VII
-Здравствуй… Это я… - и она посмотрела на него таким взглядом… Таким взглядом… Таким…
Таким, каким на Казанова ещё никто не смотрел. И уткнулась носом в его грудь.
Роман остолбенел.
И всё вспомнил.
И те звонки, на которые он даже не обращал внимания.
И обещания.
И угрозы…
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день… Судьба, что ли, такая? - и Рома, крякнув, приобнял нежданную гостью и пробормотал:
-Неожиданно… Да, неожиданно… Хоть бы предупредила… - и, глубоко вдохнув, задержал дыхание, не понимая, что же делать дальше... Подумав немного, он, наконец, выдохнул и решительно отнял её от груди.
-А ты надолго? – спросил так же решительно, как и отнял.
Гостья потрясённо отстранилась от Казанова и, взглянув на него с укором, опустила глаза.
-А если навсегда? – и принялась рассматривать свои ногти с высокохудожественным маникюром, украшенным блёстками и даже стразами.
Навсегда?! Ой… - и Роман тут же вспомнил несколько русских версий известных на весь мир идиоматических выражений. – А Таня, наверное, уже едет к нему… - вспомнил ещё пару идиом. На этот раз расхожих простонародных. – И как же теперь выкручиваться… - достал сигареты, закурил, не спрашивая разрешения. - Да… Ольги только не хватает – был бы чудесный четырёхугольник, а то треугольник – это даже как-то уже банально.
-Ты голодная?
-Да. Очень! – и гостья снова прижалась к Казанову. - Мяса хочу! - и обмякла.
-А мяса-то у меня и нет, - с тоской в голосе откликнулся Роман. - Манго только, – и выдул несколько аккуратных кругленьких дымных колечек.
-Обожаю манго! – вздрогнула и ожила красавица и, проследив за уплывающими тающими кольцами, улыбнулась, обнажив жемчужно-белые зубы. – Здорово ты!
А она хороша, - подумал Роман и, внезапно почувствовав прилив сил, добавил: –И моцарелла ещё.
-Ещё и моцарелла?! – гостья вытянула перламутрово телесного цвета губки и чмокнула хозяина в щёчку. - А шампанское есть?
-Есть, - уже как-то обречённо ответил Казанов и подумал, что, наверное, всё же, было бы лучше сбегать в гастроном, но, взглянув на огненноволосую, он тут же о гастрономе забыл: и правда, хороша! Действительно хороша. – Ну, проходи, что ли… - театрально плюнув на окурок, он ловко загасил его и, пропустив гостью вперёд, бегло, но придирчиво осмотрел её.
Класс! И причём, ни на кого из его знакомых не похожа! Просто Ангел.
Или ангелы такими не бывают?
Ну… ангелы разными бывают.
А завтра, когда она придёт к нему в конце рабочего дня - все лягут.
И не только мужики.
И вдруг почувствовал упоение…
Ля-ля-ля…
-Казанов, кто это? – Ангел похлопал Романа по плечу и изобразил удивление.
-Где? – отвлёкшись от рассматривания фотоальбома, поднял голову Роман.
Ангел махнул рукой в сторону двери.
- Вон там.
В дверном проёме стояла Таня с выражением полного недоумения на вытянутом бледном лице.
-Ой, Татьяна, – удивился Роман. - Откуда ты?
Бледное лицо Тани тут же ещё и перекосилось.
-Да… Так… Мимо проезжала… На поезде… - ответила Таня сухо.
-А-а-а… - протянул Казанов и хмыкнул.
-Ой, Татьяна, это вы? – легко вспорхнув, Ангел отделился от дивана и приветливо завис над столом. – А я вас знаю!
-А я вас – нет, - в голосе Татьяны зазвучало любопытство.
-Ну, я не буквально знаю... Мне сейчас Казанов показывал фото. Вы – сестра Грека.
-А вы знаете Грека? Или тоже по фото?
-Нет, Грека я знаю не только по фото: зимой мы вместе с ним отдыхали здесь.
-Вместе? С Греком?
-Случайно вместе. Одновременно к Казанову явились. Из разных мест. Случайно!
-А…
-Да, так получилось. А теперь вот и вы, - и Ангел, ничуть не смущаясь, впился зубками в остатки манго, решив, наверное, зачистить косточку до полного её совпадения с лопастью пропеллера.
Таня, увидев, как манго тает на глазах, оглянулась: до входной двери пять шагов. Подождав немного, она снова посмотрела на то, что уже осталось от манго, и хрипло выдавила:
-Я, видимо, не вовремя, - и оглянулась ещё раз.
Казанов, уже автоматически листающий альбом и внимательно рассматривающий присутствующих женщин, вдруг очнулся.
-Да что ты стоишь?! – вскочил с дивана и, радостно всплеснув руками, подбежал к новой гостье. – Проходи! – обняв её за плечи, подтолкнул к столу. – Садись, раздели с нами ужин.
-Разделить с вами? - Таня растерянно замолчала, но, подчиняясь хозяину, села, неловко двинула стулом и толкнула стоящую на полу пустую бутылку из-под шампанского. Бутылка с грохотом упала, покатилась.
-О, бутылочка! – оторвался Ангел от косточки и, озорно посмотрев на хозяина, рассмеялся. – Можно поиграть. Да, Казанов?
Казанов, усмехнувшись, весело поддержал шутку:
-Можно! Давно я не играл, - повернулся к Татьяне. - А ты?
Таня молчала.
-Ну, что ты молчишь?! Такая славная возможность поцеловаться. Да ещё при свидетелях.
-Я как-то больше люблю целоваться без бутылочки. И, тем более, без свидетелей, - она встала. – Ну, а если уж при свидетелях… То тогда только в ЗАГСе, - и, стиснув зубы, замолчала, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего.
-Ой, как я устала! – бросив косточку на тарелку, Ангел взял салфетку и принялся осторожно, как произведение искусства, протирать свои ногти с красивейшим сложным маникюром. – Пойду уже…
-Куда? – хором спросили присутствующие.
-Куда, куда… Спать. – бросив на стол салфетку, повернулась к Роману. – Посуду помою завтра. Сегодня нет сил – у нас ведь уже утро, - встала из-за стола и направилась к двери. – А хорошо, Казанов, что у тебя газ: всегда есть горячая вода, - повернулась к Татьяне. - Правда, Таня? Да вы не стесняйтесь – располагайтесь. Я вам сейчас постельное бельё принесу, – и вышла.
Таня посмотрела на Романа.
Он улыбался.
Таня вздохнула, повернулась и решительно шагнула к двери.
В этот самый момент в дверном проёме со стопкой белья появился Ангел.
-Держите, – протянул бельё. – А куда это вы? В душ? Чур, я первая. А вы пока чаю попейте, – и ускакала.
-Что это, Рома? – Таня протянула Роману постельное, которое совсем ещё недавно сама лично выстирала, выгладила и так красиво сложила.
-Это? Бельё. Чистое. Как ты любишь, - и Казанов интригующе ухмыльнулся.
Роман не мог дождаться вечера, предвкушая, как самое великое наслаждение, которое мог бы испытать в жизни, то, что произойдёт, когда закончится рабочий день. Он уже даже не мог работать: не слышал, о чём ему говорили коллеги, невпопад отвечал на вопросы подрядчиков, ронял трубки телефонов, гасил сигареты в кофейной чашке, игриво шутил с Людмилой, по-дружески тепло приобнял Валентину и даже выписал приличную премию своей секретарше - а вечер всё не наступал.
Ну, когда же уже, - Роман судорожно вытянул под столом ноги и, взглянув на часы, радостно вскочил, - наконец–то, пора!
Выглянув в окно, он расплылся в улыбке: она уже пришла! И ждала его, с кем-то весело болтая по телефону.
Очаровательна!
О, а кто это уже на неё засмотрелся? А, это Толя из производственного отдела… Смотри-ка, не уходит и глаз не сводит… Да, Толя толк в красивых девушках знает и зря смотреть не будет: он старый, но матёрый…
А сейчас ещё и другие его одноотдельцы подтянутся – ой, что будет!..
А потом и все остальные повыпадают…
А потом выйдет и он сам…
В предвкушении наслаждения от предстоящего шока сослуживцев у Романа даже слюнки потекли, но он, сжав волю в кулак, подчёркнуто неторопливо вышел из кабинета, не спеша спустился по лестнице, сдал охране ключи, расписался в журнале и, выпав из офиса,тут же зажмурился от ослепивших его солнечных лучей.
-Здравствуй, Рома, – услышал Казанов очень знакомый голос и открыл глаза.
Чёрный силуэт встал перед ним как танк и заслонил солнце.
-Не может быть! – Рома, опустив руки, вдруг почувствовал, как по его спине тут же поползли мокрые тоскливые мурашки.
VIII
Не может быть! – и у Ромы опустились руки. – Да что ж такое, а?! Да сколько ж можно? Вот как человеку объяснить, что значит слово «всё»? Какими словами?! Или, может, надо действиями?
-Здравствуй, мой дорогой.
Ах, вот так даже – и Роман подумал, что мысль о действиях не так уж и безосновательна.
-Чего ты хочешь? - Казанов, качнувшись, механически сжал кулаки и сощурил глаза.
-Хочу, чтобы всё было, как прежде, - она посмотрела на него преданным взглядом. – Только и всего.
Что ж с ней делать? - Роман закатил глаза и, демонстрируя терпение, заговорил тихо и проникновенно: -Я понимаю, тебе сейчас не просто. Поверь, мне тоже. И мне тоже жаль, но по-другому невозможно.
