Глава XIV
Как и предсказывал Цепушелов, 2 февраля Великобритания признала СССР де-юре. Михаил прочитал об этом в «Фигаро» вечером в пятницу, когда закончил свой холостяцкий ужин, отварив десятка два вареников с капустой, купленных в соседней харчевне. Отложил на стол газету и закрыл глаза. Ему так легче думалось. Странное чувство, не то отрешенности, не то успокоенности овладело им. В голове замелькали мысли, сначала наслаиваясь друг на друга, а затем выстраиваясь в стройный логический ряд. Если такая великая мировая держава как Великобритания признала коммунистическую Россию как полноправное государство, допустим, что вынужденно ( скорее всего торговое соглашение от 1921 года было выгодно бизнесу и требовалось исключить коммерческие риски в СССР. Но это как отмашка другим странам – я свой кусок пирога ухватил, а вы как хотите… Значит, надежды на возвращение в Россию становятся еще более призрачней. Неожиданно для себя произнес вслух:
- Вот на этом и порешим…
Подписание договора на работе русские полицейские обсуждали бурно, но поговорив успокоились, тем более за Англией последовала Италия, а затем и другие страны.
Потекли как вода обычные дни, только успевай перелистывать календарь. Зима между тем как то незаметно сдала позиции, на улице с каждым днем всё ощутимо пахло весной, набухающими почками и оттаявшей землей.
В конце марта в сквериках персиковые деревья и Михаил несколько раз в выходные дни заходил посидеть на скамейке.
В эти минуты он отключался от действительности с её грабежами и разбоями, окровавленных трупов и косых взглядов китайцев. Стала возрастать напряженность в отношениях между ними и европейцами, то там то здесь кучки молодых людей с плакатами, призывающими бойкотировать японские и английские товары…
Один раз от раздумий его отвлекла девочка лет трех-четырех, с двумя рыжими косичками и лицом, сплошь покрытым веснушками, гулявшая рядом с няней. Малышка подошла к Михаилу и начала внимательно в него всматриваться, ковыряясь при этом указательным пальцем в носу. Так продолжалось несколько минут, затем она тонким голоском произнесла.
- Дяденька, а почему Вы всегда один? Дети то есть? – ребенок от любопытства даже наклонил головенку вбок.
- Лиза, сколько раз я тебе говорила, что нельзя разговаривать с незнакомыми людьми, - к ней быстрым шагом направилась няня . Ребенок с обидой в голосе произнес:
- Он знакомый, я его давно на прогулке видела, - они удалились, а у Меркурьева перед глазами возник облик Ирины и почти сразу защемило в груди. Казалось, что сердце выросло в несколько раз и ему стало мало места в грудной клетке. Кровь застучала в висках маленькими молоточками и Михаил схватился обеими руками за голову. Несколько раз к нему обращались люди, видимо хотели помочь и что то спрашивали, а он видел только движение губ, но не слышал вопросов и только неловко махал рукой – мол ничего не нужно. Сколько он так просидел, может полчаса, а может и больше, но постепенно боль отпустила и прояснилась голова….
После этого случая Меркурьев старался обойти парк стороной. А тут еще Перелыгин на работе участливо вздыхает, будто на нём вина, что Ирина уехала к матери в Харбин…
Пролетел апрель, за ним май – с регулярной периодичностью почти до обеда всю округу захватывали туманы и тогда с самого утра на улицах какафония автомобильных и трамвайных гудков. А то вдруг мелкий моросящий дождь перейдет в крупный косой, да еще с порывами ветра, зонтик в лучшем случае спасет спину, а брюки будут мокрыми до колена.
10 июня к концу рабочего дня к ним в кабинет зашел Рейсмерс, молча кивнул Михаилу и Николаю, сел на свободный стул и как то виновато улыбнулся. Хотел что то сказать, но поперхнулся, сглотнул тягучую слюну:
- Был вчера в сеттельменте и решил сделать запрос через Бюро о судьбе брат, направился к зданию консульства, а там… Улица перегорожена, первая цепь из пеших индусов, вторая чуть поодаль конная, даже пару пулеметов заметил.
Михаил и Николай, разом подобравшиеся, в один голос спросили:
- Что произошло, толком объясни..
- Герб России сняли и флаг, в здании теперь большевисткое консульство разместят, - он нервно забарабанил костяшками пальцев по столу.
