Предисловие
Во первЫх строкАх своего текста хочу сделать важное заявление, обращенное к потомкам, а именно к будущим исследователям моего творчества. Дабы предотвратить бесплодные споры об истоках оного,
заявляю, что самое большое влияние на меня оказало чукотское устное народное творчество, а точнее основной принцип чукотского творческого метода: "Что вижу, про то и пою".
Давно я ничего не писал...
Про шведов надоело. Они перестали мне быть интересными. Финны так и не стали интересными. Но вот, наконец, появилась тема...
(Сноска внизу страницы)
Пишу этот текст под радио. Идет встреча с Олегом Митяевым. Он рассказывает такую историю: На концерте в Вологде ему прислали записку с просьбой написать песню про Вологду. Бард ответил, что для этого нужны сильные впечатления. На следующем концерте пришла другая записка: "Вы сказали, что Вам нужны сильные
впечатления. Я согласна!" Вот и у меня тоже, наконец, появились
сильные впечатления.
(Конец сноски).
Я начал изучать персидский язык.
(Точка. Новый абзац).
С одной стороны - все правда, но с другой, требуются пояснения.
Чебурашка начал издалека...
В детстве мне казалось, что если кто-то знает иностранный язык, это означает, что он знает его так же, как родной. Говорит совершенно без акцента, без ошибок, не просто бегло, а речь прямо-таки, льется этакой полноводной рекой. Это даже не ручеек журчит.
А если человек является полиглотом, то, понятное дело, на всех языках он говорит точно так же. Конечно, это было предметом самой жгучей зависти... Хотелось вот так же, как они. И нет бы приложить аналитический ум, сопоставить факты, проанализировать... Оглянуться, наконец, вокруг. Ведь жили же в многонациональной стране! И видели, что окружающие народы говорят по-русски с акцентом и ошибками. Но куда там. В чужом глазу соринки хорошо
видны. Да и потом, ну что это за, прости Господи, языки! Например,
в каком-нибудь казахском универмаге надписи на отделах: "Юбкалар. Блузкалар". Понятно, что эти языки (народов СССР) очень простые: берешь русское слово, подставляешь какой-нибудь суффикс и готово.
Вот вам и казахский или узбекский язык, ну, в середине еще какое-нибудь "балам-балам". Вот, собственно, и все. Да к томy же и буквы русские! Это вам не прекрасный недосягаемый французский, или язык Гёте или Шекспира. Кстати, а почему наши соотечественники
из союзных республик говорили по-русски неважно? Ясное дело потому, что отставали в умственном развитии от "старшего брата".
Подтверждения были сплошь и рядом. Например, наша школьная учительница, у которой сын вернулся из армии, рассказывала о "тупых" узбеках, которым объясняешь (по-русски) как работает какой-нибудь агрегат, а они, тупицы, никак не врубаются. Я вспомнил ее рассказ через несколько лет, когда работал в США, в детском
лагере на кухне, и для нашего повара был точно таким же тупым неамериканским чуркой, до которого с трудом доходило то, что повар объяснял на таком понятном любому нормальному человеку английском языке.
Так, постепенно приходило осознание того, что родной язык это одно, а неродные - это совсе-е-е-ем другое. Как писал академик Лев Владимирович Щерба: "Мышление отлито в формы родного языка".
Если первый иностранный язык еще можно выучить прилично (оставим в стороне билингв, которые восприняли два языка с детства),
то в овладении всеми последующими языками присутствует та или иная степень условности. На своем примере я наблюдаю это по песням, когда заучиваю наизусть что-нибудь новенькое. Песни на русском запоминаются с лёту, ангийские уже труднее, а все остальные
языки уже идут с больши-и-им отрывом, требуют для запоминания гораздо больше сил и времени. И вот, значит, будучи таким умудренным опытом, занятым человеком, я взялся за изучение
персидского...
Что случилось?...
Почему именно персидский?...
И до каких, собственно, высот или глубин, я собираюсь в нем добраться?
Есть всякие общие слова о том, что Восток манит, что хочется заглянуть за занавеску, посмотреть, что там и как...
Но, понятное дело, что человек опытный, немолодой и занятой прекрасно отдает себе отчет в том, СКОЛЬКО сил, времени и средств
это потребует. Ну и главный вопрос: ЗАЧЕМ?
Что же послужило тем толчком, от которого все завертелось?
С августа месяца я записался, наконец, на годичные курсы финского языка, ибо очень трудно жить в Финляндии без финского, несмотря на все благостные разговоры о том, что страна двуязычная и все такое.
За то, что говоришь по-шведски можно легко получить в морду - в буквальном смысле. Про многочисленные переносные умолчим. В Хельсинки на улицах не слышна шведская речь. На людях местные
шведы предпочитают говорить по-фински. В Турку с этим чуть проще, но ненамного. В общем, я записался на эти курсы. Курсы не с нуля, тут учатся те, кто уже учил финский 1 или 2 года (я это проделал
самостоятельно). Кто учится со мной в группе - русские, эстонцы, африканцы (из 5 стран), афганцы, иракцы (арабы и курды), и иранцы (точнее 2 иранки, или персиянки).