-Рома, тебя никто не будет любить так, как я! – ухватившись за его руку, возопила любящая женщина. - Поверь: никто! Хочешь, будем в гостиницах. В банях. Да хоть в подъездах! Только не бросай меня! – она застонала.
-Во-первых, убери руку – вокруг люди. Во-вторых, успокойся и иди домой – я тебе позвоню. А сейчас извини, меня ждут. – Роман терял терпение, но изо всех сил старался делать вид, что у него самый обыкновенный деловой разговор с коллегой – мало ли кто сейчас за ними наблюдает.
-Ты не позвонишь! – она ухватилась и за вторую его руку.
Роман взорвался.
-Убери руки! - прошипел он сквозь зубы.
-Я люблю тебя! Не могу без тебя! Я умираю, Рома… - она задрожала, но, увидев на его лице решимость, отпустила руки. – Я, правда, умру.
Роман, презрительно усмехнувшись, перебил.
-Ты это уже обещала….
-Что?!
-Что умрёшь. Отвечай уже за свои слова..
-Зачем ты так со мной? – она прижала руки к груди и шагнула к нему.
Казанов, отступив, холодно, но выразительно прошептал:
-Я в последний раз тебя прошу: уходи! Если не уйдёшь, очень даже пожалеешь. А ты меня знаешь: я, в отличие от тебя, всегда выполняю обещанное.
-Да ты… гад!
-Знаю – ты уже говорила.
-Так, значит, это рыжая тебя у меня отняла. К ней спешишь?! – В глазах разъярённой дамы блеснуло пламя. – Удивлён, что знаю? А я всё слышала, Рома! Она только что кому-то говорила по телефону, что ждёт – не дождётся своего Казанова. А я услышала!
-Иди домой.
-Так вот, оказывается, кто перечеркнул наше будущее. Рыжая девка. Я отомщу!
-О будущем никто ничего не знает, а вот наше настоящее ты сейчас точно перечеркнула.
- Уже на малолеток перешёл - не прощу! Брось её, пока не поздно! Слышишь?! – взвизгнула подруга.
-Поздно. Иди, дорогая, иди уже, - Периферическим зрением Роман увидел, как к ним приближается Толя из производственного отдела, и, приосанившись, тут же заговорил громко и чётко: -Нам уже передали ваш отчёт. Завтра мы его рассмотрим. А, Анатолий Петрович, привет! – сделав вид, что только что увидел сослуживца, приветливо пожал протянутую сослуживцем руку.
-Ольга Юрьевна, вы уже сдали отчёт?! - сходу включился в разговор Толя из производственного. – Я же говорил Васильичу, чтоб не торопился.
-Анатолий Петрович, мы говорим совсем о другом отчёте, - вывернулся Роман.
-О каком ещё другом?! – не унимался Толя.
-Да… по жалобе одной. Я давал задание.
-А-а-а, - Толя тут же перестал огорчаться: к «другому» отчёту он интереса не имел. – Извините, Ольга Юрьевна. До свиданья. - и, кивнув даме на прощанье, обнял Казанова за талию, отвёл в сторону.
-Слушай, Казанов, тут такая рыжеволосая красотка только что ждала кого-то… По твоей части. Жаль, что ты её не застал.
-Как, не застал? – и Роман испуганно осмотрелся.
Ангела нигде не было.
У него оборвалось сердце: не дождалась.
Обиделась, что сразу к ней не подошёл? Или ещё раньше ушла?! Но почему?!
Да что ж за день сегодня такой? - Роман шумно вздохнул.
-Петрович, а куда она пошла? – спросил дрогнувшим голосом.
Толя удивлённо поднял брови.
-Кто? Рыжая? А я видел? Я ж с тобой разговаривал… Наверное, дождалась того, за кем пришла.
-Она меня ждала! – стукнув кулаком по ноге, Роман кинул гневный взгляд на наблюдавшую за ним Ольгу и прошипел: – Ну, Оля, я тебе этого не прощу!
-А я тут при чём? – Толя растерянно уставился на Казанова.
Казанов удивился.
-А при чём тут ты?
-Так ты же мне сейчас сказал, что не простишь.
-Ничего я тебе не говорил.
-Да что я, глухой, что ли? Ты сказал: «Ну, Толя, я тебе этого…»
Казанов, махнув рукой, остановил коллегу: - Я сказал «Оля», а не Толя.
-Оля? Какая Оля?– Толя открыл было рот, но вдруг догадался. – Ах, Оля… - оглянулся на Ольгу. - Ольга Юрьевна? Ну, ты, Казанов, и ловелас. А как умело скрывал. А как она… Ух, ты, Ольга Юрьевна, тихоня ты наша, - Толя, игриво подмигнув всё ещё наблюдавшей за ними Ольге, рассмеялся.
Роман неодобрительно крякнул и, похлопав сослуживца по плечу, посоветовал: -Ты, Толя, знаешь, языком-то не трепи.
-Да ладно предупреждать - не вчера родился, – и опять засмеялся. - Что, Рома, появилась молодая - старую в архив? А Таня? Так и не вернулась? – сочувственно покачав головой, оглянулся и ойкнул: - Ой, так вон они, Рома… Твои… Ещё одни… Обе сразу. А ты распереживался уже. Ай, хороши! – и причмокнул.
Роман оглянулся.
В обнимку, весело хохоча, ни на кого не обращая внимания, к парадному входу их офиса спешили две женщины.
Две красивые женщины.
Две красивые яркие женщины.
Точёные. Холёные. Неповторимые. Необыкновенные.
Две его женщины.
Его любимые.
Самые дорогие.
Вместе. В обнимку.
Вместе?
Они не имели права.
Без его ведома.
Без его разрешения.
Без его одобрения.
БЕЗ САНКЦИИ.
И Роман Казанов, ухватившись за плечо своего сослуживца, вмиг потерял голову, мозги, разум, рассудок, разумение, сознание, ум, интеллект, логос, нус, рацио – сознательность и трезвость.
Никогда ещё в жизни он не испытывал такого всплеска-выплеска РЕВНОСТИ.
Никогда.
Они не имели права, потому что они – его женщины.
Его - по отдельности.
Они – через него.
Без него – нельзя.
-Рома, Рома, - дёргал его за рукав Толя, - это хорошо. Это очень хорошо, что они вместе, поверь Да отпусти ты уже меня!
Роман посмотрел на встревоженное лицо сослуживца и разжал руку.
-Ну, вот - синяки обеспечены. Объясняй теперь жене, откуда они, - Толя принялся разглаживать пиджак. – Я, Рома, только сейчас вдруг понял-узнал, что это за рыжеволосое чудо… Зимой же ещё совсем ребятёнком была, а теперь поглядите! Ты только не вздумай ревновать - рассоришь ведь их. А тогда уже придётся делать выбор. Понимаешь? Тогда уже только одну. А этого нельзя. Они обе тебе нужны. Обе, понимаешь? – друг Толя внимательно осмотрел Романа. – Ты поверь, у меня уже был такой опыт, – по-дружески сжал его локоть. - Радуйся, что они вот так. Что сами. Слышишь? Возьми себя в руки. Ну, напейся сегодня. Но, справься, Рома. И поверь…
Рома... Рома!
Роман, очнись…
IX
-Роман, очнись, - Таня наклонилась к нему, нежно обняла, шепнула на ушко: – Ты заснул, что ли?
Казанов дёрнулся, пытаясь освободиться от её объятий, но Татьяна, смеясь, прижалась к нему ещё крепче.
-Послушай, - Роман резко повернул лицо в её сторону, – я не люблю, когда мне дуют в ухо.
Таня, вздрогнув, онемела, но тут же, улыбнувшись, театрально запричитала: - Ай, прости, мой хороший; ай, прости, дорогой, - рассмеявшись, выпрямилась. – Бросай своего «паука» и пойдём - у нас уже всё готово, - протянула ему руку. - Стол ломится от яств.
-Я не хочу есть, - буркнул Роман и, повернувшись к компьютеру, продолжил игру.
Таня застыла в позе нищенки, просящей подаяние.
-Что ты сказал?
-Что слышала, – ответил Роман с явным удовольствием. – Могу повторить.
Таня опустила руку и, хмыкнув, на миг задумалась.
-Да? Ну, что ж… Такое вполне может быть. Хотя жаль - мы столько всего наготовили, - с сожалением цокнула языком. – Ну, тогда могу предложить только шампанское с фруктами. Но зато какое шампанское! А какие фрукты! – Таня закатила глаза и покачала головой. – Пошли.
-Ты не поняла? – он продолжал играть.
-Что?
-Я не хочу.
-Чего ты не хочешь?
-Ничего не хочу.
Таня замерла.
-Рома, что-то случилось? – спросила она тихо.
-Ничего не случилось, - Казанов выключил компьютер, встал. - Просто я хочу спать.
-Спать? – Татьяна опешила. – Только девятый час. К тому же, завтра выходной.
-Ну и что?
Расстёгиваясь на ходу, он подошёл к окну, лениво выглянул наружу.
За окном был яркий летний питерский пятничный вечер, когда народ вовсе не выглядит усталым, а напротив, воодушевлённый гарантированными выходными, фантанирует энергией и мчится в театры, клубы, рестораны, на свидания.
На свидания.
А раньше так к нему бежала Ольга.
Ольга…
Слава Богу, её нигде не видно.
