Саму:
"...Утро начиналось ночью, когда он кричал во сне. Каждую ночь каждого дня. Он метался в поту и слезах, вырывался и вопил. Я его будил, и заснуть обратно он уже не мог. Мы просто одевались и шли на поиски кофе, пончиков, мороженого или еще чего-нибудь ненужного. Просто оставаться в номере было невыносимо, а ходьба его успокаивала. Да и меня тоже...особенно после того, как он, такой беззащитный, уязвимый, жаркий ото сна, прижимался ко мне, пряча лицо и рыдания в объятьях. Просто говорить об этом он не мог, но вся эта чертова прорва тьмы рвалась из него во сне. Он словно стал ниже ростом, еще тоньше, еще прозрачней. Локти стали острыми, ключицы крыльями выпирали из-под черной потасканной футболки. Я старался его кормить, но он упирался и смотрел злыми глазами. Что ж...ничего не поделаешь, не силой же его кормить. Хотя-я-я...Нет. Все равно не вариант. И вот мы бродим по ночному городу, мерзнем, заходим погреться в ночные кафешки, молча пьем кофе. И он прячет глаза, смотрит в окно, или просто куда-то мимо. А днем я воевал с телефоном, менеджером, ребятами из группы и прочими пустяками. Возвращаться он не хотел, а бросить его я не мог. Он старался не касаться меня ни при каких обстоятельствах. Скользил тенью, избегая случайностей. Но однажды... Мы были на берегу Майна и он смотрел, как баржа скользит по цветной дорожке фонарей. Смотрел и вдруг взглянул мельком, и как-то по-детски ткнулся лбом мне в плечо "Спасибо."...Меня словно кипятком облили. И что же теперь? Обнять его? Ничего не сделать? Ответить что-то? Он, видно, понял моё замешательство и буркнул сквозь улыбку "Я рад, что ты меня нашел. Я бы просто послал кого-то другого."... вот так. Я стоял и улыбался как идиот."
Лаури:
"...Единственное, что меня спасало в эти дни - это он. Стоял между мной и окном, как великан, и спокойно не пускал. Он и сам не знал этого. Но каждую ночь вытаскивал меня, вылавливал из безумия. Обнимал, как медведь, говорил глупости какие-то, которые я даже не слушал, прятал меня от ужаса в своем тепле. И ничего не спрашивал. Ни разу. Молча ходил за мной, кормил, заполнял пропасть собой. И каждый день я думал " Если он уйдет, то ничего не останется ... Я опять останусь один на один со всем этим". Но он не уходил. Он говорил с кем-то по телефону, отмазывался, ругался, посылал к чертям... и я понимал, что это ради меня. Что он не ждет от меня какой-то определенной благодарности...И мне становилось легче. Он своим свободным и спокойным голосом утверждал в пустых словах, что не причинит мне вреда. Что не заломит мне руки за спину, не прижмет голову к кожаному дивану...А значит... с ним можно не бояться. Он защитит. Он строил каждый день тонкий замок из стекла, заставляя ему верить, доверять ему. И однажды я отважился Сам прикоснулся к нему. Не руками. Просто прижался головой к холодному рукаву куртки. И он не сделал ничего! Он просто улыбнулся, как улыбался мне всегда. Не попытался схватить, прижать... И мне стало легче. В этот самый момент. Рядом с ним, в чернильных сумерках чужого города я понял, что рано или поздно мне придется вернуться...и что же будет?? Как я буду терпеть прикосновения всех этих людей, которые любят меня...которые ничего не знают.Придется привыкать ко всему. И надо начинать заранее, чтобы с воплями ужаса не сбежать от Паолы или мамы...И надо что-то придумать на счет Маркко...
