Алиса, находясь в здравом уме, я прекрасно понимаю: то, что я пишу тебе, наверное, выглядит очень странно. Но, на самом деле, мне всё равно, как это выглядит. Когда человеку тяжело, чтобы не упасть или не сломаться, он ищет какую-то опору…даже если эта опора совсем маленькое колечко или эти письма к тебе, дорогая моя. Я знаю, что ты несколько лет носила на пальце колечко, которое я подарила когда-то твоей маме, а она потом – тебе. Это копеечное украшение помогло мне выжить в детстве, и я наивно полагала, что оно волшебное. Как жаль, что моё «волшебное» колечко не помогло ни тебя, ни твоей маме.
Это произошло много лет назад. Я была почти твоей ровесницей, когда случилось страшное землетрясение. Я с родителями жила тогда в Спитаке, это город в Армении. Зима в тот год была очень холодная, морозная. На уроке математики учительница нам объясняла новый материал. Я скучала, потому что всё уже давно поняла (математика всегда мне давалась легко), а учительница продолжала объяснять другим детям… Вдруг послышался страшный удар, словно нашу школу сотряс раскат грома такой силы, что стены начали рушиться и падать на нас всех. Дети испугались, закричали, хотели убежать, но бежать было некуда. Нам на голову летели стёкла, доски, бетон, металлическая арматура, кирпичи… Грохот и крик стоял такой, что можно было оглохнуть. Что-то сильно ударило меня по голове, и я потеряла сознание.
Когда очнулась, услышала стоны, крики, плач. Вокруг меня плакали и звали на помощь дети и взрослые. Я тоже начала кричать. Пыль набивалась мне в нос и горло, и я кашляла и захлёбывалась, но продолжала отчаянно кричать. Все кричали, кто мог, кто остался жив. Но, наверное, нас никто не слышал. Мы долго кричали, кто мог…Очень долго…Я совсем охрипла и уже не могла издать ни звука. Когда перестала кричать, почувствовала, что очень холодно и заплакала уже молча. Я плакала и думала, что если меня тут не найдут, то скоро я умру от холода. Мне было страшно, холодно и больно. Я плакала от того, что больше, может быть, никогда уже не увижу маму и папу.
Тогда я ещё не знала, что и папа, и мама, и дядя Завен (папин брат) и его жена тётя Лиана все погибли во время землетрясения. Что тела дедушки Ашота, бабушкиного старшего брата и родителей тёти Лианы никогда уже не найдут. Они до сих пор считаются пропавшими без вести. Из всей моей большой и дружной семьи кроме меня спаслись только бабушка Наира и Тангик, мой пятилетний двоюродный братик, потому что они гуляли на улице. Что обезумевшая от ужаса и горя бабушка несколько суток голыми руками пыталась откапывать наших родных.
Землетрясение унесло тысячи и тысячи жизней не только в Спитаке, но и в Ленинакане, Кировакане, Степанаване и других городах и сёлах Армении. Это всё я узнала потом, а тогда, лёжа под обломками школы, я слышала стоны умирающих одноклассников и мне так хотелось жить, что я готова была ухватиться за любую спасительную соломинку. Знаешь, десятилетние девочки ещё верят в чудеса. А мне было только 10 лет. На день рождения папа подарил мне серебряное колечко с очень красивым красным камешком и сказал, что это колечко принесёт мне счастье и удачу. Я дотянулась рукой до губ, поцеловала колечко и стала умолять: «Пожалуйста…пожалуйста, пожалуйста…пусть папа спасёт меня». И так я просила и просила, и просила много-много часов или дней, не знаю… Теряла сознание, приходила в себя и снова просила, просила…колечко, чтобы мой папа раскопал завал и спас меня. Ведь он был такой сильный и смелый….
Но спас меня не папа, а отец моей одноклассницы. Он вытянул меня из-под обломков уже полуживую. Этот человек искал свою дочь, а нашёл меня. Его девочка задохнулась под обломками нашей школы вместе с другими детьми.
Когда я попала в больницу, оказалось, что кроме синяков и ссадин у меня сломана левая нога. Нога потом срослась криво, и я до сих пор хромаю. А нога сильно болит, когда меняется погода.
Дом наш полностью разрушился, поэтому нас: меня, бабушку и братика поселились в вагончике. Школа тоже разрушилась. Мы с Тангиком сидели дома, пока бабушка ходила получать продукты. Тангик всё время просился играть в землетрясение. Мы брали кукол, и прятали их в шкафу, а потом били палками по шкафу и стульям. А сами громко кричали. Потом из-под одежды в шкафу откапывали кукол и голосили над ними. Тангик оторвал руки одной кукле и сказал, что спасатели нашли эту девочку без рук. Потом мы хоронили кукол. Я предложила похоронить руки отдельно. Один мальчик в больнице рассказывал, что он видел, как два соседа чуть не подрались, когда нашли под обломками дома женскую руку. Один думал, что это рука его сестры, а второй утверждал, что это рука его жены. Никто не хотел уступать руку другому. И оба кричали и ругались. Чем всё закончилось, мальчик не знал, потому что его увезли в больницу. Я предложила Тангику похоронить кукольные руки в двух разных «могилах». Пусть у каждого будет место, где можно поплакать о своих погибших родных.
Весной за мной приехала бабушка Лена, мамина мама из Харькова. Она сильно плакала, а потом сказала, что будет лучше, если я поеду с ней, потому что бабушка Наира уже старенькая и ей будет очень тяжело растить двоих детей в таких сложных бытовых условиях. Я не хотела уезжать от брата, но бабушка уговорила меня, и я поехала.
Бабушка Наира умерла через два года, а Тангика забрали дальние родственники его мамы из Ленинакана. Пять лет назад мой дорогой брат разбился на машине.