А странно, что её нет. Хотя, может, стоит сейчас под дверью парадной и только и ждёт удобного момента, чтобы вломиться в квартиру и устроить спектакль одного актёра для трёх ненавистных зрителей. – Роман усмехнулся, вспомнив, как она рвалась к нему, когда приезжал Степан. - Столько нервов помотала. А потом ещё и Татьяна устроила ему разбор полётов. А чего устраивать разборки, если уже решила уезжать? Давай, вперёд. И уж тем более непонятно, зачем надо было уезжать, если собиралась тут же вернуться?! Одно слово: женская логика. То есть, два слова. Но как одно.
И вот зачем ему все эти катаклизмы? Раньше так было славно: всё размеренно, предсказуемо. И никому ничего не должен. И ни перед кем не надо отчитываться… Так нет же, влюбился! – Роман, вздохнув, бросил в окно прощальный взгляд уже не холостяка, но мужа, и, вздохнув ещё раз, прощально пробормотал: - Ах, барышни, барышни…
Да, расфуфырились. Точно ведь на свидания бегут.
На свидания…
До свидания, свидания, – третий раз вздохнул Казанов и направился к кровати. – По всем обывательским показателям жизнь его наладилась, а значит, хочешь – не хочешь, впрягаться придётся. В квадратно – гнездовую. Или в гнездо квадратное? Короче, в жизнь семейную.
-Мы хотим есть, - словно сквозь беруши услышал Рома голос любимой. И, судя по повышенной интонации, она эту фразу, скорее всего, повторяла уже не в первый раз.
Он рассмеялся: а вот и птенцы. В гнездовой. Или в квадратной?
Короче, корми, Казанов.
-Так вас покормить?
Таня посмотрела на него так, словно не поверила своим ушам.
-Ты ложишься спать, когда мы только садимся ужинать! Где же нам тогда расположиться? Здесь будет совсем даже неудобно, а на кухне для праздничного стола тесно… - недовольно развела руками Таня.
-А зачем на кухне? - Роман снял рубашку, бросил её на спинку стула. – Стол же в гостиной.
-В гостиной. Но ты же ложишься спать. - Таня отвела взгляд от его обнажённой груди и добавила уже не так напористо: - Мы же будем тебе мешать.
Роман взялся за ремень.
-С чего это? Я закрою дверь.
Таня уставилась на него.
-Какую дверь? – спотыкаясь, она подошла к стулу, растерянно поправила рубашку, присела.
-Какую, какую… Эту, – махнул рукой в сторону двери. - Я буду спать здесь, - и принялся демонстративно-показательно расстёгивать ремень.
Казанов, поживший уже на этом свете, очень хорошо знал, какое гипнотическое влияние оказывает на женщину это простое незатейливое действие. Надо только во время данной операции смотреть партнёрше прямо в глаза. Не отрываясь. И уж если ваша подруга не ушла до этого момента, то теперь она уже точно не уйдёт до самого того, чего вам нужно. Ну, то есть, до того времени, пока вы сами не захотите, чтобы она ушла. Да и то – не факт! После всего продемонстрированного.
Конечно, он прав, этот ловелас со стажем: глаза Татьяны, увидев медленно расстегивающийся ремень, покрылись поволокой и она «поплыла».
Медленно, как под дудочку факира, Таня поднялась, протянула руки, обняла, прижалась.
-Эй, мадам, - насмешливо-удовлетворённо похлопал её по спине Казанов, - а вы не забыли, что у меня в соседней комнате ребёнок? И довольно-таки уже подросший – ему не расскажешь про паровозик, - и, бесцеремонно отстранив от себя обмякшую подругу, добавил: - Да, и ещё вот что: настоятельно прошу не забывать, что ни в одной из дверей, кроме туалетной, нет замков… Так что – держите себя, пожалуйста, в руках.
Татьяна застыла, подняла глаза, полные сдерживаемых эмоций, хлестнула взглядом.
Ой, как страшно, - Роману понравилась только что придуманная самому себе роль и, предвкушая лавры оскароносца, он резко расстегнул молнию на брюках.
-Так значит, мы здесь будем спать? – не среагировав на звук расстегивающейся молнии, спросила Таня совершенно ровным голосом – она уже смотрела в окно.
-Я - да.
-А я? – поинтересовалась, не поворачиваясь.
Без зрительницы Роман слегка сбился с роли.
-А где ты спала предыдущую ночь? – ответил по народной традиции: вопросом на вопрос. Потому что ничего другого так быстро придумать не смог. А этот, миром принятый приём, всегда палочка-выручалочка.
-Предыдущей ночью я согласилась изображать гостью и спать в гостиной только потому, чтобы не травмировать твою дочь, но теперь… - Таня вдруг резко припала к окну, пытаясь что-то рассмотреть за стеклом.
Роман испугался: кого она там увидела?! Неужели Ольгу?! Неужели пришла?!
