Сравнительно с народною толпою мало
явлений заслуживает большего изучения.
Она настоящий продукт природы: всё прочее
только гримасы, а здесь искренность и
действительность. Смотри на народную
толпу, если хочешь, с трепетом, но смотри
внимательно: то, что она сделает, никому
не известно, и ещё менее ей самой.
Томас Карлейль
Вместо предисловия.
Публикуемая повесть, является частью моих «Заметок о времени». В отличие от написанного за один вечер «Черного квадрата…», переработка ранее написанного в удобную и интересную для читателей форму требует значительного труда и времени. Я не пытаюсь описывать и анализировать события, происходившие в нашей стране с 1989 по 2000 год, очередного «смутного времени» нашей истории, это делали многие. Я пытаюсь, пока ещё свежа память, передать свои впечатления об этом времени.
Чем пустыннее были полки магазинов тем, ярче текла общественно -политическая жизнь. Эйфорическая атмосфера первых лет перестройки сменялась массовым неприятием политики Горбачева. Неприятия исходило от всех слоев общества, начиная от маргинальных слоев и кончая крутолобой творческой интеллигенцией. В Москве неподалеку от Старой площади, где в советские времена располагался ЦК КПСС, кузбасские шахтеры стучали касками по асфальту, выказывая недовольство по поводу невыдачи положенного спецмыла. Ставшие популярными, молодые телеведущие соревновались между собой в обличении коммунистических порядков. Известный киноактер игравший симпатичных, но слабовольных, нерешительных личностей, став депутатом Верховного Совета, обличал с трибуны телеэкрана правительство и КПСС. Открытость власти, показ по телевидению заседаний правительства, где председатель Совета министров, интеллигент и опытный производственник Николай Иванович Рыжков, пытался добиться от министра, где же стиральный порошок, также не добавляла у народа почтения к существующей власти. Народ наш привык видеть своих вождей строгими, но справедливыми: ударил в гневе царь-государь посохом по дубовому полу, упали бояре ниц, и ползком побежали улучшать жизнь трудящихся.
Обстановку в стране в это время описывал в своей статье «Вехи-2000» автор теории «ядерной зимы» академик Н.Н. Моисеев, сыгравшей громадную роль в понимании политиками ведущих стран своей ответственности в сохранении жизни на планете.
«Я довольно давно был знаком с М.С. Горбачевым, еще со времён его работы на Ставрополье, где ВЦ АН СССР в 70-х годах помогал тамошним специалистам создавать некую информационную систему. К тому времени я был знаком уже со многими секретарями обкомов и Михаил Сергеевич выделялся среди них - он был более демократичным и, самое главное, умел слушать и вникать в аргументацию других людей. Я был искренне рад, когда его избрали генсеком, и связывал с его деятельностью много надежд.
Но первое, что я с грустью увидел, это отсутствие большого стратегического замысла и случайные действия вроде антиалкогольной компании. Но больше всего меня насторожило его увлечение "гласностью". Гласность, конечно, необходима. Но, не гласность сама по себе: она - это следствие особенностей системы, а не её причина. Необходима коренная перестройка "системы одного завода", о чём я и писал Горбачеву в 86 году. Вот на этой гласности и выплыла диссидентствующая интеллигентщина, причём отнюдь не ее наиболее достойные представители. Появились многочисленные "прорабы перестройки". Гипертрофированная гласность оказалась источником национальной розни и разобщения нации.
Что греха таить - волна перестройки захватила весьма широкие круги интеллигенции - была даже некая "горбачевская эйфория". И даже автор предлагаемой работы однажды написал статью "перестроечного типа". В чём и винюсь! И стыжусь, одновременно.
Но эта перестроечная эйфория в среде интеллигенции длилась очень недолго: мы очень скоро убедились в том, что она не развязала системного кризиса. По-прежнему цели развития страны, государства оказались не очерченными. Никто не мог понять, куда и зачем мы идём. Номенклатура продолжала хозяйствовать, преимущественно в своих интересах, прибирая к рукам потихонечку, тем или иным способом, общенародную собственность. Страна продолжала нищать и голодать, никаких сдвигов в области научно-технического прогресса не было заметно.
Страна зримо продолжала сдавать свои позиции и слабеть. Правительство явно теряло рычаги управления. Страна явно шла к тому, что нас больше всего волновало на протяжении последних двух десятилетий, и о чём я уже писал: мы уже проиграли холодную войну, и нас ожидали революционные потрясения, которые страна уже выдержать не сможет. И наша система рухнет. И не перестроится, а просто рухнет: катастрофа распада страны неминуема. В кругах инженерной интеллигенции много говорилось о том, как предотвратить неминуемую катастрофу.
Мы стали это вполне отчётливо понимать и говорить о возможной катастрофе в начале 91 года. Но, честно говоря, мы не думали, что процесс пойдёт столь стремительно и правительство окажется столь беспомощным. Я надеялся, что у нас есть в запасе ещё года два-три, и, даст Бог, мы сумеем справиться с надвигающейся агонией, так как видел здоровые силы в обществе, да и результаты референдума, казалось, обнадёживали: народ проголосовал против распада Союза!
Но в одном отношении мы оказались абсолютно точны: причиной катастрофы будет номенклатура, сама система партийной власти, которая воспользуется ситуацией ослабления государства для устройства своих собственных дел, а красивые слова и обоснование всяческих мерзостей творимых с нашим народом и нашей страной, возьмет на себя "кухонная интеллигентщина". И вся жизнь пошла по-другому.
