Если у Вас действительно больное сердце, я Вам сочувствую, и можете дальше не читать, т.к. никаких рецептов от бабушек, дедушек я не даю, мне не позволяет делать это моё образование и производственный опыт. Я инженер-механик специалист по тяжелому кузнечному оборудованию.
А случилась со мной эта история в 1980 году, когда чтобы разгрузить Москву на время олимпиады москвичам давали путевки на курорты в санатории и на турбазы. Вот и мои школьные и студенческие друзья, работники министерства черной металлургии приехали в правительственный санаторий «Волжские зори», что находится в Жигулях на правом берегу Волги и виден с моего балкона на 6 этаже дома по Приморскому бульвару.
По прибытии, они позвонили мне и сообщили, когда от санатория в Тольятти идет «Метеор». Мы договорились о встрече.
В те дни в магазинах Тольятти кроме синих тушек утят ничего не было. И вот я взял 2 утенка обмазал сметаной, запек в духовке и поехал в порт, встречать дорогих гостей. Провез я их по прямым просторным кварталам Автозаводского района. С нашего балкона Рудик объяснил, что отдельно стоящий корпус это санаторий, а в остальных корпусах живут сотрудники. Рассказал он как к ним за столик подсел вновь прибывший товарищ и предложил: «Давайте знакомиться, я Иван Иванович!» В ответ на Рудольф Онисифорович и Вилена Кришьяновна (Вилена родом из Прибалтики) Иван Иванович замолчал и больше за стол к ним не садился. Рудик решил, что они его обидели.
Мы хорошо провели время. Рудику понравились запеченные утята. «Вилка (ласковое от Вилена), а почему мы дома так не делаем?» В Москву таких утят не завозят.
Рудик, как и мой папа не мог пройти мимо валяющегося гвоздя или пуговицы, чтобы не подобрать и не приобщить к своей коллекции находок.
В министерстве, с его слов, ходила молва «у Рудольфа Онисифоровича всё есть.» И вот однажды утром на ступенях перед входом в министерство он подхватил валяющуюся одинокую запонку и положил её в ящик рабочего стола. Днем к нему в кабинет заходит сотрудник и со словами: «говорят, что у Вас все есть» протягивает запонку. Рудик повертел её перед глазами и понял, что это пара, подобранной утром, спокойно достает из стола и протягивает её ошалевшему от изумления сотруднику. Тот с воплем: «У Рудольфа Онисифоровича все есть!» выскочил в коридор.
К вечеру Эля (Элеонора моя жена) отправилась на работу в вечерний техникум, а я повез дорогих гостей в порт к «Метеору». По дороге я почувствовал сильную боль в области сердца. Кое-как я усадил их в «Метеор», подъехал к ближайшей аптеке, положил под язык таблетку валидола и потихоньку поехал домой. Машину сразу поставил в гараж и чуть дыша поднялся домой. Глядя на мои мучