И. Рассказов
Формула разницы.
Он принёс с собой в эту коммуналку, забытую Богом, шум улиц, запах весны и чего-то метущегося. Оно, как только его ноги перемахнули через порог, стало рыскать по всем углам, царапая невидимым коготком стены и изрядно усталую мебель. Парень, лет двадцати пяти, поставил на пол в прихожей дорожную сумку, и выпрямившись, огляделся по сторонам. Старик, застывший у входной двери, подозрительно осмотрел его поверх очков, стараясь притушить любопытство, спросил:
- С кем имею честь…?
Парень оглянулся на него, и широко улыбнувшись, ответил:
- Я внук.
- Чей?
Парень, продолжая улыбаться, произнёс:
- Не знаю, не знаю… Если вы в молодости захаживали к моей бабуле, то…
- Молодой человек, я попрошу без намёков, - старик нахмурил брови.
- Шучу, шучу, - парень озорно тряхнул чубатой головой. – Я ваш будущий сосед. Внук, покойной Матрены Ивановны. А вы…?
- Капитон Сергеевич, - неохотно представился старик. – И откуда же ты взялся? Отродясь никого у Матрёны не было. Вот на этих руках и померла, - он показал свои ладони. – Жила одна и …
Парень кашлянул и стал объяснять:
- Да, я сам удивился. Получил бумагу от нотариуса, мол, так и так… Я ведь детдомовский, как перст один на белом свете, а оказалось, что всё это время у меня бабуля была в этом городе. Я думал, что ошибка, но юрист мне показал документы и получается так, что я и есть её, так сказать внук.
- Зовут-то, как? – старик слегка подобрел.
- Майкл.
- Это, по какому?
- По-современному, дед, по-современному. Ты это, на моё воспитание не обращай внимание. Оно на нуле, и поэтому язык мой – враг мой. Да ты не хмурься – я хороший, только неспокойный какой-то, и давай сразу на «ты», а то я чувствую себя как в гостях, а если верить бумагам, то я с этой минуты у себя дома.
Капитон Сергеевич закрыл входную дверь на задвижку и проворчал себе под нос:
- Кончилась тихая жизнь.
- В точку попал. Ну, веди, показывай, а то случись что, прямо здесь лужу сделаю.
- Какую такую лужу?
- Какую, какую? Ту самую, - парень подмигнул ему. - Надеюсь, удобства в доме находятся, а не на улице?
- Для кого как, - Капитон Сергеевич неопределённо повёл головой.
- Что я слышу: и на этом кусочке земли присутствует дискриминация? Ну вот, стоит чуть-чуть отвлечься, и завоевания социалистической революции хотим замолчать. Нехорошо, товарищ… За что боролись…?
Капитон Сергеевич смерил нахмуренным взглядом говоруна, но промолчал, хотя знал прекрасно продолжение этой фразы: «За что боролись – на то и напоролись».
- Вот-вот товарищ, - будто угадав его мысли, молодой человек продолжал крутить дальше свою шарманку: - правильно мыслите: бесхозяйственность и полное падение нравов. Кстати, как у вас с этим обстоят дела?
- Болтун, - буркнул Капитон Сергеевич.
- А это зря, если так и дальше пойдёт, придётся в комиссионном магазине присмотреть «железный занавес». Ну, так что, мир?
- А я тебе ещё войны не объявлял, чтобы мириться. Ты сначала научись целиться и стрелять, а уж потом спеши подписывать капитуляцию.
- Серьёзное замечание. Значит, нет…? Ну что ж придётся самому осмотреть поле предстоящих сражений. Разрешите… - он опять перешёл на «вы», перешагивая через свою сумку, отстраняя со своего пути Капитона Сергеевича.
- Куда? – тот встрепенулся.
- Сергеич, я же с дороги и у меня мочевой пузырь не королевский. Если не донесу, у тебя на полу вся краска вздыбится, - говорун перешёл опять на «ты».
- Прямо по коридору, первая дверь на право, - буркнул Капитон Сергеевич.
- Вот видите, товарищ, можем, когда захотим, - парень снова стал на «вы» и как Ленин сунув большие пальцы рук себе подмышки, прошёл по указанному направлению.
Капитон Сергеевич, чуть повременив, поспешил за ним следом, на ходу прислушиваясь к звукам, доносившимся из-за туалетной двери. Он прошёл на кухню и, вооружившись скалкой для теста, встал у окна. Его новый сосед после туалета нырнул в ванную, где, поколдовав с кранами, появился с мокрыми руками, вытирая их о носовой платок. Посмотрел на Капитона Сергеевича. Тот стоял в такой позе, будто хотел ему сказать, мол, порох ещё имеется в пороховницах.
- Мальбрук в поход собрался? И на кого, если конечно не секрет? – молодой человек усмехнулся. – Я вот что подумал, мы с «железным занавесом» повременим. И вообще, если бы Гитлер в своё время не страдал запорами, он никогда бы не отважился воевать с целым миром. Любая война – это что? Это внезапность и коварство. Судя по тому, что у вас в руках, мне лучше к вам спиной не поворачиваться, а то из меня вы вмиг пельменей налепите. Угадал? А впрочем, я сам виноват: заставил вас перенервничать. Ну, вот такой я, и принимайте меня таким, какой я есть.
Капитон Сергеевич продолжал стоять у окна со скалкой в руке. Парень вздохнул и окинул взглядом довольно просторную кухню.
- Я так думаю, коль мир в наших с вами отношениях не предполагается, поэтому это место мы будем именовать нейтральной полосой, как собственно и те два закутка, которые я только что посетил. Кстати, товарищ, научитесь за собой смывать, а то так можно напугать до заикания, и вашей пенсии не хватит на восстановление здоровья потерпевшего.
- Кто потерпевший? – ожил Капитон Сергеевич.
- Пока всё обошлось, но на будущее примите к сведению. Жизнь и так полна неожиданностями, а тут ещё вы со своими…
Парень не договорил – Капитон Сергеевич угрожающе помахал скалкой перед своим лицом, как бы отгоняя от себя назойливых мух. Его голос начал с шёпота:
- Я вас попрошу, как вас там…
- Прошу прощения, что не представился по полной форме: резидент американской разведки, работающий под прикрытием, полковник Исаев, - парень щёлкнул по-военному каблуками.
- Вертун!
- Признаюсь, меня зовут иначе – Пётр, а по легенде Самуил Маркович.
- Это как? – у Капитона Сергеевича от услышанного очки сползли поближе к кончику носа.
- Ну что вы сразу начинаете задавать вопросы? Пытать будете? Да, хоть калёным железом, хоть на дыбе подвешивайте – всё равно тайну своего имени унесу с собой в могилу.
- Интересное дело, а как мне к тебе обращаться, если ты крутишь то сюда, то туда? Тебя-то крестили-то?
- Да, слева на право или наоборот – не помню: мал был.
- Час от часу не легче, - вздохнул Капитон Сергеевич.
- Ну, если вы настаиваете, то зовите меня просто Мария. Звучит? По-моему недурно.
- Ты у врача, когда был? Показаться бы, а то…
- Успокойтесь сердешный. Везде я был и справка имеется. Кстати, диагноз, как у всех: ОРЗ.
- Я имел в виду другого врача.
- А что, есть какие-то другие?
- Ну, да, которые определяют степень буйства.
