До последнего вздоха
Рассказ
Мой сосед по садоогороду Ибрагим опоздал с прохождением техосмотра. Всегда во всём аккуратный и расторопный, здесь он допустил промашку. Его семья несколько раз приезжала на огород на автобусе, а сам он был занят машиной.
Наконец, он появился на своей «ласточке». Поздоровавшись, он рассказал об автомобильных делах со всеми техническими подробностями, как и бывает в разговоре автолюбителей. К тому же оказалось, что у него просрочен медосмотр, и на это тоже у соседа ушла пара дней времени.
Вечером, завершив огородные дела, Ибрагим снова подошёл ко мне. У нас с ним частенько бывали разговоры по душам, «за жизнь». Наблюдательный, он подмечает интересные эпизоды из жизни. Про себя сосед говорит: «Я замечательный человек, всё замечаю, что происходит вокруг». Эта шутка, сказанная с чуть заметным татарским акцентом, очень идёт ему. Да и вся его внешность и манера держаться располагают к дружелюбному общению.
Вот и сейчас у Ибрагима оказался интересный случай, который произошел с ним.
«Для прохождения медосмотра у психиатра я приехал в психиатрический диспансер, - начал свой рассказ сосед. - Когда шёл по двору, ко мне навстречу наперерез быстрым шагом приблизилась девочка-подросток. Не дойдя до меня метров пять, она энергично выпалила: «Вы, наверно, не курите и не пьёте?!» И, не дожидаясь моего ответа, и даже раньше, чем я хоть как-то успел отреагировать, она также скороговоркой заявила: «Здоровеньким помрёте!» И она таким же быстрым шагом направилась к очередному прохожему, по-видимому, с тем же самым «известием». По всему было видно, что она является пациентом диспансера. Очевидно, она только что услышала поговорку «кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт» и, удивлённая её смыслом, теперь хотела «огорошить» этим всех встречных».
«Значит не так уж и плохо с головой у этой девочки», - ответил я, улыбнувшись.
«Интересная эта поговорка, - заметил сосед, - напоминает игру слов».
Наступила пауза. Начало темнеть. На небе появились первые звёзды. Ибрагим, запрокинув голову, поглядел на небо. И я, взглянув вверх, отметил про себя, что вот Полярная звезда уже хорошо видна. Мне давно хотелось узнать, которая из звёзд имеет звучное название Альтаир. Я спросил об этом Ибрагима. Но оказалось, что его познания в астрономии ограничены двумя Медведицами и Полярной звездой.
Я сказал соседу: «Знаешь, в этой поговорке больше глубины и смысла, чем кажется на первый взгляд. Я расскажу тебе про двух людей, про две жизни и две смерти».
«Один мужчина прожил семьдесят лет. Последние одиннадцать лет своей жизни он был парализован и прикован к постели, полностью обездвижен и лишён речи. Они жили вдвоём с супругой, и за ним ухаживала, конечно же, жена. Она очень быстро заметила, что чем меньше его кормишь, тем меньше из-под него приходится выносить, и держала его на голодном пайке. Ему это не нравилось, но права голоса он уже не имел ни в прямом, ни в переносном смысле слова. До самых последних дней он оставался в сознании и в здравом уме. Бедолага научился все свои эмоции выражать одними лишь глазами», - поведал я первую историю.
«О-дин-над-цать ле-е-ет! - воскликнул Ибрагим. - Видать, много грехов наделал этот человек. У него было достаточно времени подумать о добре и зле, о справедливости и жестокости, о великодушии и коварстве… Аллах не переводит душу в мир иной, если за ней слишком много грехов, и заставляет её очиститься от них здесь. А страдания как раз и очищают душу. Так что никто не страдает понапрасну», - объяснил Ибрагим.
