Аврора литературный сценарий

Сценарий по книге Михаила Соловьева «Аврора»
Авторы сценария: Михаил Соловьев; Александр Мещеряков.
Контактный телефон: 8.916.933.8003, Sanders56@mail.ru

                А В Р О Р А

Предобеденное время. Рабочие, переругиваясь, выносят из старинного здания экспонаты: бюст Николая 2-го вниз головой, картину в тяжелой раме.  Следом трое парней в спецовках вытаскивают на улицу старинный диван, ставят на землю и один рабочий, располагаясь в нём, закуривает.
Молодая девушка подходит к зданию и, вытаращив глаза, смотрит на разворачивающуюся картинку. Рабочий, в грязной спецовке, сидя на диване, покачивает ногой и пускает клубы сигаретного дыма:
— Чего смотришь, красавица?— хлопает он ладонью с окурком по цветастому сукну, — Садись! Диван купеческий! Девятнадцатый век, — затягивается и пускает кольцо дыма.
Девушка  забегает в здание, хлопая тяжелой дверью.
Мужчины поднимают диван и грузят в машину.
На табличке у двери надпись: «Краеведческий музей».
В здании рабочие снимают и выносят картины экспозиции. На вахте Ирина смотрит на старушку вахтёршу и вопросительно поднимает брови.
Та лишь пожимает плечами и снимает толстенные очки. 
— Директор у себя? — интересуется девушка.
Вахтёрша обречённо кивает  в сторону широкой лестницы.
Ирина решительно поднимается на второй этаж.
На верхней площадке появляется полный мужчина лет до сорока с группой лиц.
— Сергей Арефьевич, нам бы поближе к центральному входу, - суетится холеный хлыщ около директора, - Крыло, конечно, хорошо, но все-таки…
— Все позже господа,  — властно говорит тот, — Дайте время, будет вам и центральный… — бросает фразу директор, заметив  девушку, — Ирина Леонидовна, зайдите после обеда. 
— Ну, тогда мы первые на очереди, - услужливо суетится хлыщ.
Директор важно кивает.

Девушка с бумагами спускается в подвал, где находится запасник музея.
Её сопровождает пожилая женщина и, перебирая ключи, отпирает железную дверь хранилища.
Запасник – это огромное подвальное помещение с множеством полок, на которых книги, документы и коробки с экспонатами.
— Ирина Леонидовна, что сегодня у нас?
— Делаем опись состояния экспонатов для архива.
— Кумиров пересчитываете? - женщина берёт у девушки бумагу и ведёт её меж рядов с пронумерованными коробками.
— Елена Николаевна,  кому они нужны - «кумиры»? Пожалуй, кроме нас - никому. Вон, директор, всё арендаторам раздал. Скоро и здесь кинозал откроет или ресторан.
Бабушка останавливается перед дверью с надписью 3000.
— Трехтысячные, - вздыхает женщина,  отпирая дверь, - В Советские времена сюда можно было входить только с директором или куратором КГБ…
— Странно, - рассматривает в свете пыльных лампочек внешне обыкновенные стеллажи и коробки с экспонатами Ирэн, - А что здесь особенного?
— Эх, милочка, в каждой коробочке, в каждой книге – история и правда наша… - хранитель подходит к стеллажу, ставит раздвижную лестницу и поднимается к верхней полке. - Не вся, конечно, но то, что осталось надо хранить.  – Женщина, сверившись с бумагой, достаёт с полки нужную коробку.
— А за ваши 40 лет работы что-нибудь пропадало разве?
— Я давала подписку… - не хочет говорить хранительница… - А инструкции действительно нарушали…  Давно… В пятидесятых… - Замолкает она – Тут главное себя не потерять…
Ирина вопросительно берёт коробку.
— Что еще у нас? – отвечает вопросом на вопрос хранительница.
— История Ойска до середины двадцатого века.
— Да. Да. Вот она. Берите и не теряйте, а то с вами может случиться то же, - передаёт она девушке подшивку журналов «Нева».
— Тоже что?
Женщина останавливается и шепотом говорит:
— Перепишут…

Приемная директора «Краеведческого музея» У двери сидит расфуфыренная секретарша и подпиливает ногти.
За дверью в кабинет директора слышится густой бас:
— Я сюда, Ирина Леонидовна, для того и поставлен, чтобы блюсти финансовые интересы, а не заниматься благотворительностью в угоду посетителям которых нет!
— Но ведь это музей, а не сувенирная лавка!
— Дотации — урезаны. Может, оплатите  зарплату сами? Сделайте так, Ирина Леонидовна, чтобы на это кладбище очередь стояла! – заканчивает он.
— Без этой экспозиции  России начала прошлого века теперь  нет! – С отчаянием в голосе отвечает Ирэн, - Историю переписывать – нельзя!
— Нельзя? - ехидно говорит директор, - Ну так перепишем пока ваше настоящее!.. Уволены! – картинно указывает он на дверь, - Чтобы завтра же вас не было!
На последних словах Ирина решительно выходит из кабинета, хлопая дверью. Вслед убегающей девушке ухмыляется секретарша с неимоверно длинными ногтями.

Девушка заходит в зал истории края, в котором темно и тихо и, успокаиваясь, рассматривает экспонаты – одежду и инструменты быта 19-ого века. Она прицеливается присесть в пустое кресло бабушки - смотрителя зала. Однако в этот момент из-за портьеры доносится стон. Девушка заглядывает за портьеру и видит, как молодая парочка чуть ли не занимается сексом, уединившись возле окна.
   — Отлично! – решительно отдергивает она портьеру, - А почему не среди зала? – подбоченивается она. -  Девушка с парнем, поправляя одежду, бросаются к выходу, - Забыли, где находитесь, экстремалы?
       — Да уж, теперь можно всё… - раздается позади Ирэн грустный голос,  девушка оборачивается, а позади нее стоит пожилая смотрительница зала.
       — Вот для кого он настоящее переписывает…, - в сердцах говорит девушка, указывая вслед парочке.
 
Ирина достаёт из коробки, которую принесла из запасника, бюст Николая 2-го, Сталина, Ленина и Гитлера и ставит их на стол.
На столе вперемешку  с ноутбуком и стойкой с папками главенствуют небольшая фарфоровая статуэтка в бальном платье и чугунная русская тройка с лихим барином в цилиндре.
Девушка садится за стол, и какое-то время сидит неподвижно. После она очень нежно трогает фигурку в бальном платье.
Спустя еще несколько секунд она решительно достает из-под стола коробку от компьютера и складывает туда какие-то бумаги, а сверху кладет статуэтку балерины.  Затем достает из стола подшивку «Невы» и берет бюст Ленина из запасника. Садится за стол. Открывает картотечный ящик и, посмотрев инвентарный номер на бюсте и сверившись с календарем, делает запись в книге учёта:
«Утеряно такого-то числа». После кладет Ленина и подшивку в коробку со своими вещами.

Кафе в стиле модерн. За окном стоят машины, а в зале суетятся официантки.
За столиком около окна сидят Ирэн и молодой мужчина примерно ее возраста.
— Понимаешь, - говорит Ирэн. – Вторую экспозицию арендаторам отдал. С этим капитализмом скоро от истории ничего не останется. Прав был Ленин – «богатые и жулики две стороны одной медали»….
— И что теперь делать? – с интересом смотрит на нее мужчина, - Ну, какие рекомендации от вождя?
Ирэн смеется:
— Не точно, но: «Когда-то капиталисты продадут нам веревку, на которой мы их повесим!»
— Ну ты даешь, Ирка… - рассматривает Ирэн мужчина, - как была старостой класса так и осталась, - смеется он, - Ничего со школы не изменилось…  По-моему замуж тебе надо…- говорит он,
— Парней-то нормальных – нет!
— В музее? – явно шутит Игорь, - А директор? Может за него пойти? А? Мата-Хари?
— Игорь, прекрати! – Ирина режет вилкой кусок торта на кусочки, -  Мата-Хари командовала даже своими палачами,- замолкает вдруг она и после паузы, - А я? Только и могу, что посетителей по залам гонять…
— Ну и что думаешь? – деловито интересуется мужчина.
Девушка пожимает плечами.
— Жалко уходить, - смотрит Игорю в глаза девушка, - У  меня же там девятнадцатый век, да и музей точно загнётся…
— Ты сколько в музее отработала?
— Ну… Сразу после института, вот и считай…
— Не грусти! – Игорь трясёт девушку за руку, - Пора осваивать век двадцать первый.
— Да уж, ночные клубы и всё такое, - поддерживает шутку  Ирэн.
— Мне и самому пора что-то менять, - подхватывает директор, -  может стены в магазине красным покрасить? – смеётся он.
 Неожиданно Ирина что-то вспоминает и просит:
— Слушай, пикни-ка машину.
Мужчина заинтригованный тычет на пульт, и за окном бибикает сигнализация.
Ирэн выпархивает из кофейни и почти сразу возвращается с подшивкой из запасника, что забрала с собой.
— Смотри, - бахает она на стол толстенный том и открывает на закладке, - Твой магазин назывался до революции «Авророй», - тычет она в разворот, - И принадлежал он купцу Антоновскому. А переименовали его в «Красный» только в двадцатые годы…
— Ооо, новация? -  оживляется собственник.
— Вот какие мужчины тогда были,– показывает Ирэн на фотографию купца в журнале. - Не то, что наш директор!
— А давай-ка, Ирка, ко мне администратором! Будем историческую справедливость восстанавливать… - тычет он пальцем  в «Неву», - Ирина улыбается.
 
    — Бабах! – хлопает фейерверк на улице,
Гости в зале магазина за фуршетным столом радостно аплодируют.
— Авроре ура! – кричит кто-то дурашливым голосом. – Прощай Красный!
— Урааааааа! – подхватывают подвыпившие гости.
Ирэн под общий шум-веселье удаляется в глубину магазина с бокалом шампанского. Устраивается в офисном кресле и с удовольствием рассматривает обстановку кабинета покручивая бокал за тонкую ножку. На столе современная лампа, набор шариковых ручек. Пластиковые папки на полке. Ноутбук.
Неожиданно на глаза Ирэн попадается задвинутая в угол коробка из-под компьютера. Сверху лежит толстенная подшивка «Невы».
Девушка решительно допивает бокал, открывает дверь навстречу шуму фуршета. Берет коробку и проходит к дверце без надписей. Толкает дверь, та открывается. С трудом щелкает выключателем и  это оказывается кладовка со швабрами, ведрами, тряпками.
Девушка протаскивает коробку мимо швабр (одна из них грохочет, падая на ведра). Ставит коробку в дальний угол и подталкивает её ногой.
За ее спиной где-то в зале шумят гости, играет музыка.
Ирина выходит, прикрывая за собой дверь.
Утро. Ирэн собирается на работу.
По телевизору идут новости
— …«Охота на ведьм», - Вещает диктор с экрана, -  Именно так назвали оперативники убойного отдела разработку группы вымогателей связанную с похищениями потерпевших. Подозреваемые утверждают, что при помощи заговоров можно переместить человека. Следствию теперь остаётся разобраться, можно ли при помощи заговоров вернуть пропавших обратно.
К другим новостям…
Ирэн выключает телевизор и выходит из квартиры.

Красивая стройная девушка в обтягивающих джинсах радостно шагает по городу, улыбаясь окружающим.
Вход в магазин, новенькая надпись «Аврора» над входом и осколки витринного стекла на асфальте.
Милицейский уазик запаркован прямо на бордюре. Девушка добавляет шагу и заходит в магазин.
Возле окна возится эксперт с кисточками. Рядом стоит мрачный собственник Игорь.
- Видите – били изнутри – указывает эксперт на осколки на улице. – Выходит, этим торшером, - показывает он на валяющуюся на полу лампу с массивным основанием и разбитыми плафонами, - Сначала пробовали стулом, но там же пластик – массы не хватило, я вот не пойму только – лилипуты что ли здесь побывали? – поворачивается он к следователю с протоколом осмотра, - Пишите: удар был нанесен с размаху с высоты не больше чем метр двадцать, - забавно приседает он показывая как все происходило, - Загадка…
— Лилипуты,- бормочет собственник Игорь, заметив девушку, - Внутрь не заходили…  Бред какой-то…
— Смотрите сами, - раздраженно берет собственника за рукав эксперт, -  След маленький! - тычет он в подоконник, - Или дети, или точно карлики…
— Горбатый из места встречи? -  кидает шутку Ирэн…
— Ага, - поддакивает эксперт, - Маленький рост и звериная сила хохочет,- показывает он на низенького участкового в форме.
— Сорок пять тысяч за торшер и стольник за стекло, - берется за голову и бормочет собственник Игорь.
Ирэн проходит мимо кабинета, вытаскивает пластиковый стаканчик, наливает воды из диспенсера и вдруг замечает, что дверь в кладовку приоткрыта.
Девушка жадно выпивает воду, открывает дверь и зажигает свет. Швабра, которая падала вчера, снова валяется на полу. Стопка ведер тоже. И тут, около стенки, она вдруг видит небольшой картуз-фуражечку.
Поднимает ее и внимательно рассматривает.
Примеряет. Головной убор оказывается мал…
— Картуз с лаковым козырьком, - неожиданно говорит девушка казенным голосом музейного работника, - Девятнадцатый век. Инвентарный номер… - переворачивает она фуражечку.
— Ира - неожиданно окликают её. Собственник магазина идет к ней из зала, - Ира, как милиция уедет – сразу уборочку организуй. Со всех объяснения, кто, чего и когда, а я потом решать буду…
В это время ухо Ирины улавливает голос диктора новостей из плазы, стоящей в главной зале.
—  Задержаны двое малолетних карманников. Мальчик и девочка. Назвались безродными… Особые приметы: одеты по дореволюционной моде…
После этих слов девушка потихоньку прячет картуз, что держит в руке за спину.
— …Закончишь, перезвони… - даёт указания Игорь и идет на выход.
Ирина же проходит к себе в кабинет, кладет на стол картуз, и задумчиво его рассматривает, чуть касаясь пальцами козырька…

Кабинет оперативника.
— А почему вы вчера не отдали фуражку опергруппе? – с интересом рассматривает девушку симпатичный оперативник. – И почему думаете, что это именно они?
— Так в новостях сказали - задержаны на рынке мальчик и девочка. Одеты  странно, - не тушуется Ирина, - А картуз я нашла только сегодня. Вот и принесла…
— Да уж, - задумчиво крутит в пальцах карандаш оперативник, - Странностей с этими карманниками много. Одеты будто из кино, да и сумочку-то они резали не чем-нибудь, а отточенной царской монетой, - бросает он на стол пакетик с серебряным рублем, - Зачем? Будто канцелярских ножей сейчас мало, - в сердцах заканчивает он.
— Послушайте, - вкрадчиво говорит девушка, - А поговорить с ними  можно? – и на недоуменный взгляд оперативника торопливо объясняет, - Они же у нас торшер разбили за сорок пять тысяч, стекло витринное, так может, выясним что? А то у нас из зарплаты вычтут …
Взгляд оперативника становится осознанным.
— Поговорить? – задумчиво переспрашивает он. -  А какое у вас образование?
— Педагогическое. Историк.
— Есть! – радостно бросает карандаш оперативник, - Теперь и педагога  искать не надо,-  радостно потирает руки он, - Их сюда уже везут. Кстати, меня Петром зовут, - протягивает он руку через стол.
— Ирина Леонидовна… Ира.

Кабинет Петра.
Картинка выглядит совсем по-семейному. Все сидят с чаем. Паренек в косоворотке лет тринадцати пьет его из блюдца швыркая и пошевеливая кусок рафинада в блюдце.
— Пробуй, Антоха, — сует девчонка брату конфету в блестящей обертке, — Чище леденцов штука. - Но тот оставляет ее без внимания.
— Охранка? – оглядывается он очередной раз швыркнув из блюдца.
— Не совсем, — улыбнулся Петр, — Беспризорными детьми занимаемся.
— Безродными?
— Ну, можно и так.
— Про што говорить будем? — глядит исподлобья парнишка, — Если о Хитроване хошь пытать, так это без пользы, он нам как батька…
— Твоя? — выложил на стол картуз оперативник.
Мальчишка молчит насупившись.
— Забирай, нам она не нужна, это Ирина Леонидовна из магазина принесла.
— Ребята, а как вы в магазине очутились? – включилась в разговор девушка.
— Городовой погнался, — пискнула было Ефейка, но осеклась под строгим взглядом брата.
— Городовой…. Милиция?— глядит в глаза пареньку Петр.
— Да не молчи ты, не видишь разве, где оказались? Похоже на ваш город? – Ирэн двигает сладости к ребятам.
— Неа, — мотает головой тот, — Мы всяко с Ефейкой думали, — берет он конфету со стола и показывает её, — У нас такого не бывает, разве что леденцы или когда сахарну голову раз украли…
Петр выразительно глядит на Ирину и строит гримасу.
— Мы когда убегали, — продолжил мальчишка, — в магазин заскочили и в саму даль запрятались. Городовой с приказчиком давай по залам шарить. Почти до чулана дошли, где сидели, но не заглянули. Мы в самый угол забились и молчим. Голоса все ближе, а потом развернулись почему-то.  Парнишка замолчал и потянул к себе остывающий стакан с чаем. Хрумкнул рафинадом и продолжил:
— На улицу выскочили, долго бежали, потом глядеть стали – экипажей конных нету, люди не по-нашему одеты. Подалися тогда на рынок. Раньше — рукой подать, враз добежали бы, а  тут идти надо, только когда огоньки на столбах горят, да и ваши экипажи быстрые, в жись дороги не перейти…
— Это я углядела, как надо, — хвастается Ефейка, размазывая по лицу шоколад от конфет, — Чем сдуру бежать, всегда глянуть лучше, чего другие делают.
— Ну и пошли мы значит как все, — продолжает Антоха, — Город еле узнали: мостовые каменны. Там, где мощены были, тоже переделато все – грязь и та другая. На рынке пока старших искали для спросу воровать, мамзель заплыла, вся на золоте, ну и давай мы ее ридикюль делать, там и сцапали…
— Дальше понятно, — включается в разговор Петр, - Дежурка! – давит он кнопку на столе, - Машина есть?
— На выезде, - бубнит динамик.
— Придется на своей , - досадливо-задумчиво морщится Петр, - Нет времени конвой собирать… Прокатимся? – с надеждой обращается он к Ирине.

Автомобиль. За рулем Петр.
— А как в спецшколе приняли? – спрашивает Ирина.
— В приюте? — глянул недетским взглядом паренек, — Приют што, мы привычные. Нас когда отчим в сироты определил, мне «паспорт» на второй день выдали.
— Паспорт это били? - уточняет Петр. Антоха кивает.
— А сколько уже воруете? — улыбается Петр.
— Второй год. Хабар Хитровану. Он нам комнату, заступничество и долю. Ефейка, как вырастет, замуж пойдет, а моя судьба таперича одна — с ворами.
— Послушайте,  ребята, — повернулась к детям Ирэн, — А если мы вас в школу определим?
— В приюте? — глянул на нее паренек, — Так к нам, как заехали на первый же день, гости из местных пожаловали.
Ефейка прижалась к Ирине. Антоха тем временем продолжал:
— Старший нынешнего приюта, где мы сейчас, и сам сирота.  Много чё интересное рассказал, вы не думайте, мы же с Ефейкой поняли, что в историю попали, только я никак в толк не возьму, почему в приютах ваших девчонок малолетних нахратят, а заступиться некому.
Ирина с Петром молча переглядываются.