- Ветеринары что ли? Нет, я их боюсь. Они же лечат без наркоза. Зальют зенки и по рогам – «бац!» Им лишь бы поголовье скота удержать в рамках заготовленных кормов. Куда уж им со мной возиться – сразу на бойню отправят. Нет, туда мне дороги нет. После их лечений никто замуж не возьмёт, так и останусь просто Марией.
У Капитона Сергеевича, даже в глазах потемнело от услышанного. Он пытался найти в стоявшем перед ним молодом человеке хоть что-то, что напоминало бы ему о какой-то женственности. Глаза беспомощно пытались зацепиться за какие-то чисто женские детали на теле, но ничего этого не было.
«Может и правда, что это девка? Они сейчас все одинаковые какие-то: и курят, и пьют наперегонки, будто кто хочет у них отобрать. Разбери их сегодняшних, как сиамские близнецы: все в брюках и волосы нечёсаные до плеч, а ещё серёжки в уши цепляют… А голос? Ну, это, положим, может быть по причине какой-нибудь аномалии, а может от наркотиков… Вот тоже придумали себе развлечение, паршивцы» - размышлял про себя Капитон Сергеевич.
- Ну, так что?
- Что? – Капитон Сергеевич выжидательно уставился на то, что стояло напротив него.
- Будешь приставать дальше, противный или мне самой? - оно кокетливо вытянуло губы трубочкой. – Ну, чего встал, шалун?
- Я тебя сейчас возьму за одно интимное место, да надаю вот этой скалкой так, что ты у меня сразу вспомнишь и имя своё, и как тебя крестили (слева направо или наоборот), а ещё вспомнишь своих - мать с отцом…
Предполагаемое оно сразу поскучнело и произнесло:
- Вот их-то мне никак не вспомнить.
- Это что ещё за заявление?
- Это не заявление. Это констатация факта в том, что я их не помню.
- Что, совсем? – Капитон Сергеевич даже опустил скалку.
- Они меня ещё грудным в дом ребёнка подкинули, так сказать сунули государству на воспитание. Хотел бы вспомнить, да не получается…
Ну, тут Капитон Сергеевич уже не то, что сказать ничего не мог, но и стоять на ногах для него было проблемой. Он на ощупь дотронулся до края стола и опустился на табуретку, продолжая соображать над услышанным.
- Вот такие дела, а зовут меня Алексеем, - парень машинально потрогал рукой чайник на плите и спросил: - Чаем-то угостите, а то я с дороги?
- Что? А, чай… - Капитон Сергеевич запоздало кивнул головой и произнёс: - У меня и колбаса имеется…
Они пили чай молча. Такое молчание иногда бывает полезным, чтобы привести свои мысли в порядок. Как-то само собой завязалась беседа, но в основном говорил Алексей. Он вкратце рассказал свою историю о том, как его воспитывало государство и как он, оказавшись в восемнадцать лет за пределами интерната, впервые в жизни задал себе вопрос: «А дальше что?» Дорог было много – выбирай любую. Пока они у твоих ног – все хороши. Это уже потом начинаешь понимать, что это далеко не так, а в самом начале было всякое. Алексею повезло и повезло так, как может вести только единицам. Ему встретился хороший работящий человек, который взял его за шиворот и увёл в свою профессию, подальше от улиц и подворотен, и вот теперь он ездит по экспедициям ищет нефть и газ в составе таких же, как и он искателей романтики.
Ещё он рассказал о том, как пытался отыскать своих родственников. Поиски не увенчались успехом, да и время было такое, что все были заняты нечеловеческими делами: пытались узаконить то, что попало им в руки за время «перестройки». Кто успел, тот взобрался на вершины, а кто промедлил, так и остался стоять внизу с разинутым ртом. Если бы не завещание его покойной бабули Матрёны Ивановны, так бы он и слонялся по всяким общагам с дорожной сумкой. Надо заметить: даже эту коммунальную квартиру хотели изворотливые чиновники умыкнуть. Не вышло, а не вышло потому, что достаточно найтись одному порядочному человеку и все закулисные заморочки легко расстроить, что собственно и произошло: кто-то из коридоров власти обеднел ровно на одну комнату в старом четырёхэтажном доме по переулку…
И вот теперь сидел внук Матрены Ивановны и гонял чаи со своим соседом. Тот, выслушав историю Алексея, смахнул ладонью скупую слезу и, шмыгнув носом, сказал:
- У меня ещё сыр есть. Думал уже выбросить… Может, съешь? Жалко ведь…?
- А, где наша не пропадала, - Алексей кивнул согласно и улыбнулся.
- Ну, вот и хорошо.
Так они и стали жить вдвоём: два мужика на одну коммуналку, состоящую из двух комнат, кухни, ванной, туалета, двух кладовок и огромной прихожей. Алексей оказался неплохим парнем. Он так и сказал об этом Капитону Сергеевичу:
- Заскоки бывают, но всё в тему, - и пояснил: - Это у меня такой имидж: не дня без куража. Я как-то пошёл на центральный рынок. Ходил, бродил: то в один павильон зайду, то в другой – одним слово «наелся глазами» до одурения. Ну, и уже на выходе смотрю, стоит эдакая разбитная молодуха: кровь с молоком. Я к ней, мол, почём ваша печень? Та глазами хлопает и не знает что ответить. Поманежила меня, поманежила и выдала: «Сто десять». Я ей: «А почки?» Она головой крутит. Чувствую, что-то не то с ней происходит: замешательство какое-то, да и внешность её меня отвлекает. Тут бабулька из очереди мне говорит: «Ты, оптом бери – дешевле обойдётся» и смеётся, аж закатывается. Тут и до молодухи дошло, что к чему. Покраснела и так глянула на меня, что с тех пор я отказался от мяса вообще…
Капитон Сергеевич удивлённо посмотрел на Алексея и сказал:
- А колбасу-то умял в первый день, будь здоров!
- Так, это чтоб Сергеич тебя уважить и потом, разве ты не знаешь, что современная промышленность научилась эту самую колбасу «печатать» из бумаги?
Надо заметить, что привыкание их друг к другу проходило непросто. Это всё равно, как два мира решились поместить в один сосуд, но при этом не подрасчетали возможную реакцию. Именно эта реакция делала их жизнь интересной и увлекательной. Притирка проходила в форме «диспута», где верх одерживал разум, и что характерно всегда обходились без поножовщины.
Как-то Алексей притащил домой две огромные акустические колонки. Ещё с порога он возвестил:
- Сергеич, сегодня гуляем. Тусонёмся с оттягом по самые яблоки.
Капитон Сергеевич с опаской посмотрел на приобретение соседа. Что-то ему подсказывало, что «по самые яблоки» – это больно, а поэтому он стал про себя уже мысленно готовиться к назревающему «диспуту». Кстати, до этого дня Алексей по этим самым «диспутам» вёл в счёте и Капитон Сергеевич хотел на этот раз сократить разрыв. Он так и сказал:
- А это мы ещё посмотрим.
- Сергеич, это надо не смотреть, а слушать. Сейчас врублю на всю мощность, и мы с тобой подвигаем костями, - Алексей хохотнул, предвкушая зрелище.
Капитон Сергеевич следил, как Алексей размотал провода, что-то где-то подсоединил и, обернувшись на него, спросил:
- Готов испытать возбуждение?
Тот недоумённо округлил глаза, мол, кто ж от этого откажется? Сразу-то он ничего не понял. Ему показалось, что кто-то ему задышал в лицо и так громко, что слова песни на каком-то ломаном русском языке: «Я шоколадный заяц – я ласковый мерзавец», сильно толкнули его мозг.
