****
Валяются кисти и инструменты, глина трескается, потеряв всю влагу.
Лежит на полу мёртвый скульптор.
А с постамента смотрит на него охуевшая недоделанная скульптура.
__________________________________
ЛЕПИ))) СЕБЯ))) САМ)))
1.10.13
***
"Каждый последующий должен быть круче предыдущего".
Сейчас я не представляю, что может быть круче.
Я не о любимых.
И не о друзьях, хотя он может быть и любимым, и другом.
Я говорю о тех. кто учит нас жить и умирать. Расти. Стоять на Земле. Доставать до Неба.
Нужно ли учиться умирать?
Мы годами сидим, уставившись в учебник, а на экзамене отвечаем как попало.
Смерть. Выпускной экзамен.
Кем ты выйдешь наружу?
_________________________________________________
А у меня снова каникулы. САМОСТОЯТЕЛЬНОЕ ИЗУЧЕНИЕ МАТЕРИАЛА.
***
Ветер- пляска, карнавал, праздничек, - две свечи в зияющих дырах,- быть оскалившейся тыквой на сатанинском балу,быть черепом со свечами в глазницах.
Ветер - задувает свечу внутри, мою внутричерепную свечу - только чёрные дыры смотрят на мир... кажется, что смотрят; и вот я уже о себе пишу в инфинитиве, словно лирического героя вовсе нет.
И даже моё тело - не в моей власти - чтобы убедиться в этом, достаточно серьёзно заболеть.
Каждый день - удар по стеклу - разобъю? или пройду насквозь? проверка - существую ли я - каждый день сомнения.
Милая, я снова забыла, с какой стороны сердце.
Остаться... чтобы постичь все формы несуществования. И я уже не помню, твоя это фраза или моя.
А вечером я целую зеркала, укрываюсь потеплее и сама себе говорю: "Спи, моя деточка. Спи".
25.5.13
__________________________________________________________
...Вот и настало Время Отражений, время Теней, время писем - куда? Не знаю. Просто превращать в пепел - переводить в одну систему мер - приводить к общему дискриминанту несуществования - и верить...
Смерть – это не «скоро мы опять будем вместе». Смерть – это «скоро мы будем в одной системе мер». Навсегда в одной системе мер. И эта фраза воодушевляет ничуть не меньше.
Смерть иных испещрена некрологами – одинаковыми, нудными, тошнотворными.
После твоей смерти стояла т а к а я тишина…
Что-то в этом было: когда те, кто любил тебя, просто молча гасли.
У меня всё правильно. Всё как в учебнике.
Первая стадия. Ты получил информацию, но мозг на неё никак не реагирует, и ты удивляешься – почему он не реагирует?
И фраза, опрометчиво сказанная сразу и впрок: «Ты не думай, я ни разу не плакала».
Ломается, ломается что-то в механизме.
Слёзы под «Измену». Главное – не задохнуться.
Хорошо проистерившись за Ночь, днём ищешь всевозможные глушители - носить тяжести, подниматься по лестнице, хотеть есть, говорить – много и со всеми, надеть неудобные туфли, не пойти бухать…
Ты даже не будешь мне сниться.
Я тебя никогда не увижу. Ты не увидишь моей смерти.
Срезанная мечта. Самая тайная, от самого себя спрятанная, но так все мысли раскрасившая…
Я знаю. Знаю, что, когда двое таких встречаются – это конец, но откуда–то эта поганая мечта всё-таки взялась.
Я не хочу думать о тебе как о мёртвой. Эти мысли – они другие, другие, я таких не хочу.
Я жду, когда наступит третья стадия, когда ты снова станешь живой.
Я всё ещё жду инструкции, как жить дальше.
До сих пор обо всём думаю так, словно расскажу это тебе.
О твоей смерти думаю так, словно расскажу это тебе.
Поржём потом вместе, правда?..
Не думать о том, что было после.