Вахта спецшколы.
Старенький внедорожник Петра тормозит возле ворот.
Ирина выходит с заднего сиденья первой и помогает Ефейке спуститься.
Умаявшаяся Ефейка тянет к себе  девушку и шепчет ей на ухо:
— Тетка Ира, тетка Ира, забери нас к себе завтра, ладно? — Надрыв в голосе девочки вовсе неделанный. Девочка обхватывает ее на прощанье и неловко тыкается в живот.
Антоха стоит рядом с машиной и грустно осматривается.
— Дядь Петь, — неожиданно говорит он, — Как нам обратно-то попадать? Чужие мы здеся …
— Обратно? — захлопывает дверцу оперативник, — А надо ли? Что вас ждет там? Девятьсот четвертый Русско-Японская. Следом первая мировая, революция, гражданская. Ты с какого года?
— С девяностого, — вздохнул паренек, — Все одно, домой хотца. Тяжело здесь, да еще в приюте…
— Давай-ка сюда их, - раздается вдруг хриплый голос из проходной с решетками и на пороге появляется охранник в камуфляже и с признаками всех пороков на лице, - Расчувствовались. Не смотри на них что малые –  матерые дальше некуда, - ехидничает он.
Ефейка после его слов еще крепче вцепляется в девушку…

Петр с Ирэн едут обратно. Оба смотрят задумчиво на дорогу.
— Вы знаете, - говорит Петр, - рассказать кому сегодняшнюю историю и мы с вами кандидаты для психушки.
— А мне кажется, что мы и так уже в ней, - смотрит в окно Ирэн, - Обыкновенная иллюзия, вроде рафинада на блюдце - плесни чаю – растает…
— Это тоже иллюзия, - смеется Петр, - Иной раз самое незначительное событие может перевернуть мир. Возьмите хоть историю сыска: был в царской России такой персонаж как Зубатов Сергей Васильевич. Его разработками Уголовный розыск до сих пор пользуется…
— Не слышала. В какие годы он жил? – оживляется Ирэн.
— Так вот я просто уверен – не отодвинь министр внутренних дел Плеве Зубатова в свое время от дел– не было бы никакой революции 1905-го, да возможно и всё государство Российское покатилась бы по другим рельсам. – ставит точку Петр, - Вот они незначительные изменения, а какой поворот истории?

Магазин Аврора и кабинет Ирины.
Ирэн рассеянно раскладывает бумаги на столе и переставляет папки. Рядом сидит собственник Игорь.
— Вместе будем отдуваться? – продолжает беседу Игорь, - Кто-то прячется в магазине, гадит на серьезную сумму, а я оплачивай? Не пойдё-ё-ёт…
— А что делает  администратор в таких случаях? – Интересуется Ирэн.
— Собирает коллектив и расписывает кому-что платить… - поднимается Игорь,
— Ни фига себе… Выходит прав был Ленин за капиталистов и жуликов?
— Работайте с персоналом, Ира! – назидает-выходит собственник.
Девушка идет к окну и рассматривает воробьев на решетчатом колодезном люке.  Начинается дождь.
Телефонный звонок.
Девушка, не отрывая глаз от птичек, тыкает кнопку громкой связи.
— Ира? - кричит знакомый голос оперативника Петра, - Ира, слава Богу, вы на месте. Представьте, они сбежали.
— Пётр? Что случилось? Кто сбежал?..
— Час назад… Антон с Ефейкой… Двое воспитанников ранены, надзиратель на вахте тоже. Я к вам машину отправил – им-то бежать больше некуда.
Неожиданно воробьев спугивает милицейский «бобон», подъехавший к магазину. Сзади с грохотом открывается дверь.
Девушка резко оборачивается. В двери врываются промокшие до нитки Антон с Ефейкой.
— Тетка Ира, тетка Ира, — бросается к ней Антоха, — Не виноватые мы, там старшие за Ефейкой пришли… Я заступался тока…
На входе слышны голоса.
— Потом, - хватает девушка за руки детей, — Все потом. Тащит она их к кладовке, распахивает дверцу чулана и ныряет в темноту, — В угол садитесь, где были и тихо… - Прикрывает дверь она, сама же садится сверху на свой архив.
За дверью кладовки взволнованные голоса.
— Ирина Леонидовна?!...
Ефейка вдруг сжимает кулачки и начинает что-то бормотать.
Голоса все ближе, и ближе. Ирэн и Антоха сидят молча, и лишь Ефейка шепчет, шепчет и шепчет.

— Шшш, - неожиданно толкает Ефейку Антоха и, выждав паузу, распоряжается, - Тетка Ира, глянь-ка чего там.
Девушка поднимается-идет в темноте серой тенью и, с трудом открывая тяжелую деревянную дверь, выглядывает в зал.
На месте диспенсера оказывается огромная бочка.
За витринным стеклом с надписью «арорвА» старинным шрифтом Ирэн вдруг видит силуэт извозчика.
На улице поливает дождь.
Дети выворачиваются из-за спины обмершей Ирэн и чувствуют себя полностью в «своей тарелке».
Ефейка за руку тащит пораженную Ирэн к двери, а Антоха тенью скользит, в свете газовых горелок на входе, к вешалке с мокрым большим зонтом.
Мальчишка снимает с вешалки сюртук, подает его Ирэн. Шепчет,
— Надень, тетка Ира. А то совсем не по-нашему смотришься, да колокольчик придержи, у меня роста не хватит.
Ирэн неловко тянется к колокольчику, и тогда Ефейка, лукаво улыбаясь, встает на цыпочки и, опираясь на Ирэн, ловко его снимает.
— Приказчик тама, — тычет Антоха в дальний угол, — Одевайся, а я еще гляну.
Ирэн одевает сюртук, и только тут замечает, что в руке у нее зажат бюст Ленина из музея. Она сует его в карман сюртука.
Через пару секунд Антоха возвращается со свертком:
— Ниче нету, жратва тока, — тащит сверток мальчишка и командует, — Ефейка пошла, тетка Ира последняя, - критически осматривает он Ирэн, напялившую на себя-таки сюртук, - На-ка еще, - снимает он с вешалки котелок и одевает его на Ирэн, - Ничё, - довольно крякает он, - Да не отставай за нами…
 Девушка теснится, выпуская ребятишек на улицу. Перед тем как прикрыть дверь она оборачивается на чулан.

На улице девушка замирает, попадая ногами вместо привычного асфальта в растоптанное после дождя месиво.
— Тащи её, чего замерли курицы? Давай, пока городового нету, - шагает Антоха  по мосткам.
 — Тетка Ира, чего ты в грязь-то заперлась?— дергает ее за руку Ефейка, — на мостки вставай, да пошли быстрее… 
Ирэн автоматически делает первый шаг на расшатанные мостки.
Вонючий воз с бочкой проносится рядом.
— Поберегись! – орёт кучер.
— Шибает? — смеется девчонка, глядя, как Ирэн закрывает лицо локтем, — Это ж золотарь…
— Что? — приходит в себя девушка после непривычного амбре.
— Ну, золотарь, — смеется Ефейка, — Сортиры чистит…
Конные экипажи с разноречивой публикой. Возы с какими-то ящиками, бочками. Прогуливающиеся граждане. Гомон. Скрип колес. Частый топот детских ног. Городовой в белом кителе на углу.
— Тетка Ира, не ставай, — выглядывает из подворотни Ефейка и тянет ей руку, — Сюда заворачивайся…
Хлюпающая грязь. Полумрак и лестница со скрипом.

Уютная беленая комната с печкой. За столом сидит кряжистый мужик с начисто выбритым лицом. Пытливый взгляд его ощупывает троицу, стоящую на пороге.
— Откуда краля? — строго интересуется он, постукивая грубой ладонью по столу и рассматривая Ирэн, — Кто такая? А сами где стока время были? — неуловимо быстро чуть поворачивается он к детям.
— Спымали нас, дядька Хитрован, — частит Антоха, — До приюта утащили, а тетка Ира выручала.
Ефейка же, совсем не пугаясь строгого взгляда хозяина, пробежала прямо к нему и обняла.
— Цыть, курица! — рявкает Хитрован, но во взгляде его уже мелькают озорные искорки, — Цыть, говорю! Больно…— перекосился он и легко подхватывает девчонку на руки, — Порезали меня вчерась, — морщится мужик, — Надо же, какая цепучая, прям за дырку поймалась…
Пересаживает девчонку рядом на лавку, и снова поворачивается к  Ирэн:
— Барыня што-ли, руки такие нежные? — сторожится он, — А штаны пошто? — молчание, — Шляпа. Сюртук откуда? Ну, говорить кто будет? — опять сердится он.
— Давай я, — шагает Антон к столу, — Пускай тока они с Ефейкой в заднюю уйдут.
— Можа и верно, — буркает мужик, — Валяйте, — легонько хлопает он девчонку по затылку, — И одежу, подбери ей там из кучи.

Задняя комната.
Ирэн, одетая в ситцевое платье, присев на край кровати, рассматривает грубую полотняную ночную рубашку.
За стенкой мужские грубые голоса о чем-то спорят.
— Не боись, не с покойников, — копается в куче тряпья Ефейка, — Стираное все.
— Так откуда столько?
— Откуда-откуда? — поворачивается девчонка, — Краденное. Кому из наших одется-переодеться надо, всяк сюда до Хитрована гуляет. А ты чо, — поворачивается она к Ирэн, - щас не в краденном что ли? Ирэн достает из внутреннего кармана какие-то бумаги.
— Оделись? — рявкает с той стороны голос Хитрована, — Давайте сюда -  чай пить.
— Иди, — сгребает Ефейка кучу тряпья в огромный шкаф, — Я щас…
Ирэн заворачивает  бумаги в красный в белый горох платок из кучи и сует под перину. Выходит. Хитрован критически ее рассматривает.
— Расчешись, — швыряет он по столу деревянный, дугой изогнутый гребень, — Зеркало тама, — тычет он пальцем на ситцевую занавеску, отгородившую угол, — Умывальник тоже.
Девушка уходит за занавеску.
— Загадал задачку Антоха, — швыркает чай из блюдца хозяин, наваливая в него горку сахару, — Значит, не будет в пятом году второго пришествия, как попы кричат? – оборачивается он к занавеске.
Оттуда выходит Ирэн, поправляя волосы и заканчивая расчесываться.
Хитрован кладет на стол оборванный газетный лист и тычет желтоватым ногтем в текст:
— Здеся. Помнишь про девятьсот пятый год? 
— Будет, — не отрывается от газеты Ирэн, — Только не конец света, а Первая революция девятьсот пятого года… Не ошиблись попы…
— Революция? — выпрямился Хитрован, — А с чего начнется?
— Русско-Японская война в следующем году, — грустно проговорила девушка, — Может имя своё скажете?
— Хитрованом зови пока, — жестко отвечает мужчина, — Скажи, а что еще плохого будет? — внимательно рассматривает он цепким взглядом девушку и двигает ей кружку с чаем.
— Много всего, — швыркает чай Ирэн, — Мировая война в четырнадцатом, революция семнадцатого. Гражданская война…
— Мировая, — озадачивается Хитрован и швыркая чай, забавно вытягивает губы, — Скажи, а когда Зубатыч дуба даст? — сверкает он глазами.
— Зубатыч? — удивляется девушка, — Я не знаю такого…
— Ну, Зубатов Сергей Васильич, — поднимает тяжелый взгляд Хитрован, — Все с политикой боролся, так мало ему заговорщиков. За Иванов решил взяться…
— За Иванов?
— Ну, за воров, — тяжело обрушивает слово Хитрован, — Ты думаешь, куда попала? В самый раз к Иванам и есть. Твое счастье, Антоха заступничество свое дал, так ему теперя за тебя и отвечать…
— Заступничество? Антоха? — смешалась девушка.
— Он! — засмеялся хозяин, — Не смотри что малой. Слово немаленькое имеет — наш у него душок. Так скажи мне, — наклонился он через стол, — Я вот в толк никак не возьму, пошто у вас коней никак нету? Самодвижущиеся экипажи одни. Чайники, что сами кипят, да  этих, эропланов, пОлно небо?
— Да, — грустно кивнула девушка, — и машины и самолеты, и много всего еще…
— Сто лет, — мечтательно откинулся на спинку стула Хитрован, — Всего сто лет… А у нас тут войны-революции… Значит в следующем с японцами?
— Да…
— Ну и кто кого?
— Японцы выиграют…
— Да уж, — скрипит Хитрован и сыто откидывается на стуле. Через воротник косоворотки вывертывается золотой крестик на шнурке, — Немудрено! Тащут слуги государевы хуже нашего — куда ни ткни. Что ни чинуша, то паскуда!
— Послушай… те Хитрован, а со мной-то что будет?
— С тобой-то? — передразнивает ее мужчина и прислушивается. На лестнице слышатся тяжелые множественные шаги, - Что с тобой сейчас решать будем, - Укладывает он на край стола её джинсы, что притащила Ефейка.
Двери открываются и в комнату заходят трое. Располагаются они через стол и с интересом рассматривают Ирэн. Крайний с окладистой бородой вдруг ухватывает сложенные джинсы и крутит их в руках.
— Мериканские, - кряхтит он вдруг, - Твои што ли? – упирается он взглядом в Ирэн. Та не отводя глаз, твердо кивает и явно не тушуется.
Хитрован смотрит за ее реакцией и, похоже, доволен.
— Лопотуша, воровал тамока. – говорит он, - По случаю застенков мериканских пробовал…
— В таких штанах из парусины там коров пасут. – Складывает их обратно мужик. – Эти… Кабои… - с трудом выговаривает он мудреное слово.
— Ковбои, - поправляет его Ирэн.
Договорить ей не дает Хитрован.
— Ирка Антоху из приюта парнем переодетая спасала, - тычет он в сюртук, - Сюда явилася не мужик не девка - волосы под котелок убрала…  С ней, конечно, больше вопросов, но то, что наша она, думаю, каждый чует.
Воры одобрительно смеются.
— Доброе дело сделала. – Говорит Хитрован и кивает другому вору. Тот выкладывает на стол бумагу с фотографией, - Потому у нас до тебя, Ирка, подарок,  тянет Хитрован бумагу к себе — Документ тебе, — улыбается он задушевно, — Настоящий. Сама-то вчерась представилась. По-нашему хоронили без церковных книг. Втихую. Бери, не бойся, — глядит он в глаза Ирэн, — Жизня со смертью всегда рука с рукой ходят, кому как нам не знать?
Девушка решительно тянется к бумаге.
— Имя в аккурат, — смеется Хитрован. – Вслух читай!
— Ироида Семеновна Суконская, — читает Ирэн, — Уроженка… Сим удостоверяется личность и направляется для получения паспорта. Освободилась…»
 — Цельный документ, — смеется Хитрован, — Лучше не надо. Будто тебя ждала. Теперь ты – «Ирка-Легенда» - самостоятельная воровка! Правда не местная ты, так и это на руку. Жить здеся будешь.  Без Ефейки на улицу ни ногой. В полицию попадешь, про нас забудь! И думай!
— Про что?
— А как домой попадать, — строго глядит Хитрован и озорно по-мальчишечьи улыбается, — Запросто, долго так здесь не проживешь.  Девка, ты видная, но и парни наши живые. Глядишь, засватается кто из воров, чего делать-то будешь?
Застолье одобрительно хохочет…


Утро. Ирэн с Ефейкой идут по улице.
Девчонка идет вприпрыжку, что-то насвистывая, зато Ирэн чувствует неловкость и постоянно поправляет платье, платок или корзинку.
— Да уж, хорошо, что ты здеся, - пищит девчонка, - А то мне одной с мужиками этими не управиться.
Ирэн чуть улыбается.
— Да не квасься, тетка Ира, - говорит Ефейка, - Щас на рынке сладкого выменяем, - вытаскивает она из кармана колокольчик, что сняла накануне в Авроре.
— Стащила? Дай-ка сюда. – Ира забирает колокольчик и кладёт в корзину, в которой лежит бюстик Ленина.
Ефейка обиженно надувается.
— Слушай, а когда вы к нам свалились, ты что-то особенное делала, может, говорила что? - чуть приобнимает ее Ирэн.
— Заговор бабкин, - оживляется  Ефейка, - Глаза враз отводит, – смеется она, - Ты давай репу бери. Хитрован ее парену любит.
Ирэн ковыряется в овощах на прилавке. Выбор невелик.
— Это репа? – показывает она жёлтый овощ Ефейке.
— Ага. Среднюю бери.
Ирэн начинает накладывать репу, не глядя и на край прилавка. Причем не лучшую.
— …А заговор такой:  Спасова рука, Христова печать,.. - нараспев говорит девчонка. - Куда глядишь-то! – замечает её ошибку Ефейка, - Ты чё, Тетка Ира, как вареная.
— Спасова рука, Христова печать… – Бормочет Ирэн.
— Ага-ага, - откидывает девочка обратно черную репу,  что набрала Ирэн. – Христова печать, Божьей матери крест, - продолжает Ефейка, - Ты давай рассчитывайся, - командует она девушке, увидев, что торговка уже завешала овощи.
— Сколько рублей-то? – спрашивает Ирэн и тут же получает от Ефейки тычок, - Да какие рубли, - шипит та под удивленный взгляд торговки, - Тут на четыре гроша в круг. Давай сюда, - открывает она корзинку прямо на руке Ирэн и тащит из глубины несколько монеток.
– …Спасова рука, Христова печать, Божьей матери крест, - рассчитывается и читает чуть нараспев заговор Ефейка, – положите над рабой Ефейкой обережный круг... - После тащит с соседнего прилавка отколотый кусочек сахарной головы, - От языкастых-зубастых, на дворе на поле…
Дочитать ей не дает Ирэн отбирая украденное, и сует кусочек сахара на прилавок перед задумчивым продавцом пересматривающем гирьки. Строго смотрит на Ефейку…
В рыночной толпе мелькают котелки шпиков.
Ефейка  тихонько шипит:
— Не оборачивайся. Сюда, - толкает она девушку в проход между прилавками, - Сама же вовсю крутит головой, высматривая извозчика.— Пока эти на хвосте — домой не идем. – Шипит Ефейка, - Хату Хитрована указать никак нельзя. Свисти экипаж, – пищит она на самом краю рынка. — Да  не стой столбом, - оглядывается она, - их здесь щас туча.
— Але-Гараж, — кричит извозчику Ирэн. На нее тут же удивленно таращатся все, кто услышал эту странную фразу. Торговка, покупатели. «Котелки» меняют курс в толпе и теперь пробираются через толчею прямо в сторону Ирэн.
Поворачивается и скромная мещаночка в капоре и с корзинкой, перебирающая на лотке капусту,  и с милой улыбкой прихватывает девушку за руку.
— Торопитесь? — говорит она и другой рукой показывает  металлический жетон, — Уголовная полиция.
Ирэн оборачивается. «Котелки» уже рядом.
Выпустив руку Ефейки, девушка со значением и незаметно толкает ее в спину.
Та задирает юбчонку и несется прямо через лужи, обдавая окружающих грязью и заставляя расступаться.
— От языкастых-зубастых, на дворе на поле… - кричит девчонка ловко уворачиваясь от рук дюжего детины в котелке.
— Держи! — кричит он и бежит следом.
Переливчатый полицейский свисток…
— …Не дай Круг никому подойти ко мне меня заметить, - Несется Ефейка прямо на Городового в белом. Тот пытается вместе с дворником ухватить её. Но девчонка с криком: «Аминь!» - двумя ногами прыгает еще в одну лужу, выдавая тучу брызг на белоснежный китель, городовой испуганно пятится, а Ефейка ныряет в подворотню.
Тугодум извозчик с надеждой на заработок еще смотрит на девушку, которую уводят подоспевшие «котелки».
Городовой отряхивает китель.
Дворник вытирает фартуком лицо от грязных капель из лужи.
— Бомбистка, — доносится тихий шепот от прилавков.