Но Таня, рассмотрев, наконец, то, что рассматривала, отодвинулась от окна и договорила:
-Но теперь Полина знает о нас всё.
-Откуда?!
-Я рассказала…
-А кто тебя просил это делать? – Роман изобразил возмущение, хотя ведь ещё у офиса понял, что Полина всё знает.
-Не видела смысла врать, – она, наконец, повернулась к нему.
Ситуация была абсурдной.
Ясное дело, что рано или поздно об этом всё равно пришлось бы рассказать, но ведь Татьяна даже не посоветовалась с ним! Значит, неправа. А с другой стороны, слава Богу, что это сделала она, ведь теперь он, вроде как и не при чём. Вроде как это её, Татьяны, мнение, а он, Казанов, ничего такого даже и не… Мало ли, что там влюблённая женщина выдумала. И вообще… - Роман прервал свои рассуждения: ему вдруг показалось, что сейчас в своих мыслях он выглядит как-то не совсем по-геройски, но… Но ведь он же на самом деле холостой? Холостой. А Татьяна должна была с ним посоветоваться? Должна была. И зачем надо было загружать дочь сомнительной информацией – ведь их с Татьяной будущее пока ещё вилами по воде писано! Разве не правда?
Ну, хорошо, правда, а что дальше делать? Вот сейчас… Продолжать качать права, или уже достаточно? И что делать со штанами: снимать их уже, наконец, или, наоборот, застёгивать? – он посмотрел на Татьяну. – Ох, какая же она красивая.
Но упёртая.
Смотрит на него и не моргнёт даже!
Обижается.
Надо же, обидчивая какая. Хотя…
Хотя он сам, конечно, немножко перегнул. И что это на него вдруг наехало? А с другой стороны – да, вот он такой. Непростой. Принимайте, какой есть.
И, в конце концов, кто здесь хозяин?!
-Понимаешь, Полина моя дочь. И у нас так заведено: когда ко мне приезжают гости, мы спим с ней… Она - моя дочь!
-А я – твоя жена. Или нет? - Таня резко шагнула к нему, заглянула в глаза. – А твоя дочь уже слишком взрослая, чтобы спать с отцом.
-Она дочь – при чём тут возраст! – раздражённо взмахнув руками, Казанов завис над Таней.
-Так… Ну, думаю, на сегодня достаточно, - приземлила его Таня. - Давай уже прекращать выяснять отношения – праздник ведь. Да и Полина нас, наверняка, заждалась. Одевайся, пойдём. – Взяла рубашку, накинула её на плечи Романа.
-Какой ещё праздник? Что-то не припоминаю… – Роман попытался сбросить с себя рубашку, но Таня настойчиво натягивала её ему на плечи.
-Наш праздник. Семейный.
-Какой ещё семейный? У тебя? Да прекрати уже… – увернувшись, Роман ухватил Татьяну за плечи, не давая ей возможности пошевелиться.
-У нас! Да что с тобой, в самом-то деле, Роман?! – Таня уже теряла терпение.
-Ничего. Просто не могу понять, у кого семейный праздник? У нас с Полиной никакого праздника нет. Тогда, у тебя, что ли?
-Рома, родной мой, да что с тобой?
-Родной?! - Роман удивлённо вскинул брови. – Да Бог с тобой! Какой я тебе родной?! Поля мне родная – она дочь. Родители родные. Бывшая моя родная. Хоть и бывшая. Она дочь мне родила. А ты какая родная? – он недоумённо пожал плечами.
-Фу, как же ты меня уже достал, - выдохнула Таня и обессилено добавила:
- Отпусти.
В этот самый момент распахнулась дверь и в комнату, танцуя, вплыла Полина с подносом в руках. Роман, отпустив Таню, быстрым движением застегнул молнию и потянулся за рубашкой.
-Ой, ой, простите, простите: я не постучалась. Привыкла, что мы с тобой, Казанов, здесь одни живём.
-Да что ты. Проходи. Я… Просто… Переодеваюсь, - быстро застёгивая на рубашке пуговицы, вдруг почему-то стал оправдываться Роман.
Татьяна, увидев, как титулованный заносчивый эсквайер вмиг превратился в слугу-щитоносца, с сожалением посмотрела на друга и, качнув головой, печально усмехнулась.
Роман это заметил, и ему это не понравилось.
-Я не смотрю, не смотрю. – Полина отвернулась, но тут же снова повернулась. – Казанов, но ты же не трусы снимаешь - чего мне отворачиваться, правда? К тому же, я тебя всякого видела, - сказала она и краем глаза посмотрела на Татьяну.
Татьяна смотрела в окно.
