Утро выдалось ясное, безветренное. Синяя цепь сопок таяла у горизонта в нежно - лиловой дымке. Дальневосточные клены пылали всеми оттенками красного цвета: от светло - алого до пурпурно - багрового. Осень в Приморье, как всегда, золотая.
Летчик Крамов, помахивая планшеткой, шел по взлетной полосе к своей машине. Уже год он летал на самолете нового типа, но ощущал себя с машиной единым целым. Ошибается тот, кто считает, что самолет - груда, умно собранного металла. Осваивая машину, постигаешь ее душу. И чем больше чувствуешь единство с машиной, тем вернее, что она не подведет.
Крамов пробежал глазами по приборам, услышал в шлемофоне команду:
- Третий, разрешаю взлет!
- Есть, взлет!
Обычный тренировочный полет. Крамов знал, что внизу плескался Тихий океан. Хорошо бы завтра съездить в Тигровую бухту и искупаться, пока не остыла вода. Он вспомнил, как в крайний раз зазевался у берега, прибой сорвал ласту с ноги. Пытался поймать, но... где там! Она мелькнула на гребне волны и исчезла в пучине океана. Летчик хохотнул. Да, вид у него был смешной. Девчонки на берегу подшучивали над нерасторопным пловцом, но искоса с интересом наблюдали за симпатичным, загорелым "Ихтиандром", явно мечтая познакомится поближе.
Вдруг Крамов беспокойно пробежал взглядом по панелям приборов." Что за наваждение?... Так и есть! Падаю. Отказ двигателя...Спокойно, дотянем на одном".
Но самолет неудержимо падал.
"Так, теперь и второй отказал....Вот это, брат, ни к чему", - мысленно пожурил он машину. Самолет не слушался.
Летчик подсознательно всегда готов к предпосылке, но когда она случается, спасает только воля.
- Кажется, купание начнется вне плана, - произнес Крамов вслух.
-Третий, как слышишь?- долетело до его сознания.
- Слышу хорошо...Отказали двигатели, - добавил он после секундного молчания.
- Приказываю катапультироваться!
- Есть! - подчинился Крамов.
Самолет падал в океан. Летчик понимал, что должен сделать выбор. "Что же ты, брат,- умолял он машину,- как я тебя брошу? Никто не узнает, отчего отказали двигатели... Я должен тебя спасти"...
Надежда питает душу, но порой отнимает у летчика те бесценные секунды, когда еще есть возможность успеть спасти свою жизнь. Внезапно Крамов увидел себя школьником, когда он только грезил самолетами и рисовал их на полях во всех школьных тетрадях. Словно кадры немого кино, в одно мгновенье промелькнула вся его жизнь...
Год окончания школы, сцена разговора с мамой, ее заплаканные глаза. Она не хотела понять его мечты. Иногда она уезжала в далекий северный город - положить на могилу мужа - летчика букет цветов. Все доводы исчерпаны, он упрямо стоял на своем. И тут мама, строгая, немногословная, бессменный завуч школы, медленно опустилась перед сыном на колени. Ни единой слезинки в глазах, страдальческих, как на иконе...
Ком встал в горле, Крамов тряхнул головой, как бы стряхивая воспоминания. Но видения продолжали крутиться, словно лента немого кино...
Первый вылет. Лица инструкторов. Годы учебы в Академии... Выпуск. Строй синих мундиров с золотом погон. Генерал - лейтенант вручает ему красный диплом... Служба на Севере, как у отца, в сложных метеоусловиях. Вылеты, разборы полетов, поздравления, лица однополчан - все мелькает с удивительной быстротой, кроме лиц друзей, трагически погибших, выполняя свой долг. Они задерживаются чуть дольше остальных и светятся не ясно, отличаясь от образов живых.
Крамов каждой клеточкой ощущал, что время сжалось в одну точку. Он понял, надо что - то решать. Чутье опытного летчика подсказывало ему не бросать машину. "Земля" требовала покинуть самолет. Стало невыносимо душно, хотелось встать, сделать резкое движение, чтобы хоть как - то нарушить зловещую тишину. Он понял, что катапультироваться уже поздно - не успеет раскрыться парашют... Наступило странное состояние необычайной легкости на душе, мудрого принятия ситуации. Крамов подсознательно подчинился своему чутью и оно не подвело его и в этот раз.
Всем телом он почувствовал внезапно ожившую машину, будто за его спиной развернулись крылья, и его опять понесло вверх. Он выиграл время! То время, когда ценой выдержки и железной воли быстрые секунды превращаются в такие долгие. Самолет уверенно набирал высоту. Летчик подавил захлестнувшие эмоции и передал в эфир.
-Первый, я - третий! Иду на посадку!
Последовало долгое молчание.
-Разрешаю посадку!
Крамов сел лихо и красиво. Только он один в полку мог так посадить самолет. Сдернул шлемофон. Напряжение сменилось усталостью. Он ощутил себя постаревшим, ноги сделались ватными. Медленно спускаясь по стремянке, внешне он был спокоен. Навстречу ему по взлетке бежали командир полка и несколько летчиков.
- Жив, тезка, - уткнувшись в его плечо, радостно выдохнул командир.
- Андрюша, с тебя причитается, - душили его в объятиях летчики. И вдруг командир заметил надо лбом Крамова серебряную прядку.
- Вера звонила, торт испекла, - неожиданно сказал он. - Айда к нам на чай!
Андрей кивнул и вдруг подумал, кто бы из этих ребят не вернулся, не посади он самолет. Сохранив машину, он дал возможность инженерам разобраться в причине отказа двигателей.