Погуляли

                И. Рассказов.

                Погуляли.

А так всё начиналось хорошо: прибыли на место, костерок, шашлычок, разговоры всякие… А какой воздух? Вот так потянешь его в себя и понимаешь, что никакими женщинами не пахнет. Свобода и ещё раз это слово…!
Колян первый из нашей троицы на это обратил внимание. Выставив вперёд свой необъёмный живот, произнёс:
- Пацаны, а ведь это почти патриархат. Вы только вслушайтесь в эту гармонию звуков, - и он застыл, смешно уставившись своим подбородком в кроны деревьев.
Вовчик крякнул, смахивая от умиления набежавшую слезу. Он у нас всегда такой сентиментальный. Когда от него жена уходила, он тоже плакал. Конечно, сейчас это всё в прошлом, а тогда голосил, дай Бог каждому – выкладывался, как высокооплачиваемый артист. Мы ещё подумали, что у него крыша съехала. Ну, посудите сами, распустил нюни по ушедшей любви. Да, красивая баба, с запросами, блондинка, а у него зарплата, едва покрывающая коммунальные расходы. Тут не то, что такая, а любая вертанёт задом. Вот она и вертанула, да и сошла со своей оси, а как сошла, стала такое вытворять, что соседи и те приутихли, дивясь её размаху. Вовчик, вообще-то смирный, как мужчина, но и у него терпение лопнуло, и в один прекрасный день взял топор и изрубил всю её одежду. Сами понимаете, что после такого никакая женщина не согласится жить под одной крышей с таким узурпатором.
Развели их в один день. Судья попался хороший. Как потом, оказалось, ненавидел женщин. Одним словом, квартира осталась Вовчику, а аквариум с рыбками перекочевал в собственность его бывшей супруге. Та конечно в крик, мол, где равноправие, на что судья ей пообещал за такое поведение пятнадцать суток в общем изоляторе. Испугалась шельма. Там же никакой стерильности, а особенно, когда наступает ночь.
Так вот Вовчик, после того как пустил слезу по поводу патриархата, сказал:
- Такое ощущение, что мы заново родились.
- Вот-вот, - согласился я с ним, - в ботинках, в брюках и с запахом перегара.
Тут стоит пояснить, почему этот самый перегар у нас присутствовал. Дело в том, что супруга Коляна ещё та была бабец и чтобы упросить её отпустить его с нами, надо было так извернуться, чтобы она поверила в нашу бескорыстную мужскую дружбу. Самый простой способ – это напоить. Пила она только в охотку, когда наливали. Мы это учли и налили, а вот о закуске не побеспокоились. Она хлопнула свои «наркомовские» и полезла обниматься. Ну, такое бывает, когда теряешь над собой контроль. Конечно, мы же почти не пили, а поэтому легко смогли отбиться от её липких рук. Она в слёзы, мол, никто её не любит и что Колян у неё дерьмо, и все мужики сволочи… Пришлось ещё налить сто грамм. Она и их, не закусывая, отправила к себе в желудок. Как отправила, сразу повеселела и давай с себя одежды стягивать. Колян предупредил нас, что сейчас будет стриптиз. Ну, мы на правах друзей остались, а тем более ничего подобного давно не видели. Сидим, глазами лупим, а самим смешно. Колян весь надутый, как индюк, а нам смех животы раздирает. Он-то думал, что его половинка супер, а оказалось совсем не это слово. Во-первых, крупна. Во-вторых, не умеет двигаться. В-третьих, не до конца разделась. Чтобы положить конец такому издевательству над собой, пришлось ещё раз ей дать отпить из общей посудины прямо из горла. Подействовало – подкосило этот «бутончик» на второй секунде. Она в спячку, а мы от радости давай глушить водяру, ну и чуток перебрали. Утром, конечно, сумели поправиться и рванули на природу, пока супруга Коляна приходила в себя после вчерашнего. Вообще-то, по опыту своему уже знали, что этот процесс у неё продлится до самого вечера: будет метаться по квартире и проклинать тот день, когда первый раз попробовала спиртное. Ну, тут она сама виновата.
