И. Рассказов
Апокалипсис отменяется.
В семье Ивановых каждое утро было похоже на все предыдущие. Глава семейства, уткнувшись в газету, восседал за столом, где дымил ароматами его любимый чай. Жена вертелась в двух шагах от этой идиллии у зеркала, строя самой себе всякие смешные мордочки. Как она объясняла своему супругу, что это гимнастика для мышц лица. Тот только вздыхал, глядя на всё это, и каждый раз говорил одно и тоже вслух:
- Лучше бы ты придумала какую-нибудь гимнастику для своего ума.
- Ты опять хочешь меня обидеть? – жена выпячивала нижнюю губу, морща свой лоб.
- Нет, я тебе просто напоминаю о том, что в чай кладут сахар, а не соль. Пора бы научиться различать одно от другого.
- Лапа, это всё от моей рассеянности, но я исправлюсь, - обещала она и тут же пыталась кончиком языка дотянуться до носа.
- Это я уже слышу более двадцати лет, - глава семейства отгораживался газетой и замолкал.
- Кстати, наш малыш ничего тебе ещё не говорил? – его жена начинала пальцами массировать свой подбородок. – Наш Митяй решил создать семью.
- Не мели чепухи. Наш малыш… - Иванов хотел хохотнуть, но почему-то передумал и, уставившись на свою дражайшую половинку, спросил: – Как семью?
- Да, да… наш Митяй мне в этом признался.
- Очередная блажь великовозрастного дитяти. В прошлый раз он хотел отправиться на Северный полюс, а в позапрошлый – чуть было не усыновил соседского Вовку.
- Лапа, признайся, что ты ему завидуешь. Мальчику только-только исполнилось восемнадцать лет, а у него уже такие грандиозные планы.
- Перестань кривляться! Ты действительно не шутишь? В самом деле, наш Митяй…? Но это же катастрофа! Он ещё совсем ребёнок и у него не сформирован череп и всё такое.
- Ты это о чём?
- О физиологии, родная. Мальчика надо срочно показать врачам.
- Лапа, он только вчера прошёл медицинскую комиссию, и его признали годным…
- Для чего? – Иванов смял газету.
- Для службы в армии, - ответила ему жена.
- Ах, для армии, но это же другое дело, - обрадовался глава семейства. – Послужит Родине, образумится.
- Не ерунди! Какая армия, какая Родина? Мальчик хочет создать семью!
Иванов встал из-за стола и заходил по комнате, жестикулируя руками. Его халат в крупную полоску развивался подобно знамени на баррикаде.
- Наш сын должен послужить Отечеству. Это долг каждого мужчины и здесь прения, ну, просто неуместны.
- Лапа, я заявляю вполне официально: костьми лягу, а сына в эту твою армию не пущу.
- Да над ним все смеяться будут, - заявил Иванов.
- Аркаша, смеяться будут, если он туда пойдёт, но этого не будет. К тому же он полон самых светлых планов о будущем. Он мне открылся…
- Ха-ха-ха! Наш Митяй открылся! Где бы про это записать? Прямо сказки какие-то я слышу. Интересно, сколько он с тебя денег за всё это вытянул?
- А что? Мальчик он большой, а тем более, у него вчера было первое свидание, и я не могла его на него отпустить с двумя рублями в кармане.
- Ну, конечно же, - Иванов ухмыльнулся. – И сколько же ты ему дала? Судя по тому, что он до сих пор валяется в кровати…
- Ты плохо о нём думаешь, - заявила жена. – Он вообще домой не приходил ночевать.
- Как? Значит, ты ему дала очень много денег, - Иванов, где стоял, там и сел.
- Приятно разговаривать с человеком, у которого за плечами два института.
- Мария, ты враг!
- Аркадий, у мальчика серьёзные намерения. Наш Митяй…
- Наш Митяй, наш Митяй… Ну, что ты заладила? Где он наш Митяй? В его возрасте деньги и деньги большие – это шлея под хвост. Он же весь в тебя. Если что взбредёт в голову, то не отступит.
- Это от целеустремлённости.
- От дурости это, от дурости, - Иванов растопырив ноги, откинулся на спинку кресла.
- Зачем же так трагично об этом говорить да ещё и вслух? – жена перестала корчить гримасы перед зеркалом м повернулась к мужу. – Давай всё обсудим.
- С тобой?
- А что тебя не устраивает?
- Всё!
- Ты хам, Аркадий! Пока ты шлялся по своим институтам и лапал однокурсниц, я берегла семейный очаг. Наш мальчик вырос и теперь ты хочешь ему помешать создать семью? Кто ты после этого?
- Какую семью? С кем? Ты о чём говоришь, душа перьевая? Ему надо в армию сходить сначала, а потом уже думать о ляльках. Тоже мне отец семейства нашёлся.
- А сам? Сам-то ты служил?
- Сам не служил, - Иванов прокашлялся. – Про меня забыли.
- Что же ты не напомнил, раз такой правильный?
- Учился. Был занят.
- Учился? А на кого?
- На кого надо.
- Это не ответ. Кто ты есть сегодня?
- Специалист.
- А в какой области? – наседала жена.
- В узкой.
- Это что же за профессия такая?
- Тебе этого не понять.
- Правильно я дура и всё заоблачное мне ну, просто недосягаемо. Значит, слушай сюда «специалист»: или Митяй создаёт семью, или мы с тобой разводимся.
- Ты чего это? – Иванов вскинул брови. – Может тебе в поликлинику сходить?
- Заодно с тобой, - отпарировала жена.
- Маруся, но так же нельзя. Это всё же сын.
- Вот именно, что сын, а ты по его психике хочешь на тракторе проехаться. У мальчика мечта и надо его поддержать.
- Так я только «за». Вот и советую: сходить, послужить, а потом…
- Ну, какой же ты у меня упёртый? Ладно, сиди, думай, а я в магазин за продуктами. Приду, продолжим, но учти, если не договоримся – развод.
Иванов молча наблюдал за тем, как жена рывками оделась, схватила хозяйственную сумку и, искоса глянув в его сторону, удалилась за покупками.
