Звезды на крыльях. Хроника падающего истребителя

 
            

      

      Более Двадцати четырех лет назад,   в солнечный июльский день – в Западной Европе над бельгийским небом произошла трагедия. Ясным безмятежным днем  советский военный истребитель «МиГ» протаранил мирный фермерский дом.  Летчик не пострадал,  т.к. незадолго до трагедии катапультировался из самолета и благополучно приземлился на польской земле.  Из Польши в Бельгию «МиГ» прилетел без пилота! Об этом событии старались не говорить, вся информация об инциденте тщательно замалчивалась. Автор в хронологическом порядке  постарался восстановить  трагические события того злополучного дня. 

1.
     4 июля 1989 года.  7 часов 50 минут. Энский гарнизон. Северная группа войск.
     Этот день у подполковника Самохина* не задался с самого  утра.  Стоял жаркий  июль.  Поднявшееся солнце  не пряталось в толще облаков, а приветливо пробивалось сквозь  не плотно закрытые шторы, обещая хороший  день.   Подполковнику снилось голубое небо и кучерявые облака.  Его сон был таким спокойным и безмятежным, что мужчина  чуть было   не проспал.  Подвел преданный дружок-будильник  – это раз!  Хорошо, что  у Самохина сработала интуиция, выработанная многими годами службы,  и к пробуждению его  призвал внутренний голос.  Когда подполковник брился уже  второпях, он нечаянно сделал глубокий порез на подбородке  –  это два! Пришлось заклеивать ранку лейкопластырем.  И, наконец,  уже во дворе дома он    «лоб в лоб» столкнулся с толстым и жирным черным котом. Самохин не верил в бабкины приметы и стариковские предрассудки, но на всякий случай сплюнул три раза через левое плечо, хотя  переходить дорогу не  было никакой нужды.  Личный гараж  подполковника с почти новенькой «волжанкой» стоял прямо  в нескольких шагах от мусорного контейнера.  Служил Николай Самохин в ВВС СССР, считался опытным пилотом и занимал довольно солидную должность начальника политотдела дивизии.  И хотя он был назначен на это место чуть больше шести месяцев назад,  подполковник  успел  осмотреться  и привыкнуть  к новому месту службы. Вот-вот должен был придти приказ из Москвы о присвоении  ему очередного воинского звания, и Николай находился в предвкушении большого банкета по этому поводу.   А сегодня  ему предстоял плановый полет. Самохин готовился лететь на истребителе «МиГ» с аэродрома полка, который базировался  недалеко от польского городка Колобжег.  Ничего необычного в этом полете не было,  он  был необходим просто для «галочки» или,    как говорится,  для поддержания летной квалификации.  За время службы в авиации, имея в  активе одну тысячу семьсот полетных часов, замполит постоянно  заботился о поддержании   профессиональной формы боевых летчиков. Да и как же иначе? Когда сам крепко владеешь делом,  только  тогда  имеешь право  требовать то же  самое  от  своих  подчиненных.
     Николай прекрасно  помнил тот день, когда  еще молоденьким лейтенантом с дипломом летного училища он предстал перед командиром авиаполка. Это было под Гомелем в Белоруссии.  Свою службу он начинал рядовым летчиком, потом выдвинулся в командиры звена. Комиссарской деятельностью занялся уже на службе в Ленинградском военном округе. Именно оттуда Самохин стартовал на учебу в Москву в военно-политическую академию им. Ленина. И вот теперь новое назначение  — в  Северную группу войск. Николай  успел полюбить здешние места с  чистой,  удивительной красоты природой, привыкнуть к   спокойному  военному городку, где  замполиту дивизии была предоставлена двухкомнатная благоустроенная квартира.  Жена Николая  трудилась в школе –  она  преподавала детишкам русский язык и литературу, а пятилетняя дочка  бегала в детский сад.
     Самохин вставил в замок  автомобиля ключ зажигания и только тогда поймал себя на мысли, то есть вспомнил, что, уходя из дома,  не зашел в комнату к  безмятежно спавшей дочери и не поцеловал ее.  А это было в их семье  общепринятым  ритуалом.  Любое  утро  офицера начиналось  с привычного бритья,  но перед тем, как уходя,  повернуть ключ в наружной двери,  он всегда заходил в детскую комнату  и осторожно,  чтобы не разбудить, нежно целовал спящую дочь  в щечку.  А вот сегодня этот ритуал был  нарушен.  Самохин  поежился.  Некоторое время мужчина   еще посидел,  подумал, а  потом махнул рукой. Ничего, сегодня вечером  он загладит свою вину.  После работы зайдет в гарнизонный универмаг и купит самую большую куклу с закрывающимися глазками.  Вот дочка-то обрадуется!
     Тормознув у КПП,  подполковник вышел из машины и направился вглубь аэродрома. А над летным  полем бирюзой отливало безоблачное  небо,  разбрызгивая по бетону щедрые лучи июльского солнца.