— Ироида Семеновна Суконская, — стучит карандашом по столу следователь в гражданском с пушистыми усами рассматривая справку подаренную Хитрованом, — Ну что же, рассказывайте, сударыня, откуда у вас этот документ?
— Скажите сначала, за что меня задержали? — рассматривает Ирэн мужчину.— А сами как думаете? — улыбается тот, — Нас многое интересует. Например, как это покойницы восстают из мертвых.  – Ирина молчит. - Кстати! Вы же вовсе не Ирка «Легенда», хотя на фото и похожи, — машет он бумажкой, — Да только молодые девицы всегда на один манер. Приметы-то важные отсутствуют. Где у вас, например, косой шрам от бритвы на левой руке? Ну? А родимое пятно в форме яйца на лопатке? Может, посмотрим?
Ирэн не тушуется под пристальным взглядом следователя, а тот смотрит не отрываясь.
— Не хотите говорить, — со странной удовлетворенностью в голосе прерывает он «дуэль», — Дело ваше. Только готовьтесь, сударыня, тогда пороху нюхать. Я оформляю сейчас необходимые документы и марш-марш вас к жучкам. Знаете, что там с молодыми красавицами делают? — Ирэн молчит, не шевелится, откинувшись на спинку стула. — Ну что вы за экземпляр? — в сердцах подпрыгивает на стуле   следователь, — А может прав господину полицмейстер и нельзя либеральничать. Вот  я всегда был против битья, а Вы ничего прояснить для меня не хотите. Пользы от этого только вашим сокамерницам, а самой вам прямой убыток…
— А кто такой Зубатыч? — Неожиданно  прерывает девушка монолог следователя.
— Что? — опешивает следователь.
— Ну, Зубатыч? — переспрашивает девушка.
— Может Зубатов? — поправляет чиновник, удивленно рассматривая её, будто некий диковинный экземпляр. Та кивает, — Извольте – Зубатов Сергей Васильевич. Начальник особого отдела департамента полиции России, – значительно тычет он пальцем куда-то наверх.
— Буду говорить только с ним, — твердо говорит Ирэн.
— Эка,— смеется и покручивает ус следователь, — Где же я возьму-то его в Ойске? Да и  про что вы говорить с ним будете?
— Государственная тайна, — наклоняется к столу девушка.
— А может Государево дело? – оживляется следователь, - Странно говорите… Вы из какой губернии? – Девушка молчит. — В политику вляпались дальше некуда. А с ворами этими? - машет он бумажкой с фотографией Ирки «Легенды», - Вы же никакая не уголовница, а держат они вас за свою! Почему?
— Буду говорить только с Сергеем Васильевичем Зубатовым, — уверенно говорит девушка, — Вы не поймете.
— А попробуйте, — мягко улыбается мужчина и неожиданно ставит на стол статуэтку Ленина, которая лежала в корзинке у Ирэн. Испытующе смотрит на девушку.
— Поли-и-итика, - говорит он значительно, чуть проворачивая статуэтку в пальцах, - С каких это пор революционеры средней руки бюсты себе отливают?
— Говорю не поймёте, да и в психушку не хочется.
— Да я вот после этого, - еще раз выразительно показывает он бюст, - Во что хотите, поверю…
— Ну, хорошо, — устало откидывается на спинку стула девушка и устало чуть прикрывает глаза, — Хотя все равно не врубитесь… - обреченно досадует Ирэн.
Следователь молчит, скрестив руки на столе, и постукивает карандашом как в самом начале разговора.
— Какое сегодня число? — спрашивает Ирэн.
— Завтра Пасха, — улыбается следователь, — Грех не знать.
— Ну, так звоните в Бессарабию! Прямо сейчас! — выпрямляется на стуле Ирэн, — В Кишиневе уже распущен слух, что Царь секретным указом разрешает грабить евреев три дня после пасхи. Если не подготовитесь, будет страшный скандал по всей Европе. Трупы,  калеки.
— Что такое звонить? – раздраженно говорит следователь, -  У меня что, Бессарабия на окраине города что ли. Телеграфировать другое дело. – Следователь встаёт и начинает ходить туда-сюда, покручивая ус.
— Значит погром в Кишиневе? —  деловито-задумчиво ухватывается он за подбородок,  сев обратно на стул, — Всколыхнется значит ситуация с мальчиком. Ну, говорите-говорите, - поторапливает он.
— Не знаю ничего про мальчика, — отвечает Ирэн, — А что погром будет — точно.
— С него-то все  и началось, — легко встает мужчина и сразу становится ясным, что тон плохого следователя был наигран, — Именно с русского мальчика, убитого в Дубоссарах.
В кабинете зависает молчание, а следователь снова садится за стол и задумчиво крутит в руках статуэтку.
— Двойственное чувство, - поднимает он глаза от статуэтки, - Если информация подтверждается, Вы – клад для оперативника, зато Пасха насмарку, а если нет…
— На нет и суда нет, -  перебивает его Ирэн, - Зато Пасху отгуляете, а свои перспективы я уже слышала…

Телеграфная лента с треском лезет из аппарата.
Мужская рука в жандармском кителе отрывает ленту, и молодой офицер идет с ней к тяжелым дубовым дверям.
Открывает. Обстановка та же – Ирэн и следователь сидят по разные стороны стола.
Офицер, молча, подает ленту следователю и тот начинает читать
— Странно… - говорит следователь и машет рукой секретарю, чтобы тот уходил, - Главное слово в слово… И Секретный указ царя. Ай, как не вовремя, - озадачивается он…
— Что, Пасха? - спрашивает Ирэн. Берёт статуэтку Ленина и крутит в руках.
— Знаете, Ирочка, — кивает ей в ответ следователь, — А я, пожалуй, рискну распорядиться – плевать на праздник! Большие жертвы, говорите?
— Про убитых не знаю, а вот калек почти пятьсот и город в руинах.
— Теперь главное письмо соорудить по форме, — Мигает девушке следователь и тянет к себе чистый лист бумаги. – Кстати! Позвольте представиться – Сергей Васильевич Зубатов, - чуть приподнимается он в кресле, - Ну и хотелось бы Ваше настоящее имя… - начинает писать он.
— Ира, -  говорит девушка и, потянувшись, ставит на стол статуэтку Ленина. – И я… Я не из вашего времени… - решительно произносит девушка.

Крытая коляска с кучером. На облучке внутри Зубатов с Ирэн выезжают из арки полицейского управления. Сыщик на выезде показывает городовому у ворот полицейский жетон. Тот вытягивается и пропускает.
Девушка не может скрыть своего интереса к старому Ойску и крутит головой будто ребенок.
Зубатов наблюдает за ней.
— Не боитесь? – интересуется Зубатов, - Дальше-то  без меня, – передает он несколько купюр девушке. —  Снимете нумер.
— Мне бы домой, — Ирэн очнулась от наваждения, — …Не могу я без душа.
— Душа? — удивляется Зубатов, — Эка хватили. В России на всю Москву их по пальцам, да и большинство почитает мытье в душе занятием странным и вольным. А тут даже не Москва.
— А как мыться?
— У меня дома ванна со смесителем. В управлении нашем только руки и помоешь, да туалеты. Кто по старинке с кувшинами.  Ну, к делу, - оживился собеседник. - С утра берете гостиничную служанку и с ней за покупками… Завтра бал.
— А я танцевать не умею, – смотрит в окно девушка.
— Всему научитесь. Если вы со мной – поддержка полная, – настаивает Зубатов, - Вместе Российскую историю охранять будем! Решайтесь… – Зубатов вербует девушку как опытный оперативник, понимая, что та может сбежать.
— А кто на балу будет? – интересуется Ирэн.
— Полицмейстер, – начинает перечислять Зубатов, - Богатеи Ойска, кстати, вы замужем? Ну, там… у себя.
— Нет.
— Вот и хорошо, - оживился Зубатов, - На балу много холостяков будет. И людей хороших – познакомитесь. Может, приглянётся кто. Например, Антоновский будет, - Зубатов испытующе смотрит на Ирэн.
— Хозяин Авроры?.. -  встрепенулась Ирэн, - А я даже не знаю, в чём идти и что покупать. Может сослаться на потерю памяти? – спрашивает девушка.   
— Хорошая мысль, - оживляется Зубатов.
— Тогда где мы устроим шопинг?
— Шопинг? – таращит на нее глаза Зубатов,
— Ну, магазин женской одежды у вас есть?-  Поправляется Ирэн.
— Переодеться мысль – хорошая, - задумчиво повторяет Зубатов и  подает девушке сложенную бумагу. Та протягивает руку, — Шооопинг, - не отдает бумагу сыщик, убирая руку, - Лучше уж мы вам документы справим по чести из этой бумаженции. – Прячет он справку обратно в карман, - Да, и как у вас с французским?
— Немецкий. Слабо, — признается девушка, провожая взглядом документ.
— Что так? — удивляется Сергей Васильевич, — Неужели в вашей губернии – делает он ударение, -  с образованием настолько тяжело?
— Там вообще непросто…
— Заварили мы кашу, - меняет тему сыщик, - Теперь ни о какой Пасхе в Кишиневе не задумаются. А документы будут уже завтра, - деловито подытоживает он, - А сегодня… - делает сыщик значительную паузу, постукивая тростью в пол, - Вместе и до конца? – Зубатов, испытующе глядит на Ирэн. Девушка отводит глаза.

Гостиничный номер. Старинная обстановка. За дверью ванной комнаты слышен шум воды и женский голос напевает: «Стюардесса по имени Жанна»
За окном стреляют петарды - город празднует пасху.
Прислуга заносит какие-то коробки. Наконец миловидная девушка приоткрывает двери ванной комнаты, но не заглядывает.
В щель видно, что там плещется Ирэн.
— Сударыня, — кричит служанка, — Через десять минут не начнем собираться, никак не успеем.
— Думаешь? — булькает от неожиданности Ирэн.
— Никак! — подтверждает служанка, — Я уж все приготовила: корсеты расшнуровала. Пудра. Румяна. Еще и прическу делать. – Накручивает она вату на длинные спички, делая что-то вроде ватных палочек.
— Иду, — фыркает Ирэн и выходит спустя минуту в забавных панталонах. –  Ну, видите, - радуется служанка, - В самую пору взяли – Вы же чуть больше меня. А что, на самом деле ничего не помните? – возвращается она к какому-то разговору.
— Потеряла память, -  со вздохом отвечает Ирэн, рассматривая приготовленные Ариной «ватные палочки», - Совсем как дите малое. Ну, доктора говорят, есть такая болезнь.
— А я и смотрю мое имя вас не удивило, – тащит со стола платье служанка, - А так-то каждый, кто узнаёт, что Ариной зовут, так сразу про няню Пушкина спрашивает.
— Ну вот, - улыбается Ирэн, -  теперь веришь?
— Теперь да, — успокаивается та, — Вы спину-то, спину прогните, а то не получится никак.
— Послушай, - спрашивает Ирэн, - А квартира дешевле отеля стоит?
 Служанка удивленно пялится на Ирэн
— Ну, гостиницы,-  поправляется Ирэн. – Нумеров…
— Квартира нумеров всегда дешевле, да, только там служанку по найму брать надо! Вам же еще и горничная-кухарка нужна. А прачка?
— Прачка? — удивилась Ирэн.
— Неужто сами стирать будете? — смеётся служанка, — Так времени сколько уйдет и руки? Хотя с прачкой-то не задача: пришла-ушла, а вот с прислугой и чтобы могла все да молчала — проблема…
Завиваются нагретыми щипцами.
— Прямо кукла будете, - смеется служанка, расчесывая локоны,
— А мне и так иногда  кажется, что я Барби… - Арина удивленно смотрит на девушку, но ничего не говорит, - Ну, не совсем настоящая…
Пауза. Арина укладывает волосы. На улице взрываются праздничные петарды.
— И зачем только люди воюют? –  спрашивает служанка после очередного разрыва петарды на улице.
— Как зачем? Чтоб капуста в карманах и тачка покруче… 
— Тачка?
— А главное всё и сразу… - продолжает Ирэн, - И чтобы в темпе вальса…
— Да уж, лучше бы танцевали… - Не выпуская щипцов для завивки кружится Арина за спиной у Ирэн.
— А вот жертвовать собой ради дела никто не будет,– продолжает Ирэн.
— Смотритесь! – Командует Арина.
Ирэн глядит в зеркало.
— Да не так, — рассмеялась служанка, — Точно как дите малое, на ноги встать надо. Целиком смотритесь.
Ирэн встает и, увидев себя в новом платье, неожиданно спрашивает свое отражение:
— А ты смогла бы?
— Прислуживать-то? — расцветает Арина, — Могу, и дорого не возьму, только комната мне нужна отдельная и не за печкой.
— Арина, а как ночью магазины охраняются? Та же Аврора, например?
— Во дворе собака, на окнах ставни…

Коляска и цокот копыт.
— Вона Аврора, - неожиданно тычет пальцем Арина.
Коляска как раз едет мимо рынка, где была задержана Ирэн.
Девушка вздрагивает. — Поворачивай!
Коляска едет по рынку и подкатывает к Авроре.
— Стой, Емеля! - тычет Арина извозчика в спину, - Десять минут и назад поедем…
— Как думаешь? – спрашивает Ирэн, - Есть кто в магазине?
— Собаки не видать, да и свет горит. А самого купца нету,- выбирается Арина и помогает выйти Ирэн. - Когда купец здесь всегда мобиль стоит…
— Машина? – спрашивает Ирэн.
— Да не машина! - досадует служанка, - Машина на пару… Мобиль…  В Ойске самый первый купили. Кожа на сиденьях красная, — сверкает глазами девушка, — Верх откидной…
— Ты заходи пока, - что-то соображает Ирэн, - А я знакомых посмотрю, кажется мне, вспоминаю я что-то…
Арина удивленно смотрит на девушку и проходит в двери, звякнув колокольцем.
Ирэн остается на улице и всматривается в окно, за которым темннет таинственный чулан. Спустя несколько секунд она заходит в Аврору, придерживая колокольчик от звяка. В зале слева слышен голос Арины.
Девушка быстро перебегает по пустому гостевому залу с диванами к кладовке.
Плотно закрывает за собой тяжелую рубленную дверь .
Садится на свой архив и начинает читать Ефейкин заговор.
– Спасова рука, Христова печать, Божьей матери крест, – читает чуть нараспев Ирэн как делала это когда-то Ефейка. - Положите над рабой Ириной обережный круг. От языкастых-зубастых, на дворе на поле. Не дай Круг никому подойти ко мне меня заметить. Аминь!
Девушка волнительно смотрит на дверь кладовки в ожидании перехода. Неожиданно дверь дергают с той стороны. Но открывается она только со второй попытки.
На пороге Арина с корзинами.
— Захлопнулись? – Удивленно смотрит служанка. – Немудрено… Тугая, - досадливо шевелит она дверь кладовки.
— Ага, - разочарованно говорит девушка, - Типа того… Двери перепутала…
— Едемте, - успокаивается служанка, - Нам ещё к балу одеваться...

Вечер. Зубатов на улице встречает экипаж, из которого выходит Ирэн. Служанка Арина помогает ей выйти и забирается обратно.
Зубатов с Ирэн направляются в кованые ворота большого дома.
— Не стесняйтесь, — инструктирует девушку Сергей Васильевич и шутит, — Я же, Ирочка, до бальных забав не охотник, — Зубатов доволен, что Ирэн приехала, — Представляете? Почти за пять лет впервые в свете. Не знаю даже, кто  большим сюрпризом будет — вы или я. – Шутит он, - Как представимся? Не говорить же  правду?
— Скажите - кузина, — отвечает девушка.
— Пусть кузина, — смеется Зубатов и подает руку, — Будет у вас хоть один родственник здесь, кстати, полицмейстер о Вас в курсе, но знает не всё, так что с ответами аккуратнее – жох еще тот, - Подает он лакею на входе перчатки, трость и шляпу.
Хозяин дома с пушистыми усами и в европейском костюме встречает их на входе.
— Ироида Семеновна, - представляет девушку Зубатов.
Она подает полицмейстеру руку.
— Андрей Леонидович, — целует тот запястье девушки пухлыми губами, забавно шевеля усами, — Наслышан, наслышан.
Мило улыбаясь Ирэн, мягко отнимает руку.
— Коротко и по делу, - разворачивается-вышагивает по коридору полицмейстер, - Я в работе званий не терплю, сам со следователей начинал, так что без скромностей.
Ирэн и Зубатов молча идут следом.
— Скажите, голубушка, — останавливается около входа в зал, за которым слышен гомон гостей. Полицмейстер  испытующе смотрит в глаза Ирэн, — Как это у вас выходит, что вы кое-что про завтра знаете?
Ирэн коротко глядит на Зубатова, а тот одобрительно кивает, чуть прикрывая глаза.
— Вижу, будто газетный текст, — улыбается девушка, — Будто в кино.
— Кино? – удивляется полицмейстер.
— Синематограф, - поправляется Ирэн.
— Ага? — поворачивается к Зубатову хозяин дома, — А вы Гапону не верили. Пророчество! Всё тоже самое! Картинки, буквы.
— Гапон – это поп? — попробовала уточнить Ирэн.
— Давайте заканчивать, — неожиданно вмешивается Зубатов, со значением глядя на хозяина дома, — Андрей Леонидович, если сейчас Ирочку разговорить, мы к гостям никогда не зайдем.
— Да, да, — спохватился полицмейстер, — Все так. Ну что же, я в любом случае двумя руками за ваше назначение, деточка. При Сергее Васильевиче не забалуешь. Ну а если вдруг по мне какое видение, вы уж информируйте сразу, — просительно заканчивает он. – Да, и вот вам жетон полицейский, - подает он блестящую штучку, - А то пока наши ведомства документы оформят… - смеется он…

Они заходят в зал, где за столом уже рассаживаются гости.
— Меньше говорим, больше слушаем. — Шепчет в дверях девушке  Зубатов.
— Идемте-идемте, — широко вышагивает полицмейстер,
Они направляются к богато сервированному столу.
Из-за дальнего края стола поднимается рука в белой перчатке и призывно машет.
— Михаил Михайлович, — представляет полицмейстер статного мужчину.
У Ирэн перехватывает дыхание. Перед ней стоит купец Антоновский из журнала «Нева» собственной персоной.
— Антоновский, — берет он ее за руку, — Михаил Михайлович. — Представляется он,  и неожиданно по лицу его бежит легкая тень, — Мы не могли с вами где-то раньше встречаться?
Мужчина явно не играет, а Ирэн смеется:
— Нет. Разве что лет через сто?
Антоновский удивлен.
— Ироида Семеновна, моя кузина, — вмешивается Зубатов, прерывая паузу и недовольно глядя на Ирэн.
Однако Ирэн, будто не видит его и рук не отнимает. Они с Антоновским с неподдельным интересом рассматривают друг друга, словно не замечая суеты Зубатова.
— Идемте за стол, - сыщик проницательным взглядом смотрит на пару.
Рассаживаются. Зубатов устраивается по другую руку от Михаила Михайловича.
 — Сергей Васильевич, — укоризненно глядит на него купец, — Ирочку посередке надо бы.
— Ей говорить неудобно будет, — спокойно отзывается сыщик, устраиваясь на стуле, — Лучше уж вы головой покрутите.
— Ладно-ладно, — мирится Антоновский, — Я ж и забыл, что для вас служба-работа прежде всего. Ироида Семеновна, давайте я за вами без лакеев поухаживаю.
Ловко оперируя лопаточками, он тащит на тарелку к девушке несколько кусков заливного и рыбы.
— Севрюга, — шепчет он, — Такого в наше время мало где  попробуешь.
— В наше время тоже… - машинально отвечает девушка.
При этой фразе купец с интересом смотрит на девушку.
— Нашлись бумаги? – отвлекает Зубатов Антоновского.
— Куда там, - обреченно машет рукой Антоновский, - Уперли! Отребье Хитровановское, –  Да еще и колокольчик с дверей сняли.
Девушка встречается глазами с Зубатовым, и сыщик приглашает ее на танец.
Звучит вальс – Ирэн кружится в танце с Зубатовым.
— Вы молодец, Ирочка, хорошо держитесь. Только про время – это лишнее, — шепчет он, уже танцуя с девушкой.
Ирэн неловко наступает на ногу Зубатову. Он делает вид, что не заметил.
— Ироида Семеновна, - становится серьезным Зубатов, - Скажите, а тот колокольчик, что был у вас вместе с Ульяновым часом не из Авроры?
— Аврора? – шаловливо откидывается на его руках Ирэн без тени смущения, - Крейсер?
— Магазин Антоновского! – Твердо отвечает сыщик, - Стоит на Хитровановском рынке… Вы же по моей информации у него жили?
Фигура вальса меняется на медленную и  неожиданно рядом с парой возникает статная фигура Антоновского. Он, щелкнув каблуками, меняет Зубатова.
— Не вспомнили, где видели меня? – приноровившись, кружится в танце девушка.
— Может, в Авроре? – гадает Антоновский,  – Хотя… Вас бы я сразу приметил…
— А приметили, так подошли бы… - продолжает дразнить его Ирэн. -  Я слышала, у вас из Авроры что-то украли?
— Это неважно… - Вдруг азартно кружит он Ирэн…

Утро.
Ирэн  едет в пролетке... В задумчивом настроении. Рядом с ней  в экипаже сидит служанка Арина с какими-то коробками.
— … мужчина-мечта… На  мобиле довёз? Вот прокатиться бы!
— Мечта? Бабки-тачка? – иронизирует Ирэн, - А  хорош – да-а… - отворачивается она к окну. – Но мне домой надо, а то вдруг перехочется.
— Так в управление или домой поедем? – служанка растерянно пучит глаза.
— В «Аврору» через управление.

