— Здравствуйте, миссис Делви!
— Вирджиния Делви! — эта чопорная женщина была больше похожа на монашку, чем на одну из богатейших жительниц Инглии; она твёрдой походкой обошла нашего уважаемого доктора Шмитта и посмотрела ему прямо в глаза: — Ну… так что, доктор… Вы сможете мне помочь?
Доктор сидел сильно согнувшись, так, что лицо его почти касалось клавиатуры; со зрением у него было тоже худо — стёкла очков упирались прямо в экран монитора. Он тяжело повернулся в сторону этой дамы, которую не сильно-то и любил, и вдруг кое-что понял: важней всего сейчас эксперимент — остальные мысли неважны! Поэтому он медленно поднялся, подумав про себя: «Ради науки можно и опуститься столь низко!» Он обошёл эту даму, чтобы не произносить ей в лицо; ему и самому было противно говорить ей это, но…
— Я смогу вам помочь, миссис Делви, — наконец-то выдавил он из себя после минутной паузы, в момент которой эта женщина в чёрном ситцевом платье успела нахмурить свои тонкие брови и взяться за сигарету.
— У нас не курят!
— У вас?.. — она усмехнулась и зажгла спичку, закурила; после она подошла к доктору Шмитту и затушила сигарету о толстую стенку его очков. — Я и не курю! Так что, когда ждать от вас результатов?
Доктор Шмитт, еле передвигаясь и образуя огромные колебания, словно маятник, прошёлся вперёд своим кривым телом и посмотрел в огромное круглое окно:
— Раньше здесь было много церквей и та часовня… А сейчас… Наука всё исправила! Нам нужна неделя, миссис Делви! — его острый нос тут же, подобно стрелке, указал на лицо женщины.
— Но хватит ли нам недели, доктор?
— Если дама сдала анализы, то хватит! — произнёс он, а его нос опять покосился в сторону этой женщины.
— Я уже иду в тот странный кабинет! Так что… Жду неделю. И дайте мне номер вашего счёта — мне же нужно куда-то перечислить свои деньги!
Доктор Шмитт медленно протянул бумажку со своим корявым почерком. По лицу дамы было заметно, что она не сразу поняла, что там написано, однако переспрашивать всё же не стала; она вырвала бумагу со счётом из рук доктора, кивнула и быстро исчезла из комнаты.
Большая стрелка часов указывала на полшестого, когда миссис Делви шла по тонкой улице через дорогу, замечтавшись о том, каким может быть её будущий ребёнок…
— Ты смотри, куда прёшь, дура! — крикнул водитель транспорта, резко затормозив и испугав прохожих. Миссис Делви, конечно, отреагировала бы в другой раз, однако сейчас она была… Хм… Как бы это выразить точно… Кажется, она была счастлива. И она думала, что счастливой стала, возможно, впервые после смерти её обожаемого мужа, мистера Делви. Лёгкий весенний ветерок ласково окутывал её ноги, шагавшие в сторону разваливающегося дома, в котором она вновь почувствовала своё одиночество. Служанки уже давно убежали по домам, а меланхоличная собака по имени Чакки даже не шелохнулась, когда дверь этого большого замка со скрипом отворилась.
— Папа?.. Где ты, папа?..
Я шла медленно по этому длинному и ужасному коридору, в котором жуткие портреты смотрели на меня; эти лица, эти глаза — они пугали в такой темноте и казались больше монстрами, нежели людьми: эти длинные подбородки будто выскакивали из плоскости портрета, а их лбы, подобно пуле, пытались пробить саму поверхность холста.
— Папа! Папа!
Я побежала вперёд, но, похоже, меня никто не слышал, и лишь тонкие скрипы деревянных полов под моими ногами издавали протяжные и странные звуки — они меня пугали! Я не видела, есть ли что-то впереди, поэтому начала кричать:
— Папа… Где же ты?.. Папа!..
Затопив камин, я просто села и посмотрела на огонь: когда-то такие скучные вечера мы проводили вместе с папой, а потом с моим умершим мужем — они были прекрасны, эти вечера. Даже сейчас, когда я о них вспоминаю, мне становится легче, и вся боль исчезает.
