Мальчишник

                И. Рассказов
                Мальчишник.

Старый – это прозвище. Ещё в школе Серёгу Старикова с чьей-то лёгкой руки обрекли на шествие по жизни с этим «позывным». Парень он хороший и можно сказать, что свой в доску, а поэтому отнёсся к этому факту в своей биографии с пониманием. Собственно всё подобное, каждый из нас пропустил через себя в своё время, ибо, как сказал Витька Пасько, прозванный из-за своей «крупности» Бычарой, что все мы люди – все мы человеки. Он никогда не стеснялся своей угловатости, потому что верил в свои два огромных кулака, которые частенько пускал по кругу, наказывая нерассудительных сверстников за всякие мелкие шалости. Признаться, Витька любил это развлечение. Так у него это получалось мастерски, что после окончания школы все разъехались, спасаясь от армии, по институтам, а он устроился в один из местных ночных клубов вышибалой. Скоро ему это надоело: крошить хрупкие головы подвыпившей публике и как-то взял и заявился в военкомат, мол, возьмите меня в армию, пока не расхотел. Там подивились его силе и согласно Конституции забрили чуб. Вот так он и стал  сначала просто военным, а потом профессиональным, побывав  в некоторых горячих точках российских просторов.
Третьим в их компании был Доцент, а в переводе Клязьмин Николай. Умный и обходительный, а самое главное - ценил дружбу. Если дружил, то дружил по-настоящему, невзирая на заслуги того, с кем делил всё, что у него было: и на душе, и за душой.
И, наконец, четвёртым в их компании был щупленького вида Игнат Максимов по призванию и по прозвищу Музыка. Всё, что он умел и умел, надо это отметить, на «отлично», так это целыми днями водить мехами баяна из стороны в сторону. Бычара, заслышав его «страдания», просил:
- Не тяни кота за хвост – играй шустрее, брат!
Игнат отвечал ему с невозмутимым видом:
- Быстро играют многие, а вот правильно получается не у всех.
- Да мне все эти тонкости по берету. Ноги плясать хотят, а ты завёл шарманку: ти-ти, та-та. И где здесь музыка?
- Повсюду, - улыбался на его слова Игнат, подмигивая, мол, учись принимать мир таким, какой он есть перед тобой в данную минуту.
Вот эта четвёрка друзей-одноклассников сумела, дожив до тридцатилетнего с небольшим хвостиком возраста не растерять свою дружбу. Уже в прошествии стольких лет, после окончания школы, они продолжали встречаться своей мужской компанией, и эти встречи носили на себе некую печать неприкосновенности. Все, кто их окружал в их жизни, не имели права нарушать этот закон мужской дружбы.
Как-то жена Старого заявила:
- Пора остепениться. У нас дети и…
- Вот поэтому надо иногда напоминать себе о том, что что-то было в моей жизни и до них. Ну, чего ты топочешь ногами? У нас мужская компания и всё такое.
- Знаю я вас мужиков.
- Вот и помалкивай, если знаешь, а то не посмотрю на то, что люблю тебя и…
- Правильно! Так мне дуре и надо. Бить будешь? Бей!
- Точно дура… Я на тебя хоть раз руку поднял?
- Попробовал бы только… Я тебе так бы подняла.
 Старый засмеялся:
- Вот, а чего тогда «пургу гонишь»? Ты давай приходи в себя и не ревнуй меня к моим пацанам. Вернусь – сделаем дочку.
- Сдурел? У нас уже двое ребят.
- То ребята, а это будет дочка. Такая розовенькая с солнечным взглядом…
- Фантазёр, - жена улыбнулась. – Ладно, иди уж. А у кого сегодня собираетесь?
- У Игната. Он у нас, хоть бы не сглазить, расстаётся с холостой жизнью. Сегодня будем его напутствовать.
- Смотрите не переусердствуйте, а то раздумает жениться.
- У нас не раздумает. Мы его быстренько вразумим.