Ирэн заходит в приёмную Зубатого.
— Сергей Васильевич у себя?
— Ни как нет, отъехали-с.
— Мне нужно оставить ему кое-что, - Ирэн показывает корзинку.
— Оставьте мне – я передам.
— Не могу. Слишком Важные документы.
— Хорошо. Только быстро.
Ирэн юркнула в кабинет и быстро вернулась обратно, поправляя корзинку.

Цокот копыт. Ирэн с Ариной в экипаже.
— Мы зачем туда? – осторожно спрашивает Арина
— Да я по-моему в кладовке браслет потеряла… Как поступим? — по-заговорщицки вкрадчиво говорит Ирэн.
— А как в прошлый раз…
— Мне же нужно без  посторонних посмотреть… 
— Сидим-ждем, пока не зайдет кто. Через пару минут  - следом. Я в залу, а вы уж там шурудите чего надо. Вона магазин, - Арина кивает в сторону, — Антоновского опять нету.
— Значит как вчера? Ты в основной зал и двери за собой прикрой обязательно. Приказчика не выпускай. 
— А после?
— Если не получится - в залу войду и сразу уходим.
— Что не получится-то?- удивляется Арина
— На этот раз должно получиться, - Ирэн поправляет платок, которым накрыто содержимое корзинки.
Прогуливающаяся невдалеке парочка направляется прямиком в «Аврору».
— Заходят, - поворачивается служанка  к Ирэн, — Через минуту идем, — тычет она извозчика в спину, — Не спи употь! До вечера заплачено!

Дверь  «Авроры» со знакомым скрипом проворачивается на петлях. Звонко брякает колокольчик, упреждая приказчика об очередном визите.
Арина  шустро заскакивает в левый проем и, прикрывая за собой створки, исчезает в зале.
Ирэн замирает, с трудом удерживая тяжелую пружину от повторного бряка колокольца прикрывает дверь. С явной надеждой глядит направо, где в дальнем углу притаилась кладовка.
На входе ничего не поменялось: на месте диспенсера-бочка и те же одиночные ящики из грубо сколоченных досок, а вот в кладовке  на месте, где сидела при переходе Ирэн, лежит куча старых мешковин.
Девушка в панике отбрасывает тряпье в сторону и  из-под очередной рогожи показывается коробка с подшивкой «Невы» и куклами.
Ирэн достаёт из корзины Ленина, перекладывает содержимое коробки в корзину. Садится на перевёрнутое ведро.
— Спасова рука, Христова печать, Божьей матери крест, - нерешительно начинает шептать она,- но тут на улице звучит гудок клаксона.
      — Положите над рабой Ириной обережный круг. От языкастых-зубастых, на дворе на поле. Не дай Круг никому подойти ко мне меня заметить. Аминь!
За дверью шаги. Ирэн зажмуривается.
Дверь с силой дергают.
На пороге стоит Антоновский.
— Ироида Семеновна? – удивленно всматривается он в темень, - Вы как здесь? Зачем?
— Сами же в гости приглашали, - вытирает глаза Ирэн, поднимаясь с перевернутого ведра - А дверь захлопнулась -  оправдывается Ирэн
— Так может чаю? - спохватывается купец, - Как у вас со временем?
— Я до пяти свободна… - отвечает Ирэн
— Тогда едемте обедать! -  восклицает мужчина.
Из залы выходит Арина.
— Доброго здравия, - чинно кивает она купцу, - Идемте… – И берёт Ирэн под руку, - Я все.
Едемте обедать! -  еще раз восклицает купец, - А душка ваша сама закончит, - улыбается он Арине.
— Езжайте уже… - забирает корзину у Ирэн служанка, - Дом наш на холме Строгановском, – кивает она с благодарной улыбкой купцу, - На мобиле лучше от рынка заезжать… 

Ресторан «Тихвинъ» и одетые в одинаковую одежду официанты.
— Давненько не был, - сбрасывает на руки гардеробщику плащ Антоновский и рассматривает обстановку, - А что братец одеты вы нынче на один манер все?
— Униформас-с, — улыбается администратор замечанию Антоновского. — Европас-с, прошу, — ловко хватает он под локоток Ирэн, — Кабинетик изволите или в зале сядете?
Девушка немного не в своей тарелке, но делает вид, что все хорошо и руки у администратора не отнимает.
— Вы как, насчет кабинета Ироида Михайловна? — Вышагивает перед ними купец, рассматривая свежий ремонт. – Так тут и в зале никого…
— Пусть лучше  кабинет, — настаивает Ирэн.
— Прошус-с, — еще раз забавно «свистит» администратор, — Андрей! — обернулся он к официантам, — В кабинет, меню les donne , ну и сам расскажи-montre . – Передает он руку Ирэн Антоновскому.
Тот трепетно ее перехватывает и нежно сжимает.
Ирэн взволнована. Она не отнимает рук, а дыхание у нее неожиданно перехватывает.
— La madame, ce n'est pas cela ?  — учтиво беспокоится администратор.
— O; chez vous la pi;ce pour dames ?  — интересуется Антоновский. — Ирочка, идите вас проводят, приведетесь немного в порядок.

Дамская комната. Ирэн беседует со своим отражением в зеркале
— Расклеилась, Мата Хари? Мужчины уже в туалет водят! — Соберись! – наконец командует она своему отражению и решительно выходит из туалета.

Ирэн заходит в отдельный кабинет и, не дожидаясь действий привставшего Антоновского, садится за стол по правую руку от него.
Официант с разносом расставляет первые закуски и с удивлением смотрит на девушку. После уходит.
— Почему он так смотрел? – тихо спрашивает, чуть наклонившись к купцу, Ирэн.
— Этикет-с, Ироида Семеновна, - смущается ее доверительности купец, - По левую руку садиться нужно – так удобней ухаживать.
— А Зубатов на приеме, почему так же усадил? – удивляется девушка.
— Зубатов? – фыркает Антоновский, - Да Сергею Васильевичу до обычной жизни никакого дела нет, одна работа.
— Что будете-то?- тянется девушка к тарелкам.
Антоновский удивлен.
— Вы Ирочка прямо Жанна Д’Арк какая-то, - выхватывает он у девушки из-под рук салатницу, - Хорошо времена наши без инквизиций, а то любите вы коленце выкинуть, - смеется он, берёт он салатницу и накладывает Ирэн.
— Скажите, Михал Михалыч, - начинает есть Ирэн неловко управляясь с вилками, – А почему Вы до сих пор не женились?
— Зубатов рассказал? – смущается купец, - Ах да! Я же совсем забыл, из какого вы ведомства. – Возникает пауза.
— Жениться-то не задача, Ироида Семеновна - чуть прикрывает глаза купец, - Что делать потом с этим? О чем говорить с теми, кого мне в невесты прочат? Знаете, как не хватает иной раз собеседника? — глядит он вкрадчиво. Ира мелко-мелко кивает,
— Все по Екклезиасту и ничего не меняется, — подтверждает вслух девушка.
— Ой ли? — строит вопросительную гримасу Антоновский.
— Жить иногда неохота! — с вызовом глядит на него Ирэн.
— Вот! — удовлетворенно откидывается на спинку стула мужчина, - Смотрите, сколько у нас общего. Я вот раз в кабинете своем в «Авроре» и размышлял о судьбах человеческих: как они из века в век существуют, будто под копирку. Сильная минута тогда была. Высокая! Я же, Ирочка, пятью языками владею, все полагал, наврут переводчики, и, чтоб ошибки избежать, сам Библейскую историю читал. Вы думаете, мне богатство мое надо? — задает он неожиданный вопрос, но ответа не дожидается, — Богатство так — только для обеспечения амбиций и чтобы время было понять насколько сложно что-либо изменить, — закрывает он руку девушки ладонью.
— Вы расстроены из-за пропажи? Что у вас украли?
— Эх, подвел я Сергея Васильевича, так подвел…
— А как подвели-то?
— Сюртук у меня украли из гостевого зала, Ироида Семеновна, - коротко смотрит на девушку купец, - Сюртук, а там документы, важные… Зубатов-то сюда только за ними ехал… Если не найдутся эх… Покатится история совсем по другим рельсам…
— Вы о себе лучше расскажите, - меняет тему после паузы Ирэн и  чуть подвигается к нему, будто ожидая поцелуя.
Губы их почти рядом и вот-вот будет поцелуй, как дверь в кабинет распахивается и заглядывает официант.
— Консоме подавать? – спрашивает он.
Купец досадливо машет перчаткой официанту, чтобы тот ушел. Дверь закрывается. 
 — Как же хорошо, что вы здесь, Ирочка, — накрывает еще раз кисть Антоновский.
Ирэн закрывает глаза и снова ждет поцелуя, но картинка повторяется в точности:
Дверь распахивается и на пороге стоит официант с управляющим.
— Консоме! – торжественно говорит управляющий.
Картинка ломается. Ирэн убирает руку.
— Европас-с-с, говорите? – ехидно спрашивает купец.
— Консоме! – утвердительно сообщает администратор еще раз и, не понимая издевки, - Луковый суп! Франция!

Утро. Цокот копыт. Ирэн с Ариной в экипаже.
— Мы часом не украли вчера, барыня? Тяжеловат браслет-то…,– спрашивает Арина.
— Не волнуйся – это мои вещи, – задумчиво отвечает Ира.
— Что-то вспомнили?
— Нет. Не получилось, – машинально отвечает Ирэн, рассуждая вслух, - Видимо я что-то уже изменила тут, потому и домой попасть не могу…
— Так мы  только из дома, - таращит глаза Арина.
Неожиданно, Ирэн видит на площади около полицейского управления переодетого дворником вора Лопотушу.
— Ну конечно! – радуется Ирэн.— Прикрой-ка меня, - прячется девушка в глубине пролетки. – Давай прямо к воротам, - кричит она извозчику, высовывая руку с жетоном из пролетки.
Полицейский на входе, увидев жетон, делает разрешающий жест, отступая чуть назад. Пролетка заезжает в темноту арки.

— Где просчитались-то? - Сидит за столом Зубатов и ерошит себе волосы. 
— Сами же говорили, праздники, — отозвалась Ирэн.
— Праздники-праздники, — поднялся и раздраженно зашагал сыщик. — Что это за праздники такие, в которые и работать нельзя? Неужели в Кишиневе служаки настолько верующие, что в Пасху решений не принимают, дьявол их забери? — смахивает он на пол со столешницы телеграфную ленту.   
— Немудрено, что революционеры нас обгоняют, – перекладывает он бумаги на столе, что-то ища.
— В наше время так же, — пискнула с дивана девушка, — Если праздник – никто ничего не делает.
— Надоело все! — идет к окну сыщик, — Вон смотрите. Каждый по своему делу катится, лица счастливые, Пасха, а в Кишиневе сейчас жизни человеческие отнимают. – Поднимает он с пола белую полоску. — Весь город поднялся. Весь! Будто нет власти и вообще ничего человеческого нет! Губернатор бездействует, а без приказа  своим местом никто рисковать не станет. Что это за еврейский вопрос такой? В ваши времена как такое решается?
— Нет такого, — отвечает Ирэн, — Никто-никого по расовому признаку давно не меряет. Почти никто.
— Расовый признак? — удивляется незнакомому словечку Зубатов, — А, ну да, от слова раса, и что прямо нигде?
— Ну, неофашисты есть, конечно, но мало.
— Неофашисты?
— Фашизм возникнет в Италии двадцатых годов, — Начала было историю Ирэн, но ее прервал появившийся на пороге секретарь.
— Обер-полицмейстер подошли, Сергей Васильевич. Просили сказать.
— Потом, — отмахнулся тот, — Захочет настроение себе портить, сам позовет!
Однако неожиданно в кабинет заходит ни больше, ни меньше как полицмейстер собственной персоной.
— Сидите-сидите, — машет он рукой в перчатке. Всё существо его выражает благожелательность. — Хорошо поработали, Сергей Васильевич. Молодцом! Когда в Москву-Петербург едете? — с этими словами он подошел к поднявшейся все-таки Ирэн и поцеловал ей руку.
— В Петербург надо, — грустно улыбается Зубатов, — С Москвой-то порядок, но и у вас тут нужно с рабочим движением доделывать.
— Да уж, — пушит усы полицмейстер, — Задала нам Ирочка дел. Весь департамент Российский с ног на голову. И главное, точно-то как все сказали! Треть Кишинева в руинах! Покойников-калек без счета, и ведь предупреждали! Сутки телеграфы слали! Честь по чести информация — готовьтесь, будет погром! Мне уж отовсюду звонили, мол, откуда знал, но я ни-ни, — кивает он тревожному взгляду Зубатова. - Я что зашел-то. Двое из этих уже приехали. – Тычет он пальцем в потолок, -  К шести вечера будут здесь. Контрольной встречи с информатором хотят. – Коротко глядит он на Ирэн. Большие величины! – поднимает он палец еще раз, – Скажут  - сапоги им буду чистить… Так что если отказывать гостям соберетесь, то лучше уж сами, - чуть испуганно добавляет он. – Вы же мне не подчинены…
— К шести? – твердо спрашивает Зубатов, переваривая новости.
— Так и сказали, -  выходит из кабинета полицмейстер.
— Обложили, Эх Антоновский, Антоновский…- говорит за спиной Зубатов, - Контрольной встречи требуют, да кто они такие? – отдергивает сыщик штору, - Ирэн смотрит в окно за портьеру, что отдернул Зубатов, а там, на площади,  по-прежнему фигурка переодетого дворником Лопотуши.
– Спрячетесь здесь  - посмОтрите что за гуси – продолжает сыщик указывая девушке на плотную штору, -  может, узнаете кого по истории губернии вашей.
— Мне отлучиться надо, - не отрывает глаз от Лопотуши девушка.
— Только недолго, - деловито отзывается Зубатов, —  Продолжает раздумывать о чем-то своем Зубатов, покручивая ус, - Эка… Сапоги он будет чистить…

Ирэн бежит темным коридором и через неприметную дверцу выходит на улицу.  Дверь за ней захлопывается. На внешней стороне двери нет никаких ручек – что-то вроде черного хода в одну сторону. 
Девушка торопливо машет извозчику стоящему невдалеке.
— К парадному полицейского через Мясницкую, - командует она, забираясь в коляску. – Да не спеши, как подрулим тормознёшь.
Коляска исчезает за углом.
Площадь перед управлением. Переодетый дворником вор с метлой неторопливо покуривает, рассматривая с дальнего конца площади экипажи и людей снующих возле управления.
Из-за угла появляется коляска и встает рядом с Лопотушей, перегораживая тому обзор.
Вор рассерженно швыряет окурок и всматривается в глубину коляски.
— Не меня ли высматриваешь, Лопотуша? — раздается у него за спиной голос Ирэн.
Вор глядит краем глаза, потом оборачивается и пытается изобразить удивление.
— Шли бы вы, барышня, — гукает он, осматриваясь, — Какой я вам Лопотуша, обознались, наверное?
— Главное, что ты не обознался, — делает еще  шаг Ирэн, — У меня до Хитрована разговор, — твердо говорит она. Вор ошарашен, — Ну рассуди сам, — останавливается за пару шагов до него Ирэн, — Хотела б я сдать вас, где бы уже были?
— А не взяли бы, — буравит вор девушку глазами-буравчиками, — С хаты мы в тот же день съехали, так что голый атас бы вышел на всю управу вашенскую, — сжимает он руки на черенке метлы.
— Не взяли бы? А утром, когда ты возле управления подметал?
— А чего же тогда не подошла?
— А ты бы еще на крыльцо залез, - смеется Ирэн, - Да и не одна я была. Ефейка-то с Антохой где? — меняет она тему разговора.
— На хазе Хитровановской. Наблюдают, кто по душу нашу пожалует.
— Никого не будет, — твердо сказала Ирэн, — Меня ждешь?
— Тебя, — кивнул тот, — Молодцом подошла. Ширму сделала по чести, - кивает он на извозчика, - Не продала что ли нас? А как тогда увернулася?
— Меньше знаешь – лучше спишь, — смеется девушка, — Я теперь на службе. Не переживай – мы по политике работаем. Приходи-ка лучше вечером на хату Хитрована, много интересного расскажу – там и потолкуем.
— Пускай, — твердо кивает вор, — На разговор часа два клади. Точно не забоишься?
— Не наезжай… — твердо глядит Ирэн, — Ответь лучше, почему рынок будто вымер – никого не видать.
— Это тебе не видать, — смеется вор, — И кто теперь наши-ваши? Мне только подтверждение нужно было, что на службе ты, чтобы рассчитаться по чести, а тут гляди, как повернулось, — ухватывает он бороду в ладонь, — Сама подошла. Ладно. До вечера тогда, — тащит он с себя фартук с бляхой, — Твой извозчик?
— Мой.
— Пешком дойдешь?
— Конечно. Сколько я должна? — шагает она к извозчику.
— Да рассчитаю я его, — кидает метлу за облучок Лопотуша.
— Знаю я вас, — сует Ирэн деньги моргающему от неожиданности вознице.
— Много дали, барыня, — удивлялся тот.
— Вот и отвезешь его на Петров рынок, — распоряжается девушка, — Тебе туда? – спрашивает она Лопотушу.
— Доедем, — теснит вор извозчика на облучке, — Хваткая ты, Ирка, — хлопает он широченной ладонью мужика по спине, да так что у того чуб взметнулся, — До вечера что ли? -  обнимает он извозчика.
Перепуганный возница в обнимку с вором трогает экипаж и заворачивает в ближайший переулок.


