Сидит у окна, изогнувшись вопросительным знаком, в давно нестиранной ночной рубашке, космы седых волос сбились в какие-то жалкие косички и мотаются в такт монотонным движениям.
Увидела меня и зашлась судорожными рыданиями:
- Толя-то мой, на кого же он меня покинул, взял бы он меня под право крылышко.
Сороковой день. Никто даже не успокаивает: бесполезно, невыплаканных слез - потоки...
Муж ее, простой, терпеливый, работящий без устали, мужик, не один десяток лет безмолвно сносил ее капризы, хотя как сносил: три раза вынимали из петли за сорок с лишним лет совместной жизни, тетка все время сетовала: полная чаша, ну чего не хватает?
Выпить покойный любил, что греха таить, знал когда, сколько и кем. Тетка всегда тиранила: дома пей, а товарищей не води.
Сидели они с мужиками выпивали -тянуло в компанию- у магазина, и тут же случилась тетка: и пошла, и поехала - вызверилась.
Толя. Толя. Весь пошел пятнами, и вдруг заторопился...
переполнилась полная чаша.