Метель, с резкими порывами ветра, крутила в воздухе миллионы снежных крупинок и с силой кидала их в лицо, больно ударяя по глазам. Колонна заключённых, в цигейковых шапках с распущенными "ушами" и завязанными под самый подбородок, в чёрных фуфайках на "рыбьем меху", стояла на обочине дороги. Холодный ветер пробирал до самых костей и без того измождённые плохой кормежкой тела. Чтобы хоть как - то согреться, приходилось топтаться на одном месте, меся рыхлый снег кирзовыми сапогами. По накатанному зимнику, один за другим, проезжали грузовики – лесовозы, нагруженные отборной сибирской сосной. Наконец, последний грузовик, урча от натуги, проехал мимо замерзших зэков и растаял в темноте ночи, оставляя после себя два красных огонька от задних фонарей, которые как последняя несбывшаяся надежда удалялись все дальше и дальше, пока полностью не растворились...
В шумной компании застолье перевалило на вторую половину, и было в самом разгаре. Петруха, изрядно выпивший, не сводил взгляд со своей подруги, которая танцевала с каким - то фраером. Танец давно вышел за рамки приличия и этот козёл – фраер, откровенно лапал Петрунину подругу, чем самым, все больше и больше, разжигал в нем чувство ревности! Лежащая рядом вилка, решила исход дела и короткий приговор районного суда, определил Петрухе десять лет лагерей строгого режима, с отбыванием срока заключения на далёком сибирском севере...
Выручили корочки водителя, полученные ещё в юности, когда их молодых парней (Петруху и его друзей), посылали от военкомата учиться на шоферов. На зоне требовались специалисты и Петруху сразу посадили на лесовоз, на котором он проработал целых пять лет своего десятилетнего срока. А потом произошла авария, столкнулись два лесовоза, один водитель погиб на месте (виновник аварии), Петруха же, весь переломанный попал в госпиталь. Пять месяцев, проведённых в тюремном госпитале, поставили Петруху на ноги, переломанные косточки срослись, а вот выбитого глаза уже было не вернуть. Вместе с выбитым глазом, перестали действовать и корочки водителя, лишая зэка множества привилегий...
Колонна зэков, пропустив последнего лесовоза, как гусеница ползла по зимнику в сторону лагеря. Конвойные со всех сторон освещали ряды заключённых фонарями. Свет от фонарей выхватывал из темноты уставшие и замерзшие лица, среди которых был Петруха. Петруха, смотрел на красные удаляющиеся огоньки фар и представлял, как тепло в кабине машины, жалея свою потерянную работу водителем...
До конца десятилетнего срока оставалось чуть больше года, работая разнорабочим на лесоповале, Петруха изрядно "износил" своё здоровье. От прежнего упругого молодого тела, осталась дряблая плоть, и даже Ленин, выколотый на правой груди, походил на старика. Вместо выбитого глаза, родное государство выдало Петрухе искусственный - пластмассовый, который подобрали по цвету оставшегося здорового глаза.
Заработав хронический туберкулёз и минимальную пенсию по инвалидности, Петруха, по окончании срока, вернулся в родное село. Жилья в селе у откинувшегося после зоны зэка, не было, родной старший брат родственные чувства проявлять не торопился и тем более, жить к себе в дом категорически отказывался пускать. На колхозное жильё рассчитывать не приходилось, так как надо было работать. Инвалидность 3 группы позволяла работать, но обида за потерянное здоровье к созидательному труду на благо родного колхоза, особого энтузиазма не вызывала и на работу не гнала! После недельного мытарства, когда приходилось ночевать по сторожкам, да котельным, Петруха снял у одной добродушной хозяйки небольшой пятистен на окраине села, половину дня осматривался, а потом загулял...
Все местные алкаши стянулись в пятистен для пропития зэковских денег, небольшую сумму которых Петрухе удалось скопить, работая на лесоповале. Три дня на окраине села стояло шумное веселье, потом деньги кончились, а непреодолимое желание выпить осталось! Старые, по прежней вольной жизни, и новоиспечённые друзья алкаши, как закончились деньги, рассосались кто куда. В долг, по причине недоверия, никто не давал, и до пенсии было далеко. Воровать? Петруха ни когда не воровал, он и сидел-то по уважаемой статье – за убийство! Но выпить все равно хотелось, и пришлось Петрухе воспользоваться своей инвалидностью...
Барыга, торговавший по ночам самогоном, любил посмеяться над алкашами, кого на лысо заставит побриться, кого брови под ноль сбрить, ну и так далее, а за это самогонки бесплатно наливал! Это он так развлекался, вот и решил Петруха своим пластмассовым глазом себе самогонки заработать. Приходит к барыге и говорит, что на спор глаз вытащит, а за это ему самогонки! Барыга естественно рад, он такого ещё не видел и готов рассчитаться самогонкой сполна, даже свою супругу позвал посмотреть, как Петруха глаз вытаскивать будет! Петруха, недолго думая, берет и вытаскивает глаз, жена барыги в обморок, сам барыга чуть блевотной не подавился! Петрухе, хоть бы хны, он стоит и глаз на ладони держит, а вместо глаза чёрная дыра, да ещё предлагает барыге его купить, если тот литру самогона добавит! Барыга, естественно такой шанс упускать не стал, самогонки литр добавил, и глаз, в виде трофея, к барыге перешел!
Но надо сказать правду, что Петруха тут слукавил, не единственный глаз он барыге продал, у него запасных около дюжины было. Короче, по приходу домой, глаз у Петрухи снова "вырос", и погулял он в тот вечер изрядно!
После этого случая, Петруху, с лёгкой руки барыги, стали "Синеглазым" звать, так как трофейный глаз с синей радужной оболочкой был и полностью походил на настоящий, а барыга перед всеми своим трофеем хвастался, рассказывал, как он глаз у "Синеглазого" выменял на самогон!