- Это не самое главное, передали здание и передали. Страшнее другое, мне знакомый передал пачку газет «Харбинская Заря». 31 мая китайское правительство подписало соглашение с красными – теперь 50 % КВЖД будет
принадлежать большевикам, а другая половина – Пекинскому правительству.
Теперь на железной дороге могут работать только обладатели китайских или совдеповских паспортов, всех их не имеющих – увольняют, - он на минуту замолчал и продолжил.
- Всё, нет теперь русской «Хорватии», если хоть там мы не чувствовали себя изгоями, то теперь и Харбин стал чужим, как Париж или Берлин….
Михаил подпер подбородок ладонью и незаметно ушел в себя, вывел его из задумчивости голос Николая.
- Чем это грозит нам?
- Многие харбинцы потеряли работу на КВЖД и собираются в Шанхай. Поговаривают, что на следующей неделе прибудут сразу несколько поездов. Снова бросают всё нажитое и языки там не учили… Ведь в Харбине все говорили на русском, ну еще разговорный китайский. Ладно молодежь, те быстро схватывают.
Рейсмерс посидел еще несколько минут, медленно встал, кивнул на прощание и вышел.
- Ирина не пишет?,- это Николай пытается прервать затянувшееся молчание.
- Нет, уже больше двух месяцев ни строчки.
- Может еще всё обойдется.
- Дай то бог.
Больше на эту тему ни Николай, ни Михаил не затрагивали.
Как и предсказывал Яков Георгиевич, в Шанхай из Харбина прибыло несколько тысяч русских эмигрантов, найти работу сразу удалось лишь немногим. Остальные хватались за любую работу – хоть грузчиками-кули в порту, было даже несколько массовых драк – китайцы не хотели уступать свою монополию этим «бедным» белым. Появилось больше вещей в ломбардах и антикварных магазинах, да заметно прибавилось одетых в донельзя поношенные вещи прихожан на воскресных службах в храме.
Правда одна из новостей порадовала Михаила, её сообщил сам Пуад, для значимости поднявший вверх палец левой руки:
- «Рябой» Хуан арестован и сидит в тюрьме…
- Как, за что?
- Поговаривают, что он поссорился с сыном губернатора Шанхая и его заключили под стражу.
- И только за это? Или всплыли все его грязные делишки?
- Знаешь что Мишель… Если говорить образно, то даже с опасным зверем, находящимся в клетке, надо быть осторожным. Тем более что правая рука Хуана – Ду Юэшен на сводобе. Если ты попытаешься вытащить на белый свет дело о крушении «Морской ласточки», эти бандитам ничего не стоит послать ночью к тебе на квартиру десяток головорезов. Тогда она не будет стоить и сантима..
- Значит снова сидеть сложа руки, - Михаил чуть ли не вспылил, но успел взять себя в руки.
- Ну зачем просто так сидеть. Снова пошлем материалы в «Фигаро». Надеюсь, что чиновники Мида тоже читают газеты и напомнят нашему консулу в Шанхае кое о чем. Решение ведь принимать ему..
А между тем Михаил все чаще и чаще стал подумывать о том, что единственный храм в Чапее, к тому же на границе китайского сектора и сеттельмента, может в скором времени просто не вместить всех прихожан. Ладно бы просто не вместить, так и расположен так, что может оказаться на линии огня.
Поэтому решил не оттягивать богоугодное дело в долгий ящик и сам напросился на дежурство в ближайшее воскресенье. Получив в понедельник законный выходной заехал домой переодеться и привести в порядок, затем поехал в Чапей. Попытка получить аудиенцию архиепископа Симона не удалась, тот уехал к настоятелю Свято-Покровского собора в Тяньцзине. Как долго он там пробудет никто из служителей храма сказать не мог. Один из диаконов, не в пример своим дородным коллегам, высокий и худой, как колодезный журавль, посоветовал:
- Вам проще оставить прошение, вот только форму не мешало соблюсти…
- Есть различие от деловой переписке?
- Ну как вам сказать… В правом верхнем углу пишите – Его Преосвяществу, дальше ниже строка – Преосвящейшему Симону епископу Шанхайскому, а перед изложением просьбы проставте – Испрашиваю молитв Вашего Преосвященства..
