Мечта – на то она и мечта, чтобы была недоступной. Иначе какая это мечта, если достижима? И всё-таки здорово, если через много лет – может быть, даже через десятки! – она хоть каким-то краем сбывается…
О чём мечтал человек доисторической эпохи? Верно – поймать мамонта и накормить семью. А человек, скажем, петровской эпохи? Вероятней всего, дожить свой век и не попасться на глаза царским опричникам. А нам, пацанам семидесятых? Думаете, сделать карьеру и заработать денег? Не совсем. Больше всего на свете нам хотелось увидеть своих рок-кумиров – Beatles, Rolling Stones, Led Zeppelin…
Так мы и жили – взрослели, обзаводились семьями, работали и отдыхали, слушали записи своих кумиров сперва на бобинах, потом на кассетах, откладывали заначки, копили месяцами и приобретали за бешеные деньги пластинки, привозимые из-за рубежа (помните, их называли «пластами»?). Фарцовщики на нас зарабатывали, а мы поглядывали на них свысока: что они понимают в настоящей музыке – в роке? Их удел грести копейку, а мы… мы наслаждаемся божественными и запретными звуками, равных которым нет!
Потом появилось видео, и мы впервые увидали своих кумиров не с обложек пластинок, а живых и движущихся – с экранов телевизоров. Качество записей было никудышное – как правило, в наши видео-магнитофоны попадали плёнки с какими-нибудь десятыми копиями, но и это было потрясением: с экрана поют и глядят на тебя – именно на тебя! – Джон Леннон, Ричи Блэкмор, Род Стюарт, Мик Джаггер, Дэвид Байрон… Куда там пресным «Весёлым ребятам», «Голубым гитарам» и Хилям-Мулерманам! Это было не преклонение перед «загнивающим западом», как тогда любили говорить, это… было исполнением сокровенной мечты. Ну, если не совсем мечты, то хотя бы какое-то к ней приближение…
И снова шло время. Мечты потихоньку таяли. Старые рокеры, мы изредка собирались, выпивали, слушали и смотрели своих любимцев уже с компакт-дисков в хорошем качестве, и нам было странно и почему-то непонятно, как подрастающие дети – наши кровь от крови и плоть от плоти – равнодушно воспринимают творчество наших постаревших кумиров. Ведь новая музыка, которую слушают они, это совсем не то, что было раньше, какая-то она не такая, не дотягивает и не зажигает, как нас некогда… Вряд ли нам было по силам понять, что мы уже заняли свою нишу, аккуратно разложили по полочкам своего сознания любимые мелодии, и хоть приглашаем по инерции к магнитофонам и проигрывателям сыновей – никто нам не нужен в эти блаженные минуты, кроме тех же поседевших единомышленников…
А мечты увидеть воочию своих любимцев таяли всё больше и больше. Время безжалостно отсеивало самых лучших из них – Хендрикса, Дженис Джаплин, Джима Мориссона. Мартиролог всё увеличивался и увеличивался. Вот и великие Битлы начали уходить… Не сами ли мы сочинили грустный ответ на вопрос «Что нужно, чтобы воссоединить Битлс?»: Две пули, сынок, всего две пули…
Что дальше? А дальше – всё больше нас затягивало зелёное болотце быта. Нет, музыки вокруг нас не стало меньше, но кумиры сейчас совсем другие, и мы по инерции пытаемся слушать их с прежним интересом, уже понимая, что наша музыка безвозвратно уходит и вряд ли вернётся. А с нею вместе уходят любимые книги, фильмы, театральные постановки, которые будоражили умы современников – наших современников. Уходят в небытие, как самые близкие люди. И ничего не изменить – это процесс необратимый.
