Недавно хоронили одинокую женщину с нашей улицы. Жизнь у нее была не сладкая. И старость жуткая, одинокая. Одинокая потому, что ее единственного сына, еще зеленым мальчишкой, убили в афганском кишлаке.
Когда бросали в могилу прощальные горсти земли, мне вспомнилась бабушка. У нее в 41 году тоже чужеземцы убили сына. Убили когда ему было примерно столько же лет, сколько и мальчишке, которого сорок лет спустя убили на своей земле афганские крестьяне.
Глядя на могильный холмик подумалось, а была ли для этих двух женщин разница между расовой теорией и пролетарским интернационализмом?