Глава 30
- Ну, тогда начнем… Итак, судя по многочисленным учебникам истории и литературным исследованиям Дантес – молодой повеса, жуир, завсегдатай балов и литературных кружков. Словом, легкомысленный молодой офицер, каких в то время были сотни. Так? И как-то за кадром остался тот факт, что незадолго до роковой дуэли Дантес стал родственником Пушкина, вступив в брак со старшей сестрой Натали - Екатериной Николаевной Гончаровой.
- Никогда не слышал об этом! – сказал Егор. – Вот так загадки истории.
- Дед приводит в своей книге выдержки из рассказа князя Трубецкого, опубликованного всего в десяти экземплярах и, потому мало известного исследователям жизни и творчества поэта. Князь упоминает в нем нескольких шалунов из великосветской молодежи, - князей Урусова, Опочинина, Строганова, которые стали рассылать анонимные письма мужьям-рогоносцам. В числе прочих подобное письмо получил и Пушкин. В другое время он не обратил бы внимания на подобную шутку и отнесся бы к ней, как к шутке. Но теперь обстоятельства складывались так, что его жена Натали оказалась в вихре петербургского света после жизни в тихой, почти провинциальной Москве. И, конечно, ей льстило внимание со стороны многих мужчин, она не могла не поддаться тщеславию от сознания своей красоты. Она хотела блистать в свете, а Пушкин должен был при ней всё время находиться. Кроме того, она была на четырнадцать лет моложе своего супруга и выше его ростом, и он стеснялся с ней танцевать. При этом стоял где-нибудь в уголке зала и сгорал от ревности в силу своего буйного африканского нрава. Вскоре Наталью Николаевну заметил царь, и Пушкина произвели в камер-юнкеры лишь для того, чтобы она всегда могла танцевать в Аничковом дворце на балах у императора. Пушкина это назначение взбесило, во-первых, потому, что он был уже немолод для такого чина, а во-вторых, он понимал, что это было сделано только благодаря красоте его жены. Теперь он попадал в зависимое от царя положение, с чем его свободолюбивая натура не могла смириться. Блистать в свете стоило больших средств, и Пушкин вынужден был влезть в долги. Жизнь его последних лет была очень сложной в материальном плане, поскольку требовала все больших и больших расходов. И львиная доля расходов уходила на наряды жены, постоянные балы. А Наталья настолько втянулась в светскую жизнь, что и слышать не хотела о том, чтобы уехать в деревню…
- Ну, это не секрет, - сказал Егор. – Я читал об этом периоде жизни четы Пушкиных у многих авторов.
- Егор, вы иногда бываете несносны! – воскликнул старик. – Разве не учили вас, что старших перебивать не вежливо!
- Простите, Анатолий Игнатьевич! – Егор шутливо поклонился. – Но вы так увлеклись рассказом, что сами не заметили, что пересказываете очевидные вещи.
- Я, таким образом, подвожу вас к главному. Князь Трубецкой писал, что именно в это время у Пушкина возникает роман с третьей – младшей сестрой Натальи Николаевны – Александриной. И вот к ней-то Пушкин и начал ревновать Дантеса!
- Но это же нонсенс! – Егор вскочил со стула, едва не опрокинув его. – Этого не может быть!
- Знаете, я тоже так думал поначалу, пока не прочел книгу деда до конца. А дед доискался до записок о браке Александры Николаевны с австрийским бароном Фризенгофом, с которым она была обручена. Так вот, за несколько месяцев до свадьбы она в сильном волнении беседовала с сестрой Екатериной «о важном и неизбежном разговоре» с бароном, который мог иметь решающее значение в ее судьбе. И после продолжительной беседы с глазу на глаз с женихом, она вышла успокоенная, но с заплаканным лицом, и с того времени окружающие стали замечать, что восторженные похвалы Пушкину-поэту сменились у барона Фризенгофа резкими критическими отзывами и нападками. Но более всего в подтверждение версии князя Трубецкого служит тот факт, что сама Наталья Николаевна, в беседе со старшей дочерью о последних минутах ее отца, рассказала ей, что, благословив детей и прощаясь с близкими, Александр Сергеевич ответил необъяснимым отказом на просьбу Александры Николаевны допустить ее к смертному одру. И никакие ее мольбы не смягчили это суровое решение поэта. Ну, а имеет ли право на жизнь эта версия, это видимо, так и останется тайной…
- Не удивительно, что книгу вашего деда приняли в штыки! – сказал Егор. – Я бы тоже ополчился на него, требуя запрета его книги! Ведь она опровергает все, что было известно о Пушкине ранее. Она порочит поэта!
