История сараев, особенно московских, происходит от далеких времен поселений на месте кремля. Невозможно представить, любое урочище, имевшее жилое сооружение, без хозяйственной постройки, для домашних нужд.
Хранения сена, телеги, кареты, снопов, молотьбы сопровождалось - сенником, тележником, каретником, ригой, являющимися, по сути, холодными постройками с древним персидским именем «сарай».
До момента хрущевской эпохи, столица в московских дворах имела земель под сараями, сравнимую с площадью под жилой застройкой . Преимущественно они использовались для хранения дров. Тогда квадратные метры площадок дворов, не были столь ценными. Сараи пристраивали, где только было возможно. Все эти хозяйственные сооружения не носили выраженного архитектурного стиля, но, по всей видимости, облик их во времени менялся, хотя бы из-за внешнего вида - бревенчатых, из струганных или пиленых досок, горбыля, кирпичных. Я не говорю об их художественно прикладных украшениях. Но если даже собрать в исторические галереи ушедшие элементы сараев - окошечки, наличники, петли, запоры, затворы, ручки они будут разностильные. На моем веку, я еще застал торжество московских сараев их соседское приложение, ко всем жилым зданиями имеющим высокий стиль от барокко до классицизма.
Только с появлением массовой застройки, с ее строго прямоугольной формой и жестким распределением земли под планировку, сараи стали исчезать с наших дворов, иногда оставаясь в виде убогих рецидивов под хозяйственные интересы коммунальных служб, или колоний придомовых гаражей, сейчас уничтожаемых повсеместно.
Думаю, если бы, не жесткая позиция администрации города, Москва была бы облеплена сараями начиная с Китай – города и до кольцевой дороги. Но к счастью, здесь наведен порядок. Становясь простым горожанином, хочется иметь место под кадушку со своими огурчиками или угол под слесарный верстачок, но это дело будущего, когда у большинства москвичей появятся коттеджи в одноэтажной новой Москве, что на юго-западе.
В Останкинском студгородке, где прошло детство, довелось увидеть последний ренессанс сарайного Московского бума. Это произошло в послевоенную административную оттепель, когда было снято ограничение на строительство личных сараев под дрова. И наше околобарачное пространство стало покрываться сплошными стенами сараев сливавшихся в общую линию. Лишь местами она прерывалась узкими проходами в сторону школы или ближнего завода.Самое интересное, что они воспроизводились с всевозможным предназначением, являясь по прихоти хозяина, чем угодно, лишь выполняя при этом основное - хранение дров. Перечисляя исполняемые ими роли, я бы назвал в первую очередь служение их качестве спален, со скромным топчаном, двумя лоскутными одеялами, дававшим тепло, начиная от марта до ноября включительно. Вот так тогда пытались избавиться от невыносимой тесноты жилища, для возникающих случаев жизни: женитьбы детей, поселения прибывшего из деревни родственника, или просто взросления, когда сундучок, на котором ты спал, вдруг становился мал и голова или ноги выходили за его пределы.
Другую сарайную службу, они несли в качестве скотных построек, птичников или точнее курятников, коих у каждой четвертой семьи городка было предостаточно.
Около открытой двери сарая, хлопотливые куры огораживались сеткой, где они деловито выщипывали последние травинки выделенного им лужка. Существовали сараи свинарники, со специфическим ароматом и беспокойным жильцом, издававшим независимо от степени сытости непрерывное хрюканье или взвизгивания. Было еще много удивительных сараев - крольчатников с всевозможными клетками, псарен, выращивающих на продажу щенков от нескольких овчарок. У нас в семье была постройка под корову, которая снабжала молоком окружающих. Все эти дощатые, холодные сооружения, занимали разрешенную площадь величиной со среднюю комнату. Если представить, размер сарая шириной в три метра, а глубиной пять метров, то это и была выделенная площадь осваемая барачным владельцем жилой комнаты. Учитывая, общее количество
комнат двухэтажного барака, то легко подсчитать протяженность вытянувшейся стены из сараев. Разумеется это длина оказывалась значительно больше фасада барака. Поэтому змеиное сарайное тело причудливо вытягивалась, окружая барак крепостной стеной, в некоторых участках утолщаясь на две, слившихся полос сараев, или, неожиданно обрываясь, давая место проходу, проезду или общественному туалету. Таким вот и получался наш двор, отделяя нас от таких же, как мы соседних дворовых пацанов, но имеющих другой барачный корпус и другое сарайное окружение.
Особой гордостью имел двор с сараем - голубятней, и чем выше она сооружалась, тем знаменитее было это место. Солидная голубятня всегда, должна была возвышаться над сараем, на два или три метра, иметь выпуск, выгул, купалку и многое, чего еще, что знают только голубятники. Авторитет голубятни повышалась от сорта имевшихся голубей, не каких ни будь сизарей или простых чеграшей, а особых, высоко ценимых почтовых или чистых оловянистых.
Между голубятниками, было постоянное соперничество, желание приманить и поймать появившеюся в небе чужую птицу, ищущую себе пару. Для этого использовались хитрющие приемы заманивания и пленения влюбленной птицы. Востребование назад пойманного голубя, осуществлялось получением выкупа, а в худшем случае, разгромом голубятни или простым ударом «калибровского» ножа.