Думать о мгновении перед смертью. Мы ведь столько говорили с тобой о том, какое оно прекрасное, самое… долгожданное …
Выстраданное право на смерть.
Странное чувство – не так, как обычно бывает после - не так как было с другими - без этого могильно - формалинового привкуса.
Наслоение чувств.
Нежность.
Ощущение, что случилось что-то великое.
И самое главное – твоя фраза – [первое письмо] – «Так и должно быть», «Это прекрасно и правильно».
Чёрт, как же стыдно перед тобой, что я плачу.
Паразитические слёзы ребёнка, оставленного в лесу.
Недосказанность.
Этого, этого, этого – я уже тебе не расскажу.
Ты не узнаешь, какой я вырасту хорошей.
ТЫ ЗНАЕШЬ ВСЁ.
Даже о том, что будет с нами после.
Я никого ни о чём не спрашивала. Ты сказала всё, что нужно. И мне ещё тысячи раз воскрешать твои слова в памяти, хотя бы до серединного понимания. Исполнения. До многого я ещё не доросла, не докурилась, не докололась.
Как легко ты переломала меня во всех направлениях, как легко развернула на 180 градусов – во мне столько жизни, что хватит даже, чтобы жить после тебя.
Живая. НЕСОВПАДЕНИЕ.
Ты говорила, когда плохо, можно смотреть телевизор, сидеть в интернете, слушать музыку, читать книги. Ты говорила, можно отравиться .. мг. б........м – .. колёс.
…Желание сделать кому-то больно – сладкая оболочка мыслей о смерти.
Этого во мне больше нет – теперь я знаю, что, если и есть в жизни что-то интимное – то это смерть. Единственное, что ты делаешь для себя. Сам. Когда знаешь это - она становится притягательней и страшней, словно открывается что-то. Умирать ради себя очень страшно. Знать о ней то, что знаешь ты. Для тебя смерть – не то, что для меня – смерть. Эта тема для меня ещё не закрыта - осознание смерти – космос – что-то, чего я ещё не поняла, слишком большое для понимания…. Такая чёрт побери широкая дорога открывается… Я вижу край этой дороги - и смысл маячит, как слово, которое не можешь вспомнить, как то, что остаётся от забытых снов - «Мне что-то снилось, почему я этого не помню?!?» - досадно ускользнувшее, беспредметное, вводящее в транс.
Познать других, познать себя; умирая, уходить не из себя, а в себя, всё глубже, пока не превратишься в точку. Осознанно, мудро, как тот святой, который принял асану и сказал «Сейчас я буду умирать».
Возможно, лишь отчасти это можно найти в книгах, которые ты мне открывала - которые я начинала читать, ломалась на третьей странице и закрывала, думая: «Прости. Ещё не пришло для них время. Мне ещё рано».
И эта мысль: я ведь ещё ничего не пробовала.
Наркотиков не пробовала.
Книг этих не читала.
Я ещё не могу уйти.
Хули, сама виновата. Не пробовала. Не читала.
Время пришло.
Я много читаю этим летом. Потому что теперь это единственная зацепка.
Так вот что подтолкнуло меня к «познанию».
Даже смерть твоя способна чему-то научить.
«Я не буду уже говорить не с тобою»
Я – не ищу – «кого-то».
Это планка, которую уже невозможно опустить.
В июне я поеду в Екб, где «есть вообще всё».
Летом нам непременно завезут нннннннннннн.
Ничего уже не нужно.
Даже этого я сделать не смогла.
Ночью сижу обкуренная, смотрю «Ннннннн» и смеюсь взахлёб.
ТЫ НАВСЕГДА ОСТАНЕШЬСЯ МЕЧТОЙ.
***
Сидишь одна в зрительном зале, в темноте.
Я ещё не поняла, что всё закончилось.
Я одинока, но я ещё этого не почувствовала.
Знаешь, бывает, висят на стене часы, долго висят, и ты на них так всё время – хоп, хоп… А потом – бац, и убрали часы. Или сами свалились. А ты на них всё равно – хоп, хоп…
Я всё ещё смотрю на несуществующие часы.