Днем мы вернулись в отель. Саму заказал обед. У меня от волнения все внутри переворачивалось.. Надо было поговорить с ним, попросить помощи. Но он не стал ждать моих объяснений , а спросил напрямую " Так что ты хочешь мне сказать? Выкладывай! Я ничему не удивлюсь..."..и это было так легко и мучительно в то же время, говорить ему, объяснять, чего же я хочу от него. И, несмотря на свои заверения, он все же удивился. "Ты хочешь, что бы я к тебе прикасался, чтобы ты привык? Я правильно тебя понял?"...хм. Да, все правильно. "Послушай, Птаха... ты уверен? Ты сам сказал, что не хочешь , чтобы я дотрагивался до тебя.."...ПТАХА???? Что еще за прозвище такое?! Но не об этом надо было беспокоиться в тот момент."Да. Я так хочу. Тебе я доверяю,а остальным - нет."...он обескураженно запустил пальцы в волосы и задумчиво их взъерошил . "Знаешь..это как-то странно. А ты не хотел бы начать с женщины. Наверно, с ними не так страшно было бы?"... ну да...наверное...но где во Франкфурте взять знакомую женщину, которой не пришлось бы объяснять мою проблему..? Вот именно."Нет. Я хочу, чтобы это был ты. Ты не против?". Он только пожал плечами и неуверенно улыбнулся. "И когда же мы начнем? После обеда?"...нет, я хотел бы не ждать всю эту гору еды, которую обычно приносят для Саму. "И что же мне делать?"...он встал из кресла и встал во весь свой немалый рост, нависнув надо мной, как гора. Сразу стало жутко. А вдруг??...нет. Он не станет. Я встал ему навстречу. Сердце ухнуло куда-то вниз и там замерло, напуганное и жалкое. От него приятно пахло чем-то прохладным и медовым. И футболка была мягкой, когда я к ней прижался лбом, закрыв глаза. Так лучше... "Я могу тебя обнять?"...и голос у него вздрогнул, сорвался на шепот. Наверное, можешь. Я не знаю! Обнимай скорей, пока я не сбежал! И он обнял, осторожно положив одну руку мне на затылок, а другую на плечи. Тепло, страшно, хочется сбежать. "Не бойся, Птаха. Ничего я тебе не сделаю. Слышишь? Я - не он. А его я убью. "... Сердце у него громко билось о стенку груди. Тебе тоже страшно?...вряд ли...Разве тебе может быть страшно?...У меня пальцы свело судорогой, наверное, я его здорово оцарапал, но он не показал вида, что ему больно. Только прижал слегка к себе и дунул в макушку "Вот видишь. Все не так страшно..."...я...да, теперь я вижу. Долго ли мы так стояли, я не знаю. Кажется, что больше года.. Только в дверь постучали слишком громко...Обед. Черт...как жаль.
Саму:
"...Это было самым трудным - держать его в руках и ничего не сделать. Я животом чувствовал, как у него сердце выпрыгивало от страха. Он вцепился руками в меня, как кот над водой в ветку дерева - не отпустит, хоть убивай его тут. И не потому, что боялся, что я уйду...а потому, что боялся, вдруг я сделаю что-нибудь. Я надеюсь, что он не почувствовал, насколько сильно мне этого хотелось. У него спина была, как доска, руки судорожно сжаты, голова упрямо опущена... Лишь бы не смотреть в глаза. И это хорошо, потому что голосом я хоть как-то владел...а вот всем остальным - не очень. Он по глазам бы понял, что...да. Что я его хотел настолько сильно, что боялся - не удержусь, запрокину его голову и...И все. Это убило бы его совсем. И потому, я плел какую-то чушь, нервно забывая называть его по имени, и вставляя постоянно это прилипчивое "Птаха"...он и не заметил, кстати... Вывалилась Птаха из гнезда и все себе переломала. Кто же будет его теперь лечить? Хорошо, что обслуживание номеров прервало это...потому что сдерживаться дальше я просто не мог. И он смущенно пошел открывать, потом влез на диван с ногами и наконец-то съел булку с маслом, запивая какао. Видно, наелся, и тут же уснул. Пришлось снимать с него ботинки, закрывать одеялом...и идти в душ - успокаивать себя привычным уже за эти четыре дня образом."