* * *
Стихи на ветер грозовой похожи,
Упругий, влажный, с привкусом хвои.
Поговорить с тобою он не может.
Потреплет кудри чёрные твои
И улетит по облачным дорогам.
А ты удержишь слёзы и вздохнёшь,
Взволнован, растревожен и растроган,
И к небу взгляд летящий возведёшь. 1992
* * *
Должен вор в тюрьме сидеть,
Не слоняться на свободе.
Поэтических детей
Грех скрывать в моём комоде.
Материнский деспотизм,
Право авторства - всё бредни.
В мир прийти хотелось им.
Не ко мне. Я лишь посредник. 2001
* * *
Привыкшему всё на созвучия мерить
Родством слов понятья роднить не годится.
Как ворон с вороною - разные птицы,
Поэт с поэтессою - разные звери. 2006
* * *
Раз жизнь не хлебосольна,
Питаюсь я духовно,
Жмусь мышкою церковной
Под звоном колокольным. 2002
Волны.
Ой вы, волны, вы бедовые,
Ой вы, волны трёхметровые!
Ой зачем вам, волны, парус мой,
Не парча, не шёлк, а лён простой?
Вы играете скорлупкою,
И трещит игрушка хрупкая.
Ой зачем вам, волны, мой баркас?
Разве мало брёвен есть у вас?
Вы обломки расщепляете.
Почему вы не желаете
Пощадить доску в моих руках?
Разве мало их на берегах?
Ой вы, волны трёхметровые,
Ой вы, волны бестолковые!
С головой зачем меня скрывать?
Я не рыба, чтоб водой дышать.
Вы от скал меня относите,
Поиграть подольше просите.
Ой вы, волны, чтоб вас чёрт побрал,
Стоить жизни может мне игра!
Волны, волны, весь израненный,
Я ползу на берег каменный.
Ой вы, волны, силы наберусь,
Снова с вами поиграть вернусь. 1978
Рабыня.
Я родилась свободной и достойной,
Как ты, мой благородный властелин.
Среди рабынь слыву я самой стройной,
И это знал мой прежний господин.
Его души порочной снисхожденье,
Как ад, я не забуду никогда.
Его объятья – пытка, оскорбленье.
Твои – недостижимая мечта.
Не смею неотрывным взглядом нежным
Молиться из-под чёрных покрывал.
О как жесток ты, праведник безгрешный,
О как жесток ты, что любви не знал!
О нет, не бьют плетьми твою рабыню,
Объедков грязных не бросают мне.
Ты добр и щедр. Но скоро дом покинет
Твой караван в рассветной тишине.
Губами рук, волос твоих коснуться –
Мои немые, горькие мечты.
На опустевший дом не оглянуться
В жестокости своей сумеешь ты. 1978
* * *
Хоть мрачен мир морских легенд,
Его разрушить жалко.
В узорах водорослей – лент
Живёт на дне русалка.
В морской траве русалка спит
До ночи, не вставая.
Рыб косяки, дельфин и кит
Над нею проплывают.
К прелестной дочери нежна,
Пучина замолчала.
Её укрыла глубина
Зелёным одеялом.
Лишь к ночи изумрудный взгляд
Русалки оживает.
Хвостом серебряным руля,
Наверх она всплывает
И видит страшные огни
Летучего Голландца,
Скелеты…По ночам они
Устраивают танцы.
Трухлявой палубы своей
Покойникам не жалко.
Их перепляс всё веселей.
Спешит наверх русалка.
Она поднимется на борт,
Даст руку капитану…
Такой ужасный пир пойдёт,
Что в шторме долгожданном
Всплывёт морской огромный змей
С глубин, лоснясь от жира.
Он много сотен кораблей
Сожрал вдали от мира.
Чудовищный, волшебный бал!
А шторм валы гоняет,
Чтобы никто не увидал,
Как призраки гуляют. 1978
* * *
Печным ли жаром или летним зноем
Подует - всё равно меня знобит.
Чугунной статуэткой неживою
Разглядываю россыпи любви.
Другую бы и меньшие подвигли
Пылать в обледенелом ноябре,
Но сердце, переплавленное в тигле,
Мне у пугливой свечки не погреть. 2003
Уличной торговке.