Так оно и случилась: системный кризис дошёл до своего логического конца - сама система рухнула. Возникла новая система со своими проблемами.»
В отношении «причины катастрофы» по академику Моисееву, я могу разделить его мнение лишь частично. Далеко не вся номенклатура, а тем более не «система партийной власти», привела страну к катастрофе. Пример Китая, имеющего подобную систему власти, доказывает устойчивость такой системы.
Никто не сможет сказать, сколько такая система сможет продержаться в Китае и где этот правильный путь развития человечества. Во всяком случае, современная западная модель развития экономики, культуры, морали ведет в тупик. Да и сам Сорос заявлял, что современная либеральная система стала более опасна для мира, чем коммунизм.
В теорию заговоров я не очень верю. Тем не менее, в США есть государственная награда «За победу в холодной войне». Есть ли среди награжденных наши соотечественники? Думаю, что нет. Америка и во Второй мировой войне победила, её киногерои теперь спасают мир от атомных террористов и несущихся к земле астероидов.
Но достойный вклад в победу в «холодной волне» внесли некоторые из наших соотечественников. Убеждали Запад, что Советский Союз обязательно нападет на Англию, чем подталкивали Америку на создание дорогостоящих «стратегических оборонных инициатив». В ответ на это СССР создавало свои «оборонные инициативы».
Другие, поняв, что можно почти всё, выливали на зрителей, читателей каскады сатиры, анекдотов. Нас, русских, представляли ленивыми, туповатыми, вечно пьяными или с похмелья, власть смешной. А власть может быть умной, глупой, злой, жестокой, но только не смешной. Когда над властью начинают смеяться, государство гибнет.
На месте американских президентов я обязательно бы наградил многих наших деятелей культуры, искусства, средств массовой информации. Перечислять я их не буду.
Подробно о «конце империи», событиях, анализе произошедшего вы можете прочитать в книге Роя Медведева «Советский Союз последние годы жизни». К сожалению, даже какие - то сделать ссылки мне запрещает суровая надпись «Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается». Запрещает, так запрещает. Тем более, что практически во всём я солидарен с Роем Александровичем.
Разговоры на политические темы шли везде: на рабочих местах, в банях, в очередях за водкой, мылом, маслом, сигаретами. По причине дефицита эти товары выдавались по талонам. Талоны на водку отоваривали абсолютно все, даже те, кто никогда не пил, были и есть и такие люди. Водка стала самой твердой валютой: бабке вспахать огород- бутылка, привезти уголь – бутылка.
В августе 1991 года группа высокопоставленных руководителей, назвавших себя ГКЧП, среди которых был председатель КГБ Крючков, министр обороны Язов, попытались навести, как им казалось, порядок. Ввели чрезвычайное положение, ввели в Москву танки, Горбачева, ставшего к тому времени первым и последним президентом СССР, изолировали на его даче в крымском Форосе. Чрезвычайное положение в Москве не продержалось и трех суток. КГБ, милиция, армия указания организаторов ГКПЧ не выполняла. Их обозвали путчистами, арестовали и посадили в «Матросскую тишину». Бравый генерал Руцкой освободил из «фороского плена» Горбачева.
Многотысячная толпа «интеллигентствующих» и примкнувших к ним обывателей и прочих, нестройными рядами пронесли трехцветное многометровое полотнище.
Всё происходящее в Москве свидетельствовало о скором крушении системы.
В Новосибирске по поводу «грядущего террора ГКЧП», никто не возмущался, под трехцветными демократическими знаменами никто не бегал, демонстраций в поддержку ГКЧП или против, тоже не наблюдалось. Провинция, что вы хотите! Большинство людей высказывало недоумение. Горбачева считали болтуном, Ельцина – борцом за права людей, за то, что он ездит в трамвае, за то, что его «сбросили с моста». В 1991 году люди ещё были добрее к друг другу, что-то ещё нас объединяло в один народ, в отличии от 1993, когда толпа аплодировала расстрелу Белого дома. Прошедший вскоре после путча внеочередной Съезд Верховного Совета РСФСР исключил из конституции статью «о руководящей и направляющей роли КПСС», и избрал Ельцина председателем Совета Министра РСФСР. Избрание произошло не под единогласное «одобрям». Были и мужественные люди, говорившие с трибуны съезда: «Борис Николаевич! Уйдите, Вы принесете много бед стране». Вскоре после этого последовал запрет на деятельность КПСС.
Услышав сообщение с сессии Верховного Совета об отмене шестой статьи конституции о «руководящей и направляющей», я сказал, что вскоре развалится и Советский Союз. Ждать пришлось недолго, собравшиеся в тихую, в Беловежкой пуще, под Минском, тогдашние руководители Белоруссии, России и Украины - Шушкевич, Ельцин и Кравчук подписали соглашение о создании Союза независимых государств – СНГ. Это было последней точкой в истории Великого государства, Великой империи. Ещё до подписания этого соглашения почти все союзные республики провозгласили себя независимыми государствами.
Повторилась ситуация 1917 года. Власть валялась на полу, её подхватил тот, кто к ней был ближе и наглее. Для сравнения, уважаемый читатель, читай книгу генерала Деникина А.И. «Очерки Русской смуты. Крушение власти и армии. Февраль - сентябрь 1917 года.»