Вроде, ничто не предвещало... Ну, мало-ли, что они красавицы,
не станешь же из-за каждой красавицы учить ее язык, тем более, что это даст? Ни-че-го (она не даст).
Началось всё с того, что красавица по имени Марджана (зовут ее так же, как невольницу из сказки про Али-Бабу и 40 разбойников) настолько тепло всех приветствовала, что на это невозможно
было не откликнуться. Кроме того, она проявила интерес к моей
профессии медбрата и сказала, что хочет получить такое же образование. Слово за слово, я спросил ее, что она думает
об Омаре Хайаме (ну, какие еще общие темы можно найти для разговора? О политике нельзя, тут легко рассориться. Ахмадинеджада она не любит), Марджана очень оживилась. На следующий день я принес ей показать книгу Хайама в финском переводе, которую
купил по случаю. Она же, в свою очередь, рассказала, что позвонила домой маме, все ей рассказала и попросила прислать ей книгу Хайама. Вот так оно и бывает. В своем отечестве, как известно, пророков нет. Живешь у себя в стране и живешь. Подумаешь, какой-то Хайам... или Достоевский... А когда за границей столкнешься с тем, что кто-то произносит эти имена с придыханием...
Марджана спросила, как же это так получилось, что я, будучи из России, знаю Омара Хайама. Я ответил примерно так: "Ха! Да у нас его каждая собака знает!" Ну, а может, и не совсем так. А просто предложил привлечь к разговору нашу преподавательницу.
Надо сказать, что наша преподавательница финского из Росии, из Петрозаводска. По-фински она говорит с детства. Я спросил ее (на чистейшем финском, без какого-бы-то ни было акцента).
"Ирина! Вы знаете Омара Хайама?"
И Ирина ответила: "Ну как же! Конечно!"
И всё завертелось: Хайам, Хафиз, "Шах-намэ", Руми...
Марджана удивляется. Как же так? В Финляндии никто ничего из этого не знает, а русские знают всё. Мало того, даже врачи в Финляндии не знают Ибн-Сину, величайшего врача древности, стоящего в одном ряду с Гиппократом, Галеном и Парацельсом, а в России Ибн-Сину знает, практически, любой ребенок. Мы с Ириной держимся скромно так, но с достоинством. Мол, знай наших! Далее мы вовлекаем в разговор другую персиянку, Марьям. У нее есть 10-летняя дочь. Я спрашиваю ее, говорит ли ее дочь по-персидски. "Да", говорит.
"А читать-писать умеет?" "Нет".
И вот тут я ей говорю: "С сегодняшнего дня я начинаю учить персидский. К концу учебного года посмотрим, кто будет писать и читать лучше - я, или твоя дочь".
Сказано-сделано. Я пошел в библиотеку, взял пару учебников и словарь. В интернете, на сайте Ильи Франка (если кто не в курсе, так называемый "метод Ильи Франка", это когда к книге какого-нибудь писателя дается подробный перевод каждого предложения,
грамматический комментарий, а если у языка какая-нибудь "кудрявая" письменность, то дается еще и транскрипция). Так вот, на этом сайте в списке языков я нашел персидский, и там есть подробно
разобранные 150 стихов, (или "рубаев") Хайама.
Итак, как я решил действовать, с учетом моей занятости работой, учебой и прочим. Я решил брать в день по 1 стиху Хайама
(4 строки). Первый день ушел на то, чтобы разобраться с письменностью. Разобрался. Переписал в тетрадку первый рубаи, с транскрипцией и переводом. На это ушло 20 минут. Через 4 дня и 4 стиха на один уже уходило 10 минут. Потом я переписывал его еще раз нм листочек, чтобы можно было его повторять, когда, например,
иду по улице. Вот, собственно, и все.
10 минут в день на то, чтобы стих переписать, а потом урывками он учится в течение дня. Итак, что потребовалось для того,
чтобы взяться за изучение нового языка?
1) Персидская красавица.
2) Растрезвонить об этом на весь свет, чтобы уже не было пути к отступлению.
Но, пожалуй,главный мотив - это осознание жуткой проблемы и несправедливости - как наплевательски люди относятся к своему
языку и культуре. Всех касается! И нерусских, и русских, которые, едва переехав за границу, начинают щедро фаршировать свою речь всякими, в основном, ненужными, словами, у которых в русском
языке есть эквиваленты.
Вот та же Марьям. Будучи угнетенной малограмотной женщиной Востока,она наверняка думает: "А! Подумаешь, что
дочь не умеет писать-читать по-персидски! Зато по-фински могёт.