- Ну, как? - Алексей замер в ожидании одобрения.
- Бред какой-то, - ответил Капитон Сергеевич.
- Если ты о песне, то согласен. А звук?
- Не понял! - Капитон Сергеевич пробовал перекричать попсовый хит
- Я говорю, что у этой системы классный звук! Сергеич – это мечта!
- Идиота! – прокричал ему в ухо тот.
- Нет, ты отстал от жизни. Это же сплошной «хай-фай»
- То-то я смотрю, как у меня сердце в пятки засобиралось
- Ну, а я что говорил? Песня конечно – дерьмо. Тут ты прав на все сто процентов, а аппарат качественный, - Алексей на что-то нажал, и наступила звенящая тишина. – Чувствуешь разницу?
- Чувствую. Если б нам в своё время через такие ящики сказали, что началась война, мы бы того Гитлера на куски порвали голыми руками.
- Нет, Сергеич, это в тебе зависть проснулась.
Капитон Сергеевич подошёл к колонкам и потрогал их руками.
- Строгать научились, сукины коты, - ухмыльнулся он.
- Э-э, темнота! Это же штамповка!
- Вот-вот, верное слово: всё-то у вас сейчас штамповка: и слова, и музыка, и смысл…
- Не понял? – Алексей убрал с лица самодовольное выражение.
- А чего тут понимать? Если б раньше кто-нибудь написал такую песню, как эта, ему бы руки отрубили.
- Ну, уж и отрубили?
- Точно тебе говорю: отрубили, а потом предложили бы поработать где-нибудь в районе Колымы.
- И много бы он там наработал-то без рук?
- А там, куда бы его отправили, ему новые выдали бы – казённые.
- Ой, Сергеич заливаешь и не краснеешь. Конечно, ты прав: песни у нас сегодня так себе, но не все. Есть стоящие.
- Напой?
- Да я слов не знаю.
- Вот… я об этом и говорю: песни – «хорошие», а петь почему-то не хочется. Так получается?
- Да нет, просто времени нет - слова учить.
- Эх, ты, а чего же их учить? Когда песня от души и для души, слова, мелодия сами на сердце ложатся. А ты – «времени нет учить», - Капитон Сергеевич махнул рукой и направился из комнаты Алексея на выход.
- А, между прочим, у вашего поколения тоже есть песни, у которых вы не помните слов.
Капитон Сергеевич произнёс не оборачиваясь:
- Нас их заставляли силой забывать.
Что-то распятое повисло в воздухе, и тишина, шепча молитву, преклонила колени перед Истиной.
Когда речь заходит о старости, у всех перед глазами всплывают разбухшие тома медицинских карточек. Подобная карточка была и у Капитона Сергеевича. Как-то он решил посетить участкового врача. Узкоглазая пигалица с губами на манер бантика щебетом рассыпалась перед ним, мол, редко заходите уважаемый. Она так и сказала:
- В вашем возрасте дедушка, надо чаще бывать у врачей.
- Зачем? – поинтересовался Капитон Сергеевич. – У меня же ничего не болит…
- Гражданин, - пигалица серьёзно посмотрела ему в глаза, - не болит только у мёртвых.
- Ну, это понятно, - попробовал он улыбнуться.
Она смерила его взглядом и сказала:
- И давайте серьёзней.
- Дочка, да я и так весь во внимании, - стал оправдываться Капитон Сергеевич.
- Раздевайтесь, покажите язык, - участковый врач стала что-то быстро записывать в его медицинском «толмуте».
- Одновременно? – спросил Капитон Сергеевич.
Пигалица задумалась, что-то прикидывая, а потом произнесла:
- Давайте так: сначала разденьтесь, а потом покажете язык.
После этой процедуры, с раздеванием и показом языка, в его медицинской карточке появилась следующая запись: «Язык влажный. Живот мокрый. Диагноз…» Уже выйдя от врача и вертя в руках медицинскую карточку, Капитон Сергеевич всё хотел ухитриться прочитать, что же всё-таки у него нашли? Он и так и эдак – нет, не получается. Что-что, а врачебную тайну без шифровальщика не раскрыть. Учат этому в мединститутах на все шесть баллов. Придя домой, он всё это выложил перед Алексеем. Тот посмеялся и сказал:
- А чего ломать голову над диагнозом и так ясно, что она написала.
- Что?
- Если язык влажен, а живот мокрый приходит только одно на ум: лижет живот
- Что ж это за диагноз такой?
- А это надо у врачей и спрашивать – им виднее. Это ещё ты Сергеич легко отделался. Представь, если бы врач написала, что у тебя зад мокрый?
- Тьфу, на тебя! Опять кураж? Тебе надо в эти, как их… сатирики податься. Смешные ребята.
- Смешные-то они смешные, только выглядят уж больно подозрительно: в гроб порой краше кладут, - стал отнекиваться Алексей.
- Это всё оттого, что они видят все наши недостатки и хотят нам помочь, а мы как хлебали щи лаптем, так и продолжаем хлебать. Хихикаем с их слов над собой, а не меняемся, только в весе прибавляем. Эти сатирики упираются, стараются для нас и огорчаются оттого, что мы до глубины ими сказанного не доходим. Они видят это и расстраиваются, а расстройство – это такая зараза, она кого хочешь, в могилу сведёт. Тут смейся, не смейся – конец один и тот же всем приходит.
Продолжая тему про врачей, стоит рассказать о том, как Капитон Сергеевич, однажды, раздираемый любопытством, забрёл к одной знахарке, которая вот уже ровно год терроризировала горожан, зазывая их к себе через красочные объявления в местных газетах. Она работала по широкому профилю, а поэтому обещала всем: и неудачникам, и больным, и просто потерявшим надежду в свои силы, сделать их будущее светлым и счастливым. Ну, кто после этого не клюнет на всё подобное, а тем более, когда с малых лет все, как сговорились и в один голос твердят, что будущее прекрасно. Может оно и так, но пока все воздерживаются от комментариев. Так вот Капитон Сергеевич, высидев длинную очередь в местном дворце культуры и пообщавшись с такими же страждущими, как и он, наконец-то перешагнул порог «офиса» знахарки и сразу же получил вопросом по лбу:
- Деньги с вами?
- Да, ответил он.
- Сколько?
- А вам зачем? – заволновался Капитон Сергеевич.
Нехорошее предчувствие стало стеснять ему дыхание. Ещё этот мужичонка с блуждающими глазами, сновавший вокруг, сбивал с мысли. Капитон Сергеевич, поймав его за рукав пиджака, спросил:
- Тебя привязать, может быть? Чего мечешься, как теля, потерявший мамкину титьку?
Тот как-то странно увернулся и промямлил:
- Не мешайте мне работать.
- А, извините, - сразу перешёл на «вы» Капитон Сергеевич, потому что уважал людей труда с детства, - продолжайте. Это я так… от незнания.
Мужичонка скривил рот и произнёс, тараща на Капитона Сергеевича глаза:
- Погрузись во мрак…
- А чего я там не видел? Ты мне вот что скажи, коль ты здесь работаешь: «Отчего вся наша жизнь пошла наперекосяк?» Вчера вот пошёл к депутату, за которого голосовал прошлой осенью, а меня к нему не пускают. Стоят два столба с автоматами и говорят: «Отец, избранник не принимает». Я не стал лезть в драку, дождался конца рабочего дня и вижу: выходит этот слуга народа на полусогнутых, а с ним краля и так в шубку кутается, кутается, а глаза хитрющие и ржёт, как кобылица не доенная. Вот ответь мне?
