– А шарабан мой, оббитый кожей,
Куда ты лезешь с такою рожей?!
А шарабан мой – американка,
А я девчонка, я шарлатанка!
(Дореволюционный городской шансон,
слова народные)
Однажды, придя в секретку, я обнаружил там нового сотрудника, которого звали Инна Петровна. Моё командование приняло решение о её трудоустройстве, почему-то даже не поставив меня в известность. Женщина средних лет, со следами былой красоты, которая, тем не менее, во всю продолжала молодиться, была она такая чуднАя, каких я больше никогда в жизни и не встречал.
Донская казачка – кровь с молоком, с детства забалованная бабушками-дедушками и несоветским достатком – родители по линии геологии постоянно работали то в Африке, то в Южной Америке. В юном возрасте она выскочила замуж за офицера-ракетчика и кочевала с ним по многочисленным “дырам” нашей необъятной Родины. В тот раз они с супругом перевелись из-под Барнаула, где позывной был “Таёжник”. Ходила она в обтягивающей широченную корму узенькой юбочке, короче некуда… Курила присланные из-за границы невиданные у нас сигареты, которые охотно раздавала направо и налево. Когда кончались импортные, дымила всем, что ни попадя. Читала исключительно интеллектуальные психологические и авантюрные английские детективы или Артура Хейли, при этом закидывая ногу на ногу так, что даже мимолётный взгляд бросить в её сторону было совершенно неловко. Нахальные, слегка на выкате глаза, говорящие о том, что “основной инстинкт” напрочь задавил все остальные, полное отсутствие каких-либо комплексов, свободное обращение с русским языком и какие-то забавные картавость с шепелявостью дополняли картину. Первое время, если что-то было не по её, она закатывала глаза и нарочито обречённо заявляла:
– Ах, эта ваша сланая Сибиль, вот у нас на Таёшнике…
За её непосредственность и бесшабашность ей всё прощалось, обижаться на неё было решительно невозможно. Когда кто-то из офицеров приходил с секретным чемоданом и сдавал все документы, она, открыжив их по книге Лицевого счёта и убедившись, что всё на месте, брала его за щёку, трепала и заглядывая в глаза, ласково-ласково, на распев говорила самую большую похвалу на какую только была способна:
– Ух ты мой пи-до-лю-га…
К 8-му марта я писал своим женщинам небольшие шутливые эпиграммы. Мы покупали открытки и какие-то безделушки, собирали свой немногочисленный коллектив, я зачитывал эти стишки, а мои прапорщики вручали подарки. Эпиграммы нравились и со временем женщины ждали их уже больше, чем те безделушки.
Как-то, перед очередным “Женским днём”, я решил, что уже пора что-то сочинить, быстренько накропал для всех и задумался о новой сотруднице. Вспомнил, что и как она курит, и родились такие строки:
– Ява, Мальборо и Кент,
Так приятен дым из носа…
Ну а если с фильтром нет,
То сойдёт и папироса!
По дороге в полк, размышляя обо всём этом, мне на ум вдруг пришла ещё одна шкодная эпиграмма, которую я мысленно тут же отбросил.
И вот, мы поздравляем наших женщин… Все эпиграммы зачитаны, все смеются, все счастливы, очередь доходит до Инны Петровны. Я зачитываю и ей, все опять смеются, а она вдруг нахмурилась и подошла ко мне:
– Товались капитан, а сто это вы всем такие холосые, доблые написали, а мне пло какой-то дым из носа? Это узасно глубо и некласиво. Поджала губы, раздражённо подёрнула плечами и отошла в сторону.
Мне стало неловко. Я на секунду задумался и решился:
– Инна Петровна, а у меня для вас ещё одна есть, но она такая… не очень цензурная.
Вскинув нарисованные по выщипанным брови, Петровна заинтересованно уставилась на меня:
– Ну, давайте.
Все притихли. Что бы как-то сгладить то, что случайно сочинилось, я встал в картинную позу героя Сергея Филиппова из фильма Гайдая “Не может быть”, откинул правую руку и на распев, подражая её голосу, продекламировал:
– Нет слов плиятнее для длюга,
Тем эти – ты мой… пидолюга…
Видимо эффект неожиданности сыграл в мою пользу, народ повалился от хохота… Инна Петровна закатила глаза и всплеснула руками:
– Ах, ка-ки-е за-ме-тя-тель-ны-е стихи! Вы мне их записали?
– Да нет, как-то ещё не успел – растерялся я.
– Ой-ой-ой, запишите, запишите, запишите – радостно тараторила она, махая руками – Это зе сов-сем длу-гое де-ло!!
M.V.
Иллюстрация из Интернета