На тёмную икону, с грохотом упавшую из угла и расколовшуюся на части.
В моём случае больше подходит икона.
Хотя люди – ахаха пофилософствуем - два ахаха не мне, конечно, об этом говорить, - чаще смотрят на часы, чем на иконы.
И уж точно не знаю, ищет ли кто-то упавшую икону взглядом в углу. На себе не экспериментировала.
26.9.13
26.10.13
***
Я был один, но не знал одиночества,
Пока не встретил тебя.
З.Ф.
Ветер.
Новые вывески почтовых отделений, банков, аптек, ещё не освобождённые от чёрного полиэтилена.
Красным фломастером рисуешь на карте трассы, они разветвляются, становятся похожими на капилляры -> артерии.
Кардиограмма.
Доходишь до края, уводишь прямую линию далеко в океан ; в космос, где кровь снова начинает пульсировать.
Расклеиваешь на столбах крики о помощи и наутро сам же их срываешь.
Как ребёнок, обводишь мелом на асфальте свою ладошку – пусть посмотрит, как я выросла! – обводишь контур своего тела, смотришь на него из окна, а наутро проходишь по нему грязными кроссовками наискосок.
8.10.13
26.9.13
***
От первых аккордов «С.М.С.» мне всегда становится холодно – так, словно выходишь из ледяного ноябрьского моря, а снаружи ещё холоднее.
«Божественные тексты Калугина» - поняла бы я без неё, что они - божественные?..
***
Не понимаю.
Нет тебя – это как?
Это как если бы на твоём фото на фоне океана, был бы только океан?...
На фоне…
не на фоне: ты и океан – единое целое. Ты – океан. Океан – ты.
11.13
***
В новый год любовники сидят дома, друзья лежат в земле.
В новый год письма пахнут уже не разлитыми духами, а твоим старым шкафом.
И ты ищешь, куда пойти в эту Ночь, чтобы не удавиться.
Гуляй. От этого очень помогает мороз и сигареты.
Всю Ночь метаться между комнатой и улицей, менять горячий чай на холод и ядовитый дым, и обратно.
Попробуй заплакать. Получается? Значит, домой ещё рано.
Лёд на ресницах – оказывается, так и вправду бывает – это не поэтический образ…
В наушниках – песня про январь [он случится завтра], которую ты слушаешь с самого июня. Песня, от которой ты, кажется, вот-вот взорвёшься физически.
28.12.13
***
«Это было давно. Ещё до тебя».
Отсчёт времени от знакомства с тобой, как от рождества христова.
«А скоро Зима закончится
И я проснусь на закате
И буду плакать плакать
И писать тебе письма».
24.1.14
***
Боженька вставляет палки в колёса
Подкручивает колёсики времени
Прошёл год
И я уже знаю
Где и как -
Чёрно-оранжевый
Взгляд безошибочно выцепляет.
У меня есть ключи но нет цели
Зима была долгой-
Это единственное, что сбылось.
8.3.14
***
Мёртвый друг… мысли о нём - что-то типа вазочки на столе. Хранишь, боишься разбить, бережёшь от любых сквозняков – закрываешь двери и окна изнутри. Выходишь на улицу в тёмных очках и наушниках. На самом деле ты можешь только иногда приносить цветы.
17.1.14
Не писать писем – это какая-то новая разновидность мазохизма.
21.9.14
Нет, я совсем не хочу переписываться с кем-то ещё…
Но мне страшно, что я никогда…
никогда больше не достану из почтового ящика конверт…
11.9.14
Проходит чуть больше года… И ты неуверенно перебираешь лепестки и листья, диски и ч\б фото. И находишь в отдельном файле конверты.
__________________________
Я не писала ей писем туда.
Но ничто меня так не убило, как эти чистые конверты, предназначенные – ей.
17.8.14