Но… не всё так печально, как кажется. Иногда происходит какой-то всплеск, взрыв, который, конечно, не меняет общей картины происходящего, но мы вдруг просыпаемся и поспешно отыскиваем среди задвинутых по чуланам вещей из прошлого свои никогда не умирающие мечты. И мечты оживают вместе с нами, расцветают и неожиданно дарят такой заряд бодрости, радости и самого настоящего счастья, что невольно идут слёзы из наших сухих глаз… Долго ли это длится? Миг и… вечность. Вечность – это неторопливость, размеренность и наше нежелание что-то изменить, спрессованные в этот миг прозрения…
…На концерт своих давних любимцев Uriah Heep я шёл не без некоторой опаски: впервые записи этой английской супер-группы я услышал ещё в начале семидесятых, когда она стремительно ворвалась на небосвод тяжёлого рока. Но тогда это были двадцатилетние парни, безумно талантливые, с кучей энергии и музыкальных идей, а главное – на волне всеобщего интереса к подобной музыке. А сегодня? Как они играют спустя почти полвека? А может, просто выплывают на давних пожухлых лаврах и уже на другой волне – ностальгии своих верных пятидесятилетних поклонников? Не окажется ли всё это жалкой пародией на тех, старых легендарных «хипов»? А закончится всё жестоким и неминуемым разочарованием…
Громадный зал оперного театра в Тель-Авиве. Опера? Да, вчера тут шёл «Евгений Онегин», а сегодня… Зал переполнен. Разглядываю людей – и у всех, как у меня, в глазах немой вопрос: как они, наши любимцы, многие песни которых настолько знакомы, что порой даже затрудняешься вспомнить их исполнителей…
На сцене пятеро. Старшему – Мику Боксу, гитаристу и основателю группы – шестьдесят пять лет. Респектабельный пожилой мужчина с солидным брюшком – стандарт обеспеченного английского джентльмена, если бы… если бы не совершенно седые до пояса волосы и острый озорной взгляд из-под очков. Самому младшему – барабанщику группы – тоже уже за сорок. Вечный мальчишка – фронтмен и вокалист Барни Шоу - вообще человек без возраста…
Но разглядывать музыкантов некогда. На сцене начинается священнодействие. Именно – священнодействие, потому что только оно всегда неповторимо и желанно, сколько бы раз до этого музыкантам ни приходилось исполнять свою музыку, а зрителям, её слушать. По залу словно понеслись вихри какой-то страной и необычной энергии. Они захватывают тебя, всего и без остатка, и ты нисколько им не противишься, вдруг понимая, что именно этого ты и ждал все эти годы. Время словно поворачивается вспять. Музыкальная машина времени. Я и сам молодею с этой музыкой, превращаюсь в себя двадцатилетнего…
Слёзы? Какое-то запоздалое и сладкое чувство причастности к творимому? Да, это Uriah Heep… Дело вовсе не в конкретной группе, легенде из твоей юности! Музыканты – просто люди, сумевшие каким-то неожиданным образом протянуть мостик из твоего прошлого к тебе сегодняшнему. Этот мостик, оказывается, ты искал, сам того не сознавая, всю свою жизнь, и вот он перед тобой – ступай на него…
У каждой более или менее популярной рок-группы всегда есть фанаты. Был ли я фанатом в розовой своей юности? Едва ли. Диапазон моих интересов был шире какой-то одной группы, какого-то одного стиля. Я любил Моцарта и «Битлс», Прокофьева и «Песняров», Баха и «Аквариум», Шопена и «Роллингов». Меня всегда тянуло к настоящей музыке – раньше, сегодня и, наверное, уже до конца жизни. Едва ли Uriah Heep стояла для меня в первых рядах самых любимых исполнителей, но… дело-то даже не в этом. Без них картина моих юношеских интересов была бы неполной. Не хватало бы какого-то звена в цепи, приковывающей каждого из нас к своему времени, к своему поколению. К своим самым счастливым дням юности…
Я иду после концерта по ночному Тель-Авиву – городу, который никогда не спит, вечно искрится и сияет тысячами огней, шумит и торопится. Повсюду музыка, разноязыкая речь, какие-то другие энергетические вихри – но уже для кого-то другого… А в ушах по-прежнему музыка моей юности, с которой так не хочется расставаться. Впервые я вдруг ощущаю свой возраст, которого никогда раньше не замечал. Но мне уже не страшно заглядывать вперёд – я знаю, как можно возвращаться в юность.
Музыка Uriah Heep…
Текст этой песни из репертуара группы я поначалу хотел просто перевести, но настроение песни неожиданно совпало с моим… и я внёс в текст несколько своих мыслей…
ЭХО В ТЕМНОТЕ (Echoes in the Dark)
http://www.youtube.com/watch?v=H9Z6_euqQRw
Я услышал эхо в темноте,
Там, где ночь окутывает свет.
Голоса вокруг меня не те,
Что звучали мне уж столько лет…
Как далёк зари туманной час!
А ведь так недавно солнца луч
Полыхнул мне в небе и погас,
Погружая мир в объятья туч…
Так мне нужен в этом мире друг,
Чтобы легче стало хоть чуть-чуть
Прежде, чем замкнётся жизни круг!
Ну а дальше… Дальше снова в путь.
Только б в темноте не утонуть
И не опустить бессильных рук.
Поутру мне снова в дальний путь.
Дай же руку мне, мой добрый друг.
Мой друг…
Мой друг…