«Понапрасну ни зло, ни добро не пропало», - процитировал я слова из песни. «Совершенно верно! - воскликнул сосед. - Все знают эти строки, а относятся к ним несерьёзно, как к пустым словам. А ведь есть люди, которые делают зло другим совершенно без причины, просто так, ради забавы. Если бы они знали, чем потом обернётся им эта «забава»!!!»
Ибрагим - основательный человек. Всё у него добротное и крепкое: садовый участок; домик; семья и взаимоотношения с людьми. И он, выросший в сельской мусульманской семье, имеет твёрдое мировоззрение и непоколебимую веру в Аллаха.
«А теперь я расскажу тебе о втором человеке, тоже мужчине, который прожил восемьдесят шесть лет и ни одного дня, ни одного часа, ни одной минуты не был обузой ни себе, ни другим, - продолжил я. - Судьба этого человека необычна, и я расскажу о нём подробнее».
Я вырос в посёлке в частном доме. В мои обязанности как младшего в семье входило каждое утро отгонять гусей на луг за околицу, где они паслись потом весь день. Вечером они возвращались сами. До околицы было три с половиной квартала. И этот путь я проходил ежедневно, да и, отправляясь в лес или на речку порыбачить, или просто искупаться, приходилось проделывать тот же маршрут. Казалось, я мог бы пройти этот путь даже с завязанными глазами.
В конце улицы Садовой, на самой окраине жили старик со старухой. Их небольшая рубленая избушка с серыми от времени брёвнами и с резными, некогда красивыми наличниками, дворик, поросший зелёной травой, простенькие ворота, сделанные так, что через них свободно просматривался весь двор, усадьба, обнесённая плетнём, - всё это выглядело сказочным уголком. И сами старик со старухой были частью этой живой сказки. Ранней весной в их скворечнике неизменно поселялись скворцы, и казалось, что они пели громче и красивее, чем все скворцы в округе. Чуть позже в их палисаднике начинали благоухать сирень и черёмуха, цветы на них были пышнее и ароматнее, чем у соседей.
Здесь было слышно, как поют соловьи и кукуют кукушки в роще, которая начиналась в нескольких сотнях метров от околицы.
Старик со старухой всегда были одни. Наверное, у них были дети. Возможно даже, что у них было много детей, но они, очевидно, жили далеко. Иногда они вдвоём работали на огороде или пилили дрова. Чаще я видел старика одного, он всегда что-то делал: то пилил дрова лучковой пилой; то колол их; то подправлял покосившийся плетень; то ворошил сено, которое заготавливал на зиму для своей козы. Сено он косил тут же на лугу и возил домой на ручной арбе-тележке.
Изредка я наблюдал, как старик отдыхает, сидя на чурбаке, на котором колют дрова, или на крыльце. Иногда наши взгляды встречались, и тогда было видно, сколько доброты и тепла в его глазах…
Я испытывал чувство, похожее на чувство несбывшейся надежды, когда проходя мимо дома старика, видел его двор пустым.
Старик не курил, и я никогда не видел его ни подвыпившим, ни тем более пьяным.
Когда я учился в младших классах, мне хотелось подойти к нему и поздороваться. Я мечтал, чтобы он поговорил со мной, сказал мне добрые слова. Но я был слишком несмелым. Потом, когда я стал взрослее, меня также тянуло подойти к нему и поздороваться. Теперь уже мне самому хотелось сказать старику добрые слова. Но и здесь я оказался не очень храбрым. Так бывает, наверно, со многими: мы или стесняемся, или не решаемся сказать добрые слова своим ближним и тем, кто рядом. А потом… а потом бывает уже слишком поздно…
Летом старик часто ходил по пояс голый. Его смуглая от природы кожа легко принимала загар, и тело, особенно спина и руки в локтевых сгибах, приобретали чёрный с синеватым отливом цвет. За этот загар мы, будучи пацанами, называли старика за глаза Негр-Бабай.
