Сегодняшней ночью Эдуард Игуров был занят воспоминаниями своей жизни. Перед его разгорячённым воображением не исчисляемыми мириадами мелькали эпизоды давно минувших дней, которые, словно падающие звёзды, вызывали у старика прилив эгоистической, местами безумной радости, не поддающейся никакому лечению.
Таинственная атмосфера одного из периодов прошлого воссоздавалась намного интенсивнее остальных. В ту зловещую ночь, когда душа ещё была пропитана терпким ароматом юности, Эдуард и его друг нашли Маску. Восторженность перемешивалась с биением сердец, огненные взгляды переплетались с желанием жить. Друзья стали медленно рассматривать чёрно-белое творение, и не было в нём ничего необычного, ничего, что можно было бы назвать сверхъестественным. Обладая врождённой красноречивостью, Эдуард уговорил своего друга отдать Маску ему, и каждый день на протяжении множества лет она неизменно была атрибутом его лица. Странным было то, что за всё время, когда Маска была одета, ни один человек ничего о ней не говорил. Её не видели, просто не могли видеть. Зато на слова Эдуарда люди стали реагировать по-другому: они ужасно гневались, когда тот делал какую-нибудь мелкую оплошность, безудержно смеялись, когда владелец Маски говорил что-либо незаурядное, и прогоняли его вон всякий раз, когда он показывал им своё неодобрение или равнодушие. В такие дни Эдуард часто снимал маску, но изменений в его окружении не наблюдалось. Впрочем, все реагировали так, потому что привыкли к старому добряку Эдуарду. Привычка была их клеймом, эмоции – порождением этой привычки, и ничто, казалось бы, не могло изменить их мнения...