Мужичонка дослушал его до конца и прошептал:
- Триста рублей.
- Чего – триста рублей? – не понял Капитон Сергеевич.
- Лечение вам обойдётся в триста рублей, - объяснил мужичонка. – Вот она, - он кивнул в сторону знахарки, - выведет вас из зависимости…
- Какой? – не дал договорить мужичонке Капитон Сергеевич.
- Любой, - ответил тот.
- А разве так можно?
- За деньги всё можно.
- Я вижу, человек на тебе чёрную полосу. Подойди поближе. Дай коснуться тебя руками. Все твои тяготы и беды уйдут в иной мир, - знахарка, вполне приличная женщина, коснулась его лба своими холодными пальцами, и он почувствовал, как начинает куда-то исчезать.
Перед этим струйка пота скользнула по позвоночнику, и он вспомнил, как Алексей во время своего очередного куража выдал ему информацию о том, что мёртвые не потеют.
«Раз потею, то не всё так плохо» - подумал Капитон Сергеевич и провалился в какой-то сумрак.
Вышел он от знахарки весь увешанный какими-то амулетами и оберегами. Деньги, что до этого у него были рассованы по разным карманам, исчезли, будто корова их слизнула языком, и что характерно даже монетки достоинством в десять и пять копеек и те перекочевали в руки целительницы.
Дверь ему открыл Алексей.
- Сергеич, ты это с какого карнавала? Что это на тебе за побрякушки понавешаны…?
Капитон Сергеевич, не реагируя, прошествовал в свою комнату и заперся изнутри.
- Сергеич, если ты задумал что-то нехорошее, то напиши объяснительную, а то меня, участковый первого «возьмёт на карандаш» и не посмотрит, что я землю бурю. Я же без тормозов, да и биография моя того – детдомовская, а мы такие: можем и по краю пропасти пройти. И потом, если ты покинешь этот мир, тебя похоронят без всяких почестей. Сергеич, ты меня слышишь? Повремени, дай себе отдышаться. И ещё вот: повторно остаться сиротой, мне не по карману. Ты же мне и за отца, и за мать сейчас. Если что, я за тобой следом отправлюсь. Сергеич, может быть ты из-за меня? Так я исправлюсь. Хочешь? Вот прямо не сходя с этого места, даю слово, что на два дня отправлю свой кураж в отпуск без содержания. Сергеич, не дури, а то я сейчас общественность подниму. Она у нас сила ещё та…
Старик не реагировал. Алексей прислушался, приложив ухо к замочной скважине. Сосед храпел.
- Умаялся ветеран… Ну, и на том спасибо, - сказал Алексей вслух и удалился к себе.
На следующий день как-то всё не заладилось. То ли оттого, что будильник объявил забастовку, и не просигналил подъём в нужное время, то ли оттого, что всю ночь Алексею снились какие-то кошмары, то ли оттого, что с самого утра куда-то пропал Сергеич. Чтобы восстановить душевное равновесие, Алексей залез под душ и долго там стоял, стараясь без ошибки досчитать до ста. После душа он без всякого аппетита ел овсянку, запаренную в алюминиевой кастрюльке. Движения его были точны, и вообще Алексей считал, что он, как и минёр, в этой жизни может сделать только одну ошибку и эта ошибка, как он предполагал, будет связана когда-нибудь с его женитьбой. Почему-то все подобные мысли его посещали по утрам. Наверное, хотели испортить ему настроение или наоборот, настроить его к ежедневным тяготам жизни, которые ну просто никак не могут поскучать в одиночестве от присутствия каждого из нас в их компании.
Проделав все утренние процедуры и убедившись, что всё прошло согласно ежедневному протоколу, он решил разбудить наконец-то Сергеича. Как же Алексей удивился, найдя дверь в его комнату приоткрытой. Он заглянул внутрь. Там было пусто. Повсюду на полу валялись вещи.
«Были сборы недолги… – подумал Алексей. – Или старик что-то натворил или Сергеич пережил не что иное, как похищение себя какими-то неизвестными».
Алексей решил выждать чуток, а уж потом начинать обзванивать морги, больницы, и всякие другие службы и учреждения.
Где-то часа через два в прихожей послышалось громкое сопение и что-то большое и громоздкое ввалилось в квартиру. Алексей вышел на шум и чуть было не сел на пол от увиденного. Сергеич затаскивал с каким-то молодцем с сильным запахом перегара гроб в свою комнатёнку. Тут же сам собой возник вопрос: «Для чего?» Алексей на правах соседа его озвучил, но Сергеич пропустил его мимо ушей, и даже не взглянув в его сторону, расплатился с незнакомцем и опять заперся у себя в комнате. Алексей, точно, как вчера вечером, приложил ухо к дверной замочной скважине и стал вслушиваться. Судя по звукам – старик готовился к какому-то обряду. Когда всё затихло, Алексей предложил через дверь:
- Сергеич, завтракать будешь?
Тишина…
- Может, партию в шахматы сгоняем?
Опять тишина…
- Сергеич, если тебе надо причаститься или покаяться, то я сбегаю, куда следует…
Мёртвая тишина…
Ещё немного и Алексей призвал бы в свидетели общественность, но соседская дверь распахнулась. Конечно не сразу, а ближе к обеду. Капитон Сергеевич прошёл на кухню со словами:
- Ну, вот теперь можно и поесть, - и добавил, открывая все подряд кастрюли, стоявшие на плите: - Голод - не тётка, а дядька, - обернулся на Алексея и спросил: – А почему знаешь? А потому, что слово «голод» – мужского рода.
- Сергеич, ну ты меня напугал, - Алексей сразу как-то обмяк, наблюдая за тем, как тот стал уплетать сосиски, внятно разжёвывая каждый кусок. – Ты хоть объясни?
- А я что сейчас, по-твоему, делаю?
- Судя по тому, что я вижу – ешь.
- Правильно: это лучшее доказательство тому, как об этом говорят сами врачи. Кстати, как они говорят?
- Как?
- Они говорят: появился аппетит – значит, дело пошло на поправку. Понял?
- Понял, - кивнул головой Алексей. – А чем ты болел?
- Я не болел – я отсутствовал.
- Вот теперь я не понял. Ты, же всё это время был у себя?
- Это как на это посмотреть: был-то я у себя, но не в себе.
- А это не заразно?
- Можешь не беспокоиться, до птичьего гриппа не разовьётся, - успокоил Алексея Капитон Сергеевич.
- Ну, и отлично, - тот хлопнул себя по коленям. – Ещё побегаем.
- Да, хотелось бы, да только теперь у меня там, в комнате гроб стоит, а ты сам знаешь комнатёнка у меня маленькая…
- Так давай его продадим? Вещь новая…
- Да кому он нужен?
- Не скажи – люди мрут, как мухи. Хлоп, и нет человека. Всё происходит так быстро, что когда это случается, возникают всякие проблемы. Тут такое горе, а надо куда-то ездить, заказывать гроб, венки, а тут купил при жизни и усом не веди, живи, поживай – жди своего часа.
Капитон Сергеевич как-то странно посмотрел на Алексея. Тому показалось, что тот опять засобирался в обратную дорогу. Старик даже перестал жевать и уставился в одну точку. Алексей помахал перед его лицом руками. Реакция – ноль.
- Сергеич, ты ещё тут или опять не в себе?