— Цыок-Цоук, — звучит эхо сводчатой арки управления. — Аджыссь, — скрипят-бахают тяжелые двери. — Цонд-цонд, — бубнит лестница.
Коридор. Поворот. Перед кабинетом Сергея Васильевича девушка сталкивается с расстроенным донельзя полицмейстером.
— Вы представляете, - говорит он девушке, - Свалились без каких-либо объяснений… Сам их привел, будто мальчишка-секретарь какой - Обреченно машет он рукой и уходит.
Ирэн заходит в приемную.
Секретарь встревожено выскакивает из-за стола.
— Нельзя пока, Ироида Семеновна, — как-то виновато говорит он, — Сергей Васильевич работают. Сказал не пускать никого.
— Задержанные? — интересуется Ирэн.
— Да нет, — смущенно улыбается секретарь, — Важные кто-то   не из нашего ведомства. Полицмейстер только-только завел, а нам теперь за портьерой прятаться, когда позвонят…

Зубатов сидит за столом, рассматривая какую-то бумагу, а перед ним стоят двое – губастый мужчина лет пятидесяти и молодой человек до тридцати в белом кашне.
— Все верно, - откладывает бумагу в сторону Зубатов, - Но вы же знаете – в случае контрольной встречи всё на мое усмотрение.
— И тем не менее мы настаиваем, - твердо говорит губастый, а молодой двумя пальцами пытается забрать бумагу, что отложил Зубатов, но сыщик разгадав его намерение убирает бумагу подальше в толстую папку.
— Не сегодня точно! – отрезает сыщик, - Мне нужны более веские основания, нежели бумага, пусть и за серьезной подписью! – Тычет он пальцем вверх.
— Эта подпись министра!
— Плеве наш министр – слов нет, но есть циркуляры, которые никому не обойти! – звонит в колокольчик Зубатов, ставя точку.

Звонок колокольчика и  гости выходят в пустую приёмную.
— Ну и как Вам орешек? – спрашивает человек в кашне пухлогубого, но тот  делает жест пальцем, чтобы молодой замолчал. Осматривает приёмную и делает шаг по направлению к портьере.
В этот момент в приемную выходит Зубатов. Он разом оценивает обстановку и  выразительным жестом распахивает двери ведущие в коридор:
— Прошу!
Пауза продолжается какое-то мгновение и пухлогубый говорит, забавно пуша усы над пухлыми губами.
— Для начала мы разберемся с вашими рабочими комитетами, а после и с вами, господин Зубатов.
— Прошу! – еще настойчивей повторяет сыщик, указывая на дверь.
Парочка раздраженно выходит и за ними громко захлопывается дверь.
Зубатов поворачивается и смотрит прямо на щель в портьере, откуда за событиями подглядывает Ирэн.

— Азеф! – твердо говорит Ирэн, стоя от Зубатова через стол, - Агент, провокатор и террорист - самый опасный и вероломный персонаж из вашего времени…
— По вашу душу, Ирочка… Дааа… Расшевелили улей… Я думаю, нам надо поговорить начистоту, – постукивает по столу карандашом Зубатов будто на первом допросе, - Теперь в опасности не только вы, но и  мои дела…
— Подвела я вас с Кишиневом… - отвечает Ирэн, - Лучше бы ничего не рассказывала!
— Я не об этом! – с досадой говорит Зубатов, - Лучше-хуже… Мне колокольчик, что у вас изъяли покоя никак не дает, - Достает он его из ящика стола, - Видите – не рядовой колокольчик, - тычет пальцем Зубатов, - С фокусом! Я сегодня у приказчика Антоновского был, так он говорит – похож… В тот же самый вечер из Авроры вместе с сюртуком и колокольчиком пропадают важнейшие документы. – Ирэн молчит, рассматривая руки, - Мне определиться теперь нужно, – ставит точку сыщик, - Предал меня Михал Михалыч или действительно прокололся?
— Михал Михалыч ни причём!
Зубатов вопросительно смотрит на девушку.
— Вы мне верите? Сергей Васильевич? – поднимает на него глаза Ирэн.
    — Где Ленин? – сыщик смотрит гипнотизирующим взглядом, словно удав.
Ирэн ставит статуэтку на стол.

Тихонько скрипит створка на входе Хитровановской хаты.
— Тетка Ира, тетка Ира, — выскакивает из полутемного угла Ефейка.
— Привет, — обнимает девчонку Ирэн, — А где Антоха?
— Там лежит, — тычет девчонка пальцем. - Выздоравливает.
— А что было-то?
— Получили с него, — швыркает носом та, — Как углядели, что с приема полицмейстерского выходишь, так в тот же день и получили.
С этими словами она берет лампу и распахивает дверь.
— Антон, как ты?  — спрашивает в темноту девушка.
— Нормально, тетка Ира, — раздается с кровати слабый голос, — Ты заходи.
Лицо у парнишки напоминает сплошной синяк.
— Кто это тебя? — ужасается она.
— Не переживай, — разлепляет опухшие губы тот, — Закон такой - провинился-получай…
— Провинился?
— Я ж поручался за тебя, а когда с меня получали, на своем стоял не отступался, почему и досталось.
— Так пошла я? — пищит Ефейка.
Антон кивает ей. За девчонкой хлопает дверь.
— Чего пришла-то? — спрашивает Антоха.
— А соскучилась, 
— Если за бумагами, так забрали их, – говорит паренек.
— Хитрован?
— Не наши – не ваши… Фартовые. Всю квартиру перевернули. Тот, что в белом шарфе их под периной нашел. – Протягивает Антоха красный платок в белый горох.
Ирэн, расстроенная, садится на лавку.
— Ты уходи теперь, тетка Ира, пока эти не вернулись.
— Не пойду! — твердо отвечает Ирэн.
— Если нечего сказать будет, может плохо кончиться, — морщится парнишка.
— Все равно останусь, — ставит точку девушка.
— Помоги тогда встать – за стол пойду.
С трудом сбросив ноги с кровати, Антоха опирается на Ирэн, и они потихоньку переходят в соседнюю комнату, где садятся, глядя на трепещущий язычок керосиновой лампы.
Почти сразу скрипят под тяжелой поступью ступени.
Дверь открывается, и в квартиру заходят воры.
Раздвинув плечами остановившихся на пороге, протискивается Лопотуша. Последним заходит Хитрован.
— Вечеруете? — на правах хозяина шагает он к столу без тени иронии.
— Привет, Хитрован, — отзывается Ирэн, — Здравствуйте и вам, господа воры.
— А чего такая смелая? — ужом присаживается рядом с ней молодой парень с цепким взглядом, — Или смерти себе ищешь?
— Ты тоже смелый, раз такие вопросы незнакомым задаешь, — улыбается девушка хитроглазому, — Или это когда с тобой еще четверо?
Вор опешивает, и неловкую паузу разрешает Хитрован.
— Напугал? — усмехается он вору и садится за стол напротив, — Говорил я тебе, Басарыка, не выйдет у тебя Ирку в угол погнать, — Чего пришла-то? — глядит он на девушку, — Говори, давай, времени мало.
— Лопотуша сказал, пара часов на разговор, — значит, есть время. – Отзывается Ирэн.
— Не поняла зачем? — садится и гладит свою бороду тот. За ним подаются двое остальных, пристально разглядывая девушку.
Пять пар глаз, подсвеченных керосиновой лампой, упираются в Ирэн, а  каждый «щупает» ее по-своему.
Мужские крепкие руки тоже неторопливо устраиваются на досках стола, и лишь тонкие беспокойные пальцы Басарыки выдают его состояние.
— Нет, — отвечает Ирэн, — Не поняла. А потом у меня разговор только к тебе, - говорит она Хитровану
— Ха! — сверкает зубами на огонек фитиля тот, — Два часа Лопотуша на сборы положил правильно -  мы же не государевы слуги — дела у всех разные. А что не один я, так ты, Ирка, теперя девка лягавая, и мои разговоры с тобой в одиночку не ходят.
— Ша, — подался вперед Лопотуша и стукнул ладонью по столу, — Федор говорит, с тобой не все так гладко, и мы хотели бы понять, что там у вас за секреты?
— А сам чего не рассказал? — удивляется Ирэн, глядя на Хитрована.
— А кто поверит? — шаркает ладонью по столу тот, будто смахивал невидимые крошки.
— Антоха подтвердит.
— Ага, с него, когда получили, он имени сваво не помнил, — фыркает Басарыка.
— Не жалко? — глядит ему в глаза девушка.
— Закон! — произносит вдруг с кавказским акцентом четвертый, — И под воровский кулак ты его вывэла! Толка ты!
— Закон и вывел, — резко отвечает Ирэн. — Про что Лопотуша вспомнил, я позже скажу, а вам, господа воры, говорю так: я вашему закону не подчиняюсь, и потому свободная от него…
Договорить  ей не дают.
— Да кто ты такая, чтобы закон наш помоить! — гаркает пятый, угрожающе поднимаясь с места.
— Остынь, дядя Юра, — просительно, но жестко, — перехватывает его за руку Хитрован, — Видишь, не боится она, да и сам понимаешь, что права.. Говори, Ирка.
— А никто и не помоит закона вашего, — спокойно отвечает  Ирэн, — Я свободная от него лишь потому, что воровской жизнью не живу. Считаться – считаюсь, – обводит она взглядом застолье, — Именно воры мне первый приют дали. Вот только как его увидала, так сердце кровью зашлось, — тычет она в Антоху пальцем.
— Наука еще никому нэ вредила, — цыкает кавказец.
— Что за наука?
— А когда в легавых будэте людэй крошыть, узнаэшь, — злобно скалится тот, — На, гляды, — рвет он ворот рубашки, — Эта кость, гляды! — Тычет мужик в кривую как сабля ключицу, — Жандарм четыре раза ламал, скатына! Толка заживет, он снова! Вот наука! Мы воры, и нам плетки ваши как мама цалуэт!
— Там, где работаю, такого нет! — твердо отвечает девушка, — Только политика. За Кишиневский погром знаете?
— Ну, — недоуменно гукает Хитрован, — А причем ты?
— Ты же знаешь, кто я? О русско-японской помнишь?
— Ах, это, — светлеет лицом Федор, — Знала? И что не упредили всей охранкой?
— Упредили, но ведь Пасха, — с отчаянием заговорила Ирэн, — Кто на праздники в России работает?
— Мы! — весело гаркает Басарыка, и воры улыбаются.
Напряжение спадает.
— Сюда-то чэго приперлась? — раскачивается на лавке кавказец.
— А скучно стало! — засмеялась Ирэн, — Вон хоть Антоху с Ефейкой повидала.
— А чего не побежала-то, когда Антоха предложил? — посерьезнел Хитрован, — Делов-то? Двери открыла и ходу…
— Двери, говоришь? — удивляется Ирэн, — Ходу? — остро глядит она, — А он как же? — ткнула она в Антоху, — Под нож?
За столом повисает молчание, и только пальцы Басарыки бегают чуть быстрее.
— Да уймись ты, пианист, — тихо говорит дядя Юра, и парень сразу убирает руки со стола, — Ты, Ирка, странная какая-то. С виду институточка, а характера на десять мужиков. Мне когда Федор за тебя обсказал, думал я часом, любовь у вас. Сейчас вижу - нет. Я единственный  из этих, - обводит он воров рукой, - Твою историю до конца знаю, и по правде нашей надо бы тебя зарезать, а по совести, куда ни ткни ты везде чистая.
— Палучается нэту нам нужды в тваэй смерти, — говорит кавказец.
— Это да, — подтверждает дядя Юра, - Так что и нам хорош тихариться - работа страдает! Вышло, как вышло, зато Антоху проверили, а теперя и тебя. Похоже, дальше жить можно? А, воры?
 Одобрительное гудение за столом.
— Чай ставь, Ефейка! — распоряжается Хитрован, — Ляжешь, Антоха? — паренек мотает головой.
— Ну, так какие мнения будут, господа воры? – спрашивает дядя Юра.
— Я скажу, — отвечает Хитрован, — Вопрос мой, мне и банковать. По Ирке всё?
— Ясна все, — машет рукой кавказец, — Парядок!
— Басарыка? — повернулся Федор.
— Согласен с Мамукой.
— Дядя Юра?
— За!
— Лопотуша?
— Рад за тебя, дочка, — улыбается в бороду гигант, — Честь по чести и себя и нас отстояла!
— Закончили, граждане воры, — ставит точку Хитрован, — Кто хочет, чай пьет, а кто по делам валяет. Ты, Ирка, здесь ночуешь?
— Нет, я домой пойду.
— Поедешь, — жестко говорит Хитрован. — Дядя Юра сейчас по делам скатается и пролетку вернет через полчасика. Ночью по Ойску одной гулять не стоит.
— Ладно, Ирка, — поднимается дядя Юра, — Даст Бог, мы с тобой еще свидимся, но если надо будет что по Москве - найдешь меня. С любого рынка любой пескарь ко мне приведет. Прощевай…

Арина собирает вещи по номеру...
— Набегалась! — сверкает глазами она — Хорошо, у вас пока мало всего, а то я переезды страсть не люблю, — шустро увязывает она собранное, — А только не везет мне - чуть привыкну к людям, а они и уезжают. Первый в Петербург с семьей подался. Повышение. Мальчишечка-то ихний как уж плакал, когда прощались. А купцов оставлять не жалко было. Сам ко мне все время вязался, а хозяйка надутая была, словно графского роду, а рот откроет — деревня деревней…
— А кто еще был? — интересуется Ирэн.
— Постоянных трое, — дрогнул голос девушки, — Последнего-то нет уже. В словах ее звучит грусть. — Вы четвертая, — преданно глядит Арина, — В нумерах неплохо работается, а суетно и люди все новые, а хочется постоянного чего.
— А что за квартира?
— Увидите. Целый день пробегала. Нужно же, чтобы и вода рядом.
— Что значит рядом? Ванна-то хоть есть?
— Скажете, барыня! — заливисто хохочет Арина, — Ванна в доме! Где жили-то до меня? У генерал-губернатора какого али посла иностранного? Не переживайте! Захочется мыться раньше бани, воды нагрею. В первый раз что ли?
— А что еще там?
— Лавка рядом, соседи.  Черный ход опять же.
— Черный ход? — удивляется Ирэн.
— Как без него? — удивляется Арина, — Вы же по полицейскому ведомству  — вам особенно нужен…
— А откуда милицейскую работу знаешь? – оговаривается Ирэн
— Так третий хозяин, которого убили, как раз по этому ведомству  и был, сыщик, — отвечает девушка, и голос ее еще раз дрожит.
— «Неву» оставляем? – спрашивает Арина, стаскивая с подоконника толстый журнал, - Пока объявления читала – столько интересного нашла.

Меблированная комната.
Ирэн осматривается, а потом садится за стол.
— Арина, а где корзина моя?
Скрипит дверь и Арина заносит в комнату корзину.
Ирэн достает из корзины подшивку  «Невы» из музея и садится за стол. Кружа фарфоровой балериной по столу, она задумчиво листает подшивку.

Телеграфные ленты вылезают из аппарата и руки в жандармской форме отрывают их, складывая на рабочем столе.
Уфа. «Аскольду»: — «Срочно добыть фотографии участников боевой группы эсеров».
Московский департамент полиции: «Просим разрешения привлечь сотрудника «Раскин», как работающего с партией эсеров».
Уфа. Аскольду: — «Доложить привычки и обыкновения генерал-губернатора Богдановича — друзья; родственники; места для прогулок. Взять генерал-губернатора под негласное наблюдение с целью охраны своими силами».

Кабинет Зубатова. Ирэн продолжает рассказ.
— …а документы Антовского похитили скорее всего люди Азефа.
Зубатов удивлённо смотрит на Ирэн.
— Я украла сюртук с этими документами, когда попала сюда из своей губернии. Спрятала его у Хитрована на хате. А когда поняла, что если не верну их – домой не попаду – пошла к Хитровану…
— Одна? – удивляется сыщик, - Ну вы даете. И? Почему Азеф? Он что документ им показывал?
— По описанию похожи… Один в белом кашне… Антоха их за фартовых принял…
— Так почему же сразу не сказали?
— Сбежать надеялась… Ну, в свою губернию, но видно пока не восстановлю,  что изменила – ничего не срастется …
— Модест Иванович, Модест Иванович… — бормочет Зубатов, просматривая бумаги.
— Кто? – спрашивает Ирэн.
— Ну, губернатор Уфимский. Богданович Модест Иванович - жертва наша следующая. Редкий упрямец! Кого другого, так сразу в игру бы потянул, а этого нет. Теперь же надо опередить Азефа чтобы перехватить ваши…наши документы. Значит предположительно следующий  их шаг - убийство губернатора. Кто у нас убийца?
— Егор Дулебов, — откидывается на спинку кресла девушка, — Слесарь железнодорожных мастерских.
— Почему думаете это Азеф?
— Убийство организовано боевой группой эсеров…
— Уфимский? — не выпускает карандаша Зубатов, — И через кого же он к эсерам попал?
— Через Егора Сазонова, высланного в Уфу под полицейский надзор.
— Зна-ком, — бормочет Зубатов, прибрасывая что-то на листке бумаги, — Значит еще одна телеграммочка в Уфу, – пишет он что-то на листке бумаги.
— Не спешите с телеграммами, Сергей Васильевич, — просит Ирэн, -  Мне ваш Раскин покоя не дает.
— Черновичок-черновичок, - увлеченно выписывает сыщик, - А по Раскину сейчас все будет. Не переживайте - Лукаво смеется он. – Ишь, сбежать она захотела!
Дверь кабинета открывается без стука и заходит секретарь с журналом и пакетом.
Зубатов отдает ему листок, расписывается и секретарь выходит.
— Я же с Раскиным не работал, - чуть оправдываясь, вскрывает конверт Зубатов, - Сейчас и глянем, что он за птица… - Замолкает вдруг сыщик, рассматривая написанное.
— Ну? – тянется к нему Ирэн.
— Сотрудник Раскин – чьей помощи мы запросили и наш суровый гость Евно Азеф – одно лицо. – Говорит Зубатов, - В десятку наш выстрел! Никуда не денутся теперь фартовые  с документами нашими… Одно плохо, - за Раскиным такие силы стоят, что разом головы снимут ежели проиграем. Служанка есть при вас?
— Конечно!
— Отлично! Наше подразделение в Уфе никому не подчинено! Берем служанку и руководим из гостиницы! Своя игра пойдет! Выезжаем - инкогнито! Сегодня же! Из пистолета стреляли когда-нибудь? – спрашивает он Ирэн
— Нет. Только из рогатки и в детстве.
— Значит так, — подытоживает сыщик, - Здесь заканчиваем и едем стрельбе обучаться. По-другому я вас с собой не беру! Точка!

Кабинет.
Сыщик сидит с подвязкой на ноге прямо поверх брюк. От нее идет длинный ремешок, на конце которого закреплен карабин. На карабине маленький барабанный пистолет.
— Смотрите, Ироида Семеновна, — наставляет Зубатов, — Все приспособления, естественно у вас под юбкой, - чуть смущается сыщик, - Ежели за столом нужно незаметно оружие достать, то выталкиваете его и за ремешок придерживаете, чтобы на пол не грохнулся, – демонстрирует Зубатов, но пистолет все-таки падает и грохочет о половицы, - Дамское приспособление, - тушуется сыщик. - Значит потом за ремешок его к себе тянете… Поднимаете. А если времени нет, тогда юбку задрали и вперед. — При этих словах сыщик слегка краснеет.
Ирэн  сразу после его слов ловко выхватывает браунинг, оголяя при этом правую ногу.
— Так? — озорно интересуется она.
— Кхгхым, — краснеет еще больше сыщик, — Так. Да. Хорошо получилось.