Когда же мы очутились в объятиях матери-природы, всё это, оказалось, от нас так далеко, что мы даже не вспоминали бедную женщину, вручив её в руки собственного самочувствия.
Так вот, как только мы выдвинулись, и стало ясно, что жизнь удалась, я на правах старшего взял слово и уже официально сообщил о начале отдыха, так сказать вдали от цивилизации со всеми её проблемами и пороками. И Колян, и Вовчик откликнулись на мою речь - выказали понимание момента и тут же бросились собирать хворост.
Ну, а теперь о себе в двух словах, чтобы вы имели представление о том, кто тут у вас в сказителях сидит. Если кратенько, то холост. Сейчас в активном поиске. Кажется всё. Кстати, из-за этого моего статуса я легко сошёлся и с Коляном, и с Вовчиком. Дружим лет десять. Если честно, мы друг друга не напрягаем. Собираемся по настроению и без всякого повода. Это даёт нам некоторые преимущества перед остальными, у кого на первом месте встретиться и надраться в стельку. Нет, что-то подобное у нас уже было и не один раз, но мы как-то, не сговариваясь, пришли к единому мнению, что это в жизни не главное.
Когда Колян притащил к костровищу целое дерево, я пожурил его за этот поступок, мол, зачем же пейзажи растаскивать, на что он мне ответил так:
- Для дела ничего не жалко.
Тут и Вовчик подоспел с охапкой хвороста и выдал:
- Прямо плакать хочется, как хорошо тут.
- А вот с этим повремени. Твои сопли здесь буду лишними, да и у нас сегодня не день плача, а радости, - я покачал головой, мол, нашёл время слюнявить природу.
- Так я от радости! – он весь засиял.
- Не заводись, а то будешь пить из мелкой тары.
Колян бросил свою ношу поближе к костровищу и сказал:
- Пора по первой отфанфарить, за прибытие.
Вовчик сглотнул слюну и заметил:
- Давно надо было. У меня уже кишки стаканами двигают в животе. Как бы не повздорили…
Не стали тянуть «кота за хвост» - тяпнули по первой. Закусывать не стали. Сразу же потянуло на философию. Колян захотел сказать тост. Тост – это когда налито. Пришлось наполнить посуду, а то как-то не по-людски. Постояли. Колян поднял свой стакан и забаритонил:
- За нас.
- И всё? – я ждал большего, поскольку опрокидывание в себя  того, что налито, занимает, как правило, доли секунды и хотелось бы, чтобы тост, как подготовка к этому действию, был чуть-чуть длиннее.
- Пока только так, - выдохнул Колян и поднёс стакан к губам.
Выпили. Вовчик потянул в рот, сломанную с куста ветку с красными ягодками. Ладно, я заметил, а то бы вместо отдыха пришлось его везти в больницу. Этот сентиментальный чёрт решил закусить растением, которое считается в народе ядовитым и зовётся, по-моему, волчьей ягодой. Пришлось дать ему по рукам. Он в слёзы по привычке. Кое-как успокоили, мол, жизнь тебе спасли, а ты в рёв ударился. Поверил. Чтобы на этом поставить точку выпили ещё по одной и зажевали корочкой хлеба. Одним словом, через полчаса всем стало не просто хорошо, а отлично в превосходной степени. Языки несли всякую чушь – наши мозги за ними не поспевали. В лучшем случае хватали окончания фраз. До осмысления всего сказанного времени уже не оставалось. Как-то между делом нанизали мясо на шампуры, и Колян предложил пострелять из «воздушки» по целям, мол, пока шашлыки потеют над угольями. Вовчик поспешил заявить, что он отказывается быть движущейся мишенью.
