С полгода назад я написал и опубликовал на Прозе. Ру очерк «Таганка в обмен на книги».
Сегодня ,в день памяти Валерия Золотухина хочу повторить его. Так вышло,что Таганка началась с» Доброго человека» для театра и для меня..Как всем известно,В. Золотухин играл главную роль.Для меня таганка сначала вообще ассоциировалась с Золотухиным.Мы с ним одногодки. Меня интересовал В.Высоцкий,Хмельницкий ,Бортник,Смехов,Губенко
Смирнов,Антипов,Славина,Ульянова,Ронингсон,Демидов,Борис из Трактира на Пятницкой.
Я на память знаю почти все стихи-сонги В.Высоцкого. Но Высоцкому было далеко до Золотухина в актёрском мастерстве. И это был мой первый спектакль на котором я присутствовал в этом театре. Мне посчастливилось видеть все спектакли театра. Некоторые по много раз.Я имел возможность и удовольствие крутиться в Таганской тусовке,что воспринимаю за счастье. Это очень большая честь для меня как для преданного зрителя и часть моей жизни.
Получается нескромно,но за 50 лет общения на Таганке у меня набралось много фактического и фотографического материала. С уходом Валерия Золотухина театр останется как яичная скорлупа. Видимость . Для меня В.Золотухин важнее отца-создателя Таганки. Таганка для нашего поколения была частью судьбы и надежды.
Давид Залимановский
- В середине 70 годов книга стала почти единственной валютой.которая котировалась в любом приобретении.обмене и покупке.В первые я столкнулся с этим при «доставании» билетов на Таганку.В старом здании театра было всего с приставными- 400 мест. В продажу поступало 50 билетов.
А всего зрителей набивалось более 500. официально- 20 рядов по 20 мест.В 65 г. я первые полу -спектакли смотрел с второго акта. Билеты было не возможно купить ни за какие деньги. Но во время антракта из- за духоты и сильной жары открывали справа пожарный вход и выходили подышать или покурить. Довольно спокойно можно было пробраться в зал и досмотреть действие. Так как никакого смысла в сценариях не было- спектакль можно было смотреть любыми кусками.
В те времена начиная с Брехтовского Сезуана все ходили на артистов ,песни и постановку. В «Добром человеке из Сезуана» с Золотухинским «Водоносом» и песнями — сонгами:
Шагают бараны
Бьют барабаны,--
Кожу для них дают
Сами бараны.
И те, с кого давно на бойне сняли шкуру,
Идут в строю с живыми заодно.
Мясник зовет. За ним бараны сдуру
Топочут слепо, за звеном звено,
И те, с кого давно на бойне сняли шкуру,
Идут в строю с живыми заодно.
Знамена горят вокруг,
Крестища повсюду,
На каждом -- здоровый крюк
Рабочему люду.
А тогда эта песня звучала «По тагански вызывающе- призывно.»
В театр то я научился проникать. Но часто главные действа происходили перед спектаклем. Это посещение буфета.который находился — вход с фойе — на втором этаже. Стояло 4 столика на 4 человека. Слева в углу пили пиво артисты с Таганки. Тогда ещё не было приставучего надоедливого фанатства.
Никто к артистам не подходил. Но видеть их рядом было приятно. А для этого надо попасть в театр за полчаса до спектакля. А в «Десяти днях» по Риду основное действие- это пение артистами блатных и непмановских песен перед спектаклем. Пели В. Высоцкий -гитара,(иногда,когда «не болел»).
В. Золотухин- гармошка ,Б.Хмельницкий — на аккордионе,Антипов.Славина.Текст песен: Бертольт Брехт, Александр Блок, Федор Тютчев, Давид Самойлов, Коган,А. Вознесенский- но были и разнообразные интерТрипации. Помню:" Во семнедцатом году, революция была, моя милка с перепугу, поросенка родила!" И про железяку с города Кукуева. Было необходимо легализоваться в систему дежуривших по ночам со списком за билетами.
Дежурили студенты МАРХИ и других вузов. Это были на 90 % юноши еврейской национальности. Практически — это было крышевание Таганки. Дежурили сутками. В продажу- 50 билетов. Последние 19-20 ряд.Мимо них мышь не проскользнёт. В это время начали к 50 летию( к 1967) издавать 200 т . Всемирной литературы. Первий изданный том: Данте- Божественная комедия с политипажами с гравюр. Г. Доре. Доре относился к запрещённым графикам.так как он иллюстрировал Библию подарочную и каноническое издания 1905 г.