Подружка! Ты в пять кофт обряжена,
И, вся от ветра задубев, подобна
Тем сюрреалистическим мадоннам
В багрово -фиолетовых тонах.
Ведь ты - не генерал патриотичный,
За что тебя крушит морозный кнут?
Твои стремленья очень прозаичны -
Ты ради денег погибаешь тут.
Что раньше сдаст - придатки или ноги?
Надолго ль обогрев твой кровяной?
Властями ты зачислена в опойки,
И полнарода русского с тобой.
За то и дочке ты сапожки купишь,
И маме сможешь на лекарства дать,
И за бутылочкой с дружком забудешь,
Что завтра снова минус двадцать пять.
Когда же беспристрастные потомки
Вершить возьмутся запоздалый суд -
Для безымянной жертвы перестройки
Сочувственное слово припасут. 2003
Робот.
Я – робот с заданным режимом.
Мне живости чужда и тень.
Как будто импульсам незримым
Я подчиняюсь целый день.
В кругу обязанностей сложных
С привычной скоростью скользя,
Я точно знаю, что мне можно.
Я твёрдо знаю, что нельзя.
Когда ханжа пустые речи
С притворной миной заведёт,
Одним молчанием отвечу –
Сигнал мне выдержка даёт.
Начнёт ли дурень восхищённо
Зло восхвалять, добро чернить –
Мне будет вежливость законом,
Я не сумею возразить.
Пройдёт ли тот, кто всех милее,
Не обращу вниманья я,
Его окликнуть не посмею –
Так скромность мне велит моя.
Но весь порядок разобьётся,
Всё всем я выскажу в глаза,
Когда душа моя взорвётся,
Когда откажут тормоза.
Вокруг зашепчут: «Тише, тише!»
Но тут уж не остановлюсь.
Любимый о любви услышит,
Над дураками посмеюсь,
Ханже всю правду с гневной болью
При людях выплесну в лицо.
Так робот вырвется на волю
Хотя б раз в год, в конце концов.
А после взрыва подлатаю,
Отрегулирую себя
И закручусь, не уставая,
Для новой вспышки страсть копя. 1988
* * *
Безудержный поток лучей ослаб,
И бубен грома вдалеке забухал,
И тучища лохматым тёмным брюхом
По крыше дома тяжко поползла.
Обречена дрожать всем телом я
В длиннющих, колких, ледяных когтях.
Нет мне заслона, как от рук судьбы.
Одно лишь в моих силах или в праве -
Час передряг улыбкою убавить,
С достоинством и бодростью пробыть.
В лицо широкой радуги тогда
Я загляну с восторгом, без стыда. 2003
* * *
Пьянят цветущие побеги.
«Не скучно ли тебе одной?
Не хочешь ли побыть со мной
Весенней ночью в сладкой неге?»
«Прости! У нас, у марсианок,
Сложней слияние полов.
Гормоны, будоража кровь,
На мозг не давят беспрестанно.
И секс у нас – не подчиненье
Законам первозданной тьмы.
Всем телом выражаем мы
Поддержку, нежность, преклоненье.» 2001
Ода.
Когда моим часам предел настанет,
В прощальной киноплёнке промелькнёт
Среди грехов и разочарований
Рой впечатлений – мой алмазный фонд:
Закат, полнеба царственно багрящий
Над нервной, своенравною рекой,
С нетерпеливым рокотом спешащей
В темнеющую рамку берегов…
Над залом люстра постепенно гаснет,
Малиновая штора разошлась,
И наступленье грациозной сказки
Провозглашает вдохновенный вальс.
Вот –вот рассвет по улицам пустынным
Трамваем первым гулко загремит,
И я целую маленького сына,
А он мне шепчет: «Кофточку возьми!»…
Изрытое картофельное поле,
Обеда суматошный, краткий час,
Все мускулы гудят в тягучей боли,
Но необъятен мир любимых глаз…
В разливах смеха, радуясь друг другу,
Диван огромный полностью заняв,
Едим толпою жареную щуку,
И с нами Пан – мохнатый волкодав…
Агония обезобразит тело,
И мне чужим покажется мой труп.