Поясню… В прошлом году точно также Колян взял с собой на природу свою «пуколку» и Вовчику пришлось нелегко. Сам виноват – не надо было спорить с нами, что сможет увернуться от пульки. От пульки-то он увернулся, но зато башкой напоролся на ствол дерева. После того случая он поумнел.
Вот поэтому, услышав его отказ, Колян погрустнел, мол, зачем тогда он вёз с собой воздушное ружьё? Я его понимал, поскольку сафари в нашем климатическом поясе, да ещё с движущейся мишенью – это что-то, но тут, если Вовчик сказал, что нет, надо было искать ему замену. Все, как по команде посмотрели на меня. Видно я был очень серьёзен, раз никто не остановился на моей кандидатуре. Оставался Колян, но тут и нечего было думать, ибо с его животом от пульки уйти просто невозможно. Получается, что среди нас могли случиться потери. Это не устраивало никого, и мы решили устроить пострелялки по пластиковой бутылке, а чтобы она была подвижной, бросили её в реку, предварительно плотно закрыв крышкой.
После первого же выстрела с противоположного берега реки по нам вдарили из автомата. Колян где стоял со своей «пуколкой», там и лёг. Мы с Вовчиком последовали его примеру, поскольку жить нам хотелось не меньше чем ему. Так бы оно и ничего, но как потом выяснилось: Вовчик со страху напустил в штаны. По началу не до этого было, а тем более с автомата стреляли прицельно. Я ещё подумал: «Может Колян случайно кого-то там задел? А что? Когда выпивши можно и не такое натворить. А если так, то посадят Коляна на полную катушку, но это в лучшем случае, а в худшем…» Я как представил всё это, мне жутко стало и я давай ползком передвигаться подальше от берега реки. Вовчик за мной увязался, а Колян замер, лежит и не дышит. Я оглянулся, а он глазами ворочает и весь бледный-бледный как поганка. Жалко мне его стало - я и закричал во всё горло: «Бежим!» Тут Колян подхватился и во весь рост попёр на костровище и прямо со всего размаха по нашим шашлыкам своим сорок пятым размером. Вовчик от такого поступка весь сжался и затрясся. Ему, видите ли, жалко стало мясо. Нет, мне тоже жалко, но когда надо выбирать жизнь или… Одним словом, сорвались мы и подальше от своей лужайки.
Я бежал легко, и в какой-то момент мне поверилось, что я не убегаю, а просто занимаюсь оздоровительным бегом. Вот Вовчику было куда хуже, поскольку в мокрых штанах вообще бегать неудобно, а особенно, когда тебе за тридцать и ты ещё надеешься на какую-то там личную жизнь. Ну, подумайте: о чём может идти речь, если по твоей заднице кто-то садит короткими очередями? Конечно, личная жизнь – это здорово, а особенно, когда ты ничей и твои фантазии могут себе позволить всякое, но тут не надо забывать про мокрые штаны. Одним словом, Вовчик не бежал, а волочился, пытаясь на ходу что-то сказать мне в спину. Замечу, ушей у меня на спине отродясь не было, а поэтому я не оборачивался, думая про свою загубленную жизнь, про не родившихся детей, про ту, которую мог осчастливить, и не сделал этого. За всем этим как-то совсем забыл про Коляна. Этот сумоист рванул почему-то чуть левее. Наверное, решил запутать следы на случай погони. Как я сам про это не подумал? Приняв это к сведению, решил сделать круг, чтобы у «преследователей» создалось впечатление, что у меня не все дома. Н знаю, как они, а вот Вовчик сразу же заорал, мол, туда нельзя, там не наши.
- А где наши? – оглянулся на него я, и тут же нога моя попала в яму и я со всего размаха обнял матушку-землю.
Обнял искренне всеми ноздрями. Хорошо, что сообразил глаза прикрыть, а то накормил бы их родной землицей до одури. Вот везучий я человек и всё тут.