Первые тома всемирки:Данте,Манон Леско.Шадерло- дэ Лакло — даже без супер обложек (тащили с типографии) произвели фурор. Стоили при номинале — 1р..50 коп.- до 5 рублей. Но особенно ценились Еврейские поэты из Большой Библиотеки поэта. Пастернак,Мандельштам, Поэты погибшие во время войны- много достойных еврейских поэтов. Тогда тема антесимитизма не поднималась.Но еврейская молодёжь рулила в потреблении культуры.
Менялось: Две книги — два билета на 20 ряд. 19-20 место- в самом верхнем правом углу. Вот через них я и посмотрел весь репертуар Таганки. Никогда хороших спектаклей не приходилось смотреть на приличных местах. Когда В. Высоцкий — болел,или отсутствовал по причине- билеты падали в цене. Это случалось очень часто. Вместо «Галелея» - «Тартюф» или идеологические спектакли. Из-за болезни артиста «пришлось» некоторые смотреть по 5 раз.
Все старались посмотреь 10 дней,Гамлета,Пугачёва,Галелея,Антимиры,Послушайте-Маяковский , Товарищь - верь. И другие спектакли в основном актёрском составе .В обмен на книги. Мы семьёй посещали театр с 1965 по 1980 гг. В. В. Высоцкий появился в 1964. А после смерти я посмотрел Трифоновский «Дом на набережной»»Обмен»"Сёстры"!
Без В. Высоцкого театр осиротел. Тем более сменялись режессёры(Эфрос,Губенко). При вьезде в новое здание театр потерял шарм. Не смотря на то ,что там всё ещё работала плеяда старой гвардии. С некоторыми мне пришлось близко общаться. С В.Высоцким лично знаком не был.- много раз находился рядом. Потом я приобрёл около 100 фотографий с первой посмертной выставки фото- Высоцкого.
Не буду в одной писанине мешать всё. Если будет читаться- напишу про Таганку и обстановку внутри театра ещё. Сегодня попробую выложить оригинальную ведомость на зарплату артистов Таганки.
Владимир Высоцкий о спектакле «Добрый человек из Сезуана»
Владимир Высоцкий: «Со спектакля „Добрый человек из Сезуана“ началось мое знакомство с Театром на Таганке».
В спектакле были заняты выпускники Щукинского училища с курса Юрия Петровича Любимова — молодые юноши и девушки. Решили этот курс не распускать и спектакль сохранить. С этого спектакля мы и начали. «Добрый человек из Сезуана» — первый спектакль театра на Таганке. Уже в этом спектакле проявилась линия театра на поэзию и музыку. Брехт написал не только драматический текст, он еще написал несколько зонгов.
Зонги — это стихи, положенные на ритмическую основу. Зонги Брехта стали знаменитыми на весь мир. Например: «Зонг о баранах», «Зонг о дыме»… Их можно было просто прочитать со сцены, а можно было и исполнить. Мы пошли по второму пути. Наш советский поэт Слуцкий перевел эти зонги, и они поются на протяжении всего спектакля. Их исполняют почти все персонажи. Музыку к этим зонгам написали актеры нашего театра, Борис Хмельницкий и Анатолий Васильев. В самом начале спектакля они выходят — два бородатых человека, усаживают зрительный зал, про-сят людей успокоиться. Начинают петь от имени театра. Зонги иногда вводят вас в курс дела, иногда завершают какую-то сцену, иногда помогают точно определить, о чем в том или ином эпизоде шла речь.
Многие музыкальные фрагменты написаны для того или иного персонажа. Каждый персонаж имеет свою музыкальную тему, под которую он работает. Иногда эта музыка обязывает людей двигаться не так, как в жизни. Меняется пластический рисунок роли. Например: Петров, который играет цирюльника, как бы подтанцовывает, потому что для него написана шуточная, фривольная музыка. Через несколько минут после прихода в театр вы уже будете разбирать, кто сейчас выйдет на сцену. Из-за кулис зазвучала мелодия того или иного персонажа. На мои выходы написана тревожная мелодия со свистом. И я хожу как бы прямыми углами. Подчеркиваю, что в этом городе прямые улочки. Для Зинаиды Славиной написана целая музыкальная тема, которая позволяет вымарать несколько страниц текста, довольно скучного, объяснительного текста.