2.
 
    Деревня Койхем*,  Бельгия.   4 июля 1989 года.    8 часов утра.
    

    Над бельгийской деревней только что пролил обильный дождь,  и воздух был напоен свежей утренней прохладой. Еще какой-то час назад скромные полевые цветы на придомовой лужайке прижимались   к земле из-за поднявшегося ветра,  а сейчас, расправив стебельки, белоснежные ромашки выпрямились  и  гордо стояли, подняв свои головки вверх к солнцу.  Жак де Мар* –  девятнадцатилетний юноша в черной майке и  синих тренировочных штанах,  –  сидел на веранде и,  любуясь видом из  широко раскрытого окна, колдовал над холстом.  Жак любил вставать рано, когда солнце только-только показывалось над  верхушками  деревьев,   а ночная тишина  сменялась оживлением певчих птиц.  Ничто не мешало молодому человеку  в эти   утренние часы  делать свои пейзажные зарисовки.  Родственники и друзья подшучивали над пареньком,  что  он,  похоже,  уже родился с мольбертом.  И в этом была доля правды.  Во всяком случае, насколько   помнил себя Жак, в его руке  постоянно были  карандаш или кисть.  И ведь что интересно:  никто в его семье живописью не увлекался. Мама занималась домашним хозяйством,  а отец активно  расширял свое хлопотливое фермерское дело:  в загонах находились и овцы,  и козы, и даже утки –  благо в усадьбе был вырыт собственный водоем.  Мальчик рос единственным ребенком в семье  и по-настоящему был обласкан  родительской любовью.  Начальные навыки рисования пареньку привил учитель местной  сельской школы Робер. Еще,   будучи маленьким мальчиком,  Жак  не мог оторвать восхищенного взгляда от рисунков  деревенского самобытного художника,   и  открыто восторгался ими:  «Вот бы мне  так рисовать!».
     В дневное время учитель Робер  преподавал детворе математику, а вечерами и в выходные дни они с Жаком углублялись в дебри леса,   выискивали глазами подходящую натуру и  раскрывали этюдники.  Благодаря своему старшему наставнику,  Жак к десяти годам  писал уже  не только акварели, но и успешно работал  с маслом. К окончанию гимназии  накопилось столько рисунков, что  юный художник   составил из них уже больше десятка творческих папок.  Юноша твердо решил, что после получения документа о среднем образовании он обязательно поступит в Королевский колледж искусств. Жак частенько бывал в Брюсселе и, блуждая по столичным кварталам,  предавался взрослым мечтам.   Ему  хотелось  поскорее освободиться от родительской опеки. Желание опередить время было настолько глубоким, что мальчик в пятнадцать лет начал украдкой бриться, наивно полагая, что искусственным раздражением кожи вызовет рост волос на лице. А  ведь щетина на лице — это признак взросления.
     …На лице Жака застыла умиротворенная улыбка.  Смешивая на палитре краски и подыскивая нужный колер, он  четкими  и выверенными движениями смело наносил мазки на холст. Время делает свое дело. Гимназия осталась в прошлом. Уже  сданы текущие экзамены и за первые два семестра колледжа.  Впереди летние студенческие каникулы.  В ближайшее время молодой человек вместе с профессором и другими однокашниками собирался отправиться  в творческую экспедицию в Тунис к раскопкам знаменитого Карфагена.  Вот  где юный художник видел широкое поле для приложения своих творческих сил. Он обязательно привезет из этой африканской страны новые оригинальные этюды. Тем более  что осенью в одном из выставочных залов Брюссельской художественной галереи  будет организована экспозиция и продажа его рисунков и офортов.  О таланте юного художника уже неоднократно писали столичные бульварные газеты и, к счастью Жака,  нашелся  меценат,  обещавший  оказать услуги в продвижении его творчества.
     Молодой человек добавил белой краски в серое месиво и стал обозначать  контуры облаков, которые  в  мрачном  полотне неба пока еще висели неопределенными бесформенными пятнами. Юноша взглянул на часы:  было без четверти девять утра.  «Пора бы и позавтракать», – подумал он.
     Художник обтер запачканные ладони влажной тряпкой, вынул из стоящего рядом холодильника бутерброд с колбасой и отправил его во включенный тостер…
               