Дверь в прихожей громыхнула и в квартире воцарилась тишина. Иванов встал с кресла и прошёл на кухню. Бесцельно обвёл всё взглядом и вернулся в зал, после чего заглянул в комнату сына. Постоял, рассматривая развешанные плакаты по стенам, на которых волосатые юнцы с гитарами наперевес позировали фотокамерам. Прикинув что-то в уме, вернулся опять в зал, где на столе стоял уже остывший чай. Рука машинально подхватила чашку, и Иванов хлебнул и тут же поставил обратно – на кончике языка заиграла всеми вкусами солоноватость. Скорчил лицо и произнёс вслух:
- Опять сахар с солью перепутала, перьевая дуща, а туда же: «расстанемся, расстанемся…» Вот возьму и сам уйду из семьи и будет у меня молоденькая, румяненькая. Посмотрю я тогда на весь этот балаган. Наш малыш, наш малыш, - передразни Иванов супругу. – Тоже мне рационализаторы. Видите ли, мальчик захотел создать семью. На какие гроши? На мои? Конечно, на мои. А на чьи же ещё? Так можно и по миру пойти – никакого накопительного фонда на них не наберёшься. Ты смотри, как всё грамотно развели: папа даст, папа ещё заработает. Нет, дудки! Хватит из меня делать мецената! Будем переходить на строжайшую экономию. Рокфеллеров в нашей семье отродясь не было и не будет – не та порода.
Из прихожей донеслись невнятные звуки. Иванов прислушался - кто-то пытался ключом открыть входную дверь.
- Ага, явился блудный сын! Ну, я сейчас тебе устрою торжественную встречу, отец семейства.
Иванов на цыпочках пробрался в прихожую и встал за шкафом с одеждой, на ходу стягивая с себя брючный ремень. Дверь открылась, и в полутёмную прихожую проскользнул человеческий силуэт.
- Ага! – Иванов выпрыгнул из-за шкафа.
- Ой! – воскликнуло пучеглазое существо и с испуга брыкнулось на пол, выронив из рук ключи.
Иванов оторопел. Перед ним сидела, раскинув ноги, девушка и смотрела ему в лицо бусинами-глазами.
- Вы к кому? – спорил её Иванов
- К вам, - ответила она, не мигая.
- А конкретнее?
- В тридцать вторую квартиру.
- А кто вы?
- Варя Косицына.
- Дальше, - потребовал Иванов, ничего пока не понимая в происходящем.
- Я девушка Мити.
- Да? Какое счастье! А он сам об этом знает?
- Знает, да он сам мне об этом и сказал под утро, - ответила девушка. – Вот и ключи дал от квартиры.
- Отлично! А где он сам?
- Забежал в магазин.
- Ну, ты смотри какой хозяйственный: сам забежал в магазин. Вы меня не разыгрываете? Мой сын не из таких. Он лентяй и…
- Неправда, он хороший.
- Это вы мне? Сколько вы его знаете? Впрочем, не отвечайте – я и так догадываюсь. Так вот, милочка, ваше шапочное знакомство не даёт вам права сидеть на полу в этой прихожей, а тем более демонстрировать мне свои стройные ноги.
- А вы глазастый… обратили внимание.
Иванов на это только кашлянул и сунул брючный ремень куда-то на вешалку. Девушка встала озираясь.
- Вы так меня напугали, что я чуть было, не уписалась.
- Что вы говорите? Это я хорошо рассчитал, а если бы переусердствовал, то…
- А как вас зовут? – девушка перебила Иванова.
- Аркадий Степанович.
- А фамилия?
- Ничего себе поворотец. Так что мой оболтус не назвал своей фамилии даже?
- Нам было не до этого.
- И чем же вы были с ним таким важным заняты?
- Всем понемногу.
- Всем, всем?
- Всем, всем, - кивнула девушка.
- Так вот, как вас там…?
- Варя Косицына, - подсказала она.
- Так вот, гражданка Косицына, вы вступили в частные владения. Это моя собственность… собственность Иванова
- Шутите?
- Вам что ордер показать и документы о праве пользования этой жилплощадью? – возмутился Аркадий Степанович.
- Я не об этом.
- А о чём?
- О фамилии.
- А что фамилия? – удивился Иванов.
- Это по сегодняшним временам не фамилия, а национальность, - выдала девушка.
- Не понял.
- Не отчаивайтесь – просто это возраст и здесь медицина бессильна.
- Какой ещё возраст? Да мне-то всего сорок с хвостиком, - заявил Иванов.
- Да? А выглядите вы гораздо старше. Впрочем, для мужчины – это хорошо, а для женщины – сплошной апокалипсис.
Иванов решил сменить тему разговора и, кашлянув в кулак, спросил:
- А вы собственно, по какому вопросу?
- Так жить буду у вас. Мне Митя так и сказал, что теперь мы с ним – «не разлей вода».
- И что же вы такое с ним сотворили, что он так сказал?
- Вот и я ему про то же самое, мол, вдруг ещё ничего не получилось, а он говорит: «Бери ключи и дуй в тридцать вторую квартиру».
- Так, с каждой минутой становится всё интереснее и интереснее. Давайте гражданка Косицына пройдёмте в зал и там поговорим, да и светлее там и есть где присесть, - Иванов повёл девушку за собой. – Сами-то откуда будете?
- Из села.
- Даже так? О родителях не спрашиваю.
- Отчего же?
- А что есть и родители?
- Есть, - гордо ответила Варвара. – Они у меня ещё «о-го-го»!
- Верю, раз вы такая у них получились. Непонятно только мне: как это они вас одну в город отпустили?
- А я самостоятельная. Как исполнилось мне восемнадцать, батя мне и сказал: «Ну, Варька бери жизнь за мотню…»
- Как, как? – Иванов насторожился.
- А что? У нас все так говорят, чтобы понятнее было.
- Ну да, конечно, вы же из села, - Иванов постарался пристроить на своё лицо подобие улыбки.
- Ну, так вот мой батя мне и говорит: «Бери жизнь за мотню и шагай весело вперёд».
- Так выходит, что вы её эту самую жизнь за это дело уже ухватили?
- Пока не поняла. Смутно всё как-то. Вчера только приехала, потом ваш Митя, а сегодня я уже здесь.
- Шустрая, - констатировал Аркадий Степанович.
- Ага! У нас полсела таких.
- И что, все в город подались?
- Нет, не все. Если бы все, то веселее было, а то только двое: я, да Ирка, дочка бригадира.
- А что ж так-то? Надо было всем вместе, - Иванов начинал подтрунивать над девушкой.
- Всем нельзя. У кого птица, у кого скотина, да и земля без присмотра зачахнет.