Вместо этого она просто играет пантомиму под музыку, написанную специально для нее. Это еще одна сторона того, как используется музыка в этом спектакле. Музыка помогает развитию событий на сцене. Главная героиня кричит, когда поняла, что все ее надежды рухнули: «Он не любит! Не любит больше!..» Она уже не в состоянии больше говорить. И в это время выходят Хмельницкий и Васильев и поют замечательные стихи Марины Цветаевой «Мой милый, что тебе я сделала…» Но ближе всего для меня — это песни персонажей. Это похоже на то, что я делаю. Это песни действующих лиц, которые поются от первого лица. Их поет актер, но не от себя, а от персонажа, роль которого он исполняет.
Например в этом спектакле я играю роль безработного летчика. Его выгнали с работы, ему надо дать взятку начальнику ангара, чтобы его опять приняли. Действие происходит не у нас, а у них, поэтому там дают и берут взятки. Он пытается каким-то образом добыть двести серебряных долларов. Ему встречается девушка, обещает помочь. Но в конце второго акта он понимает, что все рухнуло, ничего не произойдет, денег он не достанет. И вот в сцене свадьбы этот безработный летчик выгоняет всех гостей со сцены, всех участников свадьбы. Свадьба рушится. В этот момент я играю так, что, как написал один критик, «пол ходит ходуном». Жилы набухают. Кажется, выше никуда не простучишься, уже потолок. Такое нервное напряжение и такой уровень темперамента, что выше прыгнуть уже нельзя. И тогда на помощь приходит песня, «Песня о Дне Святого Никогда», которая позволяет вспрыгнуть еще на одну ступеньку выше, еще сильнее воздействовать на зрителя.
Песня моего персонажа — Янг Суна — не только не отвлекает людей от того, что происходит на сцене, а, наоборот, усиливает понимание характера человека, которого я играю. У моего персонажа есть и хорошие, и плохие черты. Он хочет снова подняться в воздух и рассказывает о самолете, как о каком-то чуде. Но в то же время он женится на девушке только из-за того, чтобы она ему дала деньги, чтобы каким-то образом он получил работу. В конце спектакля он превращается в обычного человека: жестокого и лживого — похожего на других персо-нажей пьесы. А изначально в нем было много хорошего. Со спектакля «Добрый человек из Сезуана» началось мое знакомство с театром на Таганке. Я увидел его на выезде, на сцене театра Маяковского, и был подавлен и смят. Ведь я воспитывался в Художественном театре, в школе Художественного театра, в реалистической школе, которая дала высокие образцы искусства. Я был подвинут в сторону театра правдивости, театра переживаний.
Спектакль вызвал большой резонанс. Его очень многие не принимали. Особенно на уровне первом, на уровне кафедры. Считали, что это — ненужное искусство, красивость, вычурность, эстетство.
Странная пластика в этом спектакле — актеры ходят какими-то квадратами. А странного в этом ничего нет. Ведь имеется в виду какой-то старинный квартал, в котором маленькие улочки и переулки. Стоят условные тротуары, условные стены… А ходят так для того, чтобы обозначить улочки.
Но тех, кто отнесся к спектаклю благожелательно, было больше, и они вышли победителями. Симонов написал прекрасную статью, Капица нас под-держал.
Театр на Таганке возник в протесте, как и все настоящее искусство. В России поэтому так хорошо обстоит и с литературой, и с театром, что они раз-виваются в драматургии, в столкновении, в протесте. Наш театр возник в протесте всеобщей мхатизации, которая процветала в пятидесятых-шестидесятых годах в Москве. Говорили, что народ не поймет такого искусства. Рабочие не поймут, крестьяне не поймут. И театр взял да пригласил рабочих с не-скольких заводов. Рабочие сказали, что они поняли и до масс дойдет.
Первое время театр играл только спектакль «Добрый человек из Сезуана». Актеры играли с удовольствием, потому что это был боевой спектакль. Мы что-то пробовали, утверждали… Говорили, что мы можем существовать несмотря на то, что молодые. Но играть спектакль двадцать раз в месяц невы-носимо. Встал вопрос репертуара. Новый театр обыч-но создается с новым драматургом. Так возник Театр Шекспира, Театр Горького, Театр Чехова… Мы начали создавать Театр Брехта… Кстати, спектакль «Добрый человек из Сезуана» мы возили в ГДР на фестиваль «Диалог Брехта». Там работали только немецкие театры. Единственный театр, приглашенный из-за рубежа, — наш театр со спектаклем «Добрый человек из Сезуана». И, несмотря на то что мы этот спектакль играем много лет, там он прозвучал как самый новый, самый свежий спектакль театра. А там зрители воспитаны на Брехте, видели очень много его постановок. И тем не менее этот спектакль приняли и профессионалы, и просто зрители. Это было удивительно. У нас открылось второе дыхание. Мы играли спектакль, как в первый раз.