ИЗМЕНИЛИСЬ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА
Вы конечно слышали бессмертные строчки поэта: "Они студентами были, они друг друга любили"? Ну так это было как раз про них. Они – то есть Петя и Катя ; учились в одной группе и друг друга любили.
Началась их любовь на третьем курсе, а теперь уже был пятый, но они всегда и всюду появлялись вместе. Жили они в одном общежитии, но хотя и на разных этажах, вся жизнь у них происходила синхронно. Если, допустим, Катя не приходила на лекцию, то нечего было и думать увидеть Петю в этот день в институте. А если Петя подхватывал где-нибудь грипп, то и у Кати немедленно поднималась температура.
Всё нравилось Кате в Пете, кроме одного: он никогда не объяснял, почему сделал так, а не эдак, почему пообещал, а обещания не выполнил. "Изменились обстоятельства", отвечал, и больше ни слова. Мелочь, скажете? Вот и Катя так думала: ерунда, говорила она Вере, своей подруге, зато заботливый, не жадный и хорошо грибы собирает: у всех по три-четыре грибочка, а у него полная корзина, да еще пакет целлофановый в придачу. Вся турбаза завидовала. Короче, плюсы сильно превышали единственный минус, и Катя не сомневалась: вот окончат институт, поженятся и распределятся вместе в какой-нибудь город недалеко от Москвы, получат квартиру, за грибами по выходным будут ездить. И Петя примерно так же рисовал себе будущее, но на пятом курсе его вдруг как подменили. В это время как раз откуда ни возьмись в городе появились цыгане, расположились недалеко от вокзала, приставали ко всем, гадали, болтали чепуху всякую, и Катины подруги шутили, что цыгане Петю и подменили, другого на его место подсунули.
И ведь действительно, приносить Кате кефир он перестал, в кафе-мороженое дорогу забыл, а когда осенью их группа собралась за грибами ; не поехал. Обстоятельства, сказал, изменились. А вскоре Кате подруги доложили, что обстоятельствами он называет Лёльку с третьего курса, которая помимо того, что удивительно напоминала сову, была еще и дочкой их завкафедры. Вера своими глазами видела, как Петя, принаряженный и подстриженный, вместе с Лелькой на высоких каблуках покупали в магазине "Подарки" хрустальную вазу, а в руках у совы красовался большущий букет из белых роз. Значит, шли к кому-то на день рождения, может быть даже к Лелькиной матери.
Когда Катя спросила у Пети, что происходит, он ожидаемо ответил, что обстоятельства изменились и что все теперь будет по-другому.
- Как? – дрожащим голосом спросила Катя.
- Увидишь, - пообещал Петя.
И Катя увидела. В перерыве между лекциями, когда они ходили вместе обедать, Петя, пряча от Кати глаза, бежал в столовую один, там занимал столик, выстаивал очередь, и, когда все уже было на столе, появлялась Лёлька, подсаживалась к нему и, зыркая в Катину сторону, неестественно громко смеялась в ответ на какие-то его глупости, и Петя смеялся тоже, но как-то мелко и неуверенно. И Катя отступила, запретила себе смотреть в его сторону и страдала молча. Один только раз, когда они все стояли возле аудитории, где происходило распределение, Катя не выдержала и все-таки подошла к Пете:
- Ты не подумай… но в какой город ты будешь проситься?
- Обстоятельства изменились, - ответил Петя, круто повернулся и пошел в аудиторию.
Катю распределили в Кольчугино, а Петя, как и следовало ожидать, стал аспирантом на их же кафедре металловедения. Свадьбу сыграли не сразу, а спустя почти год: тесть сказал, что устраивать зятя на теплое местечко гораздо труднее, чем обычного способного студента.
Насчет способного – это он конечно погорячился: Петя с огромным трудом, с хвостами и переэкзаменовками переходил, вернее, переваливался как через забор с курса на курс, но теперь все эти неприятности были позади. Впереди сияла прямая как стрела дорога в науку и в иную, заманчивую жизнь.
На свадьбу молодожены получили в подарок от родителей невесты ключи от двухкомнатной квартиры, чего Петя не мог увидеть даже во сне: вожделенной и невозможной была просто прописка в Москве, а тут еще и собственная квартира! Правда, находилась она у черта на рогах да и оформлена была на одну Лельку, но какое это имело значение?
Жизнь с Лелькой, да к тому же под наблюдением ее родичей, была, конечно, не люкс, но чего не будешь терпеть ради науки. Бывали у него и походы налево, не без этого, он называл их "выходы в свет", но осторожные и осмотрительные – тут главное было не зарываться.
Жить бы так и жить, но тесть вскоре вляпался в чрезвычайно неприятную историю с диссертацией, защищенной на его кафедре. Какой-то доброхот из числа обиженных сотрудников не поленился и нарыл в научном журнале на испанском языке (представляете?) таблицы по влиянию добавок на твердость металлов, которые диссертант представил как результаты своих опытов. Приехала комиссия и обнаружила, что вообще вся диссертация – сплошной плагиат, а научным-то руководителем аспиранта является не кто иной, как сам завкафедры. Стали рыть дальше, и выяснилось, что новоиспеченный кандидат наук человек не случайный, не со стороны, а двоюродный племянник жены зава, то есть чуть ли не член их семьи, хотя и живет в Днепропетровске и проходит по графе "иногородние аспиранты". Чтобы удержаться в седле, завкафедры привел в действие все свои многочисленные связи, но, увы, ничего не помогло, время было такое, что каждый боялся за собственную шкуру и особо не выступал, и в итоге зав положил на стол ректора заявление об "уходе по собственному желанию по состоянию здоровья".
В тот же вечер он сказал Пете:
- Уходи из аспирантуры.
- Но при чем тут я? - заартачился Петя. – Научный руководитель у меня другой, эксперименты, идут полным ходом.
- Обстоятельства изменились, - сказал теперь уже тесть. - Они тебе все равно не дадут защититься. Уходи, пока скандал не начался, а то потом трудно будет тебя на работу устроить.
И стал Петя рядовым инженером в рядовом НИИ с рядовым окладом, проживающим в блочной пятиэтажке района Медведково. Лелька все еще училась в институте, надвигалось распределение, и ничего хорошего оно ей не сулило. "Выходы в свет" у Пети участились, чуть ли не каждый день он ехал после работы не домой, а к Норе – там было интереснее. Нора была лет на десять, а то и на все пятнадцать старше Пети, но она была хороша, экстравагантна и непредсказуема. Главным, что привлекало Петю, была, конечно, публика, собиравшаяся у нее в доме: Нора работала в литфонде, и субъекты, околачивающиеся там, казались Пете небожителями: они печатались в журналах, выступали по телевизору и, тем не менее, заискивали перед его возлюбленной. Это щекотало нервы, и придавало их отношениям особую сладость. Нора понятия не имела о том, что Петя ушел из аспирантуры, и о том, что в его жизни что-то изменилось, догадалась только когда он однажды, после того, как богемный народ разошелся по домам, проговорил таинственно: "А хочешь, я сегодня останусь у тебя?"
- Что случилось? – вскинула брови Нора.
- Обстоятельства изменились, - коротко ответил Петя, не вдаваясь в подробности.
Но Норе подробности были и ни к чему.
- Оставайся, - кивнула она. – Очень мило.
Когда на следующий день Петя пришел с работы домой, его встретила не только Лелька, но и теща. Обе делали вид, что ужасно встревожены, но Петя понимал, что это театр, он знал, что Лелька звонила на работу и ей сказали, что он у начальства, будет позже. Так что они были в курсе, что он жив-здоров.
- Где ты был?! – вскричала теща, когда он вошел в дом.
- Где? – тоненько поддержала ее Лелька.
- Не имеет значения, - ответил Петя.
- Но ты хотя бы позвонил, чтобы я не волновалась. Ты ведь всегда звонил!
- Обстоятельства изменились, - твердо и четко проговорил блудный муж, словно произнес приговор.
А это и был приговор – Лельке, их общей жизни, квартире в Медведково. На следующее утро он собрал чемодан, положил на стол ключи от квартиры, вызвал такси и уехал – сначала на работу, а оттуда к Норе.
- Очень мило, - сказала она и посторонилась, давая войти в дом.
И опять стало у Пети все хорошо. Слегка действовала на нервы работа, очень уж тошно было каждый божий день тащиться сначала на троллейбусе, потом на метро, потом опять на троллейбусе в свою контору, бессмысленно отсиживать там восемь часов и отправляться в обратный путь, но ничего не поделаешь, жизнь не только розы. О Лельке он вообще забыл, вспомнил один раз, когда получил повестку из суда, в которой ему сообщалось, когда и по какому адресу будет слушаться дело о его разводе. Сходил. Развелся. На вопрос Лельки: как ты, - ответил: нормально. И всё.
Обстоятельства изменились, когда к ним в гости стал захаживать непризнанный гений, поэт, а по совместительству и путешественник по прозвищу Марчелло, высокий красавец с седыми висками и шрамом на левой щеке.
Петя спросил Нору:
- Его на самом деле зовут Марк?
- Марчелло, - ответила Нора и задумчиво посмотрела мимо Пети.
Марчелло был немногословен, как и подобает настоящему путешественнику, морскому волку и кому там еще. Сидел в уголке, потягивал коньячок, изредка произносил какую-нибудь фразу, не всегда имеющую отношение к беседе: "Так бывает, когда пересекаешь экватор" или "Как я не раз убеждался, дикие племена мудрее цивилизованного человечества", – и говоруны затихали, весь стол ждал продолжения, но Марчелло умолкал и усмехался, видимо вспоминая схватку с крокодилом. Стихов он не читал, но все знали, что поэт он отменный, а не печатается только потому, что руки не доходят стихи собрать да и закинуть в какой-нибудь журнальчик.