- Тут я, - старик пошевелил губами. – Я думал.
- Ты больше меня так не пугай, а то мочевой пузырь у меня слабый…
- Не повезло. К старости будешь мучиться… Лучше сразу стреляйся…
- Ты серьёзно?
- Серьезней не бывает. Кстати, гроб можно предложить Нинке с третьей квартиры, - Капитон Сергеевич оживился. – Неделю назад она мне жаловалась на то, что ноги её перестают слушаться.
- Ну, так нельзя… А вдруг её это доконает? Ведь психика человека непредсказуема.
- А я подготовлю её. Скажу, что это ей к восьмому марта, так сказать со скидкой, от чистого сердца. Пусть попробует только отказаться, я с ней тогда и разговаривать не буду.
- Если ты к ней с этим предложением сунешься, тебе и так не придётся с ней разговаривать. Она помрёт в одну секунду.
- Тем более, надо её уговорить. Вещь-то новая и что удобно, не надо бегать потом, стоять в очередях. Сервис ещё тот… Нет, я бы на её месте взял бы…
- Сергеич, ну и оставил бы себе. Чего зря людей пугать?
- Так мне он зачем сейчас? Я жить собираюсь.
- А она?
- Кто? – старик удивлённо посмотрел на Алексея.
- Ну, та, что с третьей квартиры?
- А, Нинка? А что с ней?
- С ней ничего. Просто ты только что хотел ей гроб продать.
- Я хотел? А что, у неё что-то серьёзное со здоровьем?
- Ну, ты даёшь Сергеич! Ты сам только что сказал, что у неё больные ноги.
- Ноги это такое дело, что запускать нельзя. Ну и так что из того, что у неё больные ноги? – Капитон Сергеевич посмотрел в глаза Алексею, мол, колись дальше дружище.
- Так ты хотел ей свой гроб продать со скидкой в честь восьмого марта, так сказать – живи и помни.
- А она?
- Она пока не подозревает, что «счастье» стоит у её порога.
- Ну, и, слава Богу! Здесь надо ещё думать, а то заявлюсь к ней с этим ящиком, так она ещё чего доброго от «радости» сразу в него и сыграет. Нет, тут надо всё продумать. Хоть вещь и удобная, а с её фигурой можно и на боку и на животе в нём лежать, но лучше пока повременить, - потом старик помолчал и сказал: - Нет, Нинке предлагать его не буду. Пусть ещё поживёт. Я лучше Митрофану из третьего подъезда продам. Говорят он уже неделю «сидит на стакане».
- Ну, если сидит, то денег у него точно нет. Придётся дарить, - заметил Алексей.
- Я как-то не подумал. А может, на что-нибудь с ним поменяться?
- Вряд ли получится.
- Почему?
- Сергеич, ты прямо, как грудной какой-то. Человек, скорее всего не первый раз «присаживается на стакан», а если так, то в доме «шаром покати»: пол, стены и потолок. Двери и сантехнику, и ту пропивают в подобных ситуациях.
- Опять ты прав,- Капитон Сергеевич опять стал жевать сосиски.
Алексей посмотрел на него и сказал:
- С хлебом бы, сытнее было бы…
- У меня раздельное питание: мясо отдельно, хлеб отдельно.
- И помогает? – поинтересовался Алексей.
- Пока трудно что-то сказать определённое, - как бы о чём-то вспомнив важном, Капитон Сергеевич насупил лицо и выдал вдруг: - Раз не получается никому его всучить – надо устроить аукцион.
- Не смеши народ, Сергеич. Лучше дай объявление в газету, а чтобы люди заинтересовались, укажи, что после воскрешения гроб стал не надобен. С руками оторвут.
- Руки-то мне нужны, - тот вздохнул. – Без них я никто.
- Не переживай. Это я так образно выразился.
С помощью Алексея Капитон Сергеевич нацарапал на листе бумаги объявление и отнёс в газету. Там прочитали, переглянулись между собой, но не стали ничего в нём менять. Просто пришли такие времена, когда люди в своих фантазиях придумывали и не то ещё. Например, в одном объявлении было указанно: «Отдам тёщу в надёжные руки» или вот ещё – «Приобрету по сходной цене жену. Без рук не предлагать». А вот ещё одно: «Космонавт со стажем ищет спутника жизни». Начитавшись всего подобного, возникает масса вопросов, и звонят по указанным телефонам и уже жизнь кажется не такой скучной и даже хочется расколотить телефонный аппарат и послать всех по матушке. Ну, поскольку телефона у Капитона Сергеевича не было, он указал свой домашний адрес, по которому и следовало обращаться. Точнее будет сказать так, что телефон всё же был, но по соседству рыли в прошлом году котлован и повредили кабель. С тех пор их дом оказался без связи…
Так вот, как только в газете поместили его объявление, Капитон Сергеевич не отходил от входной двери. Он даже в прихожую вытащил гроб и поставил его на два табурета. Рядом с ним поставил стул, на котором сидел сам и вёл приём посетителей. Те, как выяснилось, шли смотреть не на гроб, а на него – воскресшего. Алексей на всё это время отправился в командировку и при этом не присутствовал, а поэтому Капитон Сергеевич во всём этом «купался» сам. Он, спустя два дня подумал про себя: «Сколько же вас? А говорят, что в стране народу поубавилось».
Капитон Сергеевич так увлёкся, что и сам забыл, что хотел продать этот злосчастный гроб. Человеком он оказался общительным, что если честно от себя и не ожидал, а поэтому люди к нему потянулись. Он и не сообразил-то сразу, что подобное общение имеет и оборотную сторону, как медаль. Уже на четвёртый день он почувствовал лёгкое недомогание. Собственно к этому всё и шло: спал он в полглаза, ел урывками, а дышал свежим воздухом, выставив голову в форточку кухни. К концу недели он выглядел действительно воскресшим. Одна посетительница со вставной челюстью, как только его увидела, всплеснула руками и прошептала, брызгая слюной:
- Я вас таким и представляла.
- Каким? – поинтересовался Капитон Сергеевич, беспомощно расшаркиваясь перед ней.
- Некрасивым.
Ну, то что оскорбительно для женщины – это комплимент для мужчины, а поэтому Капитон Сергеевич не обиделся, заметив, что это под силу каждому. Посетительница хотела улыбнуться, но тут её вставная челюсть выпрыгнула изо рта на пол и запрыгала на присосках, как лягушка.
Когда Алексей вернулся из командировки, то увидел следующую картину: от входной двери подъезда до квартиры, где он проживал, тянулась очередь. Какие-то бритоголовые мужчины преградили ему дорогу, когда он попытался приблизиться к своим апартаментам.
- Куда?
- Туда, - Алексей кивнул головой на дверь.
- В очередь.
- Да, я здесь живу.
- В очередь и сто баксов за визит.
- Я сейчас участкового позову.
- Как придёт, тоже встанет в очередь. Понял?
Алексей был обескуражен. Он не знал, что делать. Оглянулся по сторонам. Люди, стоявшие в затылок друг друга, ехидно скалились, мол, видали мы таких. Хорошо, что у него с собой был паспорт. Алексей вытащил его и сунул под нос самому грозному из бритоголовых. Тот долго листал документ, а потом выдал:
- Фальшивка.
- По судам затаскаю, - заявил Алексей.
- Пройденный этап.
Алексей шипел и «брызгал кипятком». Вдруг открылась дверь, рядом с квартирой, где проживал Алексей, и выглянувший сосед заспанно произнёс:
- Чего к парню пристали? Он живёт здесь. Или хотите, чтоб я общественность разбудил?