В декабре 1991 года ушел со своего поста первый и последний президент Советского Союза Михаил Горбачев. Человек, из советской партийной элиты, понявший, что страна находится в тупике, но не имевший политической воли, чтобы вывести страну из этого тупика. Объявленный им курс перестройки и гласности был понят в разных слоях неодинаково: для части хозяйственно- партийной номенклатуры, и просто проходимцев, была предоставлена возможность потихоньку урвать кусочек или кусище от общенародной собственности, остальным простым смертным была предоставлена возможность, убеждать друг друга, как плохи были коммунистические порядки, вспоминать истории, как хорошо жили их деды, а потом их «коммуняки» раскулачили и сослали в Нарымский край.
Вспоминается анекдот из того времени: « Встречаются на советско- китайской границе советская и китайская собаки.
- Ну как подруга живешь – спрашивает наша собака китайскую.
– Да как, жрать дают, а брехать не разрешают
-А у нас всё наоборот, жрать не дают, а бреши сколько хочешь.
Вдохновленная реформами, а точнее разговорами у своих северных соседей, китайские «интеллигенствующие» стали требовать гласности и демократии. Вывели на главную площадь Пекина молодежь. Противостояние молодежи и власти длилось недолго. Всё кончилось быстро и кроваво. И как показало время, как развился Китай за эти двадцать лет, что китайские правители тогда поступили мудро. А человеческие жертвы? Но что стоят на Востоке несколько сотен человеческих жизней!
Думается что, «победа демократии и гласности» в Китае могла бы привести к результатам более устрашающим, чем развал Советского Союза.
Защита демократии, тогда ещё в Советском Союзе, в августе 1991 года обошлась в три человеческих жизни: парни то ли по неосторожности, то ли по пьяни попали под танки. И начались десятки, сотни тысяч трагедий.
Развал в 1991 году единой страны, поднял с глубин незрелых душ человеческих, все звериные инстинкты: всё, что разрушало в человеке человеческое. В советские времена все это глушилось, сглаживалось с помощью моральных и идеологических приемов, а когда было необходимо, то и репрессиями.
Вспоминается случай характеризующий межнациональные отношения в девяностых годах на окраинах бывшей единой страны. Когда я уже жил и работал в Новосибирске, где –то в году 1993 пришли ко мне люди, представились переселенцами из Молдавии и просили помочь с емкостями для воды. Они оказались молдаванами с территории между теперешней непризнанной Молдавской Приднестровской Республикой и Молдавией. На Родине положение их было весьма неопределенно, они были не нужны, ни своим соплеменникам в Молдавии, ни тем более в Приднестровье. Подумав- подумав, люди бросили свои насиженные места, могилы предков и поехали в Сибирь.
Один из наших однокашников по институту служил два года в Молдавии.
В конце шестидесятых начале семидесятых годов, выпусников ВУЗов, прошедших подготовку на военных кафедрах, отправляли в армию на два года служить лейтенантами.
После окончания службы он там и остался. Работал, обзавелся семьёй. Когда распался Советский Союз и произошел конфликт в Приднестровье его призвали в молдавскую армию и отправили воевать. Молдаване наградили его даже каким-то орденом.
Вспоминается одна случайная встреча в поезде. В купе со мной ехали два простых казаха. Произошедший развал единой страны они не приветствовали. Более того, старший из них, мне сказал:
- Вот теперь наши правители стали настоящими баями, не надо в Москву на поклон ездить. Теперь наши и ваши будут нас натравливать друг на друга.
Мое отношение к происходившим событиям в стране, начиная от « горбачевской эпохи перестройки и гласности» и апофеозом борьбы за власть между группировкой Ельцина и парламентской группой, руководимой Руцким и Хасбулатовым ( кто помнит сейчас эти фамилии!) закончившейся расстрелом «Белого дома» и гибелью сотен людей, изменялось с течением времени. Но никогда не было эйфорического состояния, а было предчувствие бед и трудностей. Об этом предчувствии мой рассказ «СОН», написанный в августе 1991 года.
Не знаю почему, мне часто вспоминается последнее празднование очередной, семьдесят четвертой годовщины Октябрьской революции, события, которое перевернуло мир, а нашими демократами теперь называемый «переворотом».
В советские времена праздники Седьмого ноября и Первого мая обязательно проходили с массовыми демонстрациями, а в столицах, я имею в ввиду Москву и столицы союзных республик, теперь столицах независимых государств, а также городах, где размещались штабы военных округ округов проходили военные парады.
Колонны демонстрантов формировались по городским районам и предприятиям. Участие в праздничных колоннах было обязательно для руководителей различных уровней и членов КПСС, но и остальной народ шел охотно, с песнями, по пути до трибун с областным и городским руководством, «раздавливалась» не одна бутылочка для «согреву» и поднятия настроения. Обычно к этому дню уже подмораживало и дни были ветреные, но чувствовалась атмосфера праздника, объединявшая людей, независимо от их статусного положения на предприятии. Люди тогда были намного ближе и понимали друг друга. Директор завода мог жить на одной лестничной площадке с рабочими своего предприятия, и в этом не было ничего зазорного, они же делали общее дело.