- Вот и я беспокоюсь: а как же она обойдётся теперь без вас?
- А родители на что? Мне батя так и сказал, что…
- Не продолжайте, - прервал Варю Иванов и тут же предложил: - Чаю не желаете? Ещё тёплый.
- А с чем он у вас? – поинтересовалась Варя.
- С солью, - ответил, не моргнув глазом, Аркадий Степанович.
- Вы меня разыгрываете?
- Нисколько. Это сейчас модно пить по утрам чай с солью, так сказать веянье с Запада.
- Ну, если оттуда, то можно и попробовать. Наливайте.
- Сколько соли? – Иванов учтиво посмотрел на девушку.
- А сколько надо? – спросила она его.
- Три ложечки, - ответил Аркадий Степанович и тут же добавил: - По этикету положено.
- Ну, если положено, тогда три… - вздохнула Варя.
Иванов разлил чай по чашкам и спросил:
- А хозяйство у родителей большое?
- Большое.
- И живность есть?
- Есть.
- И сколько голов?
- Много.
- А каких пород?
- Всяких.
- Кормите чем?
- Всем.
- И приплод есть?
- Есть.
- А дом большой?
- Огромный. Больше вашей квартиры.
- Ну, это понятно. А что в городе собираетесь делать?
- Так это, корни пускать.
- Даже так?
- А чего? Вон почти всё городское начальство из наших будет. Им можно, а нам – нет?
- Что значит: из ваших? Из села что ли?
- Ага, – Варвара отхлебнула чай. – Горчит.
- Это от непривычки, - успокоил её Аркадий Степанович. – Так, стало быть, всё городское начальство из ваших будет?
- Точно так, – подтвердила Варвара.
- То-то я смотрю, что-то жить стало трудновато.
- Вы это о чём?
- Это я о своём. Ну, а теперь рассказывайте, что вы с моим оболтусом сотворили такого, после чего вы стали – «не разлей вода»? Я всё же отец как-никак, и мне положено знать какие грабли мой сынуля подкладывает мне под ступню.
- Так вам всё-всё рассказать?
- Давайте выкладывайте Варвара батьковна.
- А вы ругаться не будете?
- Я? Что ты, - Иванов непроизвольно перешёл на «ты», думая про себя о самом плохом.
- А вы не обманываете меня?
- Вот честное слово: буду нем, как рыба.
- Вы настоящий отец! Так вот: ваш Митя мне сделал предложение.
- Идиот!
- Вы же обещали?
- Я шутейно, - спохватился Аркадий Степанович, - так сказать, чтобы скрасить однообразные будни. И что дальше у вас с ним произошло?
- А дальше он побежал в магазин, а я сюда.
- И всего-то? – обрадовался Иванов.
- А вы что подумали?
- Я? Ничего.
- А что вы так побледнели. Да на вас лица нет. В гроб и то краше кладут.
- Ну, знаешь, за такие слова можно и схлопотать.
- Вот-вот: за правду всегда попадает.
- Ты мне вот лучше скажи: у вас с Митяем ещё ничего такого не было?
- Было.
- Я так и знал, - Иванов откинулся на спинку стула. – Ах, мерзавец!
- Вы же обещали не ругаться? – Варя округлила глаза.
- Ну, что ты переполошилась? Это я так выражаю радость.
- Интересно, тогда какими словами вы выражаете свой гнев?
- А вот сейчас мой отпрыск придёт, я и продемонстрирую, - Иванов с шумом встал и заходил по комнате.
Варвара поднялась вслед за ним, отставив от себя чай с солью. Её интуиция подсказывала, что для своего визита она выбрала не самый лучший день.
- И куда же мы засобирались? – Иванов бросил на неё выжидательный взгляд.
- Я, пожалуй, пойду. У меня ещё столько дел, да и у вас - их не меньше. Я в следующий раз зайду.
- Да, да, иди светлая душа. Передавай родителям привет и земле-матушке кланяйся от всех нас, - Аркадий Степанович стал поспешно выпроваживать Варю.
Когда за ней закрылась дверь, Иванов дал волю своим эмоциям. Сначала он подскочил к зеркалу в прихожей и показал своему отражению язык. Оно не осталось у него в долгу и точь в точь послало ему похожую физиономию, за что Аркадий Степанович влепил отражению пощёчину. Затем ринулся в зал и там стукнул по столу кулаком. Подул на ладонь и заметался по комнате, поддерживая, то и дело, сползающие брюки.
В прихожей раздался звонок. Звонили в дверь.
- Вторая часть Мерлизонского балета, - в голос воскликнул Иванов и засеменил в прихожую.
На пороге стоял Митяй.
- Здравствуй отец! – произнёс он.
- Как торжественно, - Аркадий Степанович посторонился пропуская сына в прихожую. – И с каких это пор ты меня вместо «папа» стал называть «отцом»?
- С сегодняшнего утра.
- Что же это за утро такое особенное?
- А где Варька? – Митяй прошёл в зал, оглядываясь по сторонам.
- А нет её больше.
- Как?
- А вот так, - Аркадий Степанович дунул себе на ладонь.
- Ты её обидел?
- Я?
- Конечно, вон и штаны у тебя спадают. Я так и знал. Правильно маманя говорила, что ты «бабник».
- Что она ещё тебе про меня наговорила?
- Всё, - Митяй надвинулся на отца. – Где Варька?
- Я же русским языком тебе говорю, что испарилась.
- Кобель!
- Это ты мне? – Иванов взъерошил на себе причёску.
- Ну, если что – убью!
- Стервец! Как ты разговариваешь со мной?
- Признавайся, что ты сделал с Варькой?
- Почему ты решил, что я с ней что-то сделал?
- А отчего тогда у тебя штаны спадают?
- От голода. Чай и тот с солью пить приходиться, - пожаловался Аркадий Степанович сыну.
- Врёшь!
- Ты это мне?
- Тебе.
- Тогда прошу к столу, - Иванов указательным пальцем провёл траекторию от себя к тому месту, где на столе стояла чашка, из которой совсем недавно пила чай Варя.
Митяй схватил её и пригубил, скорчив лицо.
- Действительно, - произнёс он, ставя чашку на место.
- Итак, кто я теперь? – Аркадий Степанович выставил вперёд одну ногу, обхватив свои плечи руками, как поэт, ожидающий свою музу на вершине утёса.
- Кобель! – повторил Митяй, сверкнув глазами.