Бритоголовые мужчины потоптались, мол, в каждом деле бывают накладки и, вернув Алексею паспорт, проводили его до квартиры, прокладывая дорогу локтями. Одна богоподобная старушка из очереди прошамкала им в спины:
- Блатных проводють, нехристи…
Один из бритоголовых оглянулся на неё и пригрозил:
- Ещё одно слово и пойдёшь по рукам…
- Испужал, - старуха ухмыльнулась. – Может я только этого и жду, как вышла на пенсию.
В очереди дружно засмеялись.
Алексей позвонил в дверной звонок. Ещё и ещё – никто ему не ответил. Тогда он демонстративно достал ключ и на глазах бритоголовых отпёр замок. Скептически улыбнулся, обернувшись на тупые выражения их лиц, и перешагнул порог собственной квартиры. Плотно прикрыв за собой дверь. Осмотрелся. Тусклый свет с одиноко висящей лампочкой с потолка едва-едва освещал прихожую. По середине на двух табуретах стоял гроб, и в нём подложив под щёку ладони, лёжа на боку, спал Сергеич. Алексей на цыпочках подошёл поближе к нему и чуть не вскрикнул: тот был не похож на себя.
«Отсутствовал всего неделю, а как он изменился» - промелькнуло в голове у Алексея.
А в это время на лестничной клетке начинался бунт. Стоявшие в очереди люди, выказывали недовольство по поводу того, что «воскресший» никого к себе не подпускает. Они даже и представить не могли, что он живой человек и ему надо хоть немного есть и спать. Алексей сразу же сообразил, по какому случаю здесь столпотворение и решил этот спектакль доиграть уже по своему сценарию. Он осторожно перевернул спящего Сергеича на спину, сложил ему на груди руки, как это делают у покойников, и напустив на себя прискорбный вид, распахнул входную дверь со словами:
- Уморили - таки старика, ироды. Всё, не стало нашего Сергеича.
Народ, стоявший на лестничной клетке, замер. Новость поразила сознание людей, и те не знали даже, как на это реагировать. Кто-то только произнёс:
- Сумел воскреснуть один раз – сможет это сделать и ещё.
- Два раза в одну воронку снаряд не попадает, - заметил Алексей и посмотрел на бритоголовых печальными глазами.
Те попытались пройти в квартиру, но Алексей встрепенулся и сказал:
- Это частная собственность. У вас есть ордер…?
Один из бритоголовых оглянулся на оживавшую постепенно толпу, процедил сквозь зубы:
- Укатали - таки лошадку.
Кто-то потребовал из очередников:
- Дайте хоть проститься… стояли, стояли и всё зря.
Алексей недоумённо посмотрел на стоявших людей за спинами бритоголовых и сказал:
- Имейте совесть, хотя бы сейчас, когда его душа разговаривает с Богом.
Бритоголовые согласно кивнули, мол, заслужил старик и тут нечего сопли разводить.
Когда все разошлись, Алексей ещё долго прислушивался к звукам, доносившимся с лестничной площадки. Ему всё казалось, что кто-то там ходит осторожными шагами. Ночь прошла спокойно. Сон пошёл на пользу Сергеичу. Он встал в хорошем настроении, и даже захотелось ему что-нибудь съесть. Какое же было его удивление, когда на кухне он нашёл спящего прямо головой на столе Алексея.
- Ты уже вернулся? – он растолкал того.
- И что характерно вовремя, - Алексей, зевая, потянулся.
- Что-то случилось? – Капитон Сергеевич встревожено посмотрел ему в глаза.
- Случилось бы, если бы задержался ещё на день, два…
- Не пугай, а то я потеряю вкус к жизни.
- Посмотри на себя. Какой там вкус? Ты, чуть коньки не отбросил, трудоголик… Давай рассказывай, что тут ты учудил?
- Это всё по объявлению. Люди, так сказать потянулись к общению, - стал объяснять Капитон Сергеевич, заглядывая в пустые кастрюли на плите.
- Господи, вразуми раба своего. Какое там может быть общение? Ты когда на себя в последний раз в зеркало смотрел?
- Давно, - признался Капитон Сергеевич.
- Это и видно. Так вот что я тебе скажу: прежде чем ты решишься это сделать, положи на всякий случай под язык таблетку валидола или ещё чего-нибудь из этой серии…
- А что, так всё запущенно?
- Не то слово, старик. Ты безобразен.
- Тогда смотреться не буду. Ты мне так словами скажи, что там на моём лице…?
- Словами это не передать. Это надо видеть.
- Прямо замкнутый круг какой-то, - растеряно произнёс Капитон Сергеевич.
- Ладно, сейчас не об этом. Пока ты тут спал, я объявил всем о твоей кончине, - Алексей выжидательно посмотрел на старика.
- И зачем?
- Чтобы тебя, дурака, вернуть к жизни.
- Так, ещё раз сначала и по порядку, а то я не улавливаю сути, - Капитон Сергеевич, так ничего и не найдя в кастрюлях опустился на табуретку.
- Вкратце скажу так: надо доиграть спектакль с твоей кончиной до конца, а то эти, кто тут устроил платное посещение «воскресшего», то есть тебя, могут свой бизнес опять возобновить. Желающих много, а после вторичного твоего «воскрешения», люди поедут со всей страны.
- А может это и хорошо? – Капитон Сергеевич посмотрел на Алексея. – Денег заработаем.
- А кто тебе сказал, что ты их заработаешь? Их заработают те, кто эту неделю пасся у твоих дверей с той стороны. Они, хоть и недалёкие пацаны, но своего не упустят. Всё - идём дальше. Ну, похороны я беру на себя. Главное, чтобы они увидели, что гроб с твоим телом грузят в катафалк, ну и всё такое прочее…
- Как с телом?
- Сергеич, ну не заводись. Тела в гробу не будет. Мы даже его открывать не будем. Конечно, чем-то придётся пожертвовать, но тут только так. Ты согласен расстаться с гробом безвозмездно?
- А что есть какие-то варианты? – Капитон Сергеевич захлопал ресницами. – Слушай, Алексей давай чего-нибудь проглотим, а то у мен в животе такое творится, что стыдно кому рассказать.
Уже ближе к обеду к их подъезду подъехал автобус с яркой надписью на боку – «Катафалк». Четверо людей в чёрных одеждах вынесли из дома гроб, где якобы находилось тело Капитона Сергеевича. Старший из похоронного бюро только заметил, что покойник уж больно лёгкий, на что Алексей пояснил:
- Плохо питался…
- Что ж так-то?
- А рук не было.
- Совсем что ли?
- Совсем, - вздохнул Алексей, усаживаясь в автобус под скорбящие взгляды соседей.
Всё это время пока они ехали на кладбище, сзади за автобусом плелась иномарка, где на сиденьях можно было рассмотреть бритоголовых мужчин. Алексей сумел, пользуясь кое-какими связями, без суеты закопать пустой гроб на краю могильного ряда, и на фанерном кресте указал: «Тот, кто не захотел воскреснуть дважды».
А вечером он устроил показательные поминки, на которых присутствовал виновник «торжества». Алексей с Сергеичем, плотно завесив на кухне окно, сидели вдвоем, и пили дорогой французский коньяк, заедали его ломтиками лимона, каким-то мясным рулетом, фруктами.