Через несколько часов свет в этом замке погас. В доме и так было всегда тихо, однако сейчас там образовалась вакуумная тишина, которая пронзила эти старые стены, и мысли, казалось, исчезли из этого дома. Осталась одна пустота…
В этом бескрайнем поле носился маленький мальчик по имени Грегори. Его мамочка сидела на небольшой скамье, которая давно уже вросла в землю рядом с небольшим деревцем; мамочка что-то обсуждала с мужем, отцом Грегори. Их слова не давили на беспокойное воображение мальчика, который вприпрыжку бегал за небольшой собакой, напоминающей таксу. Эта вытянутая сосиска всегда доставляла массу удовольствия мальчику, а его родителям она доставляла массу хлопот: бывало, забредала куда-то в чащу леса, и её искали целую неделю; иногда она каким-то чудом забиралась на довольно-таки высокий край колодца и падала внутрь — однажды она проплавала там почти три часа. Грегори был заботливым мальчиком, но даже это не помогло его мамочке, когда потерялся отец, которого искали полгода, а потом поиски прекратились… Мать переехала в Инглию, в Новый Дрезден, и взяла с собой мальчика. Из мальчика Грегори превратился в настоящего мужчину, а ведь ему было тогда всего пятнадцать. Мамочка постоянно рыдала, запершись в своей комнате, и Грегори уже не знал, чем же унять эту боль души любимой мамы; от безысходности он убежал, чтобы однажды пожалеть о своём побеге — мальчика так и не нашли. Стоит ли говорить о том, что после этого мамочка — сама миссис Делви — превратилась из когда-то радостной леди в ворчливую старуху, которая в дальнейшем почти всем была недовольна.
Сейчас же она спала и видела сон, в котором перед ней опять возник её ребёнок, Грегори.
Утром она спала очень плохо, а новая служанка, похоже, не ознакомилась с правилами этого дома и на звуки криков миссис Делви прибежала в её комнату, растворив огромную штору, свет из которой кинулся в лицо старухи. Миссис Делви любила просыпаться в полной темноте, а потом ещё часа три она просто лежала и о чём-то думала. Служанки в это время старались очень тихо разогревать её завтрак, который готовился вчерашним вечером, ведь всякий шум пугал хозяйку и провоцировал на крики.
— Какого чёрта, мелкая сучка? Какого чёрта ты не читаешь правил?! Кто тебя сюда вообще впустил? Зара! Ко мне! Чёртова Зара, иди ко мне!
Зара быстро влетела в эту спальню, в которую обычно никто не заходил, кроме самой миссис Делви:
— Маленькая дурочка! Кто тебе разрешил сюда приходить? — она схватила за руку девочку-служанку, которой на вид было лет пятнадцать, и потащила её в сторону двери.
— Так что там, Шмитт? — крикнула миссис Делви в трубку — послышался неуверенный голос учёного. После его коротких слов она кинула трубку в стену — та разлетелась на мелкие части. Одна из старых служанок тут же принесла совершенно новый телефон, который быстро подключила и моментально исчезла. За закрывающейся дверью миссис Делви услышала слова: «Хозяйка не должна была кричать на девочку, у которой недавно умерли родители».
— Стойте!
После этих слов в комнате воцарилась немая тишина, которую даже ветер боялся испортить. Окно медленно и бесшумно закрылось, а служанки стояли абсолютно без движений недалеко от двери; конечно, движения были где-то внутри них: сердце у обеих билось так сильно, что они услышали эту музыку тел, дрожавших и начавших потеть. Миссис Делви медленно поднялась с постели и подошла к зеркалу, пристально разглядывая себя, полуголую, добрых десять минут. В то самое время бедные служаночки не понимали, что же произойдёт дальше: они продолжали стоять, будто вкопанные, а их обувь стала мокрой. Этот неясный страх пронзил и саму миссис Делви, которая обречённо смотрела на себя, вспоминая, какой она была в молодости. Её грудь уже давно опустилась, а волосы перестали быть теми славными пружинами, поднимающими настроение, — они просто стекали по её тонким плечам на ту самую грудь. Морщины уже давно пронзили всё её лицо, а тело её немного согнулось, намекая на скорую старость. Она поглядела на девочку и на старую служанку — их тела, да и сами они выглядели, если и не божественно, то очень живописно, даже в таких старых тряпках…
— Пойди сюда, новенькая!
После этих слов старая служанка толкнула новенькую в сторону полуголой миссис Делви, сама же она исчезла за огромной дверью, которая резко захлопнулась. Новенькая не знала, чего ожидать, поэтому опять остановилась и попыталась дрожащим голосом что-то сказать:
— Мис..сис… — её слова застряли где-то и напомнили скорее какое-то мычание или блеяние, чем живую речь человека. Миссис Делви, на удивление, не стала обращать внимания на это недоразумение со стороны девочки и просто подошла к ней ближе. Раньше бы она точно закричала на служанку, однако эта, новенькая, чем-то ей приглянулась.
— Что ж, девочка, сколько тебе лет? — попыталась сказать нежнее миссис Делви, но в конце всё-таки повысила голос: — Отвечай!..
— Скоро мне будет восемнадцать… — немного шёпотом сказала девочка.
— Громче, — повысила тон старая леди, пытаясь оставаться максимально доброй.
— Мне почти восемнадцать! — уже уверенней сказала девочка. Потом она задумалась и посмотрела на живые глаза старой леди: — Через два месяца мне будет ровно восемнадцать!
Старая леди смогла, наконец, улыбнуться, но тут же стала серьёзной. Она обошла эту милую и наивную девочку и присела на небольшой сундук, который был расположен у задней стенки её огромной постели.
— Принеси себе стул, милая девочка, — леди задумалась, а потом добавила: — Как тебя зовут?..
— Меня зовут Мелисса, — после этого она пригнулась, а потом отбежала в сторону зеркала, у которого стоял деревянный стул. Стул был тяжёлым, но Мелисса справилась и дотащила его до сундука; потом же она просто упала на этот стул без сил.
Я проснулась от дикого ощущения безысходности жизни и какого-то странного чувства вины, которое никогда раньше не возникало в моём сознании. Моя мама никогда не учила меня быть эмоциональной девочкой, ссылаясь постоянно на то, что у неё есть свои дела, которым она уделяла большую часть своей короткой жизни. Когда умерла мама, я даже не плакала, а лишь с грустными глазками наблюдала за тем, как её гроб спускается вниз — туда, где она теперь будет находиться долго. Папа рыдал очень сильно, я же просто стояла и держала его за плечи. Другие думали, что я в шоке, но я была просто поражена тем, что напротив нас стоял один из любовников мамы, который не побоялся прийти. Я хотела после похорон наброситься на него, но папа удержал меня, сказал, что я ему сейчас нужней всего. Я осталась. После этого я поняла, что очень сильно люблю его. Люблю его не как отца…
Нужно ли говорить, что когда умер он, человек, уделивший мне одной оставшуюся часть своей жизни, мои слёзы не прекращали идти и через месяцы после его кончины. Я осталась одна жить в этом огромном доме, который с каждым годом становился всё темнее, а сейчас и вовсе превратился в какой-то Замок со страшной сварливой ведьмой, которая сидит внутри и всех пугает. Нужно ли говорить, что всё изменилось после встречи с моим будущим мужем?..
— Здравствуйте, миссис… — это был высокий полковник, которого звали Геральт Делви; он прибыл сюда из каких-то далёких земель под названием Инглия. Место, где мы жили тогда, в сравнении с этой Инглией было просто мелкой деревенькой, которая лишь через десять лет стала огромной технически развитой страной, если в наше время вообще кто-то употребляет слово «страна». Но дело не в употреблении, а в том, что этот молодой человек сразу же сразил меня и моё сердце, прослужившее ему верой и правдой ещё около пятнадцати лет, за которые мы смогли воспитать ребёнка. Странно то, что… в моей жизни периоды счастья обычно сопровождались тяжёлым испытанием смерти моих близких, которых я любила. Мой муж исчез, а следом пропал и мой ребёнок. Поиски не привели ни к чему, и жизнь резко изменилась. Я стала злой и нервной, а потом мне и вовсе казалось, что я лишилась разума. И только сейчас доктор Шмитт опять дал мне надежду…
Миссис Делви резко остановилась: девочка, спящая на её руках, мило похрапывала. Миссис Делви написала письмо, где указала эту девочку своим преемником, а дом приказала продать, распределив деньги между служанками и старым охранником, Джеком.
Сама же миссис Делви встала и вышла на улицу. Там было крайне спокойно: охраны практически не было. Она дошла до лестницы, ведущей к берегу реки Орз, и медленно пошла вниз, по течению, где очень высокий утёс оборвал её стремление к жизни и саму её жизнь.
Когда миссис Делви бросила трубку, доктор Шмитт направился в сторону своего аппарата — там уже рос новый эмбрион. Всего их должно было быть четыре, однако трое других не смогли выжить. Четвёртый же, видимо, приспособился, но эксперименты над ним были отложены.
В трубку доктор сказал миссис Делви, что ребёнок не будет похож на Грегори, но она всё равно может быть его опекуншей и выбрать некоторые качества, которые будут заложены в его генетическом коде. Когда трубка однообразно загудела, Шмитт понял, что тут либо связь сплоховала, либо миссис Делви просто бросила телефон опять в стену от злости. Он не стал сегодня решать эту проблему и надеялся, что завтра проблема решится сама.
— Да заткни ты её уже! — прокричал мистер Делви в сторону небольшой кроватки своего сына. Он тяжело ударил по плечу свою жёнушку, а потом быстро уснул.
Она, эта молодая и красивая девушка, Вирджиния, быстро подбежала к кроватке, напевая какую-то мелодию, а потом запела громче:
Милое сокровище, ты спи, ты спи.
Мамочка любит тебя, спи, спи, спи.
Завтра будет новый день, а сейчас ты спи.
Славная малютка, спи, спи, спи.
В этот момент сама мамочка заплакала, но не от горя, а от счастья, которое лежало рядом. Рассерженный муж её нисколько не огорчал, ведь именно он дал ей это чудо, которое сейчас сладко засыпало на её руках. Злость мужа была обычной после той войны, которая иногда не давала ему уснуть. Он так и не стал мягче, однако любовь к нему всегда была священна.
Маленькие ручонки этого ангелочка, который лежал сейчас в деревянной самодельной кроватке… они тянулись ко мне. Я ощутила себя очень счастливой. Теперь я не боялась смерти. Теперь я уже ничего не боялась.