Серёга Стариков сказал правду: Игнат Максимов по прозвищу Музыка решил жениться. Жених обзвонил всю троицу, предложив им собраться у него в рамках традиционных посиделок за «рюмкой чая» и обсудить надвигающиеся событие. В назначенный час, а это была суббота, все уселись у Максимова за круглым столом. Старый обвёл взглядом собравшихся и произнёс:
- Сбылась мечта идиота!
- Ты это сейчас про кого? – Доцент улыбнулся, приглашая друзей обсудить эту тему.
- Про себя Коленька, про себя… А ты, наверное, подумал про Музыку? - Старый кивнул на Игната. – К нему бы это относилось, если бы он не взялся за ум и не решил жениться. Мужику тридцатник в глаза лепит, а он всё витает в облаках.
- Я не витаю – я творю, - вставил Игнат.
- Тем более, творец ты наш, - Старый хохотнул. - Когда станешь Моцартом?
- Никогда.
- Почему?
- Не хочу повторить его судьбу.
- Не боись, а тем более в наш век Сальери всё больше стоят на рынках, зарабатывая себе на пропитание. Им сейчас не до тебя, да и кому сегодня нужна музыка?
- Мне, - произнёс Бычара, разливая водку по  рюмкам. – За что пить будем? За баб?
- Батенька, где вы воспитывались? Неужели это всё от армии? – Старый картинно вскинул правую бровь.
- Не трогай своими руками то, о чём не имеешь никакого представления. Тот, кто не служил в армии, у меня вызывает отвращение, - Бычара скривил губы.
- Да? А как же все мы? Ни я, ни Музыка, ни Доцент, там не были...
- Ещё не вечер, - Бычара закончил разливать спиртное. – Я так скажу: скоро начнутся кое-какие подвижки и всех вас…
- И меня? - Игнат удивлённо приподнял брови.
- А тебя в первую очередь, - Бычара улыбнулся, - поскольку ты совсем ещё малохольный: и баб не нюхал, и…
- Кто тебе про это сказал? – Максимов заёрзал на стуле. – У меня были женщины.
- Глядя на тебя, так и хочется вскрикнуть: «Не целованный!» И что же ты с ними делал? Гаммы разучивал? От тебя же за версту девственностью несёт.
- Чем, чем? – Доцент решил уточнить последнюю фразу.
- Непорочностью, - пояснил Бычара.
- Вот-вот, - Старый удовлетворённо кивнул. – Ну, теперь я думаю, всё образуется, и ты пополнишь список женатиков. А раз такое дело, предлагаю первый тост за ту, которая отважилась бросить своё тело под этого недотёпу.
Игнат сидел, понимая, что всё это правда: и то, что он недотёпа, и что его избранница дала согласие выйти за него замуж…
«Может быть, пока не поздно дать задний ход? – Музыка оглядел друзей. – Нет, поздно – эти не допустят этого».
Выпили… Каждый по-своему: кто крякнув, кто не морщась, кто прикрыв глаза, будто прислушиваясь, а кто скорчил такое лицо, хоть в психушку оформляй без медицинского освидетельствования. Разные они были и, тем не менее, держались друг друга. Было ощущение, что каждый из них искал друг в друге то, что уже никогда никому из них не обрести в этой жизни. Они могли рассказать многое о себе и знали, что это никогда не будет вынесено ни кем из них за пределы их мужского круга.
- Слушай, Музыка, где же ты отыскал свою единственную? – Старый открыл глаза, возвращаясь в реалии. – В каких краях водятся такие «русалки», что согласны связать свою жизнь с такими типами, как ты?
 Игнат привёл в порядок своё лицо после рюмки водки и произнёс:
- Для меня самого – это загадка. Порой задумаюсь над этим и не могу поверить, что так случилось.
- Нет, определённо тебе надо в армию. Там тебя быстренько приведут в чувства, и будешь жизнь воспринимать, как должно, без всяких: верю – не верю, - буркнул Бычара.