Как-то решил зимой по льду переправиться с одного берега на другой. Иду себе и иду, улыбаюсь жизни, и настроение такое у меня игривое, что так и хочется на одной ноге попрыгать, как в детстве. Видно это и потянуло ко мне пожилую пару. Они прогуливались по зимней роще, а, увидев меня браво шагающего по льду реки, решили по моим стопам пройти этим же маршрутом. Не успел я добраться до противоположного берега и слышу, как за моей спиной уже зовут на помощь. Оглянулся, а там эти двое в полынье барахтаются. Я к ним, мол, откуда вы такие моржи на мою голову навязались? Женщина ещё была со мной приветлива, и мне показалось, даже лукаво улыбалась, хоть и в возрасте, а вот её спутник-то уже был весь синий. Чувствую, что им это купание не в радость. Я на лёд и ползком к полынье. Шарф стащил с себя и бросаю им, чтобы хватались и тут мужчина оживает и начинает отталкивать женщину, мол, ты сильная – сама выплывешь. Меня это так возмутило, что пришлось ему дать в морду. Вы представляете, этот гад полез в драку, сломал мне руку и выбил зуб. Оказалось, что некогда он служил в десантных войсках. Бывает же такая накладка. Ну, женщину потом спасли. Она рыдала так, что я забыл про свою сломанную руку, да и про зуб тоже. Стою, как дурак и смотрю на эту парочку. Старикан, конечно, попросил у меня извинение, мол, не рассчитал силы. Хотел я ему ответить, да что-то мне подсказывало, чтобы я этого не делал. Вот и получается, что везучий я.
Ну, вот землю-то я обнял, а у самого сердце того и гляди выпрыгнет наружу. Ну, куда я тогда без него? Лежу, слушаю, а пули надо мной воздух дырявят, да так кучно, что хочется аплодировать неизвестному стрелку. Вдруг слышу, кто-то бежит в мою сторону. Я вскочил и вот она тебе нежданная встреча – столкнулся с Коляном лоб в лоб. Из глаз искры и сразу тошнота горло захватила в плен. Стою, руками вожу по сторонам, ищу опору, а её-то и нет вовсе. Чувствую, что кто-то у моих ног землю роет. Думаю, не уж-то кабан-секач? Вот повезло, как утопленнику: и добыча здесь, а ружья-то и нет. Собственно, оно и ни к чему мне, поскольку охотой никогда не баловался, а вот сейчас почему-то зачесались руки. Ну, думаю: «А где наша не пропадала» и хвать кабана-то кулачищем наугад. Сразу-то и не разобрал куда попал и вдруг слышу - Колян благим матом кроет где-то у моих ног. Тут я быстренько сообразил, что это и никакой не кабан, а мой дружбан. Обнял я его, мол, чего шумишь свои это свои. Ему бы мозги свои подключить, а он орёт как резанный. Видно принял меня за «преследователей». Я и так с ним и так, а он тычется, руки мне целует и просит прощение. Конечно, мне приятно, а тем более руки мне никто ни разу за всю мою жизнь не целовал, а тут без всякого принуждения… Одним словом, я был на седьмом небе от счастья.
Вот всегда так, только что-то подобное приблизится на расстояние вытянутой руки и обязательно найдётся кто-то, чтобы всё испортить. Конечно, это был Вовчик. Этот гад вылез из кустов и спрашивает:
- Вы чё мужики, голубые?
Ну, нас понять можно: Колян весь в себе, да и я никак не могу, в глазах резкость поправить, а тут ещё всякие намёки. Ладно, хоть стрелять перестали. Пришлось ответить ему без всякого ехидства, мол, зависть тебе Вовчик не к лицу. Конечно, он заткнулся, а тем более в мокрых штанах вступать в дискуссию – это нонсенс. Через какое-то время Колян очухался и перестал лобызать мои руки, да и я уже стал различать вокруг себя кое-какие предметы. И тут… Ага, как в сказке: появляется… Нет, не Елена Прекрасная, а такая дряхлая старушенция. Откуда только она взялась на нашу голову? Выставила свою носяру и говорит:
- Сынки, кто стрелял? Ни как война?