А напряженность росла на глазах. Вот поехал на следующей недели на воскресное богослужение , а по Чапею то там, то здесь маршируют отряды китайских солдат. На одном из пустырей заметил, что обучают ополченцев приемам штыкового боя. Как потом выяснилось, губернатор провинции Цзянсу Ци Сеюань решил захватить Шанхай, а Лу Юнсян стал наращивать свои войска. В город стали прибывать беженцы, а в китайской части начались массовые грабежи и нападения на подданных великих держав.
9 сентября в Международном сеттельменте и Французкой концессмм было объявлено военное положение, прибыли дополнительные части с метрополий, а военные корабли направили жерла орудий на город. Полицию снова перевели на казарменное положение.
Ночью спали в своём кабинете, а утром на грузовике развозили по местам.
Меркурьева послали в паре с Николаем на усиление контрольно-пропускного пункта на границе с китайским сектором города. Там творилось в эти дни что то невообразимое, взбудораженная толпа с самого рассвета напирала на проволочные заграждения. Как только в восемь утра полицейские-анамиты убирали и оттаскивали в сторону рогатки, толпа беженцев начинала попытки любой ценой прорваться на территорию французкой концессии. Не помогали удары бамбуковых дубинок, ни приклады и только выстрелы в воздух тыловой шеренги заставлял звереющую людскую кучу замирать и тогда тонкий ручеек счастливчиков, обвешенный узлами словно мулы и рикш с седоками пробираться сквозь контроль. При этом шел откровенный подкуп, когда очередники пытались засунуть в карман или за отворот кителя полицейскому пачку купюр, так и попытки разжалобить слезами и стонами. К этому надо добавить тысячи китайцев, которые работали в концессии, но не имели права ночевать, им тоже надо было попасть на работу. Их пропускали по пропускам без задержек, только проверяли багаж.
Как Перелыгин еще умудрялся выпрашивать разрешения на пару часов проведать жену известно ему одному. Екатерина Петровна была на сносях и дохаживала последние дни. В пятницу 19 сентября Николай буквально ворвался в кабинет, где Михаил после отдыха заправлял кровать, сграбастал его и оторвал от пола:
- Михаил Александрович! Я же обещал, что будешь крестным… Как Катюша хотела, - от волнения или бега он задыхался, - девочка, целых десять фунтов, крепенькая…
- Поздравляю Николай Васильевич! Очень рад за вас и Екатерину Петровну! Как её самочувствие?
- Да всё хорошо! Схватки начались ночью, я бегом за акушеркой, мальчишек к соседям отправил. Ей сейчас соседки помогают…
- Узнав друг от друга новость к ним в кабинет набились все русские детективы и агенты. Пошли шутки, подначивания – мол кто следующий на очередь на отцовство…
Появившийся Пуад, уходил видно в умывальник, постоял несколько секунд и поняв в чем дело сказал по-русски практически без акцента:
- А когда копыта обмывать будем, - его слова потонули в оглушительном хохоте. Решили после снятия казарменного собраться вскладчину в ближайшем ресторанчике. Всем хотелось и выговориться и расслабиться…
Так продолжались недели две, вернее Михаил потерял счет дням, ведь спать приходилось урывками, так как начались прорывы через канал. Собирались в одном месте с десяток сампанов, выстраивались бок о бок и все – готов переход с китайской части на концессию, на каждом метре солдата с винтовкой не поставишь. Приходилось патрулировать и в ночное время, объезжать на машинах с включенными фарами.
В один из таких разъездов их патруль, состоявший из легкового «Пежо», в котором находился заместитель командира взвода французкой национальной полиции бригадирен-шеф Габриель Делиль, Меркурьев с Перелыгиным и грузовик с двумя отделениями полицейских-анамитов, обстреляли с китайской стороны.
Михаил, внимательно всматривавшийся в сопредельный берег, успел заметить вспышки и интуитивно пригнулся, но тут же сразу резкая боль в правом плече и потерял сознание. Он не видел, как выскользнувший как вьюн Габриель уже лежа на земле стрелял из револьвера и визжа фальцетом отдавал команду на спешивание из машины полицейским и открытия огня по вспышкам.
Несколько, пусть и нестройных залпов, быстро сбавили пыл нападавшим и те решили за благо прекратить обстрел. На следующее патрулирование к каждой группе добавили броневик, инциденты разом прекратились.
***
Сознание приходило пульсирующими толчками, сначала еще с закрытыми глазами ноздри защекотали от запаха нашатыря и хлороформа. Затем удалось открыть тяжелые, словно пудовые веки – белый потолок, высокие и узкие окна и женское лицо, обрамленное белой косынкой с красным крестом… Тут же вскрик на французком:
- Слава богу, он очнулся!
