Из воспоминаний Дмитрия Моргачёва
Осенью 1913 года меня вызвали в рекрутский набор солдат для жеребьёвки. Приёмный пункт находился в селе Колодезь, Сергиевской области, куда съехались крестьяне из пяти волостей, что составило около 1000 человек, а набрать должны были 600. Вызывали по списку, и вызванный тянул жребий. Подошёл и я к ящику, копался в нём, хотел, чтобы достался дальний номер, в запас. И вытащил номер 1!..
После приёма нас отпустили на целый месяц на сборы и для гулянок. Но мне гулять не пришлось, некогда было, только пару раз ко мне заходили с гармоникой новобранцы, и я их угощал.
В нашем доме были слёзы. Жена оставалась беременной вторым ребёнком, при ней старый отец и мой брат.
Через месяц все новобранцы собрались в г. Елец. Жена меня провожала. Я к тому времени уже стал хорошо понимать, что такое любовь. Перед женщиной надо улыбаться, почаще её целовать, после этого и любовь становится радостной, и жена старается, как бы тебе угодить. А тут при расставании она плакала и мне стало её жалко.
Привезли нас несколько вагонов в Тулу. На разбивке один солдат, который пришёл за новобранцами, всё смеялся над нами: завтра отведаете наших каши и щей, я вас погоняю. Я боялся, что попаду к нему, всё обращался к Богу с молитвой, чтобы Бог избавил меня от него. Но, видно, не усердно просил я Бога - попал в 4-тую роту, как раз к нему. Пойдёшь в уборную, он раз 10 вернёт тебя, что не так ему отдал честь.
Со мной в этой роте оказался солдат по фамилии Челноков. Он был из Ясной Поляны. Мы лежали рядом, и вот от него я опять услышал о Льве Толстом. Челноков бывало рассказывал: добрый был барин, граф, писатель. Он много помогал бедным людям, учил сельских детей в своём доме. Он писал и говорил народу о Боге, о царе, о попах, о войне. Он говорил, что люди должны жить мирно, не воевать и помогать друг другу, и не ходить в солдаты. Он говорил, что простой народ обманывают учёные, попы, генералы. Рассказывал, что детей у Толстого было много, они приходили в село, играли с сельскими ребятами и приглашали к себе. Но жена его была злая, всё хотела их наказать за лес, за скот, т.е. за порубку и потраву. Даже наняла чеченца-стражника, караулить всё.
Но все эти рассказы о Толстом нисколько на меня не действовали, проходили мимо ушей, не задевая сознания. Я отвечал ему: как же не бить врагов, когда они нас хотят забрать к себе?
Я быстро усвоил военные приёмы и в январе 1914 года был назначен в учебную команду.
В июле началась война с Австрией и Германией. Учебную команду распустили, как окончивших. Из 12-го Великолуцкого полка был создан ещё новый полк, и меня назначили фельдфебелем. Стали пступать мобилизованные; за несколько дней полк был сформирован, и нас повезли эшелоном на фронт, в район Гомель-Брест-Литовский.
В первый бой мы вступили 15 августа, на праздник Успения. Особенно было жутко, когда начала бить наша артиллерия, и нам было видно из леса, где мы окопались, как падали австрийцы. Потос с криком "ура!" мы бросились на них, они быстро побросали оружие и подняли руки вверх. Собрали 2 тысячи пленных. Нашу роту назначили сопровождать их в Киев. Сдав пленных, наше начальство решило идти на фронт пешком, и так мы шли около 3-ёх месяцев. А когда добрались до своего полка, нас встретили как дезертиров и всех расформировали по 3-4 человека в роту. Один офицер ещё тульской рты командовал разведкой, он то и взял меня к себе фельдфебелем.
В начале 1915 года я был легко ранен и направлен в Киев в военный госпиталь.
В госпитале было страшнее, чем на фронте. Видел, как многие умирали от заражения крови. Тело пухло и синело, они плакали и в бреду, и в полном сознании. Звали жён, детей и заочно прощались с ними, и умирали никому не нужными...
Противник отступал. Наши заняли большую железнодорожную станцию. Горели, облитые бензином, продовольственные склады - мука, сахар, рис, крупы, разные кондитерские изделия, а солдаты голодали.