Я шел в колонне рядом с Николаем Терёхиным и мы рассуждали на модные темы перестройки и ещё верили в возможность светлого будущего, не зная того, что скоро перевернется всё. Что кого- то жизнь вынесет на мутной пене реформ наверх, к власти, богатству, а потом может и опять бросить вниз, кто- то подергавшись, попробовав себя в мелком «бизнесе» «купи – продай», потеряет семью, квартиру, сопьется и умрет под забором.
Судьба Коли была довольно показательна для этого времени. Мы пришли на завод практически одновременно, он был младше меня, закончил институт Народного хозяйства и успешно начал карьеру на заводе. В последние годы перестройки Коля сделал быструю карьеру, стал Главным экономистом завода. Кто бы тогда мог подумать, что скоро везде самыми главными фигурами станут экономисты и юристы.
Началась чубайсовская приватизация, в городе проходило совещание экономистов Сибири под руководством первого заместителя Чубайса -Васильева. Николай, всегда хорошо чувствуя, откуда дует ветер, удачно выступил на совещании и был замечен Васильевым. По рекомендации губернатора нашей области, а ранее директора нашего завода Виталия Петровича Мухи, Чубайс назначает Терёхина главным приватизатором области.
Далее будет осень девяносто третьего года. Виталия Петровича, не согласного с действиями президента, Ельцин снимает с поста губернатора. Терёхин получает от Чубайса телеграмму с требованием направить на Муху компромат, чего Коля не делает. Чубайс его разжаловал и Коля на какое-то время исчезает из областной и городской номенклатуры.
Я его встретил через несколько лет, Коля стал заместителем Мэра по инвестициям. Как он мне сказал, что если попал в обойму «слуг государевых», то всё равно в неё вернёшься. Но оказался не прав, впоследствии, он из обоймы выпал.
Не всё было однозначно в эти девяностые годы. Были люди, которые в эпоху «перестройки и гласности», ходили по митингам и собраниям «демократической общественности и там начинали свою политическую и экономическую карьеру. Первый представитель Президента в Новосибирской области, сотрудник Вычислительного центра Сибирского Отделения Академии Наук, Манохин вышел из таких «толковищ», но долго не удержался в высоком кресле. Я, и сейчас, иногда встречаю его в метро, и портфель у него, по - моему, тот же самый, с каким он бегал по митингам в эпоху перестройки.
В части успешной карьеры, даже на общероссийском уровне, вспоминается ещё один пример. Когда, ещё во времена перестройки, у нас сменился директор завода, то, как обычно, он привел со своего завода несколько человек из руководства. На нашем заводе были другие традиции, порядки и они тяжело входили в коллектив. Вскоре началась «успешная» реставрация капитализма. Завод разделился на несколько «самостийных» предприятий. Правда, это продолжалось недолго, оценив ситуацию, было решено вернуться к прежней заводской структуре. До сего времени сохранилось отдельное предприятие по товарам народного потребления, которое выпускало ( да и сейчас выпускает) жарочные шкафы и электрообогреватели.
Один «засланец с соседнего завода», назовем его Игорем, был назначен заместителем главного инженера по товарам народного потребления (ТНП) и при выделении производства из состава предприятия в производственный кооператив, оказался не у дел. Председатель кооператива взял Игоря в качестве снабженца. Некоторые комплектующие детали производство получало с Западной Украины ( действия происходили ещё в советские времена), а с этой комплектацией и во времена советской плановой экономики были сложности. Игорь возил местным националистам диссендентскую литературу, которой в конце восьмидесятых годов в нашем городе было в избытке, за что те обеспечивали производство комплектующими.
Так интересно переплелись судьбы и деятельность детей палачей и жертв «Бабьего яра» в деле разрушения государства.
Далее Игорь становится депутатом горсовета, тогда депутаты выдвигались коллективами предприятий. Причем процедура выдвижения была очень демократичная: кандидат выдвигался руководством, завода или инициативной группой и принимались на общем собрании или на конференции и люди знали за кого они голосуют.
В конечном итоге в начале девяностых годов Игорь попадает в аппарат Бурбулиса, тогда Бурбулис был после Ельцина вторым лицом в государстве. Сейчас Игорь вполне успешный человек, владеет значительной частью пакета одного из работающих предприятий области, а может быть и не одного.
Начало девяностых годов было периодом массового разграбления всего, чего было можно и нельзя. Одними из первых были разгромлены предприятия снабжения: в советские времена была поставлена система централизованного обеспечения промпредприятий. Были построены громадные складские комплексы, на которые поставлялись материалы по заявкам предприятий, а заявки рассматривались и утверждались отраслевым министерствами. Министерств тогда было много, не один десяток: министерства энергетики, легкой промышленности, черной металлургии, станкостроительной, электронной, электротехнической и так далее. Всё это должно было действовать и действовало, пусть не всегда исправно, как один большой завод с одной целью: стране надо обеспечить себя всем необходимым, обеспечить обороноспособность страны, не проиграть «холодную войну» и не допустить перерастания в «горячую» термоядерную войну. Этой цели было подчинено всё, никаких излишеств, громадных кабинетов, мебели орехового дерева с инкрустациями и прочего.
Кабинет главного инженера главка спецпроизводства, который занимался техническими вопросами производства наземного оборудования для космоса, был площадью метров пятнадцать и персональная машина ему не полагалась. И сами здания министерств на Новом Арбате не отличались особыми интерьерами и комфортом, но вопросы там решались такие, какие сейчас не решаются среди супердорогих интерьеров и моря оргтехники и IP- технологий.
