Предыдущая страница http://www.proza.ru/2013/03/29/1822
Хорошо хоть, что в плавании разрешали надевать фуражки вместо дурацких чёрных киверов с медными орлами. Офицеры подбивали свои сюртуки каким-нибудь дешёвым мехом суслика, белки, зайца, иногда и просто ватой, носили галоши.
От дождя защищались зюйдвестками и плащами из смолёной парусины. У матросов не имелось и таких возможностей. Зюйдвестки и плащи выдавали только вахтенным. Работать в них на мачтах было неудобно и опасно.
Все были простужены, покрывались болячками, фурункулами. Ко всему этому добавлялись ежедневный мордобой и порка линьками за самые незначительные проступки.
При адмирале Лазареве – нашей гордости, выдающемся моряке, о котором положено говорить только с придыханием, обучение и служба матросов были поставлены так, что многие новобранцы не выдерживали условий корабельной жизни, и умирали. Выживали лишь наиболее крепкие люди, происходил, язык не поворачивается это произнести, естественный отбор.
Зато из оставшихся в живых создавали великолепные команды, прославившие себя в Синопском сражении и на севастопольских бастионах, как говорится, мы за ценой не постоим.
Как-то уж очень часто это повторялось в отечественной истории. Смертность на Абхазской эскадре была самой высокой в Черноморском флоте. Иногда умирали целые команды. В море находились неделями.
Когда появлялась возможность сойти на берег в местах, где стояли русские гарнизоны, радостным пребывание на берегу назвать было трудно. Ряды малочисленных защитников фортов и постов косили, как и моряков, малярия и другие болезни.
Развлечений никаких, женщин не было. Оторванность от семей, общества, жизнь в тяжелейших условиях, служили причиной всеобщего пьянства. Флотское командование, чтобы сократить потери личного состава, разделило отряды Абхазской эскадры на три смены, но обстановка постоянно вынуждала привлекать для высадки десантов и крейсерства большое число судов, и заметного облегчения матросам и офицерам эта мера не принесла.
Григорию Бутакову, на его счастье, в Абхазской эскадре плавать долго не пришлось, в отличие от его младших братьев, Ивана, Дмитрия и Владимира, которым довелось сполна испытать все прелести службы у кавказских берегов.
Да и зря мичман обижался, что всех наградили «чохом». Начальство его не забыло: он получил даже не полугодовой, а годовой оклад жалования, а главное, был назначен в октябре 1838 года на шхуну «Ласточка», идущую в заграничное плавание. Судя по наградам, Лазареву понравился сын его старого друга и сослуживца.
Заграничное плавание считалось тогда такой же большой удачей, как и во времена Советского Союза: во-первых, интересно и познавательно побывать в других морях, посетить разные страны, а во-вторых, денежное содержание при плавании за границей было выше, чем при плавании во внутренних водах.
Одно дело получать надбавку за крейсерство вдоль необжитого Черноморского побережья, а другое – ещё большую надбавку, плавая по поручениям русских посланников, посещая места истоков человеческой цивилизации.
На денежную помощь из дома братья Бутаковы никогда не рассчитывали. «Наши живут в Николаеве ни бедно, ни богато, но в удовольствии. Всякое воскресенье папа обедает у Михаила Петровича (Лазарева – прим. автора), а часто и маменька с Сашей. Дяденька живёт открытее, у него по вторникам собираются играть в карты»,- сообщал Григорий своему старшему брату.
Принимать гостей у себя дома, вести светский образ жизни влекло за собой значительные расходы, но без этого было не обойтись – надо же знакомить дочерей с потенциальными женихами!
Немало денег тратилось и на образование девушек, которых посылали учиться в Петербург, Киев или Москву. Делалось это, опять-таки, для повышения статуса невесты.
Отрывок из письма Григория в 1838 году: «Саша – очень миленькая девочка, и серьёзная петербургская барышня, или «баришня», как здесь произносят. Говорит, что один уланский офицер играл с ней вдвоём на фортепьяно». И затем с грустью добавляет: «Только, кажется, он ищет не только жены, а приданого и жены».
Унизительное чувство постоянной нехватки денег доставило немало горьких минут Григорию Ивановичу. Память о пережитом скандале в доме дяди, о положении бедного родственника, навсегда остались с ним.
Несколько месяцев, которые Григорий Бутаков провёл в Севастополе в ожидании назначения, для него не пропали даром. Немецкий и французский он знал с детства благодаря матери. Теперь же мичман принялся изучать английский язык.
Он стал частым посетителем морской библиотеки, брал учебники и книги на английском языке. Ещё не зная о своём назначении, Бутаков готовился к заграничному плаванию, не без оснований считая, что при выборе кандидатов, получит преимущество за знание иностранных языков.
Лингвистические способности у него были хорошие. Вскоре Григорий принялся изучать итальянский язык. В этом отношении на него большое влияние оказывал Алексей, которому тоже легко давались языки. Однако какие бы способности не были у человека, за всем этим всегда стоит большой труд.
Попасть в заграничное плавание мечтали все, только вот, мечтается всем всегда легко, а упорно трудиться для осуществления своей мечты способны, увы, немногие. В этом месте многие читатели захотят ещё добавить, что неплохо иметь к тому же влиятельных друзей или родственников, и будут, без сомнения, правы.
Библиотека в те далёкие времена служила основным источником знаний. Не зря Михаил Петрович Лазарев вложил столько сил в создание великолепной морской библиотеки, о чём мне хочется когда-нибудь рассказать в отдельном очерке.
Помимо приобретения знаний, существовала и ещё одна цель у Григория Ивановича. В библиотеке имелась возможность завязать полезные знакомства. Мичман, в отличие от большинства своих товарищей, сидевший по вечерам с книгами и учебниками, а не за столиком с водкой в одном из многочисленных питейных заведений, был, конечно, замечен старшими по службе.
Комитет директоров морской библиотеки состоял из самых авторитетных командиров Черноморского флота, фамилии которых, знакомы любому, интересующемуся историей отечества и российского флота:
адмиралы и капитаны 1 ранга Нахимов, Вукотич, Корнилов, Матюшкин, Новосильский, Метлин, Юхарин. Бутакова, по предложению Корнилова, назначили в ревизионную комиссию библиотеки.
Комиссию составили из наиболее образованных, подающих надежды молодых офицеров. В ней Григорий Иванович работал вместе с молодыми лейтенантами и мичманами, Лесовским, Шестаковым, Поповым.
Они знали друг друга ещё по Морскому корпусу, хотя и учились на разных курсах. Библиотека свела их вместе, и молодые офицеры подружились. Пройдут десятилетия. Юные мичманы и лейтенанты станут заслуженными, убелёнными сединами, адмиралами и… лютыми врагами.
Такими они и уйдут из жизни, никогда не примирившись друг с другом. Грустный финал.
Продолжение http://www.proza.ru/2013/03/31/939
На рисунке: наказание матроса в английском флоте. В русском флоте пороли так же, только привязывали к мачте, а не к крышке люка.