Я, чтобы отстала, и брякнул, мол, так и есть - она проклятущая, а эта старушка как рявкнет:
- Что же вы сукины дети в тылу околачиваетесь? На вас пахать надо, а они по кустам задами машут бесстыжие. А ну становись, на первый второй рассчитайся!
Тут Колян окончательно в себя пришёл и подал голос:
- Ты чего мать горло дерёшь? Сейчас не сорок первый…
- Молчать! Смирно!
Ну, Вовчик первый выпрямился, насколько позволили ему его мокрые штаны, а эта бестия усекла, что они у него с разводами и спрашивает:
- Раненный? В перевязочную… Не хватало мне здесь гангрены, - и так посмотрела на него, что Вовчик колени-то и подогнул.
Я стою, оцениваю обстановку, а у самого уже кое-какие догадки в голове начинают шаг печатать. Старуху же будто кто надирает. Подошла в Коляну вплотную и говорит своим скрипучим голосом:
- Дезертир…
- Кто, я? – у того челюсть упала на грудь.
- Наел морду за счёт трудового народа. Как стоишь перед… Да я тебя под трибунал за такое служение Отечеству. Самому Сталину напишу… Ты у меня задницей всю Колыму прощупаешь…
- Мать, ты чё? Откуда сорвалась?
Лучше бы Колян промолчал. Ещё Вовчик влез со своей сентиментальностью – решил слезой пронять старушенцию. Тут такое началось, что у меня даже руки зачесались, чего раньше никогда со мной такого не было. Так захотелось влепить этой «Бабе Яге», что скулы свело судорогой. Стою, кулаки сжимаю, полный рот слюны, а эти друг перед другом петухами ходят. Наконец, не выдержал я и говорю:
- Пацаны, она же сумасшедшая, а вы перед ней рассекаете карасями.
Тут Колян себя в руки взял, а потом и Вовчик сориентировался, а старуха продолжает ораторствовать. Мы стоим, слушаем, а она вещает, как репродуктор времён Великой Отечественной войны. Минут пять ещё она нас пыталась отправить в окопы. Видно сама устала от своей затеи, села на землю и заплакала, мол, некому Родину защитить. Мы воспользовались этим затишьем и кустами, кустами потихонечку, на цыпочках подались от неё подальше. Когда отошли метров на тридцать услышали, как она затянула старческим голосом: «Вставай страна огромная…» Мы переглянулись с мужиками, мол, вон как бывает в жизни.
Ещё с полчаса мы пробродили по чаще. Вещи-то мы свои побросали у реки, да и весь провиант там. Сами ходим друг за другом, а вслух сказать стесняемся, мол, надо бы вернуться да всё подобрать, а то бесхозяйственность какая-то получается. Ну, пришлось мне опять на правах старшего взять инициативу в свои руки. Речь толкнул, мол, чего это мы испугались? Колян первый откликнулся:
- Ну, и стрельнули… Так ведь не попали, - и он покосился на подсохшие штаны Вовчика. – Это мы ещё легко отделались.
Я заметил:
- По-моему, нас с кем-то спутали. Ну, не могли мы одной пулькой вызвать столько негодования у тех, кто был на противоположном берегу реки.
Вовчик решил поучаствовать в разговоре. Он сказал так:
- Не знаю как вам, а мне досталось больше всех. Вот, даже штаны «выстирал».
- Ну, на войне и не такое случалось, - стал его успокаивать Колян. – Это всё от твоей сентиментальности.
- Да, правы бабы, мужики вырождаются, - произнёс я без задней мысли, думая о своём. - Сплошное недержание… А если завтра война?
- Сплюнь, - Колян смачно сморкнулся. – Нас же загребут сразу на передовую.
Я смерил его взглядом и сказал:
- Тебя сразу же зачислят в интенданты.
- Это почему?
- Таких колоритных только туда и берут… И потом, как ты будешь из окопа выпрыгивать в атаку? Тебе как минимум нужен ещё кто-то для подмоги или на худой конец будешь таскать с собой стремянку.
- Скажешь тоже, - он заулыбался. – Армия разорится.
Ну, за всей этой болтовнёй и не заметили, как вернулись на свою лужайку. Подходим, а там… Ага, наша знакомая старушка хозяйничает. Увидела нас и скрипит, как не смазанная телега, мол, пожаловали на дармовщинку оглоеды. Ну, Колян и не выдержал и пустил её по матушке. Мы думали старуха тут же «выбросит белый флаг», а она паразитка уплетает наше мясо и так спрашивает с ехидцей:
- Навоевались? Если в плен желаете, милости прошу, а если удумали что-то нехорошее - не дамся.
Тут Вовчика разобрало так, что ни я, ни Колян даже слово не могли вставить. Его несло по такой Питерской, да с такими фривольными оборотами – птицы и те замолкли. Старуха жевать перестала, смотрит на него, как на вождя пролетарской революции. Мы-то – это понятно, а ей какого, да ещё от нашего сентиментального друга. Тут всякое в голову может прийти. Так вот стоило Вовчику замолчать, этот ветхий экземпляр с морщинистым лицом и заявляет:
- Хочу этого говоруна.
Вовчик от неожиданности хотел по второму разу в штаны напустить. Весь покраснел, стоит и пялится на старуху. Колян рот открыл и говорит:
- Мать, не твоя весовая категория, да и калибр не по возрасту выбираешь.
- Не учи меня жить, - отвечает ему старуха и руки о себя вытирает и начинает медленно приближаться к Вовчику.
Тут уже я не выдержал, поскольку на инцест мы не подписывались, да и воспитание у нас другое и так начинаю издалека:
- Уважаемая, сколько вам лет?
Старуха зыркнула на меня и спрашивает:
- Это допрос? Если да, то в чём меня подозревают?
«Ну, вот ты и попалась, ягодка. Сама мне в руки карты суёшь» - подумал я и прямо ей в лоб следующий вопрос:
- А что вы делали в ночь с тринадцатого на четырнадцатое августа?
- Я? – старуха растерялась.
Продолжаю на неё давить:
- Кто ещё был в сговоре?
Ну, тут у старухи вообще батарейки потекли. Она смотрит на меня и уже, судя по её взгляду, она не хочет ни Вовчика, ни Коляна, ни всех нас вместе взятых?
Одним словом, отбились мы от неё – собрали свои вещички, мясо, конечно, ей отдали и подались прочь. На выходе из чащи допили всю водку, закусили хлебушком и давай орать песни, да так громко, что сорвали себе голоса. Ну, когда выпивши и не такое можно с собой сотворить.
Домой вернулись усталые, но на своих ногах. Вовчик сразу полез под душ, поскольку хоть штаны у него и подсохли, запах всё же давал о себе знать. Колян поругался с супругой, которая потребовала у него подробнейшего отчёта о выезде на природу. Он, конечно, отказался, сославшись на какую-то подписку о неразглашении, чем заслужил от дражайшей своей половины пощёчины. Отвечать не стал, поскольку она тут же заперлась в туалете, голося во всё горло, что её насилуют. Удостоверившись, что она там одна, Колян с чистой совестью пошёл спать. Я по пути домой зашёл на чашечку чая к соседке с нижнего этажа. Там где чай, там всякие разговоры, ну и рассказал ей под занавес эту историю. Она смеялась так искренне, что я остался у неё до утра. Хорошая женщина и что характерно замужем. Где муж? Наверное где-то есть, раз в прихожей на вешалке висит мужская куртка. Собственно, вот и всё. Ах, да совсем забыл: через неделю и я, и Колян, и Вовчик получили повестки на военную переподготовку, но это уже другая история.



                Январь 2010 г.