Мы стояли среди пепелища, там, где жила Эделина.
- Даже его не пощадили. Кому мешала ветхая лачуга с лекарственными травами, которые собирали её тонкие белые руки?.. - от воспоминаний сердце сжало в железные тиски, из него потекла ядовитая горечь ненависти и отчаяния.
- Я найду его, брат Лучано, даже если погибну, он должен ответить за всё!
- И это обязательно случится, если ты предоставишь возможность Господу действовать, а не полезешь поперёк воли Отца Небесного.
- А до тех пор он будет безнаказанно распоряжаться судьбами других, лишь потому что он один из самых богатых и влиятельных людей города? Кто ещё остановит его?
- Ты, мой дорогой мальчик, так много времени провёл в монастыре, столько проповедей выслушал, куда всё это делось?
- Растворилось в огне моей скорби. Моя душа обуглена, как это место.
Мы присели на дерево, лежащее неподалёку. Он достал из мешка краюху зачерствевшего хлеба, испечённого в монастырской кухне.
- Поешь!
- Не могу, кусок в горло не полезет.
- Тогда хотя бы попей!
Вода из медной фляги показалась странной на вкус, но я не придал этому значения.
- Давай вернёмся, Ренато, время лечит, ты ещё сумеешь справиться со своим горем, - Лучано горько вздохнул, в глазах его отражалось сочувствие и обречённость. - Скоро стемнеет. Надо бы подумать о ночлеге и поспешить, пока городские ворота не заперты.
- Ты прав, мой друг, как твоя нога?
Накануне бедный брат упал и повредил себе колено. Но все уговоры вернуться обратно без меня не принесли желаемого результата. Его условие: только вместе. Родительская любовь, забота, с которою Лучано опекает меня, такова, что я чувствую себя его сыном или младшим братом. Я тоже испытываю к нему сильную привязанность, но не настолько, чтобы вернуться обратно в обитель.
Прихрамывая и опираясь одной рукой о моё плечо, другой о крепкий посох (сооружённый нами из крепкой ветки, сломанной в лесу), он шёл, молча терпя боль, словно оттягивая время моего появления в родных местах. Казалось, что мы не поспеем и до рассвета, но вот вдали обрисовались очертания ненавистного замка, который когда-то являлся мне колыбелью, домом детства и беззаботного юношества. Давно это было. И было ли? Ныне я глядел на него, как на пристанище врага, скрывающего в недрах своих безжалостного убийцу Эделины.
Словно чёрная пропасть разделяла нас. Между Деметрио Гриманни и мной кипела раскалённая лава ненависти, готовая сжечь всё на своём пути. Я желал ему смерти так же, как он желал её мне.
Успели зайти, огромные дубовые ворота со скрипом захлопнулись после нас, солдаты приступили к ночному дежурству. Так соблюдалась видимость покоя и порядка в городе, его безопасность. Никто ещё не знал, что я вернулся, чтобы нарушить это спокойствие.
Два монаха (я оделся так же, как брат Лучано) дошли до улочки, где жила Мичелэнджела. Постучали в дверь. Отворил какой-то оборвыш, грязный и взлохмаченный, со стойким запахом греховного веселья. Я узнал в нём по голосу того самого хряка, что приходил накануне моего бегства и объедал бедную вдову. На мой вопрос, где она, он ответил безразличным тоном, что уже давно померла. А теперь этот дом его, и шли бы мы куда подальше...
Я всё время скрывал лицо под капюшоном монастырского облачения, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания.
- Ну что, мой дорогой Ренато, придётся пойти к священнику, там не откажут в ночлеге двум странствующим братьям-бенедиктинцам. Возможно, ты ещё одумаешься и решишь вернуться со мною в обитель.
- Меня могут узнать, Лучано!
- Ты сам говорил, что священник новый, приехал издалека.
- В ту ночь меня видел слуга...
- Тот старик уже, наверняка, своё отслужил. Пойдём, нет сил больше ходить, нога распухла, - он приподнял подол одежды и продемонстрировал мне отёк на лодыжке.
- Упрямец! Говорил же тебе, что надо вернуться в монастырь, мы тогда ещё были в нескольких часах ходьбы!
- Теперь уже поздно об этом говорить. Бог знает, что делает: может моё увечье заставит тебя пожалеть несчастного Лучано и вместе вернуться?!
- Ну да, конечно, обратный путь уже не осилить в одиночку! Хитрец! Я помогу, но это меня не остановит. Идём испытывать судьбу. Тебе нужен лекарь и покой, чтобы нога восстановилась. Если вдруг что, говори всем, что ничего не знал о моём прошлом.
Мы постучали. На пороге появился тот самый слуга, который в злосчастную ночь отворил мне двери. Я спрятался за спиной Лучано, натянув пониже капюшон.
- Примите на постой странствующих отшельников, Бог воздаст за вашу доброту!
- Проходите, братья! - старым, как ржавая телега, голосом проскрипел слуга.- Сейчас позову моего господина, как представить вас?
- Мы из обители Монтекассино, - устало ответил мой брат, прихрамывая.
Я переступил порог дома, в котором совершил преступление.
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/04/01/1540