- Где я, - Михаил снова впал забытьё…
Когда очнулся, то увидел наклонившего над сухонького старичка в пенсне и белом халате:
- Сколько уже здесь, - врач остановил его жестом.
- У вас легкое прострелено, поэтому пока говорить вредно. Пришли в сознание и хорошо, а здесь уже третий день…
Крепкий организм бунтовал против однообразного лежания и уже через неделю Михаил стал потихонечку прогуливаться по коридору, приводя в благовейный трепет сиделок.
По его просьбе палатная медицинская сестра ежедневно покупала свежие газеты, из которых он узнал последние новости. Так он узнал, что 13 октября Лу Юнсян бросил свои войска и уехал в Нагасаки. На следующий день в Шанхай вошли войска союзников Ци Сеюаня.
В один из воскресных дней забежал Перелыгин, принес фруктов, домашней выпечки и пожеланий от всех быстрейшего выздоровления. На его правой щеке, под самым глазом лиловел небольшой шрам. Увидав взгляд Михаила, нехотя буркнул:
- Это тогда осколком стекла царапнуло. Уже зажило. Давайте выздоравливайте, крестница ждет…
- Как дела в отделе, что нового в городе?
- Все нормально, я узнавал, тебе положен трехнедельный отпуск и страховка по ранению. Можно, вернее нужно съездить полечиться в Японию, на термальные источники… Может одежду какую привезти?
- Да не стоит беспокоиться..
Как ни настаивал Михаил, но в госпитале пришлось проваляться почти два месяца, выписали только 18 ноября. На утреннем обходе его долго осматривал доктор, слушал через фонедоскоп – заставлял то глубоко дышать, то затаивать дыхание:
- Ну что, вам молодой человек крупно повезло. Теперь только свежий воздух, лучше хвойного леса, полноценный сон, прогулки и хорошее питание… Да, еще.. Как минимум полгода никаких тяжестей.
Палатная медсестра принесла Михаилу выстиранную и отглаженную одежду, он повертел её в руках, рассматривая штопку. Да, чуть пониже и под другим углом – пришлось бы лежать в деревянной домовине в чужой земле.
Из окошка такси было видно, как на перекрестках улиц разбирают баррикады из мешков с песком, жизнь возвращалась в нормальное русло.
Следующие два дня прошли в беготне. Первым делом зашел в отдел, где за столом написал рапорт о предоставлении отпуска по ранению и только собирался отнести в кадровую службу, как на пороге кабинета появился Николай. Обнялись, Перелыгин от избытка чувств так хлопнул Михаила по спине, что тот тихонечко ойкнул.
- Извини, совсем забыл. Хорошо, что выписали, я уже предварительно договорился со священником Военно-Приходской церкви, а теперь заеду – предупрежу окончательно… Значит так, 22 – это суббота, в три дня по полудни.. Негоже девчонке без имени, но раз пообещал – пришлось ждать,- он тут задумался, облизал кончиком языка нижнюю губу.
- Нечего тебе киснуть в городе, пылью дышать. Ведь если ветер со стороны электростанции – прачки в нашем районе белье на улице несушат, будет всё в крапинках. Я тут навел справки и выяснил, что лучше всего поехать на курорт в Нагасаки…
- Это куда Лу Юнсян убежал?
- Какая разница в какой порт уехал бывший губернатор. Рядом с городом термальные источники, там в каждой деревне каждый третий дом гостиницы, есть врачи, опытные массажисты.
- Я на курорте ни разу не был..
- Тем более, отдохнешь, восстановишь силы, у нас же видишь работа на износ. Я тебе при встрече передам адрес гостиницы, пошлешь с оплаченным ответом телеграмму в Синью и забронируешь номер..
- Синью это что?
- Это деревня возле источников, у меня знакомая из Никольск-Уссурийского каждый год ездила на отдых и лечение.
Затем пришлось открывать новый счет в банке, для получения денежной компенсации за ранение, полдня потерял в телефонной компании – к их улице подвели многожильный кабель, зато к вечеру в квартире стоял телефонный аппарат.
На удивление просто оказалось решить вопрос в японском посольстве о визе. Чиновник внимательно, несколько раз прочитал анкету, проверил документы о виде на жительство, затем долго изучал удостоверение суб-инспектора полиции и удовлетворенно поцокал языком:
– Разрешение на въезд в Японию вы получите на следующей неделе, не позже вторника.