Капитон Сергеевич после первых трёх рюмок сразу же окосел и стал допытываться у Алексея:
- Как прошли похороны?
- Тихо.
- Мне вот только не понятно, а кого хоронили-то? – не унимался старик.
- Ни кого, а что. А хоронили мы твоё прошлое, Сергеич.
- А разве ж так можно? У человека должно быть прошлое. Человек без прошлого просто не может существовать: ни дышать, ни мыслить, ни любить… Мне грустно. Выходит там, - он кивнул головой позади себя, - у меня ничего нет? Не верю…
- Да успокойся. Это я образно…
- Э-э, ты у меня смотри, - Капитон Сергеевич погрозил пальцем и, бросив взгляд на бутылку с коньяком, подмигнул Алексею: – Наливай, сосед.
Когда коньяк был выпит, Алексей спросил:
- Ну, как?
- Как на небесах. Так легко, что хочется петь.
- А вот этого делать не надо.
- А если шёпотом? – понимающе спросил Капитон Сергеевич.
- Лучше с самодеятельностью повременить.
- Понял. Враг не дремлет, но и мы не лыком шиты. Будем бдеть… Тогда я про себя спою. Уж там меня никто не услышит…
Лето отгремело грибными дождями, и с севера потянулись первые осенние заморозки. Они напугали птиц, и те засобирались в тёплые края. Как-то вернувшись, домой с очередной командировки, Алексей обратил внимание на то, что его сосед как-то поник. Он к нему с расспросами:
- Что-то беспокоит, Сергеич?
- Тот наморщил лицо и сказал:
- Продуло, наверное. Что-то меня руки и ноги не хотят слушаться, - и добавил: - Зря гроб закопали.
- Ты чего чепуху мелешь? Нашёл о чём горевать. Жить надо, а ты шарманку завёл о гробах. Что до твоих конечностей – их мы расшевелим. Это я беру на себя.
- Ты расшевелишь, - Капитон Сергеевич ухмыльнулся. – Смотри, только не сломай их до конца.
- Не боись. Один сеанс сексотерапии и будешь кузнечиком прыгать.
- Не понял: это что за сексотерапия такая? Ты меня опозорить хочешь?
Алексей понимающе посмотрел на Капитона Сергеевича и сказал:
- Я верну тебя к жизни, старик.
- А это не опасно?
- Не переживай. Всё будет под контролем. Главное в этом деле знать меру, а то потом доказывай, что ты не косой…
- Мне уже страшно.
- Знаешь, Сергеич, у тебя нет выбора.
- Совсем?
- А ты сам подумай: или быть недвижимым, или вернуть себе часть своей молодости.
- А какие последствия от последнего варианта?
- Наука пока молчит, да и не в этом дело.
- А в чём?
- В неизвестности.
- Вот она меня и страшит.
- Брось Сергеич. Нам ли бояться уколов, когда жизнь каждый день толкает нас под колёса проезжающих мимо грузовиков. Кстати, с гуманитарной помощью…
- А нам-то что от этого?
- Нам ничего, потому что мы сами должны позаботиться о себе, а поэтому я прописываю тебе сексотерапию.
- А ты кто?
- Я тот, что надо, как поётся в одной модной песне.
- Опять какая-нибудь бредовая лялякалка?
- Сергеич, обижаешь.
- Тебя обидишь, сексопатолог, - ухмыльнулся тот. – Ну, как тут с тобой быть? Всё куда-то ты меня толкаешь, тянешь. Ладно, давай действуй, только поаккуратней.
- Будь спок! Да не трясись ты так, а то расплескаешь себя раньше времени.
После полосы первых осенних заморозков, природа-мать решила напоследок порадовать людей теплом. Распахнув небо, солнце прижалось щекой к желтизне осени, запутавшись в серебристой паутине бабьего лета. Земля с благодарностью приняла этот дар, и опять ожили букашки и бабочки. Птицы недоумённо достали ноты весенних песен и старались во всё горло, и только небо глубокое, звёздное по ночам хранило на себе знак задумчивости, мысленно готовя себя к предстоящим холодам.
А что же люди? Ну, что до них, то им любое время года - благодать. Они высыпали на улицы города, превратив его пространство, в островки умиротворения и гармонии. Дети урчали на подсохшей траве, возясь со своими игрушками. Старики по скверам засели за шашки и шахматы, изредка посматривая вслед прохожим поверх очков. Старушки, эдакие завсегдатаи подъездных лавочек, навострили уши, слушая и обсуждая последние дворовые сплетни. Молодёжь старалась изо всех сил доказать окружающим, что у неё всё ещё впереди и вместе с тем торопилась жить, целуясь прямо на улицах. Особенно молодых было много по так называемым, «биржам». Такие оазисы общения имеются в каждом российском городе. Именно на одну из таких «бирж» Алексей и привёл Капитона Сергеевича. Тот, прихватив с собой для большей подвижности и устойчивости трость, радовался, как ребёнок. Наверное, это происходило оттого, что организм старика почувствовал то живое, что вот-вот должно было влиться в него через осязание, слух, обоняние, зрение. Алексей выбрал пустующую скамейку и занял выжидательную позицию. Не успели они свои «сидушки» как следует расположить на плохо отструганных досках, как перед ними нарисовалась довольно рослая девица в экстравагантном одеянии и спросила:
- Не интересуетесь? – и повернулась к ним боком, демонстрируя шлицу на своей до безобразия короткой кожаной юбке.
Капитон Сергеевич захлопал глазами и скосил взгляд на Алексея, мол, чего ей надо? Алексей хранил молчание и был спокоен, как танк, но это было только внешне, а внутри у него всё ликовало. Он мысленно уже давал Сергеичу наставления: «Впитывай, вдыхай, переноси картинку в память…»
Капитон Сергеевич не то что впитывать и дышать не мог, он и сказать-то боялся. Ему казалось, что одно слово и это видение исчезнет с глаз. Он всё же сумел растолкать мысли в голове и стал запихивать эту особу в свой файл, где он хранил женские образы. Надо заметить, что девушка была крупновата и то, как тянулась пауза, она на правах своей комплекции стала выражать недовольство:
- Ну что, смотреть будем или займёмся делом?
Если бы она всё это сказала с другой интонацией, то ей может быть, повезло бы даже с «работой» на сегодня, но так как это прозвучало грубо, то создалось впечатление, что она так же понукает на лошадей, когда куда-то опаздывает. Капитон Сергеевич приостановил закачку образа в свой мозг и присмотрелся к этой особе повнимательнее. Несмотря что на улице было тепло, кожа на ногах у девушки была покрыта мурашками. Капитон Сергеевич так этим заинтересовался, что тростью дотронулся до её ноги под шлицей и произнёс:
- Пупырчатая…
- Хам! – воскликнула девушка, шлёпая губами, как рыба, вытащенная из воды.
- Сама ты титька лягушачья, - тот не хотел ей уступать лидерство в наметившемся состязании.
Алексей от неожиданности даже привстал со скамейки. Он округлил глаза и огляделся по сторонам. Уж что-что, а с такими особами он знал, как себя вести: не нравится – промолчи, а старика несло, и всё больше и больше и не в ту сторону. Он уже перешёл на фольклор, пыхтя, как паровоз:
- Тоже мне царевна-лягушка!
- Кто лягушка? Я?
На её возглас откуда-то сбоку подскочил вертлявый человек цыганской наружности и затараторил:
- Чё за дела? Зачем шумим?