3.
     4 июля 1989 года. 8 часов двадцать минут.  Энский аэродром.
    
    Подполковник Самохин был дружен со своим «МиГом».  За короткое время службы в новой дивизии он  сделал свыше  полусотни боевых вылетов.  Он не только привык к  машине,  но,   можно сказать,  по-своему полюбил ее.  И хотя техник-лейтенант Валентин Макеев, прикрепленный к военному истребителю, добросовестно относился к своим обязанностям,  каждое утро перед полетом Николай сам придирчиво осматривал машину.  Вот и сейчас до взлета оставалось еще как минимум полчаса, а он,  проверив все основные узлы самолета,  по-хозяйски  удобно устроился в кресле пилота, бережно протирая фланелькой панели приборов и ручек управления. Самохин любил в эти минуты мечтать. По своему характеру летчик был романтиком.   В небе – на борту самолета ему было  спокойно и комфортно. Чувство   страха  после  первого тренировочного полета,  а это было шестнадцать лет назад,  со временем притупилось. Николай  до сих пор помнил наставления своего первого инструктора – майора  Кривоноса:
     — Неба бояться – себя не уважать.  Настоящий летчик должен быть с небом  на «ты».  Без уверенности в себе нельзя садиться за штурвал. А страх  – это чувство проходящее.  Опыт его вытесняет!
     И  Самохин, паря в небе  ясным соколом, ощущал себя повелителем облаков.  В  такие  минуты он никогда не думал о страхе,    отгоняя его  от себя как назойливую муху,  жужжащую над носом. Пилот чувствовал свою власть над стальной машиной,  его переполняло чувство гордости за родное отечество и авиацию, которой он беззаветно служит уже более полутора десятка лет
     Подполковник надел шлемофон, отдал последние распоряжения технику. В микрофоне раздался короткий шум и свист.  Положив лладонь на ручку управления,  Самохин попросил разрешение на взлет.  Услышав в микрофоне знакомый голос руководителя полетов: «Сорок четвертый!  Взлет разрешаю!», –  стартовал с  взлетной полосы. Пробежав сотню метров,  военный истребитель устремился  клювом ввысь,  и  стрелка скоростемера на панели управления плавно поползла по возрастающей величине…