— Тах! Тадах, - звучат выстрелы.
— Браунинг! — кричит Ирэн Зубатов, — Нет лучше оружия! Петр Афанасьевич, мишени вешай! Мало времени. – Забирает он пистолет у девушки и начинает потрошить коробочки с патронами аккуратно расставленные на громоздком чурбаке, что стоят наподобие стульев.
— Оглохла… - улыбается Ирэн, 
— Привыкайте, к выстрелам, — строжится Зубатов, - Там целиться не придется, – подает он пистолет, - Это здесь - мишень, а там  - товарищи, что на ленты вас резать соберутся. Сможете?
— Б-б-бах-х, — грохочет браунинг, выбрасывая очередную гильзу.
— Смотри - злая, — удивлялся Зубатов, — Гляди, Петр Афанасьевич не моргает уже! Не дожимайте, — командует он, — Плавней! Клюнет ствол в самый момент, а вам убить его надо подлеца!
— Бабах, - стреляет в ответ Ирэн, - Бабах!

Перрон. Шипенье паровоза и клубы пара.
На перроне стоят Зубатов с Ирэн. Арина втаскивает корзины в вагон.
Из клубов пара появляется Антоновский. В руке трость. На голове щегольской котелок с малиновой лентой и сюртук с бархатным отворотом.
— Михал Михалыч? — удивляется его приходу сыщик, но поймав взгляд купца в сторону девушки, понимающе примолкает.
—  Дорога неблизкая! А я вам поесть-попить собрал… -  поворачивается к девушке Антоновский. — Петька! Где ты?
Из толпы неловко протискивается паренек с двумя объемными корзинами.
— Здесь  я, здесь -  не угнаться никак за вами!
Антоновский и Ирэн смотрят друг на друга.
Арина выглядывает из дверей вагона:
— А купе-то купе, — говорит она Ирэн, — Бархат красный, деревяшка лакированная. А запах… — жмурится девушка.
Купец смеется, слушая ее воркование.
— Лучше мобиля? — лукавит  Ирэн.
— Скажете, — стрижет глазом служанка на купца и парня с корзинами, — Мобиль – это другое, — грустно вздыхает она, — Брать что ли, корзины?
— И побыстрее, — улыбается Антоновский, — Да и Петьку моего, непутного, забери-ка с собой - опаздывает везде — нет мочи.
— А куда мы его? — хохочет Арина, разворачивая парня в вагон, — Разве что корзины донести…
Петька крутит головой пытаясь переварить, что происходит, а служанка толкает его в спину.
— Забирайся, давай, употь, и в четвёрту дверь клади.
Но забраться с корзинами на ступеньку у того никак не получается и он неловко валится на бок.
Окружающие смеются.
Арина его поддерживает, не давая упасть.
— Вот Емеля! – ругается она, помогая тому забраться. – Тоже мне слуга – Сидор-сидором!
— Клянц! Клянц, — брякает колоколец под рукой проводника, — Клянц, Клянц.
— Ухыыннч! — ревет паровоз, выплевывая в весеннее небо белый плотный пар.
— Пора, — прыгает на ступеньку вагона Зубатов, — Ироида Семеновна, идемте.
— Иду-иду, — не сводит девушка глаз с Антоновского, — Михаил Михайлович, ну до свидания что ли? — тянет она руку в перчатке.
Купец хватает руку, будто дорогой подарок, и прижимает к груди.
— Ироида Семеновна… — начинает он.
— Унз-з-з! — ревет паровоз, заглушая слова…
Шаг к вагону, другой.
Паровоз еще раз гукает, и состав медленно катится вдоль перрона.
Ирэн шагает на первую ступеньку. Уже из тамбура она оборачивается и посылает Антоновскому воздушный поцелуй.
Они опять остаются вдвоем, невзирая на суету – он и она в клубах пара…
Ирэн проходит в вагон и смотрит в окно как купец идет за поездом по перрону в клубах пара, пока не заканчивается платформа.
Слышен звук открывающейся двери купе.
В отражении окна видна фигура Зубатова.
Ирэн поворачивается к нему. Они переглядываются и после смотрят в окно, стоя рядом.
Паровоз гудит еще раз, выплевывая в небо тугую струю горячего воздуха.

Вечер. Перрон. Вокзал с надписью Уфа. Носильщик с бляхой несет баулы, рядом  Арина с корзинами.
— Может, на площади ждут? – растерянно говорит Зубатов, обращаясь к Ирэн, - В любом случае квартира есть, – крутит он в руках ключ, - Заезжаем и ждём…
Цокот копыт.
Зубатов обеспокоенно выглядывает из экипажа назад.
— Никого, - удивленно говорит он, - Ни друзей – ни врагов – будто и нас уже нет.
— Что делаем, если никто не явится? – беспокойно спрашивает Ирэн.
— А как и сказали, - грустно усмехается сыщик, - Сами воевать будем…

Квартира. За столом сидят Зубатов с Ирэн. На заднем плане Арина шурудит кастрюлями.
Сыщик вырисовывает портрет Евно Азефа. Эта копия уже третья или пятая. Готовые лежат рядом на столе.
— Не увлекались? — прерывает молчание сыщик, — Меня, когда маман приучала, я сильно сопротивлялся. Полезная штучка. Филёрам раздадим, если появятся. А как в вашей губернии вы со снимками работаете?
— На ксероксе, — улыбается девушка. — Листок вставляешь, а с другой стороны копия выходит. Секундное дело…
Сыщик смотрит на нее, крутит ус и возвращается к работе.
— Эко дело - листок вставляешь, — ворчит он себе под нос, — Секундное дело! Неудивительно, что рисование у вас не в чести.
В двери заглядывает Арина.
— Идут, — шепчет она, — Шаги на черном ходе.
— Хорошо, — убирает рисунки с фотографиями под скатерку сыщик и сует после руку в карман сюртука, чуть отодвигаясь от стола, — Теперь надо, чтобы это были друзья.
Ирэн трогает браунинг на правой ноге.
Сыщик ободряюще кивает.
Стук в двери и легкое царапанье…
— Алексей Семенович? — кричит Зубатов, не вынимая рук из карманов, — Заходи.
Створки открываются, и на пороге предстает мужчина, напоминающий сельского учителя.
— Заждались? — низким хриплым голосом говорит он.
— Это да! — выкладывает на стол пистолет и встает-распахивает объятия Зубатов, — Уж как заждались! Дай-ка я тебя обниму, душа моя.
— Времени нет, Сергей Васильевич, — похлопал сыщика по спине тот, — Еле вырвался, да еще крутился по городу, хвосты глядел.
— Что такое? — с охотничьим азартом спрашивает Зубатов, — Кто-то против нас?
— Все! — присел на табурет гость, — Все против нас. Пускай чаю нальют, а я за пять минут  с рассказом и управлюсь.
Арина выносит чай и ставит на столе.
— До последнего сопротивлялся, — швыркает чай мужчина, — С меня спрашивают, что за дело, но мы-то в полном секрете! Пока Москва мне указание не отправила, я работы не прекращал.
— А когда началось-то все, Алексей Семенович? — интересовался Зубатов, — Ну, возня эта?
— А как ваши первые депеши пошли — трах-бах, — вопросительно смотрит он на Ирэн. Сыщик торопливо кивает, мол, говори,  — Ага, — успокаивается тот, — Ловим сейчас террористов на пустом месте всем управлением. Но свою работу я закончил… - Тащит он из кармана бумаги и смеется,  - Все привычки Богдановича на карандаше...
— Значит, с первыми депешами, — задумчиво бормочет сыщик. — Клюнули? А ну-ка, гляньте мне на одного фрукта, Алексей Семенович, — достает из-под скатерти и кладет он на стол рисунок Азефа, — Не мелькал здесь такой?
— Самый тот! - досадливо хлопает по столу гость, - Я его мельком видел из окна, но не путаю – он это. Полицмейстер сапоги ему чистить готов, да и остальные… - машет он рукой. – Двое их здесь. Второго только со спины видел…
— В белом кашне?– задает вопрос Ирэн.
— Есть… - удивленно кивает гость, отставляя чай… - Есть кашне…
Зубатов и Ирэн переглядываются.
— Мне пора. Связь как условились? - спрашивает сотрудник Зубатова. 
Зубатов кивает. Сотрудник уходит, так же незаметно, как и пришёл.
— Каково, Ироида Семеновна?, - вышагивает Зубатов, —Московским приказом все силы под начало местного полицмейстера! Обложились!
— Запирать? — глядит из кухни Арина, — Или кто еще будет?
— Запирай, — кивает Зубатов, — Да покрепче… Ничего, — вышагивает по комнате сыщик, — Это один в поле не воин, а нас с вами целых двое.
— Трое, — поправляет Ирэн.
Сыщик  удивлённо смотрит.
— Арина тоже пойдет, — заявляет девушка.
— Арина? — таращит глаза, — А что она делать будет? Кухни там нет, — сердится Зубатов. – А Модеста Ивановича нам хоть как спасать надо – мы без него фартовых ваших в век не накроем…, - Трясет он рисунком с Азефа.
— Сергей Васильевич, — настойчиво-назидательно проговорила Ирэн, — У всех свои секреты, а служанка моя в деле проверена!
— Проверена? – задумывается сыщик и кричит, - Тогда грей воду Арина - Усы брить буду!

Кованые ворота парка. Извозчик. Прогуливающиеся парочки.
— Красота-то какая, — выбирается из экипажа Ирэн.
Зубатов по очереди подает девушкам руку. Сыщик без усов и одет против обыкновения щеголем.
— Маршрут, — бормочет Зубатов, поглядывая в бумажку, — От входных ворот до Никольской часовни, потом до нерабочего фонтана под зонтиком и на выход. В часовне от пяти до десяти минут. Свечки, молитва и ушел. Службу не стоит.
Арина вдруг беспокоится.
— Нехорошо… — тянет она носом воздух, — Убили что ль кого?
— Чем гадать-то рисунки смотрите — сердится Зубатов. –Убийцу запоминайте!
Арина выразительно кивает сыщику, мол, ясно-понятно и чуть уходит вперед.
— Теперь мы знаем, почему в вашей губернии все состоялось, — Шепчет Ирэн сыщик, — Азеф убрал с места убийства  всех. Кто-нибудь видит здесь городовых? – оглядывается он, - Я нет!
— Встретим Дулебова – задерживаем? – спрашивает Ирэн.
— Всего лишь гуляющего с пистолетом? — удивленно глядит Зубатов, — Не-е-ет… Богданович в жизни не поверит, что это по его душу… Нам такое не подходит.
Народу в парке прибывает.
Разноречивая праздношатающаяся публика радуется солнечному деньку. Парочки беспечно прогуливаются.
Неожиданно ситуация меняется.
— Дулебов идет, — шепчет Арина, — Вон он, по другой алее.
Ирэн глядит, куда говорила девушка, и действительно узнает простоватый, но решительный профиль будущего убийцы.
— Расходимся, — одними губами выдыхает сыщик, — Прогуливаемся, на прямой видимости. Не перепутайте знаки.
Дулебов идет в их сторону.
Расходятся они с будущим убийцей буквально за полметра. Сыщик его всего только что не обнюхал, хотя мимо проходит с явным равнодушием.
— Сядем, — шепчет Ирэн служанке.
— Решительный, — кивает вслед уходящему убийце Арина. —
А тот удалялся не спеша в глубину парка.
Неожиданно он сбавил ход. Присел и закурил.
Ирэн ищет глазами Зубатова и замечает его на лавочке. Метрах в десяти от него сидит с сигарой Евно Азеф собственной персоной.
К парку подьезжают коляски. Бегают дети…
Ирэн что-то маячит Зубатову, поймав его взгляд, и тот отвечает кивком
— Прогуливаемся. – Встает Ирэн.
Будущий убийца тем временем ведет себя очень беспечно: он улыбается проходящим девушкам и пару раз весело глядит на солнышко.
Приветливо смотрит он и на служанку с Ирэн. Арина мило ему улыбается, а Ирэн старается пройти как можно более равнодушно.
— Не бойтесь взгляда, — шепчет служанка, — Мы для него сейчас все на одно лицо. Чую.
— Выйдем на площадь, — шепчет Ирэн, — Он же сейчас тоже развернется.
Зубатов, когда девушки идут мимо, понимающе моргает.
Азеф, сидя к нему спиной, сверлит взглядом подъезды к парку.
Ирэн оглядывается. Действительно, поблизости не было ни одного городового или хотя бы дворника.
Развернулись и пошли обратно в парк.  Внешне ничего не меняется, но вдруг поток заходящих-выходящих уфимцев превращается для Ирэн в сплошную одноцветную массу, на которой яркими пятнами выделяются Зубатов, Евно Азеф и Дулебов, приближающийся по алее.
— Чуете? — выдыхает Арина.
 «Скучающий» у ворот Зубатов что-то сигналит.
Бредущая толпа так и не приобретает для Ирэн своего привычного вида и течет сейчас неспешным пестрым ручьем в обе стороны.
Будто в замедленной съемке она видит, как Азеф и Дулебов обмениваются взглядами.
— В сторону, — шепчет Арина, — Он к нам идет.
Действительно, Дулебов широко улыбается  девушкам, будто старым знакомым.
Отойти они не успевают - слишком плотный «поток» людей.
— Могу я с вами прогуляться? — осторожно берет он за локоть Ирэн, — Поверьте, скучать не придется.
— Я не в настроении, — шагает та, пытаясь высвободиться, — И какие-то ваши забавы меня тем более не интересуют.
— Но все же, позвольте, — настаивает Дулебов, шагая рядом. Неожиданно девушка видит, как расступается перед кем-то толпа, и отчаянные маяки Зубатова.
— Хам! — отталкивает она от себя убийцу и с ходу выдает ему пощечину, — Да как вы смеете. Городовой! — глаза их встречаются. Видно, что Дулебов все понял.
До генерал-губернатора остается уже метров пять. Высокий и коренастый, он просто купается в любви пестрого потока уфимцев, горделиво неся на себе парадный мундир с орденами.
Дулебов колеблется какие-то доли секунды.
— Полицейская сучка! — дергает он из-за пояса наган.
Генерал-губернатор замирает от развернувшейся перед ним картинки.
Поток жителей растекается, оставив посреди импровизированного круга Богдановича, Зубатова, скользящего к Дулебову, почти закрывшего для него сектор возможного выстрела, и замершую соляным столпом Ирэн.
Неожиданно мир валится в сторону, это Арина дает Ирэн подножку и валит на землю, закрывая собой.
— Бах! — коротко хлопает наган, и служанка по-детски вздрагивает, а руки ее судорожно сжимаются.
Визг женских голосов.
— Бах, ба-бах, трах, — рвут пространство несколько выстрелов.
Общий человеческий вопль взлетает в небо.
Ирэн выворачивается из-под замершей в ступоре служанки и видит, как Зубатов держит мертвой хваткой Дулебова.
Наган убийцы валяется возле ног, а какой-то блеклый-неприметный мужчина тащил из-за пояса чуть ли не армейский кольт.
Не вставая с земли, Ирэн выхватывает из-под юбки дареный сыщиком браунинг.
Щелкает предохранитель.
Мужчина с кольтом неожиданно видит действия, казалось бы, поверженной девицы и ведет стволом в ее сторону.
— Чанг! — отчаянно плюет браунинг пулю, — Чанг, чанг!
Боевик, прикрывающий Дулебова, валится, не успевая выстрелить.
Через мгновение на ноги встает сыщик и замирает, не зная к кому броситься - Ирэн, склонилась над затухающей Ариной. Богданович лежит в окружении свиты пытаясь зажать рану на груди. Зубатов поднимется от Дулебова, спеленатого его же ремнем.

Конспиративная квартира.
В двери черного хода раздается тихий стук и звучит мужской голос
— Сергей Васильевич, Ироида Семеновна… Это я, Алексей Семенович.
Сыщик идет к дверям.
— Плохие новости, - продолжает голос, — Не зажигайте света, - тревожно шепчет подчиненный Зубатова.
— Что такое, Алексей Семенович, - удивленно отпирает черный ход Зубатов, - Что случилось-то?
— Беда, - выдыхает тот, заходя в квартиру, - Есть секретное указание оттуда, - тычет он пальцем в потолок, - Задержать вас вместе с Ироидой Семеновной. Вы же в больницу сейчас собирались?
— Ну да… - растерянно отвечает Зубатов, - Рабочий комитет провели… Полицмейстеру отзвонился …
— Засада там, - уверенно сообщает сыщик, - Хорошо у меня на телеграммах свой человек…
— Проиграли – присаживается Зубатов на краешек стула, - Модест Иванович теперь нам тоже не помощник.
— Знать бы, -  расстроено отвечает Алексей Семенович, - Хорошо хоть ТАК сложилось. Выбираться из города надо, пока не хватились.
— А как Богданович? – перебивает его Зубатов, - Состояние?
— Живой, а вот служанка ваша, - замолкает он,  качая головой, -  в сознание пока не пришла…
— Ну, хоть что-то сделали! – твердо вышагивает сыщик, - Богданович жив, а это важно! Можно значит что-то предупредить? А, Ироида Семеновна? – чуть не кричит он.
— Теперь я точно домой не попаду... - тихо отвечает Ирэн.
Зубатов сбавляет тон, подходит к окну и глядит в темноту,
— Что делаем-то, Алексей Семенович? 
— Коляска у черного, - деловито отвечает тот, - Отвезет вас на станцию Подымалово – оттуда поедете. Я вот тоже никак в толк не возьму, Сергей Васильевич, - озадаченно говорит он, - Что за сила такая нам мешается?
— Оставьте это у Арины в палате, - протягивает напоследок Ирэн помощнику Зубатова статуэтку в бальном платье.

Цокот копыт и бряцанье колес экипажа.
— Дел мы с вами почти не сделали, - грустно рассматривает ночь Зубатов, - А улей-то расшевелили… Как теперь докапываться чей он, улей этот?
— Вы же должны знать, кому полицмейстер сапоги хотел чистить – спрашивает девушка, - Ну, кто за всем этим?
— Знать бы, - сердится сыщик, - Как там, в губернии вашей, - чуть закашливается он, - Бывает такое, что вся жизнь мимо правды и закона плывёт? Бывает?
— Так и плывёт… - кивает Ирэн.
— Возьмите хоть нашу ситуацию, - возмущается Зубатов, - Получается и  Кишиневский погром тоже происходил с негласного добра министра нашего Плеве. – Топает он ногой, - Да и последних распоряжений никто другой отдать не мог…
— Каких распоряжений? – удивляется Ирэн.
— Да о задержании нашем! … Эх, если б документы эти  доставить по адресу… - начинает говорить и осекается он. – А знаете, Ироида Семеновна, - оживляется Зубатов, - Пожалуй, нам остается только одно - в Москву ехать. Появилась у меня идея как документы наши вызволять. С ними-то мы Плеве наверняка обгоним! Наша-то дорожка к великому Князю все-таки прямее будет! – Чуть не кричит он.
— Значит в Москву? – спрашивает Ирэн.
— В Москву! – отвечает Зубатов.
-Уууууччч! – пыхтит поезд, оставляя белую ленту на небе.

