Все женщины любят красивых мужчин. Красота привлекает, красота манит, красота дает пищу для созерцания, наслаждения, восхищения. В юности нас завораживает красота визуальная: лицо, тело. Приходит зрелость, и хочется поступков: красивых, смелых, мужских. Люблю мужчин, которые умеют работать руками, восхищаюсь умными, уважаю мужчин, которые умеют держать слово, выполнять обещанное. Таких мужчин я в жизни своей встретила немного, может от незрелости духовной, а может плохо примечала. Но те немногие оставили след в душе заметный.
Передо мной на столе стоит в деревянной рамке ретушированный черно-белый фотопортрет серьезного человека, который я не часто разглядываю, хотя этот еще молодой человек – мой дед. Дед одет в форму Речного Флота, в нашивках, лычках и шевронах я не разбираюсь, да и не это важно для меня сейчас. Я знаю, что деда на войну не отправляли, «броня его крепка», он и за линией фронта делал для страны важные дела: служа старшиной технической службы, следил за водной магистралью Оки. Ни сильные ветра, ни ливневые дожди, ни хлесткие волны не могли помешать старшине участка, который насчитывал около тридцати постов, нести многокилометровую круглосуточную вахту. Казалось бы, какая это служба – следить за работой бакенщиков – в брезентовом плаще, с керосиновой лампой в руке на катере обойти весь свой немалый район, чтобы проходящие суда не сели на мель? Однако вот такие бакенщики во время войны и уже после нее не раз обнаруживали «плавающие» и выброшенные на берег якорные мины. Одна такая немецкая донная неконтактная мина, которая сдетонировала при подрыве, была найдена на мелководье – в ста пятидесяти метрах от уреза воды. Уходил на заслуженный отдых Алексей Иванович в звании Главстаршины технической службы речного флота.
Дед был немногословен, считал, что подвигов в его жизни не было, так не о чем и рассказывать. Но очень я любила с ним вести беседы, что называется «за жизнь» в длинных письмах, так как виделись мы с ним всего несколько раз. Я помню его лукавую, но добрую улыбку с прищуром, когда он грозился своим внукам за разного рода провинности «прописать ижицу», а внуки с радостью вставали в очередь за той самой ижицей. Помню его сидящего в плетеном кресле за написанием многочисленных отчетов и деловых писем – взгляд сосредоточенный, в доме тишина, в это время не разрешалось к деду подходить с расспросами. А нам, его внукам не терпелось послушать и сказки, и историю про сватовство к бабушке, и про раскулачивание бабушкиной семьи. Помню его добрые и сильные руки, которыми он чинил изношенные ботинки своих детей, внуков и всех сельчан, подшивал валенки, клеил калоши, лудил кастрюли и правил печь. Мне было пять лет, и я подошла к деду с просьбой: «Дедушка, ты на все руки мастер, сделай так, чтоб трусы не спадали». До сих пор моя семья вспоминает эту маленькую историю со смехом.
Открываю старую потрепанную записную книжку красного переплета, в ней и листов-то осталось немного, и адреса с телефонами давно поменялись, но есть на первой страничке запись размашистым мелким почерком на немецком языке. «1)Коннов — willst du andrer Fehler z;hlen, heb' an deine aufzuz;hlen» — я попробовала перевести, фраза оказалась пословицей (других не суди, на себя погляди), относящейся к Коннову. Под номерами 2) 3) 4) – другие фамилии с заготовленными фразами. Запись эта, да и собственно вся книжица принадлежала одному красивому человеку – педагогу Госакадемии Права. Знакомы мы были недолго, но влюбиться я успела за несколько встреч. Рэм Петрович был старшим товарищем и благоверным супругом моей учительницы немецкого языка, с которой я сдружилась пятнадцать лет спустя окончания школы. А сдружившись, стала нередким гостем семьи педагогов. Я видела, как за седым подтянутым человеком с военной выправкой ходили толпы Конновых и других, ему подобных студентов. Из разных городов шли благодарственные письма и поздравительные телеграммы от бывших студентов и аспирантов. Да, что там письма, экс-студенты часто приезжали в гостеприимный дом заведующего кафедрой иностранных языков. Приезжали, привозили своих детей поступать в Академию, а этот, доброй души человек помогал, пробивал общежитие, иных оставлял жить на время учебы в своей небольшой квартире. Однажды, увидев сидящих на лавочке у подъезда дома трех молодых ребят в солдатской форме, которые делили посылку из дома и поедали тут же присланные родителями гостинцы, душевный человек пригласил ребят в свой дом. Мальчишки из Узбекистана посетовали, что в солдатской казарме посылки отнимают более прыткие да ретивые сослуживцы, и Рэм Петрович посоветовал слать посылки на свой адрес и тут же столоваться. Так и поступили. Родители солдат еще долго, даже после кончины Рэма Петровича слали из Узбекистана благодарственные гостинцы: урюк, изюм, чернослив, орехи. Приходили посылки из Грузии, Латвии, Москвы. Был случай, когда с осенней улицы в квартиру, в буквальном смысле, был притащен пьяный человек, лежащий в собственной луже. Утром, вымытый, высушенный, накормленный человек раскланивался с извинениями, а хозяин даже не пытался читать нравоучения: «С любым может случиться». Подобных фактов несть числа.
На Интернет-сайте «Родники России» мужчина лет семидесяти рассказывает о найденных и открытых им родниках своей маленькой родины. Он призывает беречь и охранять природу, любить ее, как делает это он сам ежедневно, ежечасно, ежеминутно. Крепкие руки невысокого человека показывают, как вырывается колодец, вставляется труба для вывода воды. Уверенный голос произносит незнакомое мне слово «каптаж», объясняет, сколько чистой и вкусной воды дает тот или иной родник, и какую пользу для здоровья организма она приносит. А я со вниманием разглядываю каждое движение моего недавнего знакомого грибника Валерия Евгеньевича. Мне интересен этот седой, но совсем еще молодой человек, с которым я познакомилась на прогулочной тропе, ведущей в красивейший национальный парк Хвалынска. Он любезно пригласил присоединиться к своей компании, открыл свою заветную поляну, усеянную молодыми осенними опенками. Правда, повел к поляне, которая находилась на высоте 350 метров обходными путями, на которых били свежие родники, являвшиеся страстью и делом жизни нашего проводника. По пути наш проводник, который оказался главным агрономом Хвалынского садоводства, успевал рассказывать о любимых сортах яблонь и задавать нужное направление фотоаппарата своего внука. А я, пытаясь уловить суть услышанного, и вобрать в себя все чудеса окружающей природы, все больше и больше влюблялась в нового знакомого. Почти анекдот рассказала его дочь, как ее отец ругал нерадивых садоводов за неправильную обрезку яблонь и требовал: «Присобачьте все на место, как хотите!» Уверена, что все вернули на свои места люди, которые 30 лет в любви и содружестве проработали вместе с этим одержимым, но полным лиризма человеком.