- Ты опять?
- Где Варька?
- А мне почём знать? Наверное, подалась на село.
- Врёшь!
- Ну, это уже явный перебор. Чтоб бросать такие обвинения и потом несколько раз подряд, нужны веские доказательства. Кстати, откуда эта девушка появилась в твоей жизни? Где ты её откопал? Вот что значит поверхностные знания жизни. Мы с матерью не доедали, не досыпали, растили тебя, думали, что ты станешь защитником Родины, а ты…
- А я взял и влюбился!
- Ого! И как это у тебя получилось?
- На счёт раз!
- Так вот, сын, сначала армия, а потом уже любовь-морковь.
- Посмотрим.
- Вот-вот, а пока посиди и раскинь мозгами, потому что, так жить, как это делаешь ты – нельзя. Ты уже взрослый…
- Вот именно, а ты до сих пор пытаешься меня нянчить. Опомнился…
- Не дерзи отцу, а то пойдёшь служить в Морфлот.
- Я вообще в армию не пойду, - заявил Митяй.
- Пойдёшь как миленький.
- Я себя сделаю инвалидом.
- Только попробуй – я от тебя отрекусь.
- Это твоё право, но я всё равно буду с Варей.
- А ты в ней уверен?
- Да!
- Я так и знал: у тебя нет никакого опыта насчёт женщин. Ты что же думаешь, она сельская «топ-модель» тебя любит? Да ей надо лишь зацепиться своими коготками за городскую прописку, а там…
- Неправда.
- Я вру? А ты сам у неё спроси.
- И спрошу!
- И спроси, а ещё уточни – за какое место её родитель учил хватать жизнь. Судя по тому, как ты возбуждён, ей это удалось. Эх, молодость, молодость… Всё некогда и торопимся, и делаем ошибки, а потом расплачиваемся. Вот взять меня…
- Не продолжай, маманя меня на счёт тебя уже просветила.
- Когда же она успела?
- А пока ты шлялся по институтам и…
- Митяй, зачем цитировать твою мать и потом, что других тем для разговора нет?
- Есть.
- Вот и давай о чём-нибудь актуальном.
Митяй посмотрел на отца. В его взгляде было намешано столько всего, что это не предвещало ни радости, ни веселья. Аркадий Степанович, поддерживая одной рукой брюки, а другой, запахивая на себе домашний халат, произнёс:
- И что сегодня за день такой? Как с утра началось, так и продолжается. Ты случайно гороскоп на сегодня не слушал?
- Слушал, - ответил сквозь зубы Митяй. – Тем, кто родился под знаком «рыб», придётся пережить не самый лучший день в своей жизни.
- Ну, я же чувствую, что всё не так. А ещё говорят, что звёзды врут. Вот и получается, что не врут. Прямо какой-то апокалипсис на пороге встал и не хочет уходить. Я, пожалуй, прилягу, а то ноги не казённые, да и лёжа легче пережидать бурю, - Аркадий Степанович стал устраиваться на диване. – Так и на чём мы с тобой остановились?
- Отец, я женюсь, - произнёс Митяй.
- Уже?
- Что значит «уже»? Я женюсь на Варе.
- На ком? - Аркадий Степанович сделал недоумённые глаза.
- На Варе Косицыной.
- А кто это?
- Девушка.
- А ты в этом уверен? – Иванова понесло, как говорится не в ту степь.
- Как? – Митяй растерялся.
- Да очень просто. Ты не знаешь женщин. Если они захотят, и слона на себе женят, чтобы только утвердиться в этой жизни. Мы мужики – бараны и нас они обводят вокруг пальца так часто, как ты себе даже представить не можешь. Уж что-что, а эту школу жизни я прошёл.
- С маманей? – Митяй посмотрел пытливо на отца.
- А причём здесь она? – переспросил Аркадий Степанович и тут же сообразил, что сморозил что-то из области глупости. – Наша мать святая.
- А тогда с кем ты прошёл эту школу жизни? – допытывался Митяй.
Иванов замешкался, пытаясь выйти из затруднительного положения. Слова и мысли, как назло, отказывались с ним сотрудничать. Наконец он выдал:
- Не с кем, а с помощью чего, - пояснил Иванов и добавил: - Я с детства много читал и вообще вёл активный образ жизни: общался, ходил в кино, а там, кстати, в этом кино всяких подсказок уйма. Сиди и слизывай с экрана, а потом думай и сравнивай…
- Мне всё это непонятно, - Митяй смерил отца взглядом. – По-моему, ты лукавишь.
- Я? Зачем мне это надо? И потом скажи мне на милость, какой отец будет своему сыну желать плохое? Вот видишь… Митяй, семья – это очень серьёзное дело и к нему надо подходить осторожно. А вдруг ты ошибся и твоя эта Косицына так себе? Нет-нет, я тебя понимаю: у неё красивые ноги и растут они откуда положено и характер у неё боевой, но сын, она же из села.
- А что там не люди живут?
- Люди, конечно, люди, - Аркадий Степанович встал с дивана и стал расхаживать по комнате, будто измеряя её метраж. - Но какие это люди? Нет, ты меня не перебивай, а выслушай. Во-первых, село – есть село: культуры никакой. Да, кино иногда крутят, когда свет есть, но это лишь «иногда». Современный человек не может нормально развиваться по такому распорядку. Во-вторых, когда досуг сокращён до этого самого «иногда», что остаётся молодому, здоровому организму? Не знаешь? Так я тебе скажу: пить, материться и заниматься любовью на сеновале. И что у нас получается? Где личности, в которых нуждается наше общество? Нет их. А откуда же им быть, если такие, как твоя Косицына и представления не имеют, что есть ещё и другая жизнь, где нет такого понятия, как «иногда», а есть понятие – «всегда». Ты меня понимаешь? Между нами, городом и селом большая разница. Вот и твоя пассия, как это почувствовала, взяла и вся испарилась. А всё почему? А потому, что недооценила противника. Я сразу её раскусил: видите ли, она и ты – «не разлей вода». Ну, даже если вы и переспали - это ещё не повод, чтобы создавать семью. Ну, ответь, сын: «Зачем плодить нищету?» и не спорь со мной. На что ты будешь содержать свою семью? Где вы будете жить?
- Здесь, - ответил Митяй.
- Здесь? Вот в этой квартире? Ну, положим… А чем будете питаться?