- Мне так не интересно, - Игнат поискал глазами вилку на столе. – Не той я породы. Тянет меня на всё такое, где непонятное ходит под руку с действительностью.
- НЛО, - Доцент сунул в рот бутерброд.
- Кто - я? – Игнат улыбнулся. – Можно сказать и так, а собственно – это здорово, когда ты неординарен.
 Старый ему подмигнул:
- А твоя не из этого списка, что и ты?
- Из этого.
- Представляю – ты домой с работы приходишь, а в квартире кавардак и эти родственники уже по всем углам сидят.
- Какие ещё родственники? – Игнат удивился.
Старый хохотнул:
- Инопланетяне!
- А-а… вообще-то, она сирота. Нет у неё никого, - Игнат помолчал. – У неё нет никого, и меня все покинули.
Бычара тем временем разлил по рюмкам водку и произнёс:
- Ну, давайте за тех, кого с нами нет, и никогда больше не будет.
 Выпили молча. Каждый подумал про своё: Игнат вспомнил родителей, Бычара сослуживцев, Старый деда с бабкою, Доцент первую свою любовь. Разные судьбы – разные воспоминания.
Старый достал сигарету, слегка помял её и спросил, обращаясь к Виктору:
- Слушай солдат, как там, в горячих точках?
- Припекает, - Бычара не стал закусывать. - Воюем лучше, чем живём.
- Не надоело?
- Это моя работа, да и лезут отовсюду недобитые отморозки. Им-то больше заняться нечем.
- Да, грязь на сапогах цивилизации, - вставил Доцент.
- Верно, подметил, - Виктор расправил плечи. – Я так скажу, что и пора бы человечеству переобуться в гражданскую обувь, да только там - в Белом Доме, полно идиотов, уверовавших в то, что именно они спасут мир от войн.
Доцент усмехнулся:
- Что-то я не припомню, когда это американцы где-то навели порядок на этой планете. Вся их история – это одни сплошные войны, заканчивающиеся поражением. Конечно, в сообразительности им не откажешь, а поэтому всё чаще эти войны устраивают чужими руками, продавая оружие, снабжая инструкторами тех, кого приносят на жертвенный алтарь в угоду своим национальным интересам. Увы, ещё находятся ленивые и глупые народы, кто, разинув рты, смотрят на дядюшку Сэма. Последователи этого старика научились многому и как что начинают кричать о демократии. Что это за демократия такая, от которой гибнут люди?
- Это всё от попустительства и необразованности, - Бычара слегка ударил по столу кулаком. – Я бы этих америкашек пустил бы через одного на удобрение. Ни чему их не учат собственные поражения.
- Я скажу больше: тупые они, - Игнат решил внести свою лепту в разговор. - Вот так присмотришься и видишь, что воюют-то они не с сильными противниками, а выбирают слабаков…
- Вьетнам тоже посчитали таковым и хотели поставить на колени, - Бычара хохотнул. – До сих пор откашляться не могут, когда речь заходит о погибших в той войне.
- И Вьетнам, и Корея… - Доцент показал ему глазами, мол, разливай?
Снова бутылка водки сделала «круг почёта» над четырьмя рюмками. Доцент произнёс:
- За наши победы!
- Ура! – рявкнул Бычара и опрокинул в себя спиртное. – Уф! Сколько пью, а она всё такая же – колючая.
Музыка поморщился, глядя на него. Старый, заметив это, сказал:
- Наша армия и по этим показателям впереди планеты всей.
- Это точно: и воюем, как надо и пьём не хуже, - Бычара сунул в рот солёный огурец. – Главное знать меру.
Доцент, допив свою водку, посмаковал губами и выдал:
- Меру не знают только дураки. Судя по тому, что страна спивается, их у нас большинство.
 Это точно. Вот  у нас в чеченскую компанию один идиот из лампасников решил горлом взять и давай на плацу солдатиков матом крошить, мол, сукины дети и всё в этом духе. Руки чесались ему морду набить у всей воинской части. Наверное, так бы и случилось, да снайпер боевиков оказался проворнее нас – нажал на курок, и не стало «матюгальника».