Алексей понял с первой секунды: это и есть тот самый, кто следит за всем этим бизнесом на этой «бирже». Он пошёл наскоком на Капитона Сергеевича:
- Старик, ты берешь девочку или как…? – цыганёнок так активно наседал, что чуть было не сел тому на колени.
- Что тут брать? - возмутился Капитон Сергеевич, отстраняясь от навязчивого молодого человека.
- Стас, - девушка подала голос, обиженно поджав губы, - этот урод в меня костыльком тыкал.
- Не костыльком, а тростью - уточнил Капитон Сергеевич. – Я хотел удостовериться: насколько свежа плоть.
- Вот видишь Стас? Он опять хамит. Старый, а невоспитанный. Где твой обещанный профсоюз? Ты говорил, что у тебя всё здесь под контролем. Наврал?
- Сама ты старая, - возбуждённо отреагировал Капитон Сергеевич на то, как его назвали старым. Ты на себя посмотри. Вся в дырках. Не кожа, а сито для процеживания макарон.
- Слушай, дед, не хочешь брать – не бери, но хаять-то товар зачем? – человек цыганской наружности уж как-то нехорошо посмотрел на Капитона Сергеевича.
- Разве ж этот товар? Я хочу видеть весь ассортимент! – заявил старик.
«Разошёлся, Сергеич, не было бы беды» - подумал Алексей, присматриваясь к выступившему на его щеках румянцу.
Цыганёнок попросил девушку:
- Люси, перейди на заднюю скорость.
- Ну, я же угадал: у неё не только кожа лягушачья, но и имя французское. Всё к одному, - рассмеялся Капитон Сергеевич и тут же уставился на цыганёнка. – Я что-то не то сказал, уважаемый?
Тот ничего не успел ему ответить, потому что Люси, двигаясь задом, кувырнулась через мусорную урну, которую почему-то установили не там, где положено. Девушка так растянулась, что вся общественность смогла увидеть всё её нижнее бельё. Капитон Сергеевич не поленился и привстал со своего места, разглядывая то, что было надето на Люси под кожаной юбкой. Он открыл рот и произнёс:
- Пустышка… Ну, что я не прав? Работает под француженку, а бельишко на ней наше, местного производителя. Тоже мне «лохотронщики», вашу мать. Ногами сучат, а толку никакого – одни мыльные пузыри. Слушай, товарищ, ну так же нельзя, - он укоризненно посмотрел на человека цыганской наружности и тут же спросил: - Книга жалоб хоть у тебя имеется, бизнесмен ты хренов? Устроил тут спектакль. А ну, дай я тебя пощупаю, а то может быть и ты не настоящий, а картонный? – Капитон Сергеевич выставил перед собой трость.
Цыганёнок метнул взгляд на стоявшего всё это время молча Алексея и повернувшись на своих накаблученных ботинках, подхватил Люси за руку и потащил её отсюда долой, затравленно озираясь по сторонам.
Маленькая стычка, а сколько пользы. У Капитона Сергеевича даже появились капельки пота на лице, и весь он какой-то стал подвижный: вертел головой, буравил взглядом ноги женщинам, то и дело стучал тростью об асфальт, как бы аплодируя тем, кто ему нравился. Алексей всё это время посматривал на часы. Ему надо было не упустить момент, когда организм Сергеича перестанет справляться с нагрузкой. Шутка ли: прекрасная половина человечества, как нарочно вела себя так раскованно, что даже у Алексея в голове закружились всякие фантазии. Стоило ему увлечься, и Капитон Сергеевич сумел перебраться уже на соседнюю скамейку, где какой-то молодухе стал «натирать уши» насчёт того, что жизнь прекрасна. Судя по тому, что его рука лежала на её коленке, та ему верила. Когда Алексей это увидел, выйдя из своих видений, он сразу сообразил, что ситуация вышла из-под контроля. Надо было уводить старика домой, а то потом не управится с ним. Они ведь, эти пенсионеры, как дети малые: сначала смотрят, а потом руки тянут и лопочут: «Моё».
Уже дома, когда они вернулись и расположились на кухне, Капитон Сергеевич мечтательно произнёс:
- Эх, так бы и жил там в том скверике.
- Нельзя – организм разболтается, - назидательно заметил Алексей.
- Ничего ты не понимаешь. Вот там – это жизнь и там… - Капитон Сергеевич замолчал на полуслове, что-то припоминая.
- Ну, договаривай.
- А что тут скажешь, когда жизнь всё это сделала уже за меня? Жалко, что так быстро она пролетела. Всё некогда было мне: дела, дела… Вот сейчас вспомнил и получается, что многое прошло в этой жизни мимо меня.
- Это не так Сергеич. Всё у тебя было. Просто, когда молодой, всё кажется, что так оно будет всегда, и не обращаешь внимания…
- Вот-вот… - вставил Капитон Сергеевич, - а годы уже не те.
- Нет, и тут ты не прав: и годы те, и всё, что раньше было, оно тоже присутствует. Мы становимся другими. Меняется наше мироощущение и многое из того, что мы испытали когда-то, предстаёт перед нами уже в других красках. Есть такое выражение: «формула разницы». Это когда ты через много лет опять встречаешься с тем, что когда-то уже приходило к тебе. Начинаешь сравнивать свои ощущения и впечатления тогда и сейчас, и странная картина предстаёт перед тобой: всё кажется, что чего-то не достаёт сейчас. Начинаешь вспоминать и понимаешь, что и тогда раньше, тоже чего-то не хватало. Мучаешься, гадаешь, а всё просто: не хватало тогда ровно столько, сколько не достаёт сегодня. Это и есть разница между тем и этим. Когда постигаешь это, становится легче и хочется опять начать всё сначала.
- Точно хочется, - признался Капитон Сергеевич и встал с табуретки, и стал ходить по кухне, забыв про свою трость.
- Вот и ноги уже не беспокоят, - заметил Алексей.
- Что? А, действительно, не беспокоят. Чудеса! – воскликнул Капитон Сергеевич.
- Не чудеса, а сексотерапия…
- Ну, да, она самая, – согласился старик. – А ты знаешь, я эту разницу сегодня почувствовал. Ощущение от этого такое будто летишь над своей жизнью, а она смотрит на тебя и радуется, мол, вон какой ты у меня молодец. Эх, мне бы всё это пораньше прочувствовать, понять. Я бы смог горы перевернуть. Вот скажи: почему ты про всё это знал, а я дожил до седин, а ничего про это не ведал? У меня и мысли все были в стороне от этого…
- Опять ты Сергеич не прав. Всё у тебя было, как и у всех людей и мысли на счёт этого тебя посещали. Мне, например, на них указал один знакомый, тебе – я, кому-то ты укажешь, а тот ещё кому-то и так по цепочке пойдёт от одного к другому. Так было всегда и будет так. «Формула разницы» – это состояние твоей души, готовность каждого из нас жить с честью и достоинством. Ведь когда мы задумываемся над своими поступками и словами – это и есть осмысление себя во всём том, что вокруг нас и в нас. Да, иногда мы всё это пытаемся делать на бегу и даже сами себе хотим объяснить, что, мол, жизнь такая и что это она нас торопит, а мы всего лишь выполняем её установки. Всё это так, но иногда мы замедляем своё движение и начинаем вспоминать себя на разных отрезках своей жизни. Всё возвращается: и птицы к своим гнёздам, и человек к порогу родного дома, и жизнь к своим истокам, где время сравнивает нас тогдашних с теперешними.
Март 2007 г.