Зубатов стоит одетый на выходе из меблированной квартиры.За окном дневной свет.
— Ва-банк! – Говорит, будто ставит точку Зубатов и прилаживает за поясом наган, - Вас с собой не беру. Потому как, что там получится с фартовыми вашими – не знаю…
— Должно получиться, - с надеждой с голосе говорит Ирэн, - По другому просто не может быть… Скажите хоть, что там в бумагах?
— Если все удается, то Вы, Ирочка, присутствуете сейчас в начале того, что историки когда-то назовут не иначе как заговор, — твердо говорит сыщик. - А в бумагах ниточки ведущие к нашему с вами шефу – самодуру Плеве…
 – Министру внутренних дел?
— Да! И не уберем его сегодня – завтра поздно будет.
— Сергей Васильевич, дорогой, — высказывает соображения Ирэн. — Я попросить вас хочу. Если получите бумаги – не пускайте их сразу в ход. Я же говорила в поезде: исторически на посту министра Плеве будет до девятьсот четвертого года, а это означает наш проигрыш и вашу отставку
— Я сошка невеликая, - отрезает Зубатов, - И все равно до конца пойду – Богданович-то жив! Значит, можем мы историю менять-то? Каково? Глядишь, и в вашей губернии правда появится?
— Подумайте... - настаивает Ирэн.
— Не-е-ет, - смеется и качает головой сыщик, - Слишком уж много людей я втянул в это дело – поздно разворачиваться. Не поймут-с… Да и по чести сказать – скажите, мол, погибну я, ну по истории губернии вашей, - чуть закашливается он,  – Так все равно пойду! – без тени пафоса заканчивает разговор сыщик, - Потому как жить-то нужно по совести, Ироида Семеновна… По совести жить… - Открывает он двери.
— Значит, по совести…
— Кстати, - оборачивается Зубатов, - На черном ходе семнадцать ступенек. Третья и двенадцатая со скрипом… Запоминайте, вдруг пригодится. - Выходит он, прикрывает двери.

На улице быстро темнеет и шумит дождь.
Ирэн сидит, как и сидела, на лакированном стуле с витиеватой спинкой. Комната подсвечивается только бликами уличных фонарей.
Гудок клаксона за окном похожий на клаксон Антоновского. Девушка вздрагивает, будто просыпаясь, встает-подходит  к окну.
За окном сильнейший ливень.
Неожиданно в теменной арке шевелится тень лошади и мелькает алый огонек папиросы, будто кто-то указывает на ее окна. Тут же в скважине скрипит ключ, но звук иной, чем был у Зубатова.
Девушка прислушивается, а потом аккуратно берет платок корзинку и уходит в сторону черного хода.
Прислушивается. Неожиданно там скрипят ступени, и слышится приглушенное чертыханье.
Девушка бесшумно открывает крючок двери. Достает браунинг и спиной вперед протискивается за шторку умывальника.
Шаги уже рядом.
Дверь тихонько тянут и та со скрипом открывается.
Мужчина вваливается в квартиру, уже не таясь.
— Черным ушла сучка, - кричит он уже от парадного входа, - Ломай! Хватит ковыряться!
Звуки ударов. Двери трещат.
Ирэн выскальзывает тенью из-за шторки и под шумок ныряет в проем черного входа.
— Спасова рука, Христова печать… - шепчет она в темноте и, замолчав, шагает через ступеньку.
Проем подъезда и за ним льет сильный дождь.
Девушка тенью скользит вдоль стен домов, замирая в арках или быстро перебегая улицу. В ее движениях чувствуется неуверенность.
За одним из поворотов светится вывеска «Трактиръ».
Неясный гомон и неровные ступени в полуподвал. Тусклый свет прорывается из приоткрытой двери.
Ирэн встряхивается и толкает носком ботинка приоткрытую дверь.
— Что изволите-с? — подскочил шустрый паренек в косоворотке, — Согреться? Чаю? — заглядывает он в глаза.
— Согреться, — разлепляет губы Ирэн, — И поесть.
— Момент, — оборачивается парень и сетует, — Понабилось тут всяких в дождь как сельдей, — Может, вас в отдельную?
— Давай, — сует девушка парню пятак.
Отдельная оказывается полутемной нишей. Парень по-хозяйски протирает стол.
— Неси всё сразу, — усаживается Ирэн, — Чаю давай. Холодец. Жаркое есть?
— С картошкой-потрохами, — улыбается парень.
— Неси. А как твое имя?
— Иваном зовут.
— Воровское имечко, — вглядывается в парня Ирэн.
Тот лишь вопросительно глядит на Ирэн, мол, чего несешь-то?
— Водку подавать? — еще пытается он прервать странный разговор, но Ирэн его не отпускает.
— Погоди-ка, — остановила она парня, — Скажи мне, воры здесь бывают? - Паренек молчит, щупая ее взглядом. — До скольки работаете? — спрашивает девушка.
Взгляд у парня становится еще более удивленным.
— Ну дак, как все, — давит он из себя со смехом, — Пока пьют, да платят… Как везде…
— У меня проблемы, Ваня, — кладет Ирэн на стол две десятирублевки, — Мне срочно нужен старый знакомец, дядя Юра. Он из воров. Знаешь такого? - Взгляд у Ивана вздрагивает, и он тянет к себе купюры, — Я не тороплюсь, — улыбается девушка, — Сколько надо, столько жду. Деньги забирай. Приведешь, получишь столько же, и давай без полиции, —  наклоняется она к парню, — За меня любого на ленты порежут.
 — Понял-понял, — прикрывает купюры тряпкой тот, — А как сказать-то? Кто ищет?
— Скажешь, Ирка в гости приехала. Хитрована приятельница. Дядя Юра поймет…
Паренек подает графин с водкой, картошку, хлеб, холодец и шепчет:
— Деньги когда?
Девушка улыбается.
— Не бойся, как за стол рассчитываться буду, так и получишь.
Ирэн жадно кусает ароматную краюшку и тянет к себе холодец.
Достает полицейский жетон дареный ей полицмейстером и сует его за манжет.
Девушка ест, с интересом рассматривая сводчатый потолок, маленькие окна полуподвала и странную дверцу рядом со стойкой.
Дверца - нерабочая. Никто в нее не заходит и никто не выходит. Никаких замков или заложек.
В этот самый момент таинственная дверца открывается, и в трактир заходят несколько человек.
Иван стрелой подлетает к самому молодому и шепчет  ему что-то.
Первый из пришедших идет в сторону Ирэн, останавливается в полуметре от стола и всматривается в нишу.
Девушка чуть подается на свет и глядит ему в глаза.
— Садись давай, — говорит девушка властно, — Или  только смотреть пришел?
— Нету времени рассиживаться, — отвечает мужчина хриплым голосом, — С разговора сорвала нас. Обратно ждут.
— Все равно сядь, — настаивает Ирэн, — Я по дождю от шпиков пряталась, считай час. До места сколько дороги? 
— Рядом тута, — улыбнулся по-свойски мужчина, — Может, тебе помочь? – берёт парень графин со стола.
— Иван! — машет девушка пареньку, — Стопку неси. Эти будут? — Машет она на мужчин, стоящих позади серыми тенями.
— Обойдутся, — ловко шмыгает за стол вор, — Мастью не доросли, ты сама-то, что  за птица? — скрещивает он руки на столе. — Оружие есть или без делов?
— Забрать хочешь? А как тебя величают?
— Алфером, — коротко ответил мужчина, — Так что там у тебя за фигура?
— Браунинг, — шевелит корзинку Ирэн,
— Хорошая вещица, —  хватает вор граненую стопку и ловко наливает себе. Следом наливает стопку Ирэн,— Заберу, пожалуй, — двигает он к себе корзинку, — А чего она легкая-то?
 — Купился? — поднимает выпивку девушка, — Нет там ниче. Давай за знакомство выпьем, меня Иркой зовут.
— Сыграла? — чокается мужчина, и в голосе послышалась странная удовлетворенность напополам с уважением, — Ясна мне теперя твоя масть. На доверии работаешь?
— В жизни не угадаешь, Алфер, кто я, — пригубив, ставит рюмку на стол Ирэн, — А на всю Москву меня только дядя Юра и знает.
— Иван, - зовёт она паренька. Тот быстро появился у стола.
— Держи, — сует она ему купюры, — Жаркого не жду. За меня рассчитаешься из того, что получил. Понял?
Парень согласно махнул головой и нервно глотает.
— Пошли что ли? — глядит на девушку вор. — Дуру давай, — тянет он ладонь.
— В экипаже, - Чуть пошатнулась Ирэн, - Мне юбку задирать надо.
— Во дела — фыркает тот и смеется, — А не запутаешься, если че?
— Лучше не пробуй, — осекает его Ирэн, — Я не мажу. Черным пойдем?
Алфер, не оборачиваясь, ныряет за дверцу. Ирэн следом. На стене горят пара газовых рожков.
Ирэн хлопает вора по плечу.
— Так будешь забирать или нет?
— Опять придумала чё? — подозрительно косится он, — Ну и где она?
— Бах, — подает девушка оружие рукояткой вперед, ловко выхватывая его с оголенной ноги.
Вор в легком замешательстве.
— Оставь, — машет он, — Вдруг чего не так пойдет? Четыре ствола не три.
Улица-дождь. Ирэн ищет глазами экипаж.
— Не отставай за нами, — машет рукой Алфер и ныряет в первую темную арку.
Дорога оказывается почти без дождя. Какие-то коридоры, подвороти, Иногда перебегают булькающее водой пространство открытых улиц.
Квартиры с проходами вроде бараков с жильцами, прячущими глаза от воровской компании.
Еще перебежка. Нырок в полуподвал.
Дверь.
— Заходим, — шечет Алфер. В его голосе переживание – не переживание – скорее озабоченность.

 Девушка шагает в отрывшуюся дверь навстречу керосиновой лампе, приютившейся под потолком.
Несколько пар жестких глаз глядят на нее с любопытством.
Алфер ныряет за стол, а парочка молчаливых громил из сопровождения неловко сопят на пороге за спиной.
— Здравствуйте честной компании, — с улыбкой говорит девушка, — А дяди Юры, я вижу, нет?
Никто из собравшихся ничего не отвечает, а только каждый рассматривал ее сейчас по-своему.
— Оружие забрал, Алфер? — неожиданно слышит Ирэн голос, и из темного проема двери на свет шагает дядя Юра.
— Да не стал, — наливал себе чаю из самовара вор, — Чего забирать-то. Девку, сразу видать, нашенская…
— Нашенская-то нашенская, — подходит дядя Юра к Ирэн, — Да о масти ее я вам, господа воры, еще не говорил. Теперь придется. Но… — поворачивается он «на паузе» к собравшимся, — Невзирая на то, что сейчас узнаете, за нее мое слово и полное поручительство.
Легкий шумок за столом. Чувствуется - собравшиеся удивлены необычностью ситуации и заинтересованно ждут развязки.
— Жетон не скидывала, Ирка? — улыбается дядя Юра.
— А какой резон, если Алфер меня не прокусил? Доставать?
— Давай…
Ирэн картинно вынимает из-за манжета сыскную жестянку и припечатала ее как костяшку домино на стол.
— Рыба!
Алфер чуть не давится чаем.
— Поддельный? — суется он смотреть.
— У этой девахи все настоящее, — смеется дядя Юра, — С пистолетом как сыграла тебя?
— Да отшутилась, — махнул ошарашенный вор, — Во я фраер! Теперь хоть получай с меня.
— Не егози… Эта девка, когда ей качнули, так обосновала -  не подкопаешься. Скажу вам так, господа воры. Секретов у Ирки полно, но с нашенским духом она – правильно всё Алфер прокусил. Работает по части политической, и у меня с ней свои договоренности - настоящая Ирка-Легенда. Забирай, — подает он жетон, — тут разговоры без нас продолжат, а мы о делах твоих пойдем калякать…

Задняя комната с немудреной обстановкой при свете бронзового канделябра с тремя витыми свечами.
— Загадала задачку, — говорит дядя Юра,  — Рассудила все правильно, дочка, и на вокзал не сунулась верно. Красиво ушла! — Довольный откидывается он на спинку стула, — Ступеньки говоришь, посчитала? Воровской ход! Всегда знал, что мы с тихушниками две стороны одной монетки. Только мы, пожалуй, орел, а вы-то решкой будете, — снимает он нагар со свечи какими-то щипчиками. – И знаешь, почему?
Девушка пожимает плечами.
— Ваша масть всегда позади нашей ходит, — усмехается вор на огонек свечи, —  Вы последними всегда являетесь. Мы крадем — вы спите. Хабар делим - только проснулись. Где тут за нами тягаться?
— Повезло! — улыбается девушка,
— Что?
— Повезло вам, что Зубатов политическими занимается. Он-то всегда на опережение играет.
— А про нас-то он что говорит? — наклоняется к девушке вор, — Ну, как относится?
— Уголовная преступность вне политики, — повторяет слова сыщика Ирэн,  — и потому бороться с ней нужно при любых властях.
— Грамотно, — после паузы отвечает вор, — Но в сыске уголовном таких нету. Иных вообще купить можно как морковку — грош за пучок! Только и смотрят, кто им поднесет чего, а значит, прав я за две стороны  монетки… Ты лучше скажи, дочка, что с тобою теперя делать?
— Мне в Ойск надо. Домой.
— К Хитровану?
— К себе домой…
— А с нами оставайся… - по-отечески наклоняется к ней дядя Юра, -  Живи хоть всю жизнь здеся – никто не найдет… Ты же мне как дочка  теперь…
—  Не создана я для такой жизни, дядя Юра, Один раз украла, вот и расхлёбываю теперь.
— Опасно в Ойске, - неожиданно озабочивается чем-то дядя Юра, - Сам не знаю что там. Связи – нет. Что Хитрован просил мы добыли, а теперь и сами «без никому» - прячемся. Ловит нас кто-то…
— Охранка? – спрашивает Ирэн
— Да никакая не охранка. – досадует дядя Юра, - Сам понять не могу кто такие… Хитрован  хаты этой не знает, а у нас с ним де-е-ело. Короче будет у меня до тебя порученье, девка. Повезешь Хитровану письмо с посылкою …

 Ирэн рассматривает себя стриженную в зеркале.
Алфер пьет чай.
— Прямо Бритни Спирс. Хорошо не налысо! - ерошит она себе волосы
— Бритый кто?…- смеется Алфер.
 Грохочет дверь и появляется дядя Юра, чуть не свернув бак с водой на входе.
— А Ирка-то где? — обводит он глазами комнату, — Ого! — опознает он девушку и громко хохочет, — Во вы, парни, дали стригу!
Все хохочут шутке вора.
— По чаю и едем, - говорит дядя Юра, - Придирчиво осматривает девушку и с досадой хлопает себя по колену. — Деревенский, яти тебя! — Хватает он девушку за кисть, — Ладони-то, ладони –  чистая барышня. Алфер! Дай-ка золы из печки. Да, - вдруг переключается на другое дядя Юра, - Документы-то у тебя паря по-прежему девичьи, так что давай аккуратнее… - Суёт он ей за пазуху перевязанный пакет.

В общем вагоне поезда, люди сидят, плотно набившись, будто «сельди в бочке».
Девушка рассматривает свои руки, измазанные сажей, будто она на самом деле работает слесарем.
— Слыша, паря, — шевелит Ирэн за плечо жесткая рука, возвращая ее в общий вагон, — Ты откудова будешь? Не с Воронежа ли? Отца твоёго не Пётром зовут?
Девушка поворачивается. Кряжистый мужик, что задал вопрос, внимательно смотрит на нее, ожидая ответа.
— Нет, — сипло отвечает она, — Из Ойска я, городская, — осекается она на оговорке.
— Болеешь, что ли?
— ОРЗ…
— Мастеровой? — понимает по-своему  собеседник, глядя на руки.
— Слесарь. Железнодорожные мастерские.— Закашливается девушка и отворачивается к окну.
В купе человек шесть. Двое лежат на полках.
Ответы, по-видимому, удовлетворяют собеседника, и он, уловив нежелание общаться, отворачивается.
— Убежден, что революционный переворот ничего не решает, — шепелявит  мужчина, напоминающий сельского учителя, — Вопрос создания крестьянских союзов стоит сейчас очень остро.
— А что дает твой союз? — включается в беседу недавний собеседник Ирэн, — Землю? Мне, паря, работа скопом не нужна. Я за лентяя тянуть лямку не буду.
— Да уж, — продолжал наступать шепелявый, — На этот счет с вами, частниками, тяжело. А землю-то можно только скопом получать…
Девушка неожиданно возникшему спору порадовалась. Внимание недавнего собеседника переключилось на нового соседа.
— Господин Сазонов? — неожиданно звучит въедливый голос из соседнего купе, — Егор Сергеевич?
Шепелявый в легком смятении и рука его ныряет за отворот шинели.
— Вы ошиблись, — вкрадчиво проговорил он, — Моя фамилия Бирюков.
— По документам, может, и так, — продолжает собеседник, — Да и внешне я бы вас никогда не признал, а вот говорок… Зря вы эсеровские идеи так открыто трясете. Вы не переживайте, — продолжает  вкрадчивый, — Мы с вами можем объясниться, только не принародно. Я же вижу, вы меня тоже узнали. — Голос из соседнего купе явно ждет ответа, но, не дождавшись, продолжает. - Я теперь безопасен и, как видите, даже в общем вагоне еду.
— Что так? — с явным ехидством кряхтит шепелявый.
— Да шеф наш опрофанился.
— Сергей Васильевич? — изумляется собеседник.
Ирэн навострилась слушать.
— Он самый! — подтвердил собеседник, — Так что теперь я, как и вы, на особом положении. На всякий случай, так сказать.
— Смело, — задумчиво тянет тот, кого голос из соседнего купе назвал господином Сазоновым. — Похоже, нам действительно нужно объясниться…
— Прошу учесть, — живо откликается собеседник, — Говорим только здесь и никаких тамбуров. Знаю я брата вашего…
За окном грачи устраивают свои гнёзда на чёрных палках осин да берёз. В отражении окна глаза Ирэн закрываются.
Неожиданно в проходе появляется секретарша директора музея с длиннющими ногтями и манит Ирэн к себе.
Девушка в недоумении встает, оставляя вещи на своем месте и пробирается за ней следом по проходу в сторону тамбура. Мужчины ничего не замечая, продолжают разгорячено о чём-то спорить.
Секретарша на пороге еще раз оборачивается и манит девушку за собой.
Та следом за секретаршей выходит в тамбур и оказывается в кабинете директора.
Секретарша закрывает дверь с той стороны. Ирэн оборачивается и видит что это двери хранилища с надписью 3000.
Стук колес начинает  звучать в ритме вальса.
«Раз-два-три, раз-два-три…»
Где-то звучит людской гомон, музыка.
Директор подхватывает за талию и начинает кружить девушку.
— Хорошо, что зашли, - говорит он, - Музей-то, оказывается, дело нехитрое, а вот по-настоящему переписывать историю все-таки не с кем - специалистов не хватает … - проникновенно говорит директор, - А вы наша, - смеется директор, - Я сразу понял, куда клоните, когда вы на должность администратора ушли. Хотите заместителем ко мне? – чуть наклоняется он, - Мы с вами быстро музей с торговым центром с агломерируем… - доверительно наклоняется он к Ирэн, - Наш бизнес будет! - жарко шепчет он, - Выходите за меня, - приближаются блестящие противные губы к лицу Ирэн…
Девушка со злостью-отчаянием упирается руками директору в грудь пытаясь вырваться, потом стучит кулаком в грудь, и когда директор отшатывается, то на груди его расплывается синее пятно.
— Зарезали! — будит Ирэн бабский истерический крик. — Зарезали-и-и-и!!!!
Ирэн встрепенулась и открыла глаза. За окном утро. Появляется проводник с явными полицейскими замашками.
Он молча раздвигает собравшихся в проходе и заглядывает в купе
— Хватит орать! — рявкает он на бабу и шарит у покойника за пазухой. Достает документы и начинает читать, — Кто-откуда едет-то? Ну? Кто с убитым рядом сидел? Да не молчите вы, а то в Ойске всё купе с поезда сыму! Ты и ты, - тычет он в мужиков по соседству трупом, - Марш за мной, — командует он, — До Ойска чуть меньше полчаса. Вопрос серьезный. Убит жандармский чиновник. Пока опрошу на бумагу. Вы все, - властно обводит он пальцем купе, - Никуда не уходить! – Достает он из-под мышки сверток. Разворачивает и это оказывается кусок мешковины. Проводник укрывает им труп с головой и выходит из купе.
Следом за ним тянутся те на кого он указал.
Мужик в овечьей безрукавке с котомкой, вчерашний собеседник Ирэн, поймав взгляд девушки, кивает ей, мол, вот так, а потом, просветлев взглядом, неожиданно суется обратно в купе.
— Слыша, паря, — шепчет он, — Выручай. Ты же в самом начале разговора был, не помнишь, как бишь фамилия этого?
Девушка испытующе глядит на мужика и, решившись, тихонько шепчет
— Сазонов… Егор или Сергей.
— Точно! — светлеет лицом тот, — Ты, паря, не переживай, я тя не упомяну, — хлопает он Ирэн по плечу и уходит вслед за проводником.
— Всем оставаться на местах! – раздается вдруг властный окрик из коридора, - Приготовить документы.
Ирэн аккуратно встает, и начинает выбираться из купе, стараясь не соприкоснуться с трупом под мешковиной.
Как ни в чем не бывало девушка проходит  к двери, ведущей в тамбур, и выходит в клубы махорочного дыма.
Пробует дверь между вагонами – та заперта.
Оборачивается и видит в полуоткрытую дверь как по проходу следом за ней идет мужчина в жандармской форме.
Тогда она прижимается к двери, ведущей на улицу, и щупает за спиной ручку.
Та подается.
— Всем оставаться на местах, - звучит совсем рядом с тамбуром властный голос.
Поезд, вдруг сбавляет ход, покачиваясь, как бывает на подъезде к крупным городам.
Ирэн, решившись, спокойно открывает двери тамбура и, улыбнувшись удивленным мужикам, хрипло сообщает:
— Пошла я – вона дом мой…— хрипит она, тыкая рукой в домики возле насыпи, - Да что же такое, - сетует она мостясь к прыжку, - Опять без парашюта… – Первый пошёл... - прыгает-катится она кубарем через голову…