По прошествии времени, у меня создается впечатления, что как бы громадная лавина со всё возрастающей скоростью сносила всё: государство, производство, семьи, людей, обязательства, долг. Главенствовал принцип: живи сегодня, ухвати кусок пожирнее. И хватали, кто что может: в Группе Советских Войск в Германии исчезали вагоны с военным имуществом; хрупкие дамы на складах « Машкомплекта» слабыми руками грузили в машины тяжеленные двигатели, задвижки, вентиляторы и прятали их в своих металлических гаражах; через пролом в стене цеха, через проходную на нашем заводе исчезают полтонны никеля.
По мелочи тащили рабочие, им же надо было кормить на что-то свои семьи. На проспекте Дзержинского, центральной улице района, где расположен авиационный завод, располагалась барахолка, на которой продавалась всякая электрика: автоматы, пускатели, электродвигатели и всё прочее краденное на своих заводах. Глядя на этих людей я с тоской подумал: эти люди никогда уже не будут строить самолеты.
Часть директората, купленного бесплатной пятипроцентной долей в имуществе предприятия действовал по - другому. Одна из схем появления российских миллионеров и миллиардеров была следующая: директор и главный бухгалтер по полгода не выплачивали коллективу зарплату, ссылаясь на то, что с ними не рассчитываются за отгруженную продукцию, что тоже было распространенным явлением. За счет этих средств у коллектива скупались акции собственных предприятий. Первоначально акции, как правило, приобретались самими сотрудниками предприятий на «чубайсовские» ваучеры. В этом не было ничего удивительного, ведь большинство советских людей считали заводы и фабрики своими.
В более поздние времена, проходя мимо торговых рядов состоящих из всевозможных палаток и навесов подлежащих сносу, я слышал такой разговор женщин, торговавших на этом рынке: « Они выгнали нас с наших заводов, теперь гонят нас с нашей барахолки».
Вторым этапом этого действа была продажа контрольного пакета уже по рыночным ценам инвестору. Выручка от этой операции была выше затрат в десятки и сотни раз. За время задержки зарплаты инфляция съедала значительную часть долга перед рабочим коллективом и выплата его была уже не очень обременительна.
Не все, как тогда говорили, «красные директора», воспользовались предоставленной возможностью. Валера, мой однокашник по институту, был директором крупной трикотажной фабрике. После окончания института пришел мастером в электроцех, тринадцать лет работал директором предприятия, где работало больше тысячи человек и выпускалась продукция хорошего качества.
В середине девяностых годов, на очередном собрании акционеров, Валера не был переизбран Генеральным директором. Значительная часть акций была ещё у работников фабрики, он не скупал у людей за бесценок акции, люди работали и получали зарплату. А «живая власть для черни ненавистна». Теперь трикотажной фабрики « Сибирь» практически не существует.
Таких примеров можно было привести много.
В столице крупные инвесторы – это приближенные «бояре царя Бориса», нашего первого президента Б.Н.Ельцина. Перечислять и я их не буду, много чести. Полностью подтверждались слова Маргарет Митчелл, из знаменитого романа «Унесенные ветром»: « Никогда не создаются и не гибнут так быстро громадные состояния, как в момент гибели и рождения государства.»
31 декабря 1998 года Независимая газета опубликовала оценку Джефри Сакса, главного советника Гайдара. Вот она - цитирую по Н.Г.: "Главное, что подвело нас, это колоссальный разрыв между риторикой реформаторов и их реальными действиями...И, как мне кажется, российское руководство превзошло самые фантастические представления марксистов о капитализме: они сочли, что дело государства - служить узкому кругу капиталистов, перекачивая в их карманы как можно больше денег и поскорее. Это не шоковая терапия. Это злостная, предумышленная, хорошо продуманная акция, имеющая своей целью широкомасштабное перераспределение богатств в интересах узкого круга людей".
Здесь бы я хотел добавить, что российское руководство со своими тогдашними идеологами, сделали так же всё для развращения людей. Помню первую редакцию, уже принятого закона об акционерных обществах. Там были такие слова: « Акционерное общество создается для получения прибыли и удовлетворения общественных потребностей…» . Последние слова были возможно немного другие , но суть та же. В последующих редакциях больше общественная польза не упоминалась. А если общественной пользой пренебрегают, тогда потребитель превращается в дойную коровку, который всё «схавает», а защитить его некому: государство и его идеологи решило, « что рынок сам всё отрегулирует».
С каждым днем положение на нашем заводе ухудшались. Начались задержки зарплаты, насколько в этом было виновно руководство завода, судить не берусь, поскольку такой специфический рынок, как рынок электротермического оборудования, имеет свою специфику. Производственный цикл занимает от несколько месяцев до года и больше, заказчики могут и по объективным причинам, не рассчитываться в вовремя, или отказываться от ранее заказанной и уже изготовленной продукции. Начались отношения по «бартеру». Бартер - это пример «рыночной экономики», выполняемый безденежными методами, путем многокомбинационного обмена товарами. Пример: завод изготавливает и какое-то шахтное оборудование для Кузбасса, в счет оплаты за это оборудование, шахтеры поставляют уголь энергетикам, а энергетики поставляют заводу электроэнергию и теплоэнергию и всё это происходить без денег. Деньги нужны только для уплаты налогов. Но налогов по такой схеме в бюджеты всех уровней собираются намного меньше, чем планировалось. В результате бюджетники: врачи, учителя, военные, милиционеры зарплату не получают по несколько месяцев. Старушки пенсионерки просят денег на хлеб, кто- то начинает рыться в мусорных баках. Уход от уплаты налогов, или как говорили «оптимизация налогов» в тогдашнем бизнес- сообществе считалось особой доблестью. Такие цепочки взаиморасчетов могли участвовать десять и более участников. И везде были люди, которые зарабатывали на этом деньги! И на каждом этапе кто – то получал свои комиссионные и зачастую немалые.
