.Мне даже жена Кашникова, тётя Лена, повстречалась во дворе, когда я шёл домой!...
- Ну,я не знаю ничего,-проговорила Валеркина мать,- только принесите ему его шабур!
Прошло четыре утомительных дня ожидания, прошедших в неизвестности. И тут вдруг объявился в деловитой сноровке Витька Зиновьев, студент-заочник лесотехнического института и живший во время сессии у сродной сестры наверху у Шуры, одинокой женщины
Он... повесил на прежний гвоздь полушубок, подбежал к двери Кашникова, постучался, громко крикнув: "Дядя Вася, это я Виталий, я полушубок повесил на место! Дело в том, дядя Вася, что срочно я выехал на геодезическую практику от института, ну и схватил твой зи-пун, не предупредив тебя! Прости, пожалуйста!
- Ну, ладно, - удовлетворительно вздохнул слушающий.
- Хорошо, что так получилось.Пойду скажу Селиным, что всё нашлось...
Но пацаны были горазды и на хорошие дела.Привозили бочки с водой от колонки на санках: сначала своим семьям, затем еще одну - лишнюю - для соседей, которым было тяжело ходить за водой. Дурачась, изображая недавних в прошлом старьёвщиков с рупором во дворе с конной повозкой, - "Берём макулатуру, старое тряпьё, кости,цветной лом!" - "Даём много нового - нитки, иголки, перевод-ные картинки, крючки-заглотышы и прочая, и прочая"!
- Кому вода нужна, подбегай, набирай! - громче всех кричал Юрка Савчеко.
...Разбирали, набирали...
Вот это активное вмешательство в общежительство с соседскими людьми:вспоминая совместно прожитые коллизии, оценивая текущие события в призме своего юношеского мировоззрения, даже, думая, порой, о ближайшей, да и дальней перспективе, - ребята из кухонного калейдоскопа научались какой-то умудрённости жизни, случавшейся, как правило, в зрелые годы. Эта-то неисповедимая жизненность, которая вне политики, идеологии, плакатов, лозунгов и флагов, которая только и занимается установлением чего-то челове-ческого в Человеке. Тем более, в отроческих годах.
-----------------