- Продуктами.
- Какими, милый мой?
- Из холодильника.
- Браво! И ещё раз – браво! Ты у меня какой-то странный. Эти продукты, что сами собой появляются в холодильнике?
- Тебе, что жалко?
- Да, мне жалко! Мне жалко кормить человека, которого я абсолютно не знаю.
- Так она что, о себе ничего не рассказала?
- За то, что она тут мне поведала и воды-то грех подать, а ты речь ведешь о продуктах питания. Я что сумасшедший? Ладно, об этом потом. А ты мне скажи: у вас с ней уже был сексуальный контакт?
- В каком смысле? – Митяй задвигал головой.
- В прямом: вы с ней спали?
- Ну, да.
- И как это у вас происходило?
- Глаза закрыли и…
- Нет, ты меня не понял. Вы были одеты или раздеты, рядом или поодаль?
- А что это меняет?
- О-о! Узнаю себя в молодости! – Аркадий Степанович заулыбался. – Наивность, помноженная на беспечность и в конечном итоге ранние браки. Митяй оглянись по сторонам – жизнь бурлит, а ты обрекаешь себя уже сейчас на длинную череду буден. А где же праздники? Нет, я тебе так скажу: бросай свою затею и начинай дышать полной грудью.
- Поздно – я уже решил.
- Дурак и ещё раз дурак. Ну, наплевать тебе на себя, но о нас с матерью подумай?
- Маманя не против.
- Да у неё всё от настроения: деньги есть – она проголосует даже за чёрта, а закончатся, так она и тебя, и меня как подхватит, что мало не покажется. Такая карусель начнётся, что твоя Косицына тут же в бега подастся.
- Неправда. Она не такая.
- О-хо-хо! Не такая, - передразнил сына Аркадий Степанович. – Вот именно такая как все: красивая, нормальная баба, с небольшим отсеком в голове. Кстати, этого вполне достаточно, чтобы ориентироваться в жизни. Эти бестии так приспособились, что, имея в голове самую малость, могут из мужиков верёвки вить любой конфигурации.
- Варька не такая.
- Ну, что ты заладил? Одним словом так: я своего согласия на вашу затею не даю. Никакой семьи до армии не потерплю, и ей передай: нам село не пара.
- Тогда я уйду из дома, - заявил Митяй.
- Надолго? – поинтересовался Иванов.
- Навсегда.
- Ты хорошо подумал?
- Да!
- Тогда иди. Может не я, так жизнь тебя образумит...
Митяй направился к себе в комнату. Аркадий Степанович бросил ему в спину:
- Не забудь написать, как устроишься на новом месте.
Митяй ушёл не попрощавшись. Уже через окно Иванов увидел, что из вещей сын взял только один небольшой рюкзак. Аркадий Степанович отметил мысленно, что с таким багажом недолго пространствуешь.
Минут через десять в дверь позвонили. Иванов пошёл открывать.
- Возьми сумки, иждивенец! – с порога заголосила на него жена.
- Маруся, что опять стряслось? – Аркадий Степанович перехватил пакеты с продуктами. – Ого! Зачем же так много?
- В самый раз. Или ты забыл, что скоро у нас в семье будет прибавление?
- Маруся ты забеременела? – Иванов растерянно улыбнулся.
- От кого? От тебя вряд ли. Вот и получается, что от него…
От этих слов у Аркадия Степановича улыбка сама собой сползла с лица. Жена победно хмыкнула:
- Чего насторожился? Пошутила я. Ты что забыл: наш Митяй женится? Одним едоком будет больше.
- Откуда? – Иванов продолжал смотреть на жену странными глазами.
- Оттуда, муженёк. Он же женится на девушке, а как я знаю: все девушки кушают и потом, не морить же её голодом?
Аркадий Степанович на это ничего не сказал. Молча прошествовал с пакетами на кухню. Он спиной чувствовал, как жена простреливает его глазами. Судя по всему, его супруга собиралась с силами, чтобы продолжить разговор на эту тему. Ей не давало покоя, будущее их дитяти.
«Ничего себя дитятя, - размышлял тем времени Иванов, - мышцы накачал, а в голове непонятно что. А впрочем, может ещё всё и обойдётся. Ну, подружит, подружит и вернётся. Вопрос только: «Когда?» Что я Марусе скажу? Она ведь мать и обязательно спросит про него».
- Митяй не приходил? – будто подслушав его мысли, спросила жена.
Иванов весь съёжился и даже в росте поубавился.
- Был, – буркнул Аркадий Степанович.
- И как ты с ним обошёлся? Надеюсь, с кулаками не бросился с порога?
- Кто? Я?
- Так, подожди… А почему у тебя штаны висят на самой мотне? А-а, понимаю: «баталии» не удалось избежать. Опять ремнём права свои качал, узурпатор?
- Не было этого, - забожился Иванов, подтягивая на себе брюки.
- В глаза смотри, - потребовала жена.
- Я пальцем его не тронул, - муж встал в оборонительную стойку. – Он налетел, как буря, оскорбил… Ну, я ему сказал своё отцовское слово, а он возьми, да с вещами на выход.
- Как на выход? - у жены от услышанного брови стали карабкаться на лоб.
- А так.
- И куда он подался?
- А я знаю?
- Аркадий, что ты сказал нашему мальчику?
- Я посоветовал…
- Мне всё понятно: ты нанёс Митяю удар по психике. Всё, он не вернётся. Теперь суицида не избежать.
- Ах, брось, Маруся! Когда берут с собой рюкзак с вещами, обо всём подобном не думают.
- Дрянь! Какая же ты дрянь после этого. Я ведь тебя просила подумать. Ещё отцом называешься! Развод!
- Это что ещё за заявление? Кто в доме хозяин? – Иванов из оборонительной стойки перешёл в нападение, повысив голос.
- Об этом узнаешь в суде, при разделе имущества, - заявила ему жена и прошла в зал. Вскоре оттуда вышла с чемоданом в руке. Посмотрела с таким выражением на мужа, что тот понял: семейный корабль сел на мель.
- И куда же ты? – Аркадий Степанович сделал как можно добрее лицо.
- На панель! Там нас покинутых и обманутых есть, кому утешить.
- Шутишь?
Жена ещё раз удостоила Иванова своим презрительным взглядом. Не добавив к уже сказанному ничего, покинула квартиру.