Петя чувствовал к нему неприязнь, особенно после того, как стал замечать, что у Норы, когда она смотрит на путешественника, глаза темнеют и влажнеют. И когда она однажды сказала ему: "Дорогой, обстоятельства изменились", - он даже не удивился, только подумал: а куда же мне деваться?
Нора словно прочитала его мысли:
- Я тебя не тороплю, неделя-полторы у тебя есть.
Легко было сказать неделя-полторы, но Петя не имел даже представления, что делать, куда бежать, кого и о чем просить. С такой зарплатой как у него нечего было и думать снять комнату даже в самом захудалом районе. Друзей, чтобы временно перекантоваться, тоже в общем-то не было. Вокзал? Чемодан в камеру хранения, а сам на лавке? Но так можно день-два, а дальше что? Впервые за все это время вспомнил про Катю. Может, рвануть к ней в Кольчугино? Ведь любовь у них была настоящая, без дураков, может и до сих пор она его любит? Вот только у кого узнать ее адрес, все разбрелись кто куда. Надо найти Веру, они, небось, и до сих пор дружат, переписываются. Вера после института осталась в Москве, это точно, ведь она была москвичка, можно поискать через адресный стол, но только если она не сменила фамилию, ведь все девчонки замуж давно повыскакивали. Как ее фамилия? Величанская? Да, Величанская – красивая фамилия, может, и не сменила. Кому захочется из Величанской превратиться в какую-нибудь Пупкину?
Адрес Веры и даже телефон ему выдали на удивление быстро, хотя отчества Веры он не знал, но зато знал приблизительный год рождения. Отвергнув двух Вер школьного возраста и четырех старушек, он позвонил по единственному оставшемуся телефону и, представьте, сразу попал на нее.
- Кто? – не поняла она. – Какой Петя? Это Катеринин, что ли? Спохватился, голубчик! Какое Кольчугино, Катя давно уже живет в Варшаве. Замуж вышла, да, за поляка, близнецов родила. Могу привет передать.
Петя стоял не в состоянии вымолвить ни слова.
- А у тебя что, похоже, опять изменились обстоятельства? – с издевкой спросила Вера.
Петя сунул телефон в карман, забыв даже дать отбой.
После работы он вышел из проходной и побрел по улице, не зная, куда идти.
- Петр, - услышал он за спиной и оглянулся. – Вы куда, на троллейбус?
Самый незаметный человек в их отделе, а может быть и во всем институте, Аникеев, тронул его за плечо. Петя с изумлением уставился на него.
- Вы куртку наизнанку надели, - извиняющимся голосом сказал Аникеев. – У вас что-то случилось? Как-то смотрите вы нехорошо.
- Да нет… все в порядке… вернее, случилось… - забормотал Петя и почувствовал в горле комок.
- Может быть я чем-нибудь смогу помочь? Вот кафе, зайдем, перекусим?..
Выпить Аникеев отказался, сказал, что идет домой, и жена, если почувствует, будет недовольна. Взяли сосиски с винегретом, Петя – бутылку пива. Сам себе удивляясь, он начал путано и подробно рассказывать Аникееву о своих бедах, и тот только качал головой.
- Выходит, вам негде жить?
- Слушай, что ты мне все "вы" да "вы"? Говори "ты". Кстати, я даже не знаю, как тебя зовут.
- Николай я, Коля. Так что же делать?
- В том-то и дело, что нечего. Выхода нет…
- А что если вам на какое-то время поселиться в моей комнате в Бибирево? Я недавно женился и живу у жены. А моя комната в коммуналке пустует. Только она в ужасном состоянии. Мы ее потому и не сдаем, что до этого ремонт надо сделать, а денег на ремонт нет.
- Да ты… Да я… Да я сам тебе ремонт сделаю, мы с отцом когда-то ремонтами подрабатывали! – заорал Петя. – Сделаю по высшему разряду! – он чуть не плакал. - А за это время может быть что-нибудь нарисуется.
Обстоятельства изменились.
Петя поселился в Бибирево.
Он отлично поладил с соседкой, которая жила в остальных двух комнатах с двенадцатилетней дочкой и не могла нарадоваться на нового соседа: и электрические розетки он ей починил, и все краны исправил, и кухню покрасил. Работала она приемщицей в ателье и вскоре спросила Петю, не хочет ли он подработать, ее заказчица ищет, кто бы ей тоже электричество в порядок привел. И теперь Аникеев после работы, как когда-то, опять "выходил в свет", но с другой целью – на заработки. Аникеева он воспринимал как родственника и один раз даже пошел к нему в гости. Жена у него оказалась точно такой же, как он, - незаметной, смущающейся, все время извиняющейся, и Пете у них очень понравилось. Месяца через полтора, когда не только комната, но и вся квартира была приведена в полный порядок, Аникеев сказал:
- Ты знаешь, что мы с Аней решили? Хочешь, мы тебе сдадим нашу комнату, мы дорого не возьмем.
Обстоятельства в очередной раз изменились
"Теперь главное, - думал Петя по вечерам, засыпая, - чтобы Аникеев не развелся с Аней. Мир им да любовь".