- Что, прямо на плацу? – Старый выпрямился.
- Ага, прямо в ухо попал. В одно влетело, а через другое вылетело. – Бычара сразу стал серьёзным. – Хорошие у них снайпера были: девки из Прибалтики. Как-то одну заарканили… Красивая сука – глаз не отвести, а на лице следы страха замешанного на крови убитых ею солдатиков. Видно многих наших ребят спровадила на тот свет. Стали разбираться… Обоссалась. Одно слово - баба. Так посмотришь: и гонор при ней, и умна в чём-то, но на войне против мужика не тянет. Стоит только смерти рядышком с ней пройти - в слёзы… У нас мужиков всё по-другому, да и не бабье это дело на брюхе под пулями землю щупать. Им бы рожать, а они видите ли, всё хотят доказать, мол, и без мужиков сумеем.
- Эмансипация, - сказал Доцент. – Что-то в природе изменилось: мужики рядятся в баб, те – в нас.
- Не бегали бы от армии, и не надо было бы рядиться, - Бычара хмыкнул.
- А кто бегал? – Игнат взвился. – Я просился - меня не взяли.
- Ага, он просился, - Виктор улыбнулся. – Это когда было?
- Было.
- Ну, когда, когда?
Игнат задумался припоминая:
- В классе восьмом.
- Дурень, ты бы ещё в первом заявил о своём желании. Нет, мужики, я всё понимаю: один родил сразу двоих пацанов, другой с головой ушёл в науку, третий передумал, но я так скажу, если грянет война, все вы окажетесь в окопах. Надеюсь, в штаны не напустите. Армия – это не просто школа жизни… Это лучшая школа из всех. Вот так. Ладно, военную тему закрыли, а то и так на душе муторно. Давайте о бабах?
- Можно и о них, - Старый дотянулся до второй бутылки, широко улыбнулся, наполняя порожние рюмки.
Доцент сверкнул стёклами очков, пытаясь уточнить:
- Так мы о бабах или о жёнах?
- А что, разве наши жёны не бабы? – Старый хохотнул. – Бабы, женщины, девчонки, любимые, неповторимые и самое главное единственные…
- Хорошо сказал, - Доцент кивнул и повернулся к Игнату. – Учись, как надо, а то женишься, и всё из башки выдует. Кстати, любовь любовью, а спуску не давай. Это племя тогда будет с тобой, если ты сам не дашь им повода делать из себя тряпичную куклу, - он обратился к Виктору: - Твоя-то не вернулась?
Бычара нахмурил брови и промолчал. Старый сделал знак глазами Доценту, мол, прикуси язык. Тот тут же переключился на себя:
- Вот у меня мои студентки не знают границ: из-за оценки в зачётки готовы под тебя лечь без всякой медицинской страховки.
- И как твоя Зинаида на всё это смотрит? – Старый поставил под стол пустую бутылку.
- Так я ей ни-ни. Зачем травмировать человека? Она у меня впечатлительная натура, да и мне всё это ни к чему.
- Врешь, поди, - Старый недоверчиво посмотрел на Николая. – Неужели ни на одну не клюнул?
- А зачем? У меня же есть Зинаида. Это такая женщина… вселенная.
- Ну, не только у тебя, - Стариков поднял свою рюмку. – Предлагаю за них…
Бычара выпил молча. Воспоминания накрыли этого здоровяка с головой, и неприятный ком встал в горле. Не думал он никогда, что его избранница однажды решит и за него, и за себя, как жить им дальше. Сначала его это забавляло: он на войну – она к маме. Встречались изредка. Он ходил по одному краю пропасти, она – по-другому. Создатель послал им это испытание в надежде, что они смогут его преодолеть, но случилось так, что треснула их семейная жизнь по швам. Пробовал Виктор одним махом решить эту проблему, но в последний момент передумал, мол, перебесится и всё встанет на своё место. Ничего подобного: он в окопы, а она к маме. Словоохотливые «доброжелатели» тут же нашлись и нашептали ему, что не к маме она ездит, не к маме. Виктор, сжав зубы, ждал и верил: всё образуется. Время шло, а она всё ездила и ездила к маме. Судя по доходившим до него слухам ей было хорошо у «мамы».