4.
    Деревня Койхем, Бельгия.      4 июля 1989 года.  8 часов 50 минут.
     Жак де Мар заметно нервничал. Настроение его  падало. Что-то  с  новой картиной не получалось.  На фоне пестрой лужайки с полевыми цветами и пасущейся козочкой  небо выглядело особо мрачным. Жак выдавил половину тюбика белой краски и вновь стал колдовать над колером.  Упорства ему было не занимать.  Парень не привык  бросать начатое дело.  Вспомнилось, как он впервые   написал свой первый портрет с натуры. Натурщицей, конечно же,  была  его мама.  Жак долго и тщательно  выписывал родное лицо.  И вроде  все было подмечено верно:  и опущенные уголки губ,  и разлет светлых бровей, но взгляд…  Что-то в нем не хватало. Жак несколько дней подряд заставлял маму позировать ему, пока, наконец,  не ухватил характер  ее лица. Морщины, усталый взгляд –  все это можно дорисовать, а вот силу духа, блеск и глубину глаз  схватить сразу не всегда получается. Тут большая усидчивость требуется. Жак все же осилил этот портрет и в день рождения мамы сам лично повесил картину в гостиной дома.
     Стало припекать солнышко. Жак снял майку, выпил кружку холодного молока и продолжил работу. Мазок за мазком  небо  на холсте стало преображаться в естественный цвет.  Наконец-то!  Юноша довольно потянулся и  вышел на крыльцо веранды, где его обдало свежестью утренней росы.  Ромашки и васильки слегка колыхались  под дуновением бархатного ветра.
    — Надо обязательно  закончить этот этюд к вечеру, —  решил вслух юный художник и вернулся к мольберту.
     Шапки белых облаков  уже  плыли по еще не выстиранному от серых туч небу.  «Сейчас добавлю  чуть-чуть света,   и картинка заиграет!»  — повеселевший Жак снова взял в руки кисть…

5.
   Борт самолета  Миг-23М-44   4 июля 1989 года. 9 часов 32 минут.

      Самолет уверенно поднялся с земли. Машина легла на заданный курс и продвигалась к Балтийскому побережью. Самохин проверил  управление самолета в режиме автоматического пилотирования и прислушался к гулу двигателя. Шла десятая минута полета. Вдруг сильнейший удар потряс истребитель, одновременно  пилот услышал громкий хлопок в левом воздухозаборнике.  Возможно,  в него попала птица. С  сильным хлопком стрелка скоростемера начала обратный отсчет,  а через несколько секунд и полностью пропал шум в моторе.  «МиГ» начал резко снижаться.  Вся эта штатная ситуация говорила об остановке двигателя. В подобной переделке Николаю бывать еще не доводилось.  В Белорусском округе нечто похожее  случалось при посадке,  однако пилоту удавалось тогда усмирить машину и посадить ее на полосу.
     Времени  на раздумья у Самохина практически не было. Мозг назойливо сверлила мысль: «Направь самолет в сторону водного пространства и отстреливай кресло. «МиГ» уже не спасти!»   В эти секунды вспомнились  и правильные слова  слепого писателя Николая Островского о цели и цене жизни.  Однако  хорошо рассуждать об этом, лежа на диване с книжкой, а не в кабине стальной птицы.
     «Ничего, – думал Самохин. – Главное, чтобы машина дотянула до водных глубин, иначе авария может наделать массу бед. А тут водная стихия скроет все проблемы. Останется только грамотно оформить  рапорт и подождать выводы комиссии».
     Подполковник нажал на ручку катапульты. В открытый люк ворвались вихревые потоки воздуха. Вжавшегося в кресло  пилота вырвало с места и выбросило наружу.  Сознание на некоторое время  заполнилось туманом.  Самохин пришел в себя только тогда,  когда под ровными стропами  увидел раскрытый купол шелкового парашюта.  Успокоившись, пилот посмотрел вниз. Сквозь белесые облака он уже видел  размытые силуэты крон деревьев.  Приближалась заветная земля… Прежде чем приземлиться,  подполковник  успел заметить, как его истребитель затерялся на фоне голубых волн. В том, что  его «МиГ» упал в море, он не сомневался.

6.
 
   4 июля 1989 года.  10  часов 26 минут.  Станция слежения ПВО ПНР.
       