Это был тоже один из путей процветания для одних, для других эта деятельность закачивалась смертью от пули, ножа или просто ударом трубы по голове в собственном подъезде Жизнь ценилась очень невысоко, мальчики хотели быть бандитами, девочки проститутками.
На экономический развал накладывал свою печать развал политический, (или наоборот). Брошенный Ельциным клич: «Берите «самостийности » сколько можете» нашел благодатную почву среди руководства национальных республик. За фактически отделившейся Чечней, превратившейся в бандитскую вольницу, были готовы пойти и другие кавказские территории. Всё сильнее были претензии поволжских националистов, даже в Сибири заговорили об отделении от Европейской территории.
События в Москве сентября - октября 1993 года, противостояние верхушки российского парламента и Ельцина с его окружением, закончившееся расстрелом Белого дома, естественно не того, что в Вашингтоне. Гибель ни в чем неповинных людей, втянутых в эти «мафиозные» на высоком уровне разборки. Американская компания CNN ведет прямой репортаж, как русские танки расстреливают русский парламент, а сторонники парламента штурмуют комплекс телецентра в Останкино. Чем кончилось пустобрехство новоявленных народных депутатов и конфликт группировок за обладанием, прикарманивание жирных кусков оставшихся без хозяйского пригляда? Кровью! Кровью и кровью!
Вся эта трагическая цепь событий, приводила меня к мысли: а стоит ли жить в этой «другой» стране, ведь я родился в великой стране - Советском Союзе. Я причастен к созданию её могущества, а сейчас без войны, без великих природных катаклизмов, мы получаем от наших бывших противников в «холодной войне», США, Европы, гуманитарную помощь в виде трехлитровых жестяных банок с пальмовым маслом, мешочков с рисом, наши старики, защищавшие страну, ковавшие оружие победы, роются в мусорных контейнерах, просят дать денег на булку хлеба.
А если нет той моей страны, значит, я больше не несу обязательств перед этим государством, присвоившим себе историческое название Россия. Нужно подальше увезти свою семью, обеспечить её безопасность и достойную жизнь в спокойной стране с похожим климатом. « Над Канадой, над Канадой солнце низкое садится» - слова из песни Городницкого.
Исторический прецедент, в нашем роду был. В конце девятнадцатого века, один из родственников моего деда, старовер, горный мастер с Урала уехал в Канаду. По имеющимся легендам, дела в те далекие времена у него шли успешно.
С эмиграцией оказалось всё не так просто: возраст до сорока пяти, высшее образование, разговорный английский, До сорока пяти мне остается год, за это время разговорный английский я не освою. Надо оставаться и жить в этой стране, которая называется Россия.
Советский паспорт я долго не менял, не потому, что считал, что всё вернется на круги своя. Я реалист и понимал, что вернуться к прошлой стране, прошлой системе уже невозможно.
Поскольку семья ячейка общества, то и по семьям пошли трещины. Появились они и нас. У нас и раньше были сложности. Но когда была, необходимость заботится о малых детях, сложности наших характеров с Викторией отступали на задний план. К середине девяностых дети были уже взрослыми, и нас, что- то перестало связывать. А жить под одной крышей людям любившим друг друга и постепенно переставшим понимать друг друга - лучше и честнее расстаться. Как было в популярной песни нашей юности: « Прошла любовь, прошла любовь, по ней звонят колокола. Прощай любовь, прощай любовь, как хорошо, что ты была.»
Надо было начинать новую жизнь в личном плане. Изрядно побегав, купил комнату в коммунальной квартире, поблизости от метро. Жилье тогда ещё стоило недорого, народ ещё не понял ценность недвижимости. Бывало, люди продавали квартиру, покупали машину. На приобретение комнаты, пошли деньги, от своевременно проданной «недостройки» коттеджа, и ещё некоторые средства. В дальнейшем, планировал на следующий год достроить дачный дом, продать, купить квартиру.
Естественно, нужно было найти спутницу в дальнейшей жизни. Поскольку мне было сорок пять, желательно такую, чтобы не пришлось искать следующую.
Марина работала в нашем СКБ, знакомы мы были давно, на уровне «здравствуй , какая сегодня замечательная погода …». Внимательно присмотревшись к ней, я понял, что это тот человек, который мне нужен, а я, надеюсь, буду нужен ей.
Ну, коли менять - так всё, вскоре я ушел с завода, к которому прикипел за эти десять лет. Ушел я не от хорошей жизни, с зарплатой становилось всё больше проблем, а садиться на шею новой жене с первых дней совместной жизни было несерьезно. Марина в это время уже работала на валютной бирже, регулярно получала зарплату, значительно больше, чем в СКБ, где она была инженером – конструктором первой категории, а на бирже просто делопроизводителем в секретариате.