Аркадий Степанович тупо уставился в одну точку. Пройдя в прихожую, взглянул в зеркале на своё отражение и сказал вслух:
- Ну, что братан, съел? Съел… А всё почему? Слишком мягок был и вот результат: сын ушёл, жена тоже подалась непонятно куда. Как жить теперь?
И тут в дверь позвонили. Иванов непроизвольно вздрогнул. Первая мысль была о том, что жена передумала. Он широким жестом распахнул дверь и гаркнул:
- Прошу!
На пороге вместо жены стояла, переминаясь с ноги на ногу, Варя Косицына.
- Вот... ключи забыла оставить, - пролепетала она, протягивая их Иванову.
- Через порог нельзя, - буркнул Аркадий Степанович.
- Заманиваете?
- С какой это целью? – он с безразличием посмотрел на ноги девушки.
- А чего это у вас брюки сползли?
- От голода, - Иванов машинально их подтянул.
- Вот и нет.
- А отчего же тогда?
- Я читала, что некоторые седовласые дядечки западают на молодых и…
- Так, гражданка, которая специалист по мотне, не будем придумывать сказки на ночь для тех, кто не боится уписаться. Вы ещё скажите, что я имею на вас виды. У меня жена, сын… - Аркадий Степанович заговорил с Варей официальным тоном, перейдя на «вы».
- А Митя ещё не приходил? - Варя попыталась через плечо Иванова рассмотреть прихожую.
- А вам-то он зачем?
- Так мы же с ним это … «не разлей вода».
- Девушка не морочьте парню голову. Ему в армию идти. Он уже и комиссию прошёл. Что вы, за ним туда поедете? Вам учиться надо, а нет – поезжайте к себе домой и…
- Митя говорил, что вы такой.
- Какой такой?
- Правильный.
- Ну, верно говорил. У нас в родне все такие.
Варя продолжила:
- Только почему-то в жизни всё равно получатся не по-вашему. Почему?
- Это он вам так сказал? Так вот что милая девушка, эту тему на пороге собственной квартиры я обсуждать, не намерен. Проходите или скатертью дорога.
- Ладно, уговорили: я зайду, но предупреждаю, что только на минуточку. Кстати, если придёт Митя, как вы ему объясните ваш внешний вид? Что он подумает, глядя на вас?
- Вы это о чём?
- Догадайтесь с трёх раз.
- Боюсь, мне это будет не под силу.
- Ну, тогда вы мне не опасны, - Варя переступила порог квартиры и положила на тумбочку у зеркала связку ключей.
- Вот теперь уважаемая, я вас так просто не отпущу, - заявил Иванов.
- Как мне понимать ваши слова?
- Вы мне, голубушка, расскажите всё, всё про ваши отношения с моим оболтусом.
- А вам, зачем это?
- Как это зачем? Я отец или нет?
- Не знаю. Митя сказал, что порой вы с ним не понимаете друг друга.
- Прямо так и сказал? – Аркадии Степанович немного даже растерялся. - Это, наверное, оттого, что частенько пытаюсь с ним разговаривать на французском языке, чтобы пробудить у него любовь к другой культуре.
- И как успехи? – поинтересовалась Варя.
- Пока никак, - признался Иванов.
- Сочувствую. А я к языкам способная. Хотите проверить?
- Что прямо в прихожей?
- Ну, можно пройти и в зал, - предложила Варя и тут же переключилась на Митю: - А он ушел, в каком настроении?
- В боевом, - ответил Иванов.
- Значит, у вас с ним был серьёзный разговор. Из-за меня? – Варя выжидательно посмотрела на Аркадия Степановича.
- Вы догадливы не по годам.
- Это всё моя интуиция. Вот и вчера, когда мы познакомились с Митей, я поняла, что он будет моим.
- Да? – Иванов в удивлении приоткрыл рот.
- Вы не верите?
- Ну, раз вы сейчас здесь, то…
- Нет, я, конечно же, понимаю, что всё у нас с ним уж слишком быстро, но этого нам уже не изменить. Мы любим друг друга и у нас…
- Что у вас? – Аркадий Степанович весь напрягся.
- Всё будет хорошо. Что вы на меня так смотрите? Опять не верите?
- Верю, но милая девушка не будем торопить события. Надо всё по порядку. Вы проходите, садитесь… Чаю хотите?
- Нет, спасибо, - Варя покосилась на чашку, из которой уже сегодня пила.
- Нет, так нет, - Аркадий Степанович поддёрнул в очередной раз брюки.
- Да вы их ремнём приструните, - посоветовала Варя.
- Где его теперь найдёшь этот ремень. Вон, какой кругом кавардак, - Иванов кивнул на разбросанные вещи по комнате.
- Ой, правда! А что это у вас: генеральная уборка? – Варя огляделась по сторонам.
- Да нет, это моя жена на работу собиралась, - Аркадий Степанович как можно простодушнее махнул рукой.
- А где она работает?
- На панели, - ляпнул вдруг Иванов, не подумав.
Варя сразу же полезла к нему с расспросами:
- Проституткой? И вы не ревнуете?
- Я? - растерялся Аркадий Степанович и выдал, воинственно подтащив брюки к груди: - У нас с ней всё на доверии.
- Мне уже как-то нехорошо. Выходит, Митя в чём-то похож на вас, поскольку он ваш сын.
Иванов интуитивно почувствовал, что-то хорошее и произнёс ещё до конца не понимая, что ветер перемен изменился в его сторону:
- Он весь соткан из моих и жены генов. И вообще, он недалеко упал от своих родителей. Вы, Варя, прежде чем связывать свою жизнь с ним, подумайте хорошенько. У вас вся жизнь впереди и не стоит из-за одного скоропалительного решения её ломать.
- Вы это специально так говорите? А может быть я его судьба?
- Не исключено, - Аркадий Степанович скосил глаза на её стройные ноги
- Нравятся? – Варя перехватила его взгляд. - А так?
Иванов поперхнулся и закашлялся, когда девушка встала в такую откровенную позу, что неприличные мысли зашевелились в его седеющей голове.
- Ну, что же вы медлите? Снимайте меня скорее, пока ноги не затекли! - заявила Варя.
- Что? – Иванов весь вытянулся.
- Снимайте, снимайте…
- В каком смысле? - еле слышно произнёс Иванов.
- В прямом и переносном… - Варя поменяла позу. - А так хорошо?