     Збигнев Потоцкий, дежурный офицер службы противовоздушной обороны Войска Польского, следя за монитором радара,  обратил внимание на движущуюся точку советского самолета и проводил  ее взглядом  до самой границы с  Восточной Германией.
    Так что же произошло с падающим советским «МиГом»?  А случилось чудо. Впоследствии авиаторы назовут этот случай уникальным явлением. От катастрофы военный самолет уберег автопилот.  В полку было принято включать его еще на земле и не выключать до окончания  полета. Ровно через шесть секунд после катапультирования пилота  из-за изменения центровки  самолет прекратил снижение. Но   неожиданно  заработавший двигатель вдруг начал увеличивать обороты. Когда  через 20 секунд они вновь упали,  автоматика опять их повысила.  Истребитель продолжил полет, снова набирая потерянную высоту в автоматическом режиме.  Параметры работы двигателя пришли в норму и удерживались до окончания топлива в баках. Система опознавания: «Я – свой» тоже оставалась включенной, вот почему наземные службы ПВО Польши и ГДР отнеслись к появлению советского самолета на своих радарах  спокойно, проводив его до самой границы с Западной Германией.
     Как только  советский истребитель исчез из поля зрения польских радаров, офицер Потоцкий, обмакнув носовым платком вспотевший лоб, обратился к связистке:
     — Принеси-ка  мне,  Марыся, кружечку крепенького чайку…

7.

   4 июля 1989 года.  11 часов 05 минут. Станция слежения ПВО  ФРГ.

      Как только советский военный истребитель пересек воздушное пространство Западной Германии, оператор станции  Макс Любке забил тревогу. Но, пока шли звонки и согласования с начальством, время было упущено. Поднятые на перехват немецкие самолеты чуть опоздали. Настичь советский «МиГ» им не удалось. Машина тем временем пересекла границу воздушного пространства Голландии. Немецкий оператор не растерялся и тут же связался с голландской авиабазой Сустерберг. Буквально через несколько минут в воздух поднялись два американских истребителя. Подойдя вплотную к краснозвездной машине и внимательно отсмотрев ее, американские летчики отправили на командный пункт сообщение:   «В кабине никого нет. Машина летит в беспилотном  режиме».
     Ситуация получалась весьма щекотливой. Если сбить военный истребитель, значит,  придется объясняться с властями СССР, а это может привести к международному конфликту.  И очень важно:  полет самолета  в тот момент проходил над густонаселенными районами Голландии и Бельгии.  Уничтожать цель опасно!  Поэтому натовцы приняли решение: «Не делать ничего, а понадеяться на волю  Божью.  Авось «МиГ»,  израсходовав свое горючее,  сам  потихоньку дотянет до пролива Ла-Манш и спокойно исчезнет в морских глубинах».

8.

  Деревня Койхем,  Бельгия.      4 июля 1989 года.  11 часов 42 минуты.
     Жак  закончил фрагмент с небом и уже дописывал солнечный диск,  как вдруг   издалека  до него  донесся протяжный и нарастающий гул самолета. Родители  паренька   в тот день были в отъезде,  и юный художник оставался в доме один. Отложив кисть, молодой человек выглянул на крыльцо и ужаснулся:  с неба на него с огромным ревом надвигалась стальная махина.  Мальчик так и не успел осознать все то, что с ним произошло в следующую секунду. Стальная птица со снайперской точностью легла, точнее –  рухнула на крышу родительского дома.  Все вокруг заполыхало.  Когда  на место катастрофы приехали пожарные машины и эвакуаторы из службы спасения,   здесь царила жуткая картина. Придомовая лужайка,  радующая взгляд  чистой свежей зеленью и гордыми ромашками, теперь представляла собой груду покореженного металла  вперемежку  с горелым кирпичом. Когда пожар удалось потушить,  из-под обломков самолета вытащили изуродованное  тело юного художника.  Боже, как он хотел жить…
9.
    4 июля 1989 года. Париж, Президентский дворец.
     Официальная часть переговоров президента Франции Франсуа Миттерана и советского лидера Михаила Горбачева подходила к концу, когда помощник советского президента Черняев сообщил своему патрону об инциденте в Бельгии. Услышав это известие, Горбачева охватило двойное чувство.  С одной стороны  Советскому Союзу  повезло, что эта катастрофа  произошла не  над французским небом, иначе пришлось бы долго отмываться перед западными партнерами, тем более могли сорваться такие важные политические переговоры. А с другой! Самолет упал почти на безлюдное пространство,  на какой-то отдаленный  фермерский хутор. Да и жертв немного.  Нужно будет дать команду финансистам подсчитать убытки этого фермерского хозяйства и выделить, не скупясь, хорошую сумму возмещения. Возможно,   полмиллиона долларов. Нет, наверное, лучше полный миллион.  Тут торговаться ни к чему, ведь очень важно сохранить свое политическое лицо и не ударить лицом в грязь.
     Что и говорить. Настроение у советского президента  в тот день было подпорчено здорово. На  деловом обеде с Миттераном  он почти ничего не ел, только пил минеральную воду.
     Уже в парижском аэропорту «Орли» Михаил Сергеевич вспомнил о том,  что не успел поздравить президента США Джорджа Буша с национальным  праздником страны  – Днем Независимости.  Горбачев попросил оператора правительственной связи связать его с американским лидером по прямому проводу.  На Москву в это время  надвигался вечер, а в Вашингтоне еще только-только  разгорался праздничный полдень. Услышав знакомый голос, Горбачев расцвел в улыбке:
     — Дорогой друг!  Примите мои искренние поздравления по случаю национального праздника американского народа…