И Полина тут же, набрав полные лёгкие воздуха, словно на детсадовском утреннике, загорланила во всю мощь: - С празд-ни-ком, дорогие мои, родные! Ура! Скорее разбирайте бокалы, пока я не уронила! Жалко будет – шампанское дорогущее! - Полина протянула поднос Роману. – Таня решила разориться - такой день! – Она приподняла поднос, чтобы Роману было удобнее взять бокал. – Ну? Бери! И сразу готовь тост. А пока будешь застёгиваться и думать, мы с Таней уже что-нибудь скажем. Да, Таня? Итак: за тебя, наш любимый, наш родной! – Поля подняла свой бокал. - За то, что благодаря тебе, у нас вдруг вот тут, в городе на Неве, образовалась самая настоящая семья. Будь! – повернулась к Татьяне. – Добавляй.
Таня осторожно взяла оставшийся бокал, коротко вздохнула, улыбнулась.
-Милые мои, я так счастлива! - перевела дыхание. – Хочу поддержать Лину и сказать, что…
Роман удивлённо замер.
-Лину? Это кто у нас Лина?
-Казанов, сядь. Это я Лина, – Полина продолжала осторожно держать поднос, словно на нём всё ещё стояли бокалы.
-Давно?
-Давно. Уже семнадцать лет.
-Да что вы говорите? Ещё вчера была Поля, а сегодня уже… Это кто же такое придумал? – Казанов, прищурившись, уставился на Татьяну.
-А почему такое удивление: Полина – Лина. И почему ты на меня так смотришь? – вспыхнула, наконец-то (!), Таня.
-Она всегда была Полей! Так её назвали в честь бабушки, – Роман поставил бокал назад на поднос.
-Казанов, ты чего? - вытаращила глаза Полина. – Что тебе не нравится? Разве Лина хуже, чем Поля? Я, например, терпеть не могу этого имени, понимаешь? Я не могла дождаться дня, когда уеду к тебе, где меня никто не знает и не будет напевать при моём появлении «Полюшко-поле»! У меня кишки сводит, когда ко мне так обращаются! – и она припечатала бокал к подносу.
-Так зовут твою бабушку, заслуженного врача, блокадницу. Этим гордиться надо!
-А я и горжусь. Но горжусь бабушкой, а не её именем. Ну, при чём тут имя?!
-Послушай, Поля…
-У-у-у! - Полина нервно мотнула головой, дёрнулась и потеряла контроль над своими конечностями. Поднос тут же этим воспользовался и наклонился. Бокалы, столкнувшись, медленно и плавно поехали к краю. Полина, как завороженная, смотрела на траекторию их движения и ничего не делала.
-Рома! - не выдержала Таня и, подскочив, подхватила поднос. - Ну, что ты, ей-Богу?! Твоей дочери неуютно с этим именем жить, понимаешь?
Роман резко шагнул к Татьяне и пренебрежительно махнул рукой перед её носом.
-Послушай, я разговариваю со своей дочерью, а не с тобой.
-А мне казалось, что мы все вместе разговариваем.
-Когда кажется, креститься надо. И вообще, ты что это здесь раскомандовалась?
Полина приоткрыла дверь на кухню, просунула голову.
-Ну, что… Лина… выспалась? - Казанов с удовольствием уплетал салат из крабов.
Салат из настоящих крабов. Очень сочных и вкусных.
-Выспалась, – Поля вошла, чмокнула Романа в щёку. – А где Таня?
-Представь себе, спит! – Казанов с наслаждением откусил бутерброд с сырокопчёной колбасой. Бутерброд с настоящей сырокопчёной колбасой. На коньяке. Не зря Татьяна вчера разорилась. - Всю ночь колобродила, ходила туда-сюда – спать не давала, а утром улеглась. Тебе хоть не мешала?
Полина подвинула к себе стул, уселась верхом.
-Нет. Я, когда напьюсь, засыпаю мертвецким сном.
-И где попало, да?
-Почему же? Я, где попало, не пью. А значит, и не засыпаю…
-Умница, дочка…
-Не жалуюсь – есть в кого, – потянулась за ложкой. – Ты хоть мне-то оставь! А то разошёлся.
-Вчера надо было есть.
-Не успела: напилась, - отняла у Романа салатницу, поставила к себе на колени. - Значит, Таня – в спальню, а ты - на кухню? И скорее всё пожирать? – рассмеялась. – А вчера выпендривался!
Роман, равнодушно восприняв колкости и узурпаторское поведение дочери, тут же нашёл себе новое блюдо: заливную щуку. Он знал, что это супер – Таня уже не раз готовила ему это блюдо.
Полина, отправив полную ложку салата в рот, заукала от восторга и, хитро взглянув на отца, осторожно спросила:
-Конечно, это не моё дело, но… Таня вчера хотела уехать?
-Почему ты так решила? – задним числом испугался Роман.
-Да я слышала, как хлопала входная дверь, и как вы шептались в коридоре…
Роман обомлел.
И тут же в дверном проёме появилась Татьяна. Свеженькая и отдохнувшая.