- Так это… - Аркадий Степанович ошалело пялился на девушку уже без всякого стеснения. – Прямо здесь?
- Вы это о чём?
- Насчёт съёма, - пролепетал Аркадий Степанович, краснея.
- В каком смысле? – Варя насторожилась, приходя в себя.
- В прямом…
- Нет, вы меня дуру не правильно поняли, - она засмеялась. – Я ведь приехала поступать в театральный институт, а там требуют какое-то портфолио. Ну, потом нам, конечно, объяснили, что это такое и как выглядит. Старшекурсники даже провели с нами консультацию, мол, зафиксируй позу и всё такое…
- Для чего? – Аркадий Степанович сглотнул слюну.
- Чтобы понравиться, - ответила, не моргнув, Варя. – А ещё старшекурсники рассказывали, что иногда приходится даже на сцену выходить, в чём мать родила. Вы меня понимаете?
- Да, то есть, нет, - Иванов обхватил голову руками, и тут же его брюки соскользнули вниз с молниеносной скоростью.
В дверь кто-то позвонил. У Аркадия Степановича сердце бросилось к щиколоткам. Варя, видя то, как беспомощно Митин отец пытается дотянуться до брюк трясущимися руками, предложила:
- Может мне открыть дверь?
- Ни в коем случае.
- Но звонят же?
- Пусть думают, что нас нет.
- А где мы? – Варя растопырила глаза, рассматривая кряхтящего Аркадия Степановича.
- На Луне, а может ещё где-нибудь. Ой-ой!
- Вам плохо?
- Что-то в спину вступило, - простонал Иванов.
- Может, скорую помощь вызвать?
- Умоляю, не шумите… Сейчас отпустит.
- Странный вы какой-то: мало того, что без штанов, так ещё командуете. Прямо вылитый революционер. У тех тоже: всё на уме конспирация была.
В дверь опять позвонили. Варя сделала попытку пройти в прихожую.
- Стоять! – почти шёпотом произнёс Аркадий Степанович.
- Я так не могу. А вдруг это Митя вернулся?
- Тем более, нельзя открывать.
- Почему?
- А может быть, я его уже отлучил от родительского дома?
- За что? – Варя остолбенела.
- За непослушание, - Иванов попытался пальцами рук дотянуться до брюк. – Ой! Что-то меня основательно скрутило. Сломался. Спина чёртова!
- Может лекарство, есть какое?
- Там в аптечке мазь… на кухне. Коробка в шкафчике с цветочками, - Аркадий Степанович скорчил лицо.
Варя стрелой метнулась на кухню. Вернулась быстро с тюбиком в руках.
- Это?
Иванов искоса глянул и кивнул. Варя стала пристраиваться к Иванову сзади.
- Разотри поясницу.
Варя послушно стала массировать спину Аркадию Степановичу.
За этим занятием их и застала жена Иванова. Устав названивать, открыла входную дверь своим ключом и вот вам: неописуемая картина.
- Вот это пейзаж! – она встала на пороге зала. – А я звоню, звоню… Это что тайский массаж? Не похоже: девочка русская, хотя сегодня всё так напутано. Впрочем, я вас не отвлекаю, голубки? Милая, а почём сеанс? Может мне рядом пристроиться? Ты меня тоже поласкаешь… А?
- Маруся, - ты не то подумала, - Аркадий Степанович плаксиво уставился на супругу из положения буквы «г».
- То и подумала, что кобель ты Аркаша. Стоило мне только за порог, а у тебя уже девочка по вызову. А я-то гадаю: куда наши деньги деваются? Не куришь, не пьёшь, а мы только и знаем долги раздаём. Вот, значит, где собака зарыта? Девушка, что же вы перестали его щупать? Продолжайте, продолжайте, раз уплачено.
- Маруся, ты не права! – Аркадий Степанович повысил голос.
Он мысленно про себя ругнулся, вспомнив зачем-то про апокалипсис. Жена не унималась:
- Ну, конечно, где уж мне… Ты Аркаша всегда прав. Вот и сейчас со спущенными штанами стоишь, а рядом увивается этот голубок и всё равно ты прав. Я даже слышу, как твои колокольчики от удовольствия позванивают.
- Это у тебя галлюцинации милая.
- И никакая я тебе не милая. Я-то решила, что погорячилась, а тут такой расклад. Ну, теперь точно развод.
- За что?
- За измену!
- Да втирай же ты быстрее – мочи нет терпеть! Чего возишься? – Иванов на эмоциях перешёл с «вы» на «ты», обращаясь к Варе. – Видишь, семья рушится?
- Я и так стараюсь, - та подала голос.
- Скряга, – хохотнула жена. - Небось, копейки заплатил, а требуешь не зная чего.
- Маруся, я сейчас выпрямлюсь и задам тебе трёпки за неправильное понимание момента.
- А ты не торопись. Я подожду. Девушка, вы ему не то место массируете. Ниже, ниже…
- Не учи - у меня там ничего не болит, - Иванов насупился.
- Ой, и конспиратор! Тебя послушать, прямо слеза пробивает: сплошное «муси-пуси».
- Маруся, меня прихватило…
- Вижу и брюки на полу, и поза интересная, да и «неотложка» рядом сопит. Эх, сфотографировать бы эту идиллию, да в газету.
В дверь позвонили. Аркадий Степанович замер.
- А вот и понятые подоспели, - жена пошла открывать.
- Маруся, не устраивай пресс-конференций. Тебе потом будет стыдно…
- Отстань, извращенец.
Пока она отсутствовала, Аркадия Степанович стал умолять Варю:
- Ну, сделай хоть что-нибудь. Ты же из народа. Может, какое средство знаешь от своих бабок.
- Прежде чем что-то предпринимать, надо установить диагноз, - ответила ему Варя.
- Все начитанные, - заворчал Иванов. – Ну, тогда хоть штаны на меня натяни, а то стою здесь как журавль буквой «зю».
Варя опустилась на колени и стала подтягивать брюки и тут…
И тут в дверях показался Митя. Румянец пылал на его щеках, глаза горели непонятным огнём, и весь он был какой-то на взлёте, но, увидев Варю сидящую перед отцом на полу, остолбенел. Растерянность выползла откуда-то из-за затылка, и огонь в глазах погас и румянец побледнел. Митя еле слышно произнёс:
- Инцест.