Скрипучая темная лестница на Хитровановскую хату.
Ирэн скользит тенью вдоль стены на второй этаж.
Осторожно трогает дверь квартиры – та неожиданно подается.
Замок выломан.
Неожиданно девушка обо что-то спотыкается-поскальзывается и еле-еле не падает.
Тянет из кармана коробок спичек еле удерживая равновесие. Ноги ее разъезжаются на чем-то скользком.
Чиркает спичкой и неожиданно видит что  в комнате валяются будто сломанные куклы человеческие тела.
Застыл в немом прыжке завалившись под стол вор Мамука.
Споткнулась она о «пианиста» Басарыку что пугал ее на первом разговоре.
Хитрован сидит на привычном месте хозяина откинув голову и в глазах его отражается огонек.
Ноги девушки заскользили в мозгах вылетевших из Басарыкиной головы.
— Мамочки… - только и может вымолвить Ирэн.
Неожиданно с грохотом откидывается задвижка печи и из емкой топки показывается всклокоченная Ефейкина голова.
— Помогай тетка Ира, - пищит девчонка, - Застряла я тута. Эти вернутся сейчас – бежать надо…
Сориентировавшись девушка тушит огонек и пытается выдернуть девчонку из топки.
Та вылезла до половины и дальше никак.
Ирэн переводит дыхание
— Кто их убил-то? – выдыхает она, - И где Антоха?
— Он не вернулся, - пищит девчонка, пытаясь вывернуться из топки, - А стреляли не охранка. Похожи на тех, кто документы твои забирал… Сразу стреляли. Про зачистку какую-то говорили. Про бумаги какие-то… - Тут под окнами останавливается экипаж и на улице слышен шум голосов.
Лестница скрипит под нескольким парами ног.
Девушка вцепляется в девчонку и с силой дергает.
Та вылетает из топки, сметая по инерции Ирэн.
Шаги уже за дверью.
— Стреляй тетка Ира! – уже не таясь визжит девчонка.
— Бах! – стреляет через дверь Ирэн, - Бах! Бах!
— Перекрыть черный! – командуют за дверями.
— Нам ближе, - пищит Ефейка царапаясь к шкафу.
Ирэн уже на ногах
— Бах! – стреляет она для острастки в дверь еще раз.
— Сюда! – открывает шкаф Ефейка
Ирэн ныряет внутрь следом за девчонкой.

Улица вечернего Ойска чуть пошатывается в свете газовых фонарей.
Из-за поворота появляется запаркованный около тротуара автомобиль Антоновского и горожане, бегущие по своим вечерним делам.
Девушка с Ефейкой стоят за углом, рассматривая знакомые двери «Авроры» с узорчатым переплетом, облицованным цветным стеклом.
— Дзинь, дзяк, — звенит колоколец над входом.
Приказчика - нет.
Дверь хлопает, парочка стоит на пороге, не решаясь сделать следующий шаг. Они чувствуют - опасность не миновала.
Чуть качнувшись на пороге, девушка шагает в светлый проем кабинета.
Прямо за порогом она буквально натыкается на Антоновского, поднявшегося из кресла навстречу.
Насколько поразили его наряд и стрижка девушки, можно было судить по округлившимся глазам купца.
— Вы?.. — выдохнул мужчина, — Что же парнем-то оделись?
Купец растерянно развел руками.
Ирэн молча шагает вперед и, обнимает его.
— Закройтесь покрепче, - шепчет она. - С улицы глянет кто, увидит, мужчины милуются - разом поймет - нечисто тут.
Купец мечется за порог. На улице слышно клацанье и окна отсекаются тяжелыми ставнями.
Ирэн оглядывается, держа Ефейку за руку.
Кабинет купца не изменился. Та же дубовая отделка и тот же стол зеленого сукна. Коренастое кресло и газовые осветительные фонари по углам комнаты.
— Вас разыскивают. – Заходит купец, - Полицмейстер даже фото мне дал, — поднимает он со стола фото Ирэн при первом задержании и только тут замечает Ефейку, - О! А это что за принцесса?
— Она со мной, а беда вся из-за бумаг ваших, - шепчет девушка, - Я же из Москвы бегу… Здесь поубивали всех … Достает она браунинг…
— Какие бумаги? – удивлен Антоновский.
— Не ваши. Ваших бумаг нет. Это я во всём виновата… - Ирэн достаёт пакет, который передал дядя Юра для Хитрована. –  С этой задачей я тоже не справилась – адресат мёртв.
 Девушка выразительно смотрит на купца.
— Не вините себя, Ироида Семёновна, у вас работа такая. Это полностью моя ошибка.
— Да нет же. Вы просто не знаете, никакая я не шпионка, я вообще в краеведческом музее работаю. Украла документы из архива и Ленина, а  теперь вот расхлёбываю.
Антоновский задумчиво смотрит на девушку.
Она разматывает пакет, достаёт бумаги Хитрована, бегло читает.
— Тут о Плеве что-то… О министре, – обращается она к Антоновскому.
Купец берёт бумаги, быстро изучает.
— Ирочка!.. Как они к вам попали! Боже мой!
— Ваши? – встрепенулась девушка. – Дядя Юра сказал, что нужно вернуть их Хитровану! Значит, они как-то выкрали документы у фартовых, но как?
В дверях «Авроры» раздается стук.
— Михаил Михайлович! — кричит с улицы знакомый голос, — Открывайте! Нам с Ироидой Семеновной объясниться надо.
— Полицмейстер! — подскакивает Антоновский, — Собственной персоной…
— Куда же нам? – теряется девушка.
Купец подает ей руку:
— Черный перекрыт. Прячьтесь-ка пока в чулан… Пересидите… - тащит он девушку за руку к чулану через который произошел переход.
В двери уже ломятся и с черного хода и с парадного.
— Михаил Михайлович, мне нужен лишь пакет, который у Ироиды Семёновны.
— Идемте вместе, - тащит его за собой Ирэн, но купец осторожно вырывает у девушки руку.
— Я задержу их, - в отчаянии говорит он, - Отвлеку хоть…
— Тогда возьмите, - протягивает девушка ему браунинг, что подарил ей Зубатов.
— Одна иди тетка Ира! – вырывает руку Ефейка, - Да заговор читай! Помнишь? 
— Михаил Михайлович, позаботьтесь о ней.
Антоновский утвердительно кивает и закрывает двери кладовки.
Ирэн  садится в кладовке на табурет.
Закрывает глаза.
— Спасова рука, Христова печать, Божьей матери крест, – читает чуть нараспев Ирэн как делала это когда-то Ефейка. - Положите над рабой Ириной обережный круг. - За дверями кладовки звон стекла. Треск дерева. - От языкастых-зубастых, на дворе на поле. Не дай Круг никому подойти ко мне меня заметить. Аминь!
— Обыскать здесь все! – звучит где-то вдалеке голос полицмейстера.
 За дверями звучат шаги все ближе и ближе. Звучат выстрелы.

Громовой раскат.
Вспышка!
Через полуприкрытые двери молния освещает  Ирэн, сидящую на табурете. Еще грохот! Вспышка. Ирэн открывает глаза и  чуть толкает дверь, та со скрипом открывается. На месте бочки стоит диспенсер.
Ирэн внимательно рассматривает через щель датчик движения с красным огоньком.
Осматривается. На глаза ей попадается табурет, что подал ей Антоновский.
Берет в руки и пробует вес.
В этот момент сверкает молния.
— Бип-бип-бип — начинает работать датчик и в этот момент раздается жуткий раскат грома. Дребезжат стекла. Белая вспышка еще раз высвечивает город.
— Бип-бип, — упорно моргает датчик. Ирэн открывает двери кладовки и бежит к витрине, поднимая для броска табурет и набирая скорость.
Пьяненький прохожий, запрятавшись в арке, пережидает непогоду. Вдруг витринное стекло в магазине через дорогу разлетается вдребезги от удара изнутри и на улицу вылетает деревянная табуретка.
Следом на подоконник поверх битого стекла ложится какая-то тряпка,  и юркая тень мелькает  наружу.
Фигурка замирает в свете фар.
Скрип тормозов. Удар.
       Звон разбитого стекла. Ирэн открывает глаза.
Перед соседней железной кроватью женщина собирает осколки от разбившейся банки с компотом.
В палату к Ирэн заходит женщина врач с ней несколько студентов.
— Возможна антеградно-регрессирующая или частичная амнезия,  Второй день у нас. Реакции хорошие. Функциональных расстройств нет. Будем оживлять воспоминания. Вы на сеансах гипноза бывали? — спрашивает она Ирэн.
Ирэн молчит.
— Значит, не знаете, подвержены вы гипонзу или нет, — сделала пометку в истории болезни врач. — Теперь вести вас буду я. Зовут меня Альбина Анатольевна.
Женщина, собиравшая осколки от банки, выходит.
Следом за ней подаются врачи.
— А вы не любите поле чудес? — вдруг звучит с соседней койки чуть хриплый голос, — Нет? — Ирэн с удивлением  смотрит на соседку по палате, — Не любите? – таращит та глаза из-под одеяла, - А я  только ее и смотрю, это такая передача, такая передача, такая передача... — частит пациентка. Ирэн с трудом встает и выходит из платы. Следом несется бормотание соседки, — Такая передача, такая передача, такая передача, такая передача…
— Семеновна, — кричит, не оборачиваясь, нянечка, — Проверь, пила ли третья палата вечерние таблетки, а то несет ее что-то …
— Ирина Леонидовна, - раздается неожиданно голос, - Вас Альбина Анатольевна ждет…
— Куда идти? – спрашивает Ирэн.
— Туда, - понимающе показывает вдаль по коридору нянечка, - А вы уже который день здесь? Запоминайте…
Ирэн идет по коридору.
— В Бога верите? — подскакивает к ней паренек и, взяв за руку, проникновенно заглядывает в глаза.
 Ирина молчит.
— А я не просто верю! — гордо отвечает парень, — Я его вестник, а меня опять сюда! А правды никто не знает, — горячечно шепчет он, - И не узнает. Нас здесь всех за идиотов держат.
— Стас! — неожиданно кричит медсестра, — Ну-ка, не вяжись, а то на прогулку не пущу.
— А я что? — тушуется тот, — Я ничего, мы тут о птичках говорили… о воробьях…
Девушка понимающе смотрит на Стасика.
— Они стирают память! – в отчаянии шепчет Стасик…

Кабинет врача.
— Вы прочитали запрос? – спрашивает мужчина стоящий спиной к дверям, - Ирина Леонидовна нам нужна для опознания и амнезия ее не важна…
— Но мне сначала надо дозвониться, - настаивает врач.
— Нету времени, - отрезает мужчина, - Если у кого-то есть вопросы, вот моя визитка.
— Вещи… - суется в кабинет нянечка с сумкой, но врач упорно пытается кому-то позвонить.
— Я расписываюсь, - говорит мужчина, наклоняясь над столом, - И мы уходим… - поворачивается он.
Это оказывается оперативник Петр.
Ирэн пытается скрыть свое удивление, а тот берет ее за руку, забирает у нянечки сумку и выходит из кабинета.
— Куда мы? – пытается вырвать руку Ирэн.
— Нету времени, - широко шагает Петр, чуть не волоча за собой Ирэн, - Хотите остаться здесь?
Нянечка на входе открывает двери ключом, и они выходят.
 Видно, что Ирэн в сомнениях.
— Так куда мы все-таки? – набрасывает она прямо на лестнице поверх спортивного костюма плащ и одевает, осенние сапоги. – Говорите, иначе я остаюсь, - звучит в голосе девушки «металл».
— Мы очень спешим, - с нетерпением шагает к ней Петр.
— Я позову охрану… - чуть отодвигается и выставляет руку Ирэн.
— Суконская Ироида Семеновна? – неожиданно спрашивает Петр, - Ирка-Легенда?  Убедительно?
Наверху хлопает дверь.
— Нужно спешить, -  досадует Петр. – Скоро приедут те, кто вас сюда определил.
Ирэн коротко смотрит на него и шагает на выход.
Проходят мимо поста охранника. У того звонит на столе телефон и он машинально выпускает парочку.
Петр, не выпуская руки девушки, размашисто шагает и  заворачивает за угол.
Та идет следом и за углом буквально через шаг натыкается на Антоновского.
Купец с Ирэн смотрят друг на друга.
— Время, господа, время, - настаивает Петр, - Михал Михайлович, вы же оперативник… Опоздаем…
Купец подставляет локоть Ирэн, та берёт его под руку.
— Куда мы? - выдыхает девушка.
— В музей, - купец накрывает другой рукой кисть девушки, - Инструкции Зубатова забирать.
 
Автомобиль Петра. Он сам за рулем.
— Михаил Михалыч, вы-то как выпутались? – спрашивает Ирэн купца,  когда тот садится рядом на заднее сиденье и захлопывает дверь.
Петр начинает движение.
— Моя служба покруче полицейской будет… Благодаря вам, Ирочка, мы такой политический пласт подняли…
— Благодаря мне?
— Подшивка Невы, которую вы оставили.
— …А как я в неврологию попала? – спрашивает она Петра.
— Авария. По истории болезни черепно-мозговая травма, но, похоже, всё подстроено.
— Кем? – спрашивает Ирэн.
— А вот это мы и выясним, когда инструкции Сергея Васильевича заберем, - отвечает купец.
Петр оборачивается:
— Нам нужен  экспонат три тысячи четыреста пять. А кроме директора в ту часть хранилища никто доступа не имеет!
— Инструкции? Зубатова? – удивляется Ирэн, - Так значит, что-то у нас получилось изменить?
— Ничего хорошего не вышло, - в сердцах говорит купец, - Богдановича на третий же день застрелили прямо в больничной палате.
— А как Арина?
— С ней всё в порядке, давно поправилась... Ефейка в гимназии учится…
Ирэн удовлетворенно улыбается и прижимается к купцу.
— Пора что-то менять. А начнём с инструкций Сергея Васильевича… -  азартно отвечает купец. – Обозначились, наконец, мировые тени…
Ирэн смотрит на купца с немым вопросом, мол, неужели он только за этим пришёл?
— Теперь ничего не бойся, больше я тебя никуда не отпущу… - Целует ее Антоновский.
Петр смотрит на них через зеркало заднего вида и тормозит-паркуется.
— Приехали, - глушит двигатель он. – Краеведческий музей.

Ирэн и Антоновский широким шагом идут ко входу и проходят в вестибюль.
— Ирина Леонидовна, вы? – замирает бабушка вахтерша, удивленно рассматривая странноватый наряд Ирэн.
— Нам в запасник срочно нужно попасть, - тянется Ирэн к шкафчику с ключами. – В трехтысячные… Ключи где? – таращится она на вахтершу.
— Так протечка же там… - тушуется бабушка, - Слесарь сейчас работает…
Ирэн набирая скорость, бросается вниз по лестнице.
Купец бежит за ней.
Двери запасника открываются им навстречу, и оттуда выходит в одежде слесаря-сантехника бывший директор.
— Ирина Леонидовна? – поднимает он руки будто защищаясь и прикрывает нагрудный карман из которого торчит сложенный вдвое большой конверт, - А… а я протечку устранил. Вот… - протягивает он ключи с биркой и протискивается к лестнице.
Полуоткрытые двери с надписью «3000». Ирэн и Антоновский ищут на стеллажах нужный экспонат.
— Нет ничего! – показывает Ирэн пустую коробку.
— Слесарь! – разворачивается и бежит обратно Купец.
Переходы-повороты.
Двери. Лестница наверх, коридор. Бабушка вахтерша.
Через ажурчатые окна видно, как слесарь садится в тонированный «Галенваген».
— Сто-ой, - несется к выходу Ирэн, однако, выскочив на крыльцо, видит только уезжающий джип.
Замирает в отчаянии.
Петр сидит прямо на асфальте и держится за голову. На руках кровь
— Упустили… - выскакивает на крыльцо купец. – Письмо… В кармане…
— Башку разбил скотина, - поднимается на ноги Петр, - Статуэткой… - оправдательно протягивает он Ирэн статуэтку Ленина.
— Плакали наши инструкции, - расстроено говорит купец.
Девушка машинально берет статуэтку. Осматривает. И что-то замечая, начинает откручивать Ленину голову. Статуэтка разнимается и видно, что внутри нее лежит скрученная записка.
— Подчерк Зубатыча! – улыбается Ирэн, глядя на Антоновского.
— Уходим, Господа, уходим, - неожиданно говорит Антоновский, - Быстрей… Не оборачивайтесь…
Ирэн с Петром идут следом по тротуару и заворачивают за угол.
За их спиной на лавочке на другой стороне дороги деланно безразлично курит молодой человек в белом кашне спутник Азефа.

© Михаил Соловьёв. Все права защищены. 2013.