                *

   В этот же вечер  многие вечерние западные газеты опубликовали краткое сообщение о том, что в бельгийской глубинке на сельском хуторе произошла авиакатастрофа, которая обошлась почти без жертв. Это сообщение по своему стилю  довольно точно напоминало радиосводки советского информбюро времен войны,  в которых  диктор кратко излагал:  «На всех главных направлениях  фронтов в последние сутки наблюдается спокойная обстановка. На отдельных участках фронтов прошли бои местного значения…».


                *
     Через несколько дней после случившегося Бельгию посетила группа  представителей министерства обороны.  Вины пилота в произошедшей  авиакатастрофе не нашли.  Причину нестабильной работы двигателя комиссия так и не обнаружила.  Правда, разгорелась тяжба между инженерной авиационной службой и министерством авиационной промышленности.  Оказалось, что двигатель злополучного истребителя в течение года  пять раз был в ремонте.

                *

     Этот  уникальнейший в истории авиации случай получил нежелательную  окраску для тогдашней политической обстановки Советского Союза. Случившийся  неприятный  инцидент постарались сразу замять.  А его непосредственному участнику – военному летчику,  подполковнику Николаю Самохину – порекомендовали «особо не распространяться».

                *

     Прошло  двадцать четыре года  с тех пор, как случилась эта нелепая авиакатастрофа.  Давно уже, наверное,  глубочайшая  воронка на месте придомовой лужайки  – это все,  что осталось от дома  бельгийского фермера, – заросла травой, а может быть, и красными тюльпанами. Природа,  как известно, не любит пустоты…

                *

     Так уж вышло, что судьба  главного героя этого повествования – офицера-политработника Николая Самохина осталась за кадром. Очевидно, он жив и здоров, вышел на пенсию,  воспитывает внуков и выращивает на балконе цветы. Что же еще остается делать человеку пенсионного возраста? Только вспоминает ли бывший офицер ВВС  о своем военном прошлом лишь в светлых тонах? Думаю, вряд ли! Инцидент над бельгийским небом  – далеко не самая боевая страница в его летной биографии…

_________________


* Фамилии главных героев  произошедшей трагедии,  военное  звание пилота,  а также географическое название  фермерского хутора в Бельгии   по моральным соображениям изменены.



2013 год,  г. Кельн, Германия.


  P-S:   В связи с участившимися в последнее время случаев плагиата, автор предупреждает любителей чужой славы о том, что он выставляет в интернете произведения ,уже опубликованные в СМИ, литературных журналах и отдельных брошюрах. В случае обнаружения плагиата компетентными органами будет дана правовая оценка этому пиратскому явлению.