В пятницу Михаил решил съездить к врачу, неплохо бы посоветоваться со специалистом о курсе реабилитации. Может так статься, что лечение на термальных водах окажется противопоказано. Он давно обратил внимание, что недалеко от его трамвайной остановки открылся кабинет русского врача. Если не изменяет память на вывеске написано: «Врач общей практики Демьянский А.А.». Демьянский – был такой врач во Владивостоке, жил рядом с лютеранской кирхой. Интересно, есть ли там телефон? Должен там быть..
Через пять минут он уже звонил в справочную, а затем к врачу. Ответил молодой девичий голос на французком, но акцент выдавал бывшую соотечественницу:
- Мадам, со мной можно на родном..
- Еще раз доброе утро, я вас слушаю..
- Знаете, я хочу записаться к врачу, сегодня..
- Вас в двенадцать дня устроит?
- Вполне, я живу рядом..
- Возьмите, если конечно есть, все анализы, выписки с истории болезни – это облегчит постановку диагноза. Как вас записать?
- Меркурьев Михаил Александрович..
Михаил вышел немного пораньше, прошелся по улице. Обычная осень, почти как во Владивостоке. Солнечно, безоблачное небо. Платаны сбросили листву и тянут к небу свои ветви-руки, хорошо… Только попади сейчас в центр, толчея машин и людской муравейник….
Без пяти минут двенадцать он уже поднимался по ступенькам небольшого крылечка. В коридоре справа за столом девушка в белом халате, три невысокие кушетки оббитые коричневым дермантином, в глубине видны двери с табличками – перевязочная и приемная..
- Боньжур мусье….
- Добрый день, я записан на 12 дня..
- Господин Меркурьев, извините ради бога.. Тут пациент с острой болью, давайте пока заполним карточку..
Медсестра взяла из стопки лежащих на столе верхнюю тоненькую книжечку в половину ученической тетради и вопросительно посмотрела на Михаила…
- Меркурьев Михаил Александрович..
- Дата рождения…
Доктор оказался добродушным толстяком небольшого роста, похожий чем то на мячик. И лицо у него было круглое и доброе, равновесие немного портил крупный и мясистый нос.
- Ну тес господин Меркурьев, на что жалуетесь..
- Вот выписка из госпиталя, два месяца назад получил ранение. Решил съездить на курорт, в Нагасаки. Пока врач читал выписки и смотрел анализы, Михаил бегло оглядел кабинет. Большое окно и прозрачные шторы делают его светлым, за ширмой из белого полотна скорее всего кушетка, в дальнем углу ростомер и напольные весы.
- Разденьтесь за ширмой до пояса..
Доктор измерил давление, пощупал пульс, заставил несколько раз присесть, повторил измерения, затем долго простукивал грудную клетку, давил ладонью на живот и затем сказал:
- Вам батенька крупно повезло, хрипов нет, значит без осложнений, но отдых не помешает. Я сам раньше бывал на термальных источниках Уресино. Там хорошо лечатся заболевания суставов, а у нас с возрастом почти у каждого остеохондроз. Воздух там целебный, хвойный, правда горный и соответственно разреженный… Поэтому нагрузку не давать.. В первый день можно начать и с пол версты, посмотреть самочувствие и только затем удлинять прогулки… В термальных источниках погружаться только чуть выше пояса, сердце должно быть открыто. Там есть врачи говорящие по английски и французки.. Представляете себе, отбирают слепых от рождения мальчиков и лет с десяти учат массажу и акунптуре, обязательно посетите..
Извините, но уже ждет следующий пациент… Желаю хорошей поездки, оплата в регистратуре…
* * *
В назначенное время Михаил приехал на Линда Террас 13, где на первом этаже особняка была устроена домовая Военно-Приходская церковь. Самая большая комната оказалась сплошь заставленная церковной утварью и буквально увешана иконами, видно много привезли на кораблях из Владивостока. Тлели синеватым пламенем лампадки, остро пахло ладаном, вот только давил низкий потолок, не было того чувства возвышенности…
На обряд крещения собралось человек двадцать, из приглашенных знакомыми оказались лишь чета Поповых и Цепушеловых… Михаил неосознанно отметил, что Екатерина Петровна только похорошела, а Николай казалось светился радостью..