Взлечу над ним. Как я всегда хотела
Парить на освежающем ветру!
Но воздух тяжелеет, уплотняясь,
Свистящими воронками грозит.
Тагильская завеса дымовая
Шипастой рощей выглядит вблизи.
Блуждают в ней растерянные тени.
Их держит не канат, не потолок –
Оставленный на жизненной арене
Ничем не возместимый кошелёк
Скорее ввысь! Расплывчатые морды
Кривляются и преграждают путь.
Те, что являлись в облаченьях гордых,
Спешат в личинах собственных блеснуть.
Зуд, срам и ужас комкают сознанье,
Испытывая дюжиной костров,
Но вспомнится заветным заклинаньем
Вернейшая из сочинённых строф.
Пролезу сквозь зазубренные клещи,
Порезов не замечу сгоряча –
И океан несбыточный заплещет,
Приветствия родимых зазвучат.
Мне вечность привилегию подарит –
Средь тех, что благородны и добры,
Осуществлять божественный сценарий:
Одушевлять рождённые миры. 2001
* * *
Ты не любишь меня – не беда.
Я могла бы любить за двоих.
Ты не веришь мне – это удар,
Ты не веришь моей любви.
Не нужна тебе, ну и что?
Ты бы мог сочувствовать мне.
Ты не веришь – и ты жесток,
Твоё сердце в стальной броне.
Почему же я не сдаюсь
Смыслу здравому и уму?
Я к тебе ещё прикоснусь,
Я тебя ещё обниму. 1987
* * *
В сердце у тебя - шкатулка. В ней - морская
Раковина, как в подводной глубине.
Створки сжаты, их кинжалом размыкают.
А внутри - моя песчинка. Что же с ней?
Друг мой, скрытность мне твоя не помешает.
От тебя меня ничто не оттолкнёт.
Распахнутся створки, жемчуг засияет
И молочным блеском скучный мир зальёт. 1995
* * *
Доказывать тебе мою любовь?
Зачем бы время зря я тратить стала?
Ты не поверишь морю нежных слов.
Дешевле слов нет в мире материала.
Стук сердца, поцелуй, улыбка, взгляд
Тебя ни в чём не убедят, я знаю.
Да разве их не дарят всем подряд
Другие, про любовь не вспоминая?!
Какая польза в том, что я права?
За сотни лет до моего рожденья
Украла пошлость у любви слова,
И поцелуи, и прикосновенья.
Поэтому я промолчу. Ты сам
Поверь моей душе, моим стихам. 1985
Присказка.
Чёрной ночью в чёрной чаще
Дует ветер леденящий.
Вдоль оврагов и болот
Тропка чёрная ведёт.
В темноте под чёрной ёлкой
Воют три голодных волка.
Если в пасть не попадёшь -
В поле чёрное придёшь.
Чёрный дом в том чёрном поле.
В доме - чёрное подполье.
Там на чёрном сундуке
Кот Баюн сидит в мешке.
Он урчит и когти точит.
Рассказать нам сказку хочет. 1991
* * *
На танцах я вертела головой,
Ища рубашку алую твою.
Ты в той же танцевал волне шальной,
А на эстраде пели: «Ай лав ю».
Последний раз ты виделся со мной.
На лето уезжала в дальний край.
Ты попрощался резко и смешно,
И так пренебрежительно: «Гуд бай!»
Язык я не учила. Но ты знай:
Я эту прихоть выполню свою,
Когда-нибудь скажу тебе: «Гуд бай!»,
И к этому добавлю: «Ай лав ю». 1978
* * *
Дождь грохотал, но утром – солнце.
Вот, наконец, открылся май.
Трава на вид должна колоться –
Щетинка каждая пряма.
Из шёлковых клочков листва.
Дух леса мокрого глубинен.
А сил – как в солнечной пружине,
Как в сорняке, что рвёт асфальт. 2007
* * *
Прольётся ли на мой земной рубеж
Тот свет, в который верить я старалась?
И сколько строк, горящих по тебе,
И сколько взглядов нам ещё осталось?
И сколько дней, так искренне погожих,
Закатных неожиданных палитр?
А я не стану отнимать, делить.
Попробую их на любовь помножить. 2007