В нашем дворе, гонял голубей хулиганистый парень, самостоятельный и дерзкий Валя Пугач, сын офицера погибшего на войне, выросший только с матерью, которая из-за горя слегка потеряла голову. Увлекся он голубями, как и большинство, начиная с простых чеграшей и сизарей, со временем это затянуло его по крупному. Где-то он уже подрабатывал, его сооружение крепло и устремилось в небо, вместе с голубями.
Вырастая практически беспризорником, никому ничего, просто так, не отдавая, а где то и прихватывая чужое, он имел много врагов. Успешно торговал выводками на «птичке», на него как говорили, пытались «наехать», хитрая изворотливость, позволяла ему уходить от ударов. Однажды, на наших мальчишеских глазах, его остановили приблатненные ребята, дело дошло до ножей, и громких угроз «запорем суку». Оценив момент, он вытащил пистолет и пальнул между ними, ошарашенная компания, еще не привыкшая к боевой стрельбе, мгновенно рассеялась. Где то перед армией, у него появилась девушка, интерес к голубям, сменившийся на другие чувства, слегка угас. Он стал меньше бывать у голубятни, и ночевать в другом месте. Как говорили тогда, соперники «его пасли» и в одну из свободных от него, ночей, взломали голубятню.
Были унесены замечательные голубиные пары «понятых» и другие редкие птицы - чаечки - московские, турманы. После этого он ушел в армию, и уже не возвращался в родные места.
Сарай, по обыкновению, служил складом старых вещей, уже ненужных, но имеющих для хозяина еще предполагаемую ценность... Некоторые сараи, не имели хлама, не потому, что его вовремя выбрасывали, а потому, что ничего нового не покупалось в около военное время. Из барахла, который сваливался в сарай можно было узнать, откуда появилась, та или иная семья, или кем или чем занимались раньше люди. От нечего делать, озоруя с замками, которые мы легко вскрывали, удачным ударом молотка, заглянув в один из сараев, увидали огромное количество слитков свинца и старинных паяльников, имеющих внушительную, разогревающуюся на огне медную головку, которыми пользовались профессиональные лудильщики. В другом сарае нашли большое количество ювелирных коробочек с выложенным внутри, для хранения драгоценного изделия, шелком, и тесненной фамилией хозяина торгового дом. К нашему удивлению фамилия оказалась одинаковой с тогдашним владельцем сарая.
Уважаемый читатель, не подумайте, что мы были профессиональными взломщиками, просто было достаточно людей, которым было наплевать на сброшенный там хлам и запор был достаточно условный. Но были сараи, к которым подойти было опасно, мы знали их хозяев и понимали каков будет ответ на наше озорство
Достаточно прочные замки или даже засовы были у людей занимающихся ремеслом на дому. Много было столяров, делающих кто табуретки на продажу, кто простейшие кухонные столы под замочек. Отец, моего дружка Равиля, после дежурства на пожарной станции, мастерил детали под деревянную изгородь, которые он сбывал на рынке.
Дядя Ларя, ремонтировал обувь, набивал набойки, дверь его сарая всегда была приоткрыта. Там мы познакомились с сапожным ремеслом, с работой шилом, с вощением дратвы, с вколачиванием деревянных гвоздиков, зажатых зубами во рту и многому удивительному, что можно делать с кожей. С чудесным ее запахом, который с ностальгией сейчас вздыхает каждый старый сапожник.
Наведывались мы и к дяде Саше в автомастерскую, в солидном обитом железом сарае, с установленной там, неизвестно когда фронтовой эмкой, так и не выкатившей из сарая, из-за отсутствия какого - то кардана. Она была предметом автомобильной мечты хозяина, с надеждой на чудесный выезд, с прекрасной дамой вдоль по Новоостанкинской. Мы были поражены, впервые увидав, замысловатые устройство грязной ржавой машины. Фронтовой шофер, инвалид воспитывал нас на самой простой работе, предлагая, что либо отмыть в бензине или очистить от полувековой ржавчины какую либо деталь или лист сарая. Его не очень любили соседи, но с ребятней он отлично ладил, чувствуя и поддерживая их нескрываемое любопытство ко всяким устройствам, хранящим свою механическую тайну.
В соседнем дворе, был сарай, только для старших ребят, куда они нас не допускали, сотворяя что-то грохочущее на бензиновом ходу. Опасения их были не напрасны, т. к. их конструируемый механизм, то лопался, то начинал бешено вращаться, сбивая все вокруг, поливая вокруг дождем разлетающихся деталей. Однажды ребята пригласили всех с городка, устроив показательную пилку дров.
Засекреченным устройством оказалась бензопила, которую они успешно сотворили из движка мотоцикла и деталей недалекой самолетной свалки. Успех был потрясающим, так как основной домашней мужской работой, была заготовка дров и ее решение освобождало от надоедливого пиления. Следующей их задачей стало сотворение молота - топора для колки дров, но она так и не завершилась из-за возникших новых обстоятельств по газификации Москвы
Сараи пережили приход в городок голубого топлива и исход из них дровяных поленниц, появление в магазинах яичек и мяса и последовавший слом курятников, и свиных отгородок.
До конца оставаясь дополнительной жилищной площадью, все время уплотняющихся коммунальных бараков, они исчезли только со сносом жилых корпусов, как их живое приложение.
Изображение: Художник Андрей Березин."Дворы нашего детства" <Lalachandra.ru>