Когда я вернулся из армии, мне сказали: «Негр-Бабай скончался. Он умер, запряжённый в свою арбу. В арбе он вёз ветки из рощи, чтобы починить плетень».
«Вот такая прекрасная жизнь и прекрасная смерть, - подытожил я свой рассказ. - Умереть здоровым - это прекрасно! Умереть здоровым - это чудесно! Умереть здоровым - это сильно и здорово! - воскликнул я. - Ради того, чтобы прожить долгую жизнь и умереть здоровым, стоит всю жизнь трудиться в поте лица, не пить и не курить, иметь кристально чистую совесть и доброе сердце!»
«Удивительно! - воскликнул Ибрагим. - Ты как будто прочитал мои мысли».
«Так что надо вовремя определяться, какую смерть ты выбираешь. Иначе, если замешкаешься, когда придет черёд, тебе могут подсунуть какой-нибудь «залежалый товар», - пошутил я. «Там никому ничего не подсунут, - строго сказал сосед, - каждый получит то, что заслужил». Он замолчал. Глядя в землю, он о чём-то напряжённо думал, время от времени пиная носком обуви комочки земли. Я не мешал ему. Через некоторое время сосед взглянул на меня и, тщательно подбирая слова, сказал: «Я признаю, что это был очень достойный человек, но скажи мне, разве починить плетень - это такое важное дело, ради которого нужно умереть от непосильного труда?» Этот вопрос застал меня врасплох. Я был уверен в безупречности судьбы старика и своего рассказа о нём. Теперь же был сильно озадачен. Настал мой черёд, глядя в землю, носками своих кроссовок пинать комочки земли. «Ведь старик не думал, что умрёт, - размышлял я. - Когда ты делаешь трудную работу, время от времени случается так, что ты взваливаешь на свои плечи неимоверную тяжесть, от которой темнеет в глазах и сдавливает дыхание. И ты, подождав какое-то время, чтобы тело привыкло к грузу, несёшь потом свою ношу, неспешно переставляя дрожащие от напряжения ноги, чтобы не оступиться и не потерять равновесие. Ведь при этом ты не думаешь, что умрёшь, - рассуждал я. - Для старика, всегда жившего физическим трудом, это было, конечно же, знакомо, а может быть, даже привычно. Если стал ветхим и повалился плетень, прохудилась крыша или стала дымить печь - всё это надо чинить. Ведь это и есть сама жизнь, - думал я. - Если я знаю, что никто эту работу за меня не сделает, что это моя обязанность…» И вдруг мои мысли выстроились в стройную линию, и я сказал Ибрагиму: «Говорят, что человек должен построить дом, посадить дерево и родить сына. Но дом он строит в самом начале своей взрослой жизни. Потом он создаёт уют и красоту и в течение всей жизни поддерживает всё в исправном состоянии: чинит крышу; чистит дымоход в печи; выправляет покосившийся плетень. Точно также обстоит дело и с сыном, и с деревом. Ведь недостаточно родить и даже вырастить сына, его надо воспитать, воспитать честным, трудолюбивым, совестливым и добрым человеком. Даже когда сын сам станет взрослым и зрелым мужем, ему и тогда нужно, чтобы рядом был мудрый отец. И с деревом всё не так просто, за ним нужно ухаживать: защищать от вредителей; поливать и удобрять… Всё это является обязанностью человека перед жизнью, его долгом. Старик же исполнял свой долг перед жизнью до последнего вздоха в буквальном смысле слова», - подытожил я свои размышления.
Опять наступила пауза. В этот раз она затянулась. Наконец, Ибрагим сказал: «Да, интересный у нас сегодня получился разговор». Пожелав спокойной ночи, он ушёл к себе. Мне же не хотелось заходить в дом. Наступила тёплая летняя ночь. Я, запрокинув голову, стал изучать небо. Где-то здесь, среди этих мириад звёзд, есть звезда с пронзительно звучным именем Альтаир…
Март 2011 - февраль 2012