Один мой хороший знакомый предложил мне заняться очень популярной в середине девяностых годов тематикой. Моё и старшее поколения помнят насколько в советское время, несмотря на малое число автомобилей в личном пользовании, было сложно заправить автомашину. Количество автозаправок, сокращённо АЗС, в городе было также невелико, была потребность в расширении заправочной сети и в городе и в области. Поэтому на этом рынке можно было, найти нишу. Для чего и была учреждена ООО «Петрол», а я был избран его генеральным директором. В те времена проблема решалась следующим образом: городскими властями, по конкурсу, выделялись участки под строительство АЗС, на которых первоначально устанавливались «контейнерные АЗС».
Закончилась вся эта бензиновая эпопея следующим. Поскольку мои учредители увидели, что без серьёзных вложений в строительство АЗС, хотя и в урезанном, от проектного, варианте виде, не обойтись, решили проект закрыть. Я предложил на рассмотрение учредителей свой бизнес - план, с очень небольшими вложениями и получил встречное предложение от президента банка
- Леонид Васильевич, а вы заложите нам свою квартиру?
На что я ответил
- Геннадий Иванович, у каждого из вас по двадцать пять процентов нашего предприятия, у меня пять процентов. Так почему же я должен рисковать последним.
Многие рисковали, и далеко не все выигрывали и с семьями оказывались на улице.
Участок с начатым строительством, со всей документацией, с небольшой прибылью я продал. Вернул деньги, дрожжевому заводу, единственному из учредителей который вложил в наш проект деньги. Оценив мои заслуги, Михаил Васильевич, директор завода, предложил мне должность главного инженера. Ну, дрожжи, так дрожжи! Во всяком случае, в отличие от окружавших наш завод, гигантов ВПК на заводе платили зарплату и при авариях на общих коммуникациях их представители всегда рассчитывали на наши финансовые возможности. С Михаилом Васильевичем у нас сложились ровные, деловые отношения. Он работал уже на заводе около двадцати лет, попал на него по партийной разнарядке.
В советские времена многие предприятия пищевой, местной промышленности, (так назывались предприятия, которые входили не в какие-либо большие, союзные министерства, а подчинялись местным властям) были планово-убыточные. Поскольку на всё цены устанавливались плановыми органами, а на социально важные товары цены держались неизменными десятилетиями, (помню, когда был подростком, хлеб стоил 16 копеек, мои сыновья стали подростками - те же 16 копеек) при растущих ценах на сырьё, комплектацию и так далее. Зарплата на таких предприятиях была невысокая, люди не держались, а руководящий состав комплектовался стараниями партийных органов. Михаил Васильевич, был парторгом крупного цеха на соседнем предприятии ВПК. В один не очень прекрасный день вызывает его секретарь парткома завода и говорит
- Михаил Васильевич, райком партии направляет тебя на дрожжевой завод. Не подведи, поднимай производство.
Такие указания обсуждению не подлежали и освоил Михаил Васильевич дрожжевое производство.
Работы мне было достаточно. И во времена плановой экономики на ремонт и другие эксплуатационные нужды деньги выделялись скупо, а в перестройку и рыночную эпоху совсем плохо. Довольно сложное электрическое хозяйство завода, представляло из себя практически «большой рубильник», никакие защиты не действовали. Коммуникации и технологическое оборудование имели дело с агрессивными средами, были значительно изношены и держались талантом и трудом мастера на все руки Михаила Ивановича, человека давно уже пенсионного возраста. Автоматика держалась стараниями и знаниями нашего инженера Анатолия Петровича, подполковника, с дипломом Академии имени Жуковского.
Не без труда я убедил директора, что для поддержания его «собственности» необходимы определенные вложения.
Во всяком случае, сделал я по части реконструкции и ремонта достаточно много и за небольшие деньги. Фирмы по ремонту со стороны не привлекали. На проектирование и монтаж систем автоматики, напрашивалась фирма, арендовавшая у завода помещения, но я доверился таланту Анатолия Петровича и построенная им система, проработала ещё много лет и без его участия.
С директором этой фирмы, звали его Леонид Иосифович, я был в хороших отношениях , иногда встречались за «рюмкой чая» вели дружеские беседы. Родом он был из гребенских казаков, тех самых, которых описывал в повести «Казаки» Лев Николаевич Толстой.
Столица Чечни – город Грозный в те теперь уже далекие семидесятые - восьмидесятые годы, не по времени, а по прошедшим кровавым событиям городом – садом, с интернациональным населением и развитой промышленностью. Только в Институте Нефти, где работал начальником отдела Леонид Иосифович, трудилось около десяти тысяч человек. Его отдел занимался предприятиями цементной промышленности.
Тревожные известия о событиях в Чечне застали его на Кубе, где он с группой сотрудников находился в длительной командировке. Согласовывать свое возвращение на родину долго не пришлось. Вернувшись домой, в это времени уже проходило превращение государственных предприятий в акционерные общества, организовал из своего отдела самостоятельное предприятие.
Обстановка всё больше накалялась и они решили всем отделом выехать в Россию. Квартиры в Грозном ещё можно было продать по такой цене, что можно в Новосибирске было купить квартиру. Вывезли они также вагон оборудования, что было большим подспорьем в последующей работе. Как говорил Леонид Иосифович все, кто хотел, выехал, а кто остался уже, наверное, и в живых нет.