Как это ей такое удалось?
-Ну-ка, ну-ка… - подошла к ним, чмокнула их по очереди в щёчки. – Кто это там шептался в коридоре? - взяла себе ложку.
Роман обомлел ещё раз. Но тут же пришёл в себя и, вспомнив, что лучший способ обороны – это нападение, пошёл в атаку.
-Вот именно! Ну-ка, дочерь, отсюда поподробней.
-Казанов, блата здесь не будет: мне очень нравится, как Таня готовит. А поскольку нам с ней жить долго, то хотелось бы, чтобы и счастливо. А бОльших наслаждений во все времена и для всех народов, чем вкусно поесть, не очень-то много.
Роман, смеясь, быстро соображал, как можно вывернуться из этого щекотливого положения, и придумал!
-Так, дочь, без шуток: давай рассказывай, что ты там слышала, пока я спал? – и он подозрительно посмотрел на Таню.
Полина, восхитившись хитрому манёвру отца, захохотала.
-Казанов, я про Суворова тоже читала! Так что, не финти, а лучше признавайся.
-А чем это лучше? – попытался шутить Рома. – Да я, правда, ничего не слышал, - начал оправдываться Роман, но Полина прервала его:
-Так может, ты лунатик? Поэтому не помнишь? Ведь один голос из двух был точно твоим! А что касается второго…
Роман бросил ложку, встал.
-Так, достали: позавтракать спокойно не дают! Пригрел на свою голову! Если у вас уже глюки, так пить меньше надо! Это я вам, Лина, дочь дорогая!
-Понятно. Вопросов больше не имеем.
-А у меня есть вопросы, - сказала Таня, поднявшись, чтобы поставить чайник. – Мы едем сегодня в Петергоф или нет? Я, например, уже готова.
-Едем! Конечно, едем! Да, Казанов? Я быстро - только переоденусь, - и Лина вылетела из кухни.
-Едем, если машина заведётся.
-А что, общественным транспортом нельзя?
-Можно, но не очень удобно. Права не забудь взять.
-Какие права?
-Водительские, какие же ещё?
-Ты мне доверишь свою машину?! – Таня подошла к Роману, заглянула в его глаза. - Я и не знала, что у тебя есть машина.
-И я не знал, - рассмеялся. - Но если честно, то это не моя машина.
-А чья?
-Одной женщины. Думаю, она не будет возражать.
Волна нежности вдруг накрыла Казанова, и он не обнял свою любимую - он обхватил её, стиснул, прижал.
Как тепло. Как солнечно. Как уютно. Как хорошо! Ни с кем ему так хорошо не было.
Роман наклонился, чтобы поцеловать любимую, но вдруг услышал душераздирающий вопль Полины:
-Ой, что это?!
Не раздумывая, Казанов с Татьяной бросились на голос.
Полина стояла в коридоре у открытой входной двери и, тыкая пальцем в пол лестничной клетки, хохотала во всю мощь своих молодых здоровых лёгких.
На полу, под самой дверью, валялась пустая бутылка из-под шампанского, а рядом стоял огромный роскошный торт красоты неописуемой. Вернее, стояло уже то, что от неописуемого осталось.
Роман, перешагнув через сладкую баррикаду, вышел на площадку, оглянулся.
Больше нигде ничего подозрительного не было.
-Кто же это здесь пировал? – шагнула к нему Таня. – Бомж какой-нибудь?
-Конечно, бомж, - продолжала заливаться Лина. – И этот бедный бомж на собранные в переходе копейки купил французское шампанское и заказал торт в виде розового сердца, обмазанного по бокам взбитыми сливками и обложенного дольками экзотических фруктов. И пировать пришёл под нашу дверь. Случайно. Больше негде было присесть, – она наклонилась. -О, а ещё у этого бомжа отвалился искусственный ноготь. Недешёвый. Видимо, не так просто было открывать шампанское с такими ногтями.
-И ещё наш бомж использовал этот ноготь вместо ложки, - поддержала Таня Полину и тоже рассмеялась. – Видите, какие художественные борозды остались на розовом сердце от этой ложки?
-Да тут все десять ложек были задействованы – вон как живописно расписано. – Лина, озорно взглянув на Романа, спросила: - Казанов, не узнаёшь почерк? А руку? Судя по количеству съеденного сердца, ручка у бомжа пухленькая, а желудок - с приличную кастрюльку! Ха-ха-ха!
Казанов рассвирепел.
-Спокойно, чего ты так нервничаешь! - Полина продолжала начатую игру. - Голос-то у неё вполне приличный. Высоковат, правда, и срывающийся на подвизгивание, но если это отбросить, то вполне. Даже красивый.
-Всё, хватит! Надо же, спелись, нимфы точёные, – схватил барсетку. - А мозги печёные! Быстро в машину, или я один уеду, – и вышел.