Теплое майское солнце стоит высоко. Зацепившись за редкие облака в изумрудном весеннем небе, оно приветливо выглядывает из за вершин елей, стоящих гривкой вдоль раскисшей дороги. Из всего пути в деревню особенно трудно достаются последние триста метров. Урча пониженной передачей, внедорожник неторопливо переползает залитые талыми ручьями колеи под звонкое журчанье потока. Солнце вдруг выплескивает на капот свое отраженье и заставляет зажмуриться. За поворотом открывается вид на изгороди и немногочисленные подворья.
Стена леса за поляной за бывшей поскотиной гулко отражает щебетанье скворцов. Сидя на крышах своих домиков, они соревнуются в красноречии. Ласточки пикируют на край дороги, присаживаются и тут же взмывают, унося в клювиках частички строительного раствора для своих гнезд. Лепнина их домиков кучкуется под скатами крыш высоких деревенских домов.
- Где-ж тебя носит? - Заехавший вчера сосед Серега хвастливо поднимает над заборчиком связку из трех килограммовых налимов.
- Ух-ты! На что ловил? – Завидки начинают разъедать меня.
- На червя. Крупного. Вчера вечером посидел после заката с донками – и вот! – Расплывается в улыбке Серега.
Пик половодья на Вильве уже миновал. Река уложилась в берега, но мутная вода стоит еще высоко. Всклокоченные шапки водорослей и сухой травы на вершинах прибрежного ольховника да разбросанный по прибрежным лугам древесный мусор напоминают о недавней силище и высоте беспощадного весеннего половодья.
После недолгих хлопот по хозяйству я выношу рыбацкие принадлежности на столик в огороде чтоб заняться донками.
- Не спеши, Илья! – Опершись на палочку, у калитки стоит Михалыч, пенсионер, знаток и мастер на все руки. - Здравствуй!
Михалыч неторопливо, по-стариковски заходит за ограду и усаживается на скамейку у столика.
- Ты знаешь какой снастью местные жители об эту пору налима ловят? Снасть нехитрая и нехлопотная.
- Я весь внимание; очень рыбки хочется, – я сглотнул слюну.
- Так вот: - важно начал Михалыч, - перво-наперво вырезают двухметровый хлыст в полтора пальца толщиной. Вбивают в него два гвоздика – мотовильца для укладки лески. К восьми- десятиметровому куску лески потолще крепят грузило; на другом конце – петля вкруг середины прута. За метр и три от грузила на леске завязывают петельки для поводков. Из лески потоньше вяжут поводки с крючками на конце. Конечно, лучше бы маляву (гольяна) насадить, да не добыть его сейчас в мутной и высокой воде.
Михалыч достал мундштук, неторопливо его прочистил, снабдил сигареткой и закурил.
- Удить просто: расправил леску, воткнул прут в прибрежный ил под берегом и забросил. Забрасывай там, где за поворотом есть обратная тяга. Вечером поставил; утром снял. Засекается налим крепко – никуда не денется.
Через полчаса я уже крепил к ивовым прутам известную снасть.
До вечера еще далеко. Затопив баньку, я занялся домашним хозяйством. Раздобыть породистых червей оказалось непросто – земля еще холодная. Раскопки в два штыка глубиной на компостной куче все же принесли положительный результат.
Начинает смеркаться. Я закрыл готовую баньку и, укомплектованный всем необходимым, вышел на реку. Перед прямухой русла у моста река дает левый поворот и, переходя в плес, образует на нашем берегу обратное течение под берегом. Размотав леску, я поднял петлю лески на удилище повыше и окунул прут в воду под берегом; через метр с небольшим он достиг дна. Я воткнул в ил удочку покрепче, чтоб не унесло и отрегулировал леску на пруте чуть выше уровня воды. Оснастив крючки, я забросил удочку там, где обратный поток смыкается с основным – в самое глубокое место. Вторая удочка заняла место чуть ниже по течению, с грузом в середине омута.
Утро выдалось прохладным. Рваные клочки тумана кучкуются у опушки там, где еще не растаял снег. Подснежники расправили свои венчики навстречу солнцу. Солисты на скворечниках перекрикивают друг друга.
Толстым червем мутная речная вода проползает свое русло. Прутья удочек наклонились в сторону туго натянутой лески и слегка вибрируют. На всякий случай я слегка подсек и начал выбирать лесу. На ходу очищая ее от ошметков водорослей, натянутых течением, я скоро добрался до первого поводка. Мне показалось или что-то ударило по руке? Налим грамм на восемьсот шлепнул хвостом по воде и перекочевал на берег. Второй крючок был пуст и забит травой.
Другая удочка принесла мне еще одного, такого же красавчика – налима. Я замотал лески на мотовильца и, не снимая рыбу с крючка, довольный, направился домой.
Мои домашние еще спят. Через пару часов они встанут и им на завтрак будет подана душистая налимья уха.
Недельки через две река уже проиграла – вода в ней стала чище, течение спокойнее. Об эту пору щурята – «карандаши» выплывают на отмель погонять гольянов или погреться на теплом весеннем солнышке. Я вооружившись легким спиннингом иду вдоль берега. К срезу воды сейчас не подойти – илиста прибрежная полоса. Вот уже знакомый плес и ямка за ним. Первый заброс, второй ... В середине ямки блесна цепляется за что-то. Жалко терять посеребренную колебалку! Я потихоньку натягиваю лесу в надежде стронуть с места коряжку с блесной. Она подается. Вслед за блесной на плес выползает ... кусок старой сети! И в середине лоскута сидит застрявший в сети налим килограмма на два! Живой!
Я перевожу дух не в силах поверить в удачу. Награда нашла своего героя!
Немного побродив вдоль реки, я возвращаюсь домой. Желтые бутоны купальниц у леска упруго раскачиваются на ветру. Скворцы снуют между опушкой и домиками. Теперь им не до песен – вывелись птенцы.
Разноцветные кофточки огородниц мелькают между грядками за забором. Черемуха склонила перед окном свои белые локоны. Терпкий запах ее медоноса краешком задевает мое обоняние и уносится прочь верхом на легком ветерке.
Не помню: где-то я читал древний рецепт приготовления ухи из налима. Запомнилось мне, что перво-наперво с налима берут печень и секут ее до тех пор, пока она от огорчения не увеличится…