Но штука-то в том, что если сейчас ее дочка еще может этому научиться - и без чрезмерных усилий, то потом, когда у нее народится
от 3 до 10 детей - то тогда-а-а поезд уйдет окончательно.
Далее. Надо раскрыть все карты относительно взаимоотношений автора с прекрасной Марджаной, а то ведь читатели могут Бог знает чего подумать, каждый в меру своей испорченности, тем более, что автор так легкомысленно привел в самом начале рассказ о некой пылкой вологодской жительнице неизвестного возраста, которая была готова пойти на все, ради вдохновения Олега Митяева на написание песни о Вологде.
Так вот! Автор гневно отвергает все эти грязные инсинуации!
Во-первых, Марджана - дама замужняя, и если какой-нибудь читатель, пришпорив свою фантазию, готов был уже предположить
некую интрижку автора с прекрасной персиянкой, то пусть он будет осторожен, как бы ревнивый муж не прирезал его третьим.
Во-вторых, если бы это была незамужняя персиянка, то роман мусульманки с иноверцем также был бы невозможен. А если она и была бы готова пойти на это, то автору и самому не нужна такая, которая легко готова отказаться от своих корней и традиций,
ибо автор видел и таких персиянок. А именно: как-то на работе, во время перерыва на кофе, попался мне в руки один шведский женский
журнал (что только не попадется в руки во время кофе-паузы... Раз уж я отвлекся, то попутно сообщу, что практически, в каждом номере непременно можно найти историю о каком-нибудь однополом союзе,
а-ля "истории от Оксаны Пушкиной". Промывание мозгов идет полным ходом). А в том номере был репортаж под названием: "Как я ухаживаю за своей "муфтой". "Муфтой" были игриво названы лобковые волосы. Там были фотографии 4 дам, которые охотно демонстрировали, что именно они проделали со своими "муфтами".
Дамы были "боттомлесс" (по аналогии с "топлесс"), то есть, груди они прикрыли полотенцами. Видимо, от стыда. Рассказывать об этом не было бы необходимости, если бы одна из дам не была бы персиянкой.
Скандинавским женщинам ничего не стоит снять трусы и продемонстрировать всему миру, что они там прячут от холода, но с мусульманками, понятно, такой номер так просто не проходит.
Я думаю, что вся редакция прямо прыгала от радости, узнав, что им удалось уломать на это персиянку.
Вот. Теперь автор окончательно расставил все точки над и, и прочие
диакритические знаки, которых много в шведском языке. Теперь всем стало очевидно, что автором движет исключительно любовь к чистому
искусству. И раз уж так случилось, что данный текст проходит под знаком Олега Митяева (вероятнее всего, его влияние не простирается далее этого текста), то расскажу также, что есть общего между Митяевым и Хайамом. Журналистка спросила Митяева, а почему,
собственно, он взялся писать музыку к стихам Бродского и Пушкина?
Ответ был обескураживающим, и, даже, убийственным. Оказывается, Митяев попросту сам хотел разобраться в их творчестве. По его словам, как он прошел Пушкина в школе (видимо, мимо прошел), так Пушкин и остался где-то там, в стороне... А Бродского в то время и в школе-то не проходили... Вот Митяев и погрузился в их стихи, попутно написав к некоторым из них музыку... Собственно, со мной такая же история...
Вот все говорят: "Хайам, Хайам". А что я знал из этого Хайама?
2 стихотворения. (Два). Первое - самое известное, которое,
кажется, все знают. Про то, что ты лучше голодай, чем что попало есть, и лучше будь один, чем вместе, с кем попало. Впервые я узнал его, кажется, из книги "Четвертая высота" про Гулю Королеву (интересно, кто сейчас помнит это имя?). А второе стихотворение любил один мой знакомый алкоголик. Выпив, он начинал декламировать Хайама:
"Мы пьем не потому, что тянемся к веселью,
И не разнузданность себе мы ставим целью..."
Оставшиеся 2 строки, или "бейт" я не помню.
Но самая главная загадка Хайама, которую мне хотелось бы разгадать, это его кажущиеся вольнодумство и якобы, Богоборчество... С одной стороны, известно, что он был
правоверным мусульманином. Известно, что в последний день своей жизни он читал какую-то книгу, потом вложил в книгу зубочистку, как закладку, расстелил коврик, помолился и умер. Но откуда тогда этот постоянный мотив вина, на которое в Исламе наложен однозначный запрет? Откуда эти насмешки над месяцем рамадан? Ведь Хайам писал не просто, что хотел напиться, ему было важно напиться непременно во время священного месяца. Почему его не прирезали за подобные стихи, не сожгли на костре, зайдясь в раже религиозного мракобесия? Почему его рукописи не сожгли немедленно после его смерти, а напротив, они прожили 1000 лет, прежде чем дошли до наших дней?
Вот такие вопросы поставил перед собой автор...
А раз он не может написать к этим стихам музыку, то пусть теперь учит персидский язык, как дурак!