Судя по тому, что никто из присутствующих на это слово никак не отреагировал, он понял, что дело зашло далековато. Он бросил к своим ногам рюкзак. Тот глухо стукнулся об пол, и в наступившей тишине отчётливо стали различимы звуки, пробегавшие за окнами этой квартиры. Аркадий Степанович хотел, было улыбнуться, мол, всё в порядке сын, но в последнюю минуту этого не стал делать и подумал: «Неужели посмеет на меня поднять руку?» Варя, не вставая с колен, отползла в сторону. Появившаяся за Митиной спиной его мать, произнесла громогласно:
- Брэк!
Ну, после этого должно было начаться светопреставление. Может быть, оно так и случилось бы, но Создатель, наблюдавший за всем этим свысока, остановил кадр, как это бывает иногда из-за неполадок в кино, и установилось необъяснимое затишье. Каждый из действующих лиц этой истории мысленно оценивал ситуацию и ту роль, которую обязан, был в ней доиграть, чтобы не сорвалось целостное восприятие случившегося.
Аркадий Степанович корил себя за то, что не умеет держать свои эмоции на коротком поводке, и если бы он не вытащил из брюк того злосчастного ремня, сейчас бы не стоял в таком не респектабельном виде.
Варя ругала себя только за то, что как росомаха вляпалась во всё это. Ещё немного себя распекала за то, что поддалась на слова своего бати, который поучал её со своей каланчи: «Бери жизнь за мотню и…» «Ну, и взяла, - размышляла Варя, - и вон как всё обернулось. Главное, чтобы теперь всё обошлось без крови». Она тут же вспомнила, как их сосед дядя Коля застав свою жену с сельским пастухом на сеновале, схватил топор и бегал потом за обоими до поздна. Им бы догадаться, да бежать в разные стороны, а они глупые, как дети схватились за руки, и давай рассекать по окрестностям на потеху односельчанам. Кстати, дядя Коля от них отстал, когда у него пропал весь интерес к погоне. Вот умора, так умора. Хорошо, что так обошлось, а ведь могло закончиться и по-другому.
Мать Митяя вообще женщина была рассудительной и сразу нашла для своего мужа оправдание, мол, эта вертихвостка сама себя ему навязала. Она так и решила про себя: «Эти мужики, как малые дети: юбку увидят и уже бери их, делай с ними, что хочешь. Одно слово – бараны…»
Митяй на всё это смотрел уже без всякого энтузиазма и даже где-то в глубине души был рад, что так всё обернулось. Опять же надо ещё Родине послужить и если его избранница уже сейчас себя так ведёт, то, что будет, когда он уйдёт в армию на целых два года?
Да, мысли у героев этой истории были разные. Создатель дал им возможность всё обдумать, и только потом включил звук, и изображение ожило: кадры побежали друг за другом.
Аркадий Степанович кряхтя выпрямился и, пробуя голос, пропел, одной рукой подтягивая брюки:
- О, дайте, дайте мне свободу…
Варя встала с колен, отряхивая коротенькую юбку. Её руки ещё пахли мазью. Она понюхала ладони и сказала:
- Фу, как воняет.
Аркадий Степанович тут же отреагировал:
- Эх, ты село. Это, у вас там – воняет, в у нас здесь в городе - пахнет.
Варя на это замечание обидчиво поджала губы и заявила:
- Я вот про вас своему дяде расскажу.
- А кто у нас дядя? – Иванов хмыкнул.
- Мэр вашего города.
- Ври, да знай меру, - Аркадий Степанович злорадно посмотрел на Варю.
- Она не врёт, - вмешался Митя.
- А ты откуда знаешь? – отец перевёл взгляд на сына.
- Вчера мы с ней к нему заходили в мэрию.
Повисла пауза. Аркадий Степанович почувствовал, как знакомые болевые симптомы опять подобрались к пояснице. Голос подала его жена:
- Допрыгался, кобель? Теперь тебя посадят.
- За что? – тихо спросил Иванов, продолжая уже чисто инстинктивно подтягивать на себе брюки.
- За то самое. Ты на кого руку поднял, развратник?
- Кто? Я?
- Ты, муженёк… ты.
- Ни на кого. Прямо какой-то апокалипсис вырисовывается, - ответил Аркадий Степанович, затравленно посмотрел на Варю, мол, ты хоть ей скажи.
Та переминалась с ноги на ногу и тупо смотрела на «весёлую семейку», думая про себя: «Вот люди живут, так живут, а у нас на селе скукотища, хоть волком вой».
Да чего-чего, а жить весело мы умеем. Даже когда и нет причин, казалось бы, а всё равно посмотришь на всех нас и животы можно надорвать от смеха. Иногда вот хотим понять сами себя, мол, смеёмся над чем, и не можем, потому что всё тот же самый смех мешает нам сосредоточиться. Говорят, что такие люди долго живут. Не верьте: в среднем пятьдесят лет. Учёные над этой загадкой сколько уже десятилетий бьются и нет никаких результатов. А всё почему? Потому что сами подвержены безудержному веселью и всё от этого у нас шаткое и ненадёжное.
Посмотрел на всю эту кутерьму Создатель и развёл героев этой истории на исходные позиции и сделал так, что Митяй сначала сходил в армию, а потом только встретил свою Варю по фамилии Косицына. В театральный институт она не поступила, как ей того хотелось, а всё потому, что её дядя, мэр города отсоветовал, мол, делом надо заниматься. Варя его послушалась и стала работать в городской администрации, параллельно учась в институте по менеджменту. Родители Митяя выбору сына были рады, как отметил Аркадий Степанович, оставшись как-то наедине со своим отражением в зеркале: «Из грязи – в князи». Уточнять он не стал, кого конкретно он имел в виду. К тому же его мучила одна и та же мысль, как только он увидел девушку сына: «Где он мог её видеть раньше?» Из-за этого долго не находил себе места, жалуясь то и дело жене:
- Что-то у меня с головой происходит неладное.
- Ты мне смотри, чтоб о капитуляции даже не заикался. Я что сама буду внуков поднимать? Детям надо помогать и я не позволю тебе от этой родительской обязанности отлынивать.
Аркадий Степанович понимающе кивал, вздыхая, и всё чего-то ждал, прислушиваясь к звукам вокруг себя.
Вот собственно и всё. Может кто-то из вас, себя узнал в героях этого повествования? Если так, то заранее приношу свои извинения. Это получилось у меня чисто случайно.
Искренне ваш писатель…
Июнь 2008г.