- В какой-то мере, молодой человек! В какой-то мере… Но это только в том случае, если рассматривать трагическую смерть поэта в отрыве от его эпохи и от его окружения, в том числе, самого близкого. И здесь уместно привести воспоминания, собранные дедом о последних днях поэта и реакции общества на его смерть. Дантес-Геккерен был блестящий кавалергард, хорош собой, любезный и остроумный на французский манер. Он завоевал симпатии света и кружка Карамзиных, с членами которого был дружен и поэт. Там-то, у Карамзиных и на великосветских балах Дантес встречался с Натали. Его казарменные шутки, наглое ухаживание за его женой бесило Пушкина. «Он скрежетал зубами». Многие современники приходили к выводу, что жена Пушкина была недалёкого ума, раз позволяла Дантесу так вести себя в ее присутствии и не могла дать ему достойный отпор. А весь свет со смехом обсуждал эти пикантные подробности. Но! Как оказалось впоследствии, весь кружок Карамзиных, зная легкий и бесшабашный нрав француза, был на стороне Дантеса. Даже друг поэта Вяземский, узнав о том, что Пушкин отказал Дантесу от дома, перед дуэлью «отворотил своё лицо» от него. Андрей Карамзин встречался в 1837 году, летом с четой Дантес в Висбадене. Вот, что он написал: «Что Дантес находит защитников, по-моему, это справедливо: я первый с чистой совестью и со слезою в глазах о Пушкине протяну ему руку; он вёл себя честным и благородным человеком – по крайней мере так мне кажется…»
- Неужели у Дантеса, убившего гения российской литературы, нашлись защитники?! Разве могло такое случиться?! – Егор все еще не мог поверить в то, что слышал.
- Егор, я ведь уже дважды сказал вам, что книгу деда изучал с карандашом, делая заметки. А потом все прочитанное сверял с другими источниками. И понял, что все современники поэта сходились в одном: Пушкин в гневе был действительно невыносим! Он все настойчивее искал повода поссориться с Дантесом, и это не было тайной для света. Его пытались отговорить от дуэли, но переубедить поэта было невозможно. И Пушкина порицали за это! О том, что большая часть великосветских товарищей поэта приняла сторону Дантеса говорит еще и тот факт, что после гибели Пушкина кавалергарды, проявляя солидарность со своим полковым товарищем, горой встали за Дантеса и громогласно защищали его в великосветских гостиных.
- Не укладывается в голове, - Егор был растерян и подавлен. – Но откуда князю Трубецкому могли быть известны такие, мягко скажем, интимные подробности из личной жизни Пушкина?
- В том-то и дело, что могли… В 1836 году, когда Кавалергардский полк выехал в летние лагеря, офицеры встали на постой в крестьянских избах Новой деревни. И князь Трубецкой жил в одной избе с Дантесом. Оба были молоды, оба не прочь приударить за девицами. Не удивительно, что Дантес рассказывал товарищу, с коим делил жилье, о своих любовных похождениях. Но ни разу Дантес не обмолвился о том, что имел какие-то любовные притязания к Наталье Пушкиной! Хотя о своих победах над женскими сердцами молодые офицеры говорили со всем пылом и откровенностью молодости.
- Ну, все! – сказал Егор, падая на стул. – Вы меня просто убили! Выходит, у Пушкина не было никаких поводов для дуэли?! Не было поводов для ревности?
- Я этого не говорил! Поводы были, но они были ничтожны! Здесь было что-то другое… Горячий поклонник поэта Иваницкий писал: «В последний год своей жизни Пушкин решительно искал смерти. Тут была какая-то психологическая задача». Далее он говорит, что Пушкин был окружён врагами и прямо не мог сказать о причинах, побудивших его к дуэли. Вспомним еще, что Пушкин был очень суеверным человеком! Когда-то знаменитая в то время гадалка нагадала, что, если он не умрёт в 37 лет от белой лошади и белой головы, то жить будет долго. Видимо, Пушкин это хорошо помнил и искал смерти. Особенно потому, что жизнь его в эти годы была невыносима по тем самым причинам, которые мы обсуждали выше. Во всяком случае, уже умирая, Пушкин говорил, что жена его невиновна, поэтому будем уважать чувства поэта.
- А Дантес, помнится, был блондином… Что же произошло тогда – в январе 1837 года на самом деле? Кто и что толкнуло поэта в объятия смерти?!
- Увы! Это уже никому не дано узнать… Никогда! Об этом мог бы рассказать только сам поэт…
Продолжение следует -