Валя Королёва работала в Вычислительно Управляющем Центре около двадцати лет. Её знали все, и она всех почти знала. Она была красивая и хотела быть свободной с её красотой. На лицо, в основном, она была красавица с белозубой улыбкой и пышными каштановыми волосами. На ВУЦе было примерно классически: половину женщин, половину мужчин.
Многие мужчины заглядывались на Валентину. Главное, даже не красота, а её общительный, неповторимо открытый характер и поразительная лёгкость в общении с людьми. Этим она выделялась из всех, как говорят, была видной женщиной. Многие женщины завидовали ей,особенно сослуживцы, знавшие её близко по работе. Нашлась даже такая, её сверстница Наташа, которая явно по пьянке нагло заявила своему коллективу:
- Я буду спокойна, когда увижу Королёву в гробу.
Вот это да! И Валя об этом знала, что даже не верилось: ведь Наташа и Валя были почти подруги. Только потом, спустя лет восемь, было понятно до жути, как могут сбываться слова, брошенные будто бы просто так на ветер, сказанные в горячности, в злобе и зависти.
А дело было так; Валя была смелой дамой и однажды высказалась в своих выступлениях не в пользу администрации. Вернее, директора ВУЦа Найвельта Д.М:
- Всё время ходит в мятых брюках, а ещё директор.
Этот разговор был в точности пересказан самому Найвельту ( постарались подруги) Была там
Одна бойкая бабёнка, имеющая пятеро детей от разных мужчин. Строила она глазки самому Дмитрию Михайловичу. Вот так вот, не всё так просто в рабочем коллективе. Затаил злобу директор на Королёву и при первом же кризисе решил сократить эту смелую выскочку.
Но не так просто было это сделать. Она была матерью одиночкой и воспитывала дочку восьми лет. Случай подвернулся. Сгубила жадность Валентину: заняла она денег у Коноваловых на новый телевизор и не отдавала три года. Начало девяностых, когда была страшная инфляция. Соседям по двору пожаловалась Тамара Коновалова об этом; все были в шоке и давай звонить на работу с предложением забрать деньги прямо у кассы:
- Когда там Королёва зарплату получает, с соседкой не может рассчитаться за телевизор, -и т.д А Королёва решила схитрить: отдать столько денег, сколько взяла три года назад. Так за такие деньги можно спустя три года купить только банку майонеза и булку хлеба. Вот с такой суммой и пришла к Тамаре Валя. По-настоящему этот был позор, и как его пережила соседка, известно: клеила дома на деревянные кубики картинки за десять копеек, так и переживала кризис и обман со стороны подруги Валентины. А подруга Валя это пережила просто, не задумываясь ни о чём. Но сокращение пришло к ней в отдел, и она была в списках сокращённых. Долго наша Валя возмущалась, но приказ администрации был жёстким.
- Вон Катя Чернова : отчёт не отчёт, время вышло, встала и пошла в кино, забыв про работу.
А я весь отчёт вечерую, - сокрушалась Валентина, но её никто не слушал.
И придумала она вот что: стала заговариваться, чтобы создать видимость невменяемости. Так, глядишь, и пожалеют, не будут сокращать. Но не тут то было. Посоветовался коллектив и решил: направить Валентину к психиатру, поскольку невозможно стало с ней работать.
А у неё на нервной почве образовался шум в голове; иной раз не может отличить шум от принтера от шума в голове. Собрались операторы отдела: Венера, Света и Катя Чернова, уговорили шофера с ВУЦа отвезти всех на приём, предварительно написав заявление со всеми Валиными странностями. Её поставили на учёт после того, как она полежала в больнице. Дочку Олю забрали на время родственники. Поставили диагноз: паранойя.
Так прошло четыре года. Работу пришлось оставить. Валя начала мыть полы в ближайших фирмах от дома: в школе и в агентстве недвижимости. Правда бежала перед ней, как слава о её безумстве:
- Ты посмотри, какие глаза-то у неё, - ясно, что дурочка, - говорил сосед этажом ниже своей тёще.
- Дура дурой, а босоножки модные надела, - надсмехалась сестра на приёме у врача.
- Твоя мать – дура, твоя мать – дура, - кричали Ольгины одноклассники.
Оля стала стесняться матери, она была уже не ребёнок: ей шел тринадцатый год. Она стала часто уходить из дома, стала покуривать, попивать пиво, познакомилась с парнем лет семнадцати, который раскручивал эту малолетнюю дурочку. Мама ничего не догадывалась, верила ей с первого слова. Оля пользовалась этим. Однажды Валя ушла мыть полы в соседнем подъезде, Оля в это время привела своего друга. Мама быстро закончила работу и вернулась домой. Дверь была заперта на цепочку, Ольга не открывала; но пришлось всё равно открыть, и Валя всё узнала. И про сигареты, и про пиво, и про секс отношения; она не знала, что делать и только часто плакала. Тут ещё пропало золотое кольцо, это тоже Ольгиных рук дело: спирала на мать, что якобы она часто перепрятывает золото, а потом сама его найти не может. Всё это повлияло на неё таким образом, что она решила свести счёты с жизнью. У Ольги была любимая бабушка на Сортировке, Валя надеялась на неё. Собрав все таблетки, которые ей приписала врач, она выпила все. В это время Оля была на дне рождения у Вики, живущей этажом ниже, но часто прибегала домой. Мама спала днём, как это она часто делала во время своей болезни. Придя домой с вечеринки, Ольга увидела мать, сползающую на пол; у рта была розовая пена. Крик, моментальный крик содрогнул тишину пятиэтажки. Валя была мертва.
В день похорон пришла та же Наташа Скорикова, которая мечтала увидеть Королёву в гробу. Увидела, сбылась её мечта: не волнует больше она мужчин уже пять лет, а теперь и вовсе её не будет. Олю забрала тётка, помогала бабушка, имея свой частный дом и огород.
Пришло и письмо, из больницы спустя полгода после смерти Валентины: явиться на приём, поскольку она не стала ходить к врачу после реплики медсестры.
- Красивые все гибнут, - как-то услышала я фразу от одного мужчины. А ведь и то верно!
И ещё услышала случайно в транспорте: «Красивой женщине нелегко живётся» И это тоже верно; вот она правда, так правда!