Небольшое отступление от повествования о моей бурной деятельности на дрожжевом заводе на тему Кавказа.
Цитирую по «Советскому Энциклопедическому словарю» Москва. 1985 год.» «КАВКАЗСКАЯ ВОЙНА 1817-1864 год, завоевание рус. царизмом Чечни, Горного Дагестана и Сев.-Зап .Кавказа. Освободительную войну кав. горцев, проходивших под флагом газавата…» и т.д. по тексту.
Как хорошо и четко была разложена вся история покорения Кавказа в «Советском Энциклопедическом словаре». Если к этому добавить строки, стихотворения участника тех кавказских войн Михаила Юрьевича Лермонтова :
И с грустью тайной и сердечной
Я думал: «Жалкий человек
Под небом места много всем,
Но беспрестанно и напрасно
Один враждует он - зачем?»
Так для чего же, мы, русские, с конца восемнадцатого века пытались завоевать, усмирить, принести более высокую культуру, народам Северного Кавказа: чеченцам, черкесам, дагестанцам; спасти христианские народы Грузии и Армении от притеснения мусульманских властителей Персии (Ирана) и Турции? Или были просто колонизаторами, как все прочие европейцы?
То же самое можно сказать о присоединении Средней Азии, происходившее в 40 - 80 годы девятнадцатого века, а начало этому было положено ещё Петром Первым. Чем была так напугана Англия, что и сейчас английский джельтмен покрывается холодным потом, представив, как русский солдат моет сапоги в Индийском океане. Но в наши дни в Индийском океане купаются русские туристы, а Индия давно не английская колония.
Ещё следует вспомнить о борьбе с Османской империей, освобождение православных балканских народов от турецкого владычества, ценой немалых человеческих потерь. Вспомните картину Верещагина «На Шипке всё спокойно». И что же Россия получила взамен?. « Братушки» болгары, я имею не простой народ, а правителей , в Первой и Второй Мировых войнах были союзниками Германии. Правда, участия болгары в боях против русской и советской армий не принимали, но воюя с югославскими партизанами, давали Гитлеру возможность не держать свои войска Югославии, а направлять их на Восточный фронт. А православные братья румыны, государственность которым дала Россия? Люди, бывшие на оккупированной территории, где находились румынские войска, с ужасом вспоминают эти времена.
Российская империя, как и другие империи: Великобритания, Австро – Венгрия, Оттоманская империя (Турция) боролись за расширение сферы влияния. У России была сложная задача: будучи континентальной державой, не имеющей выхода к незамерзающим морям. Замерзающее «окно в Европу», пробитое Петром, ценой невероятных человеческих потерь, не решало государственных задач.
Выйдя на Черное море, Россия была, да и сейчас тоже, заперта в нем османами. Перед Россией того времени стояла задача выйти через Босфор в Средиземное море и далее, чему препятствовала Турция, поддерживаемая европейскими державами, в первую очередь - Англией.
Вот такое историко - философское отступление получилось, вспомнив наши посиделки с Леонидом Иосифовичем, потомком гребенских казаков.
На дрожжевом заводе я работал год с небольшим и был вынужден уйти. Потом наступила не черная, но серая полоса в нашей жизни: я заболел, Марину на бирже сократили. У нас были кое – какие накопления и эти сложности мы пережили относительно легко. Но болезнь излечивается, работа находится.
Кризис августа 1998 года, изрядно опустошив кошельки россиян, сдвинул с места умирающую промышленность, и особенно то, что называется средним бизнесом.
В один из дней я встретился со своим однокашником, Сашей Кияшко, он вернулся в Новосибирск из Казахстана и работал главным инженером в фирме, выпускавшей пластиковые окна. Тогда это было в новинку, окна стоили дорого, дела у фирмы шли успешно и её владелец, звали его Михаил Вацловович, решил расширить производство. В Казахстане было очень дешево закуплено оборудование для производства индивидуальных домов по канадской технологии. Под этот проект Саша пригласил меня.
В новогодние праздники пришли пять вагонов с оборудованием и началась трехмесячная вахта славного капиталистического труда.
В мае месяце наш комплекс был запущен в эксплуатацию. Он включал в себя линию по производству панелей из полистирола, линий для изготовления профилей из оцинкованной стали, из которых изготавливался каркас домов и металлочерепицы для кровли. Меня очень удивляло, что в Канаде, стране богатой лесом, строят дома из химии и гнутых железяк. Впоследствии, это производство перенесли на другой край города, я уволился, Саша Кияшко переехал в Москву. До меня доходили сведения, что после большого наводнения в районах Восточной Сибири, Михаил Вацлович получил подряд на поставку своих домов в пострадавшие районы. У людей, вселившихся в эти дома было много нареканий: главное - промерзали стены и был ещё ряд недостатков. Возможно, в Канаде такие дома применяются в районах, с более мягким климатом, чем на севере Иркутской области.
Потом я месяца три не работал, надо было отдохнуть после практически пятимесячной гонки, дачей заняться; предыдущим летом я построил баньку и требовалось дальше приводить дачу в порядок.
Проблема найти работу меня не волновала, с квалификацией главного энергетика и в возрасте пятидесяти двух лет у меня ещё был большой выбор.
Смутные времена заканчивались. Что несло нам новое тысячелетие?