Однажды он решил обоих полюбовников приструнить, а заодно решить наболевший вопрос. Отыскал свою приблуду и… не смог. Она и плакала, и прощение просила, и… Уехал тогда он ни с чем. Долго они не виделись. Сел на мель их семейный корабль. Жена меняла мужчин и что-то в этом было нечеловеческое. Он же не смог привязаться ни к кому, храня среди документов свидетельство о браке с той, которая его предала.

Как-то за разговорами все четверо захмелели так, что Музыка стал протестовать, мол, ни к чему ему жениться. Старый показал ему кулак, а Бычара рявкнул:
- Отставить!
Доцент заявил:
- Это не по-мужски.
- Почему? - Игнат пытался восстановить своё право: быть свободным.
- У тебя уже с ней что-то было? – Доцент уставился ему в переносицу.
- Было, - тот кивнул, - или… Я не помню.
- А ты вспомни, - наседал на него Николай, он же Доцент.
- Зачем?
- А вдруг она уже носит твоего ребёнка?
- Где? – Музыка растерянно округлил глаза.
- Там, - Доцент пьяно скривил губы.
- Не говори со мной загадками, - Игнат чисто машинально стал вилкой накалывать колбасу.
Старый пристально посмотрел на него и сказал:
- Нехорошо, брат. Если ты мужик, то…
- Я мужик. Я сейчас всем вам покажу, что я мужик, - Музыка попытался встать.
Бычара скомандовал:
- Сидеть!
- Слушаюсь, - Игнат, так и не встав из-за стола, выпрямился, задрав голову.
- Молодец, рядовой! – Бычара грузно поднялся. – Сейчас мы тебя будем посвящать в женихи.
- О-хо-хо! – загоготал Доцент. – Я даже знаю как!
Музыка разинул рот. Бычара выдержал паузу и объявил:
- Мы тебе от всех нас в твой последний холостяцкий день  решили подарить женщину.
- А может не надо? – Игнат посмотрел на друзей, как бы прощаясь с ними.
- Брат, ты нас обижаешь, - Бычара был непреклонен. – Мы же от чистого сердца.
- Но это нехорошо, - Музыка стал протестовать. – У меня же вот–вот должна состояться свадьба.
- Традиции нельзя нарушать, - Виктор рубанул воздух ладонью.
- Да, - поддержал его Старый. – И потом, мы никому не скажем, и ты промолчишь… Мы надеемся.
- А если…?
Доцент похлопал по плечу Игната:
- Ты в нас сомневаешься?
- А если моя догадается? – Музыка сделал скорбные глаза.
- Откуда?
- Ну, вдруг  я подхвачу какую-нибудь болезнь?
- Дурак, если будешь предохраняться, то ничего с тобой не случится. Выбирай безопасный секс! – Доцент это произнёс громогласно.
 Старый захихикал и пьяно спросил:
- Ты кого предпочитаешь: брюнеток или блондинок?
 Игнат замер. Бычара удовлетворённо заметил:
- Наш человек, задумался.
- Нет, мы не торопим и женщины могут подождать, но учти старость уже в пути. Не теряй время.
- Так я и не знаю, - Музыка растерянно вытолкнул из себя пьяным языком слова: - Мне хочется и такую, и такую.
- Бабник! – сделал заключение Виктор. – В породу пошёл. Ну, что мужики, подарим нашему юнцу сразу двух?
Музыка от этих слов стал приподниматься непроизвольно из-за стола. Его голос заметно дрожал:
- Двух? Мне?
- Тебе, а кому же ещё? – Старый подтвердил сказанное. – Я сейчас отлучусь, а вы приготовьте нашего друга, - произнёс он, обращаясь к Доценту и Бычаре.
- Мне что-то уже нехорошо, - Музыка поискал на столе глазами свою тару.
- Начинается. Ты у меня смотри – осрамишься, заберу с собой на войну, - пригрозил ему Виктор.
- Что-то я совсем расклеился…
Доцент захихикал, блестя стёклами очков:
- Ни дать, ни взять – девственник чистой воды. Господи и откуда ты только таких выпускаешь?
Бычара встал из-за стола и громко сказал:
- Рядовой Максимов!
- Что?
- Надо отвечать: я!
- Я, - в голосе Музыки проскользнули скорбящие интонации.
- Нет, определённо тебе надо свои мозги проветрить – смотаться со мной на Кавказ.
- А если он не вернётся? – произнёс Николай.
- Не вернётся… Это точно. Таких в первую очередь убивают. А почему? Потому что лапти.
- Я не лапоть, - Музыка опёрся о край стола, держа равновесие.
- Конечно, не лапоть, а портянка, - сказал Бычара. – Ладно, живи и радуйся, пока есть у тебя я. Мне не привыкать ездить на эту войну, да и у неё я хожу в любимчиках – ни одной царапины.
- Везунчик, - Доцент посмотрел на Виктора. – А вот моему соседу по лестничной клетке не повезло - поднял какую-то безделушку с земли, теперь ходит без рук.
- Знакомый гостинец от дядюшки Сэма. Умеют эти американцы подлянки устраивать.
- А вот и мы, - в дверях появился Старый. – Встречайте: Лили и Мими!
Музыка уставился на фигуристых женщин, пьяно ворочая головой.
- Ну, что же ты такой робкий? – Доцент захохотал. – Пользуйся, пока мы добрые.
- Это всё мне? – Игнат не мог поверить – грудастые женщины смотрели на него безотрывно, демонстрируя ему и всем находящимся в комнате свои прелести.
- Ничего себе! – Бычара, где стоял, там и сел.
Замешательство длилось несколько секунд. Мысли суетливо заметались и даже что-то клокотнуло в мужских гениталиях. Хотелось через весь хмель, через дрожь в ногах рвануться к этим двум цыпочкам и… Доцент снял очки, и беззвучно растягивая губы прочмокал, мол, хороши бестии. Бычара хмыкнул и только. Все его слова были сейчас неуместны. Старый видя замешательство друзей, вытолкнул двух женщина на середину комнаты и те повалились на Музыку, касаясь его своими резиновыми телами. Игнат, как в замешательстве трогал их руками, пытаясь соединить в одно целое себя, своих друзей и этих надувных баб, пялившихся на него кукольными взглядами. Когда его сознание дотянулось до смысла происходящего, он улыбнулся и закричал пьяным голосом:
- На абордаж!

P.S.
Музыка женился на своей избраннице. Как заметил Доцент, что и жених, и невеста – два сапога пара. Наверное, это правильно. Спустя год у них родилась девочка. Старый тоже постарался и в его семье, как он и обещал своей супруге, случилось пополнение и тоже девчушка. Бычара во время событий в Южной Осетии попал под пулю снайпера, так и не став отцом. Собственно, здесь не обошлось без проведения – слишком долго Смерть  к нему присматривалась. После его гибели Доцент, Старый и Музыка ещё какое-то время собирались вместе, но это уже были совсем другие встречи. Спустя какое-то врем, все они разлетелись в разные стороны. Музыка подался в Австралию, устроившись на приличную работу, где-то в студии звукозаписи. Доцент переехал с семьёй в Европу, получив приглашение от соотечественников, давно обосновавшихся во Франции и работавших в области космических технологий. Старый открыл своё дело, отбиваясь от конкурентов, и даже приобрёл авторитет, и был момент, когда мог стать обеспеченным человеком, но внезапно умерла у него жена, и он полностью переключился на воспитание детей.
 Вот и всё.
                Сентябрь 2008 г.