Однако на этом происшествии мои приключения в горах не закончились. Спустя год с небольшим, после окончания пятого класса, на летних каникулах, мне захотелось уговорить отца, чтобы он взял меня с собой в рейс. Он тогда работал водителем «молоковозки» на маслозаводе и часто ездил за молоком на джайляу, горные пастбища.
– Возьмите меня на джайляу! Ну, пожалуйста, - просила я отца много раз.
– Нет, не возьму. Там опасная дорога, очень крутой подъем. Ты испугаешься!
- Нет, не испугаюсь, я хочу посмотреть на «джайляу»!
– И я хочу на джайляу, - это уже сестренка просится.
–Вот выдумали чего! Никто со мной не поедет! – грозно ответил отец.
Через два дня, когда рано утром он заводил машину под окном, я выскочила из дома и залезла к нему в кабину. План молниеносного захвата этого места я продумала еще с вечера, заранее собрав дорожную котомку с провиантом (яблоками «белый налив») и предупредив маму. А еще я прихватила с собой полевой бинокль, одну из любимых игрушек брата. Как такая серьезная вещь оказалась в руках нашего малолетнего Сережки, я не могу вспомнить. Наверное, выменял на что-нибудь. Но сейчас главное – бинокль у меня, и я поеду в горы! Отец не очень удивился моей выходке, но явно был недоволен: его за это могут и наказать, ведь нельзя!
- Ладно уж, поехали, только осторожно, если что – будешь прятаться под сиденьем, - не то шутя, не то серьезно произнес он.
Начинался рассвет, когда мы, проехав достаточное расстояние от города на запад и благополучно миновав пост ГАИ, свернули с асфальта на гравийку. По обе стороны от нее раскинулись свекловичные поля, которые забирались все выше и все больше сужались, зелеными клиньями врезаясь в каменистые предгорья.
Дорога пошла в гору, и отец, переключая скорости, подготавливал машину к нелегкому пути. Ничего интересного моему взору, кроме желтых и зеленых прямоугольников полей в освещенной первыми лучами солнца долине, вокруг пока не открывалось, и ехали мы молча, как всегда. Все круче и круче становился подъем, а дорога становилась более каменистой и извилистой, но машина исправно «тянула».
– Хорошо, что сейчас цистерна пустая, а вот с молоком сюда было бы очень трудно взбираться, - наконец проговорил отец.
- А с молоком спускаться будет легче, что ли? – спросила я.
- Да и с молоком не легче, на крутых спусках приходится держать машину на тормозах, чтобы не свалиться под откос.
-А волки здесь есть? - спросила я после долгой паузы.
- Есть! И волки и даже медведи есть! Много горных козлов, зайцев, лис и даже барсы иногда встречаются.
– А ты их здесь сам видел, встречал?
- Зайцев, лисиц и козлов видел, а про волков мне чабаны много историй рассказывали. Волки овец таскают, особенно часто - по ночам. Поэтому у чабанов и пастухов есть ружья и хорошие собаки-сторожа. Медведи в малинниках любят лакомиться, были случаи нападения на людей…
Так в разговорах и раздумьях о возможных опасностях нашего путешествия мы поднялись еще выше. Постепенно горы все шире и шире раздвигались перед нами, открывая взору великолепную панораму! Теперь можно было смотреть в бинокль, крутить головой во все стороны и с восхищением разглядывать красоты диких гор, заросших зелеными пихтами и елями, На фоне синего неба далеко на горизонте возвышались белые вершины Джунгарского хребта. Но самое удивительное было еще чуть-чуть впереди, о чем меня предупредил отец:
- Сейчас мы подъедем к самому высокому месту, откуда и увидишь джайляу.
Через несколько минут, въехав на небольшую ровную полянку, отец остановил машину и сказал:
- Привал! Немного отдохнем и - за молоком! Посмотри вниз, вон туда!
Выйдя из машины, не выпуская из рук бинокль, я подошла к самому краю обрывистой дороги и глянула вниз. Дух захватило, и сердце замерло от увиденной картины: внизу передо мной насколько хватало взору раскинулась чудесная долина, со всех сторон окруженная горной грядой. Как красиво! Я думаю, что Бог создал эту потрясающую природу для того, чтобы сердце человека наполнилось трепетной любовью ко всему живому на земле. В бинокль я разглядела два стада коров, несколько отар овец, пару лошадей, пасущихся на светло-зеленых склонах, а также голубую ленту речушки, пролегающую по дну котловины. В центре долины виднелись две круглые шапочки серого цвета, похоже, это были юрты.
- Альпийские луга! – воскликнула я, вспомнив картинку из новенького учебника по географии для 6 класса, который уже успела пролистать.
- Здесь такие места называют «джайляу», что в переводе с казахского – «горные пастбища», - отозвался отец. Он проверил колеса машины, достал пачку своего любимого «Прибоя», закурил и, задрав голову в сторону ближайшей скалы, сказал негромко:
- Козел, смотри, там козел!
Я тоже задрала голову и увидела на самой вершине скалы грациозно застывшую фигуру горного козла. В бинокль я разглядела его поближе. Это был крупный самец светло -коричневого окраса с большими рогами, подвижными ушами, с темненькой бородкой и маленьким хвостиком треугольной формы. Красавец застыл в грациозной позе всего на несколько секунд. Еще мгновение – и он стрелой метнулся со скалы по каменистому склону и скрылся с глаз.
– Это тек, горный козел. Наш городок назвали в его честь, - пояснил отец.
Потом мы поехали вниз, в долину. Спуск тоже требовал осторожности, потому что с левой стороны от дороги начиналось ущелье, а справа – нависали отвесные кручи. Вдруг мне показалось, что из-за большого камня с правой обочины выглянула кошачья мордочка. Поднеся к глазам бинокль, я успела разглядеть лишь чьи-то ушки с кисточками на концах и мелькнувший хвост. Неужели барс?
Как бы то ни было, наша молоковозка преодолела трудный уклон, к тому же по пути благополучно переехав речку, и привезла нас на место, остановившись почти у самой юрты. Спрыгнув на мягкую траву и оглядевшись по сторонам, я впервые в жизни четко ощутила на себе, что означает выражение «звенящая тишина». Вот это да! Тишина вокруг была такая, что звенело в ушах! Где-то в небе тонкими нотками тренькали птички, а в горах отзванивалось слабым эхом блеяние овец. Необыкновенно чистый, наполненный травяными ароматами воздух кружил голову. Как на другой планете! Я закрыла глаза и тряхнула головой, чтобы прийти в себя.
– Ассалаума алейкум!
– Алейкум ассалаума!
Это уже отец здоровается с хозяевами юрты. Его здесь ждали, чувствовалось, что они были ему хорошими знакомыми, а может быть, друзьями. Навстречу вышли уже немолодой загорелый чабан и его моложавая жена, приветливо нам улыбаясь. Откуда-то выскочили их ребятишки, под ногами которых крутились веселые щенки. Они вмиг окружили нас своим повышенным вниманием. Пока цистерна заполнялось молоком чуть поодаль от юрты, я познакомилась с хозяйкой, Халимой. Мы немного поговорили с ней о том, как далеко они забрались в горы, как непросто к ним добраться. Халима, рассказывая о трудностях своей кочевой жизни, хлопотала об обеде. Ах, это казахское гостеприимство! Ни одного гостя нельзя отпустить без угощения! Никак без дастархана! В большом котле варились куски баранины, а пока меня угостили свежими, еще теплыми баурсаками и прохладным кумысом. Я в свою очередь из котомки высыпала на скатерть все яблоки, «белый налив», которые брала в дорогу. Они тут же с радостью были съедены ребятней. Хорошо, что всем хватило!
После обеда, когда все было готово к отъезду, мы с отцом, поблагодарив за угощение Халиму и попрощавшись со всеми обитателями джайляю, собрались было залезть в кабину. Но тут отца кто-то окликнул, попросил немного подождать. К нам направлялся самый главный из чабанов по имени Бауржан, неся в руках какой-то серый сверток. Он подошел к отцу, что-то произнес по-казахски и, повернувшись ко мне с улыбкой, положил мне на руки сверток из мешковины. В нем лежал … маленький белый ягненок. Это был двухмесячный кудрявый барашек с блестящими черными глазками и мягкими ушками, над которыми ребристыми бугорками выступали рожки. Бяшка, Бяшка! Вот так чудо! Я не верила своему счастью! О таком подарке я даже не мечтала! Для его поддержки в пути нам дали бутылку разведенного с водой молока и кулек с зерном.
Весь обратный путь я была занята своим беспокойным питомцем Бяшкой, который так и норовил выпрыгнуть в окно. Приходилось его крепко держать, потом замотать мешковиной ему задние ножки и уложить на пол кабины. Пожевав кусочек подсохшего хлеба и потыкавшись в горсть зерна, он успокоился и задремал на моих ногах. На крутых спусках было страшновато смотреть вниз, я ойкала и просила отца не гнать машину, ехать помедленнее. Но он только улыбался в ответ. Настроение у него было приподнятое, думаю, он тоже был рад неожиданному подарку знакомого чабана. В бинокль я уже не смотрела. Теперь у меня был другой, более важный объект внимания: живой ягненок, за которым надо ухаживать, кормить и поить его чем-то! В нашем домашнем хозяйстве будет прибавление! Барашков у нас еще не было, вот все и обрадуются ему!
Спустившись с гор, мы поехали сдавать молоко на молочно-товарную базу, расположенную в пригороде. Перед въездом в санитарную зону этого предприятия мне пришлось на время выйти из машины, оставив ягненка в кабине, на «произвол судьбы». Я одиноко стояла у дверей проходной, когда ко мне подошла пожилая женщина в белом халате и стала расспрашивать, кто я такая, откуда взялась, чья дочка и что тут делаю.
– Да, я знаю твоего папку, Иван - хороший шофер, ответственный работник. Только зря он тебя с собой возит! Зачем? Не дело это!
- А Вы не знаете, когда он вернется сюда?
- Молоко сдаст и вернется через полчаса, наверное, точно не скажу. Что ж с тобой делать? – вздохнула она. - Пойдем со мной пока, в мой цех. Звать меня Любовь Михайловна, к твоему сведению. Можно и тетя Люба.
Женщина повела меня за собой через двор, и мы вошли в небольшое здание с табличкой на двери «Сепараторская». Внутри было все стерильно чистое, гудела какая-то аппаратура, из круглых блестящих емкостей пахло молоком и маслом. Любовь Михайловна накинула на меня белый халат, на голову мне натянула белый колпачок и заставила вымыть руки с мылом. «Наверное, она здесь начальница», - подумала я, видя, как с ее появлением засуетились другие работницы, тоже во всем белом.
– Теперь можно и сюда! – она отворила дверь еще в один отсек своего цеха. – Такого ты еще не пробовала никогда, я уверена, - сказала мне она и показала рукой на большой белый эмалированный чан продолговатой формы, стоящий посреди этого помещения. Он до краев был наполнен белой пенистой жидкостью, источающей тонкий масло-сливочный аромат.
– Сливки, самые натуральные сливки! – воскликнула она с гордостью в голосе. – Самые свежие, из горного молока! Хочешь попробовать?
Я молча кивнула головой. Тогда добрая начальница зачерпнула литровым ковшом из чана и протянула его мне:
- Пей, сколько хочешь, пей на здоровье, дочка! Чай, голодная весь день.
Проголодаться я, конечно, еще не успела, но от таких бесподобно вкусных, сладких и нежно-воздушных сливок меня уже трудно было оторвать! Пила я их медленно, с закрытыми глазами «смаковала» каждый глоток. Они напомнили мне вкус тех домашних сливок, какими меня угощала когда-то моя тетя Мария. Но этих – так много, и они – «заводские»! Так что выпила я их до самой последней капли. Это было чудесно!
– Спасибо, тетя Люба,- переведя дыхание, тихо сказала я и увидела, что вокруг чана со сливками стоят еще несколько женщин в белых колпаках и умильно улыбаются в мою сторону.
«Какие добрые сливочные феи!» - подумала я и сильно смутилась от своего незаконного присутствия на их территории.
- Спасибо, мне надо идти на проходную, там папку подожду, - пробормотала я и направилась к выходу. Любовь Михайловна проводила меня до самых ворот, и через несколько минут я прощально помахала ей рукой из машины. Отец управился быстро, так что ждать его не пришлось.
Наш Бяшка был в порядке, если не считать того, что у него теперь были связаны и передние ножки. Я освободила его от этих пут и напоила из бутылки. В ответ он заблеял «ббееэ-э-э, ббеэ-э-э, ббееэ-э» и своим твердым лбом и мокрым носом уперся мне в колени.
Под вечер мы приехали домой. Мама, бабушка Настя и младшие дети очень обрадовались нам и нашим гостинцам. Я на руках занесла во двор ягненка, который сразу же стал любимцем брата и сестры. Они стали трогать его за уши и рожки, гладить по густой кудрявой шерстке, а когда он убегал, ловили его и поднимали на руки. Как они не понимают, что это не игрушка!
Отец, покопавшись в бардачке, достал оттуда завернутую в лощеную бумагу стеклянную литровую банку. Когда все сидели за ужином, он развернул бумагу, и мы увидели внутри банки желтый плотный шарик величиной с кулак. Это было сливочное масло. Еще один подарок с гор!
–Когда спускались с гор, этот шарик и сколотился в цистерне, - пояснил отец. - Сегодня мы везли на редкость жирное молоко, хорошее масло сбилось.
– И тебе разрешили его взять домой? – недоверчиво спросила его мама.
- Разрешили, разрешили. Ешьте! - нахмурившись ответил отец.
и А я улыбнулась. Так благодарна отцу за то, что он сделал для меня сегодня, я не была никогда!
В ту ночь мне долго не давали заснуть впечатления от событий прошедшего дня. Сколько природных красот, чудес и сердечной доброты этот мир может явить человеку только за один день путешествия! Что-то подсказывало, что сегодня мне всего этого было выдано с лихвой, на долгие годы вперед.
А беленький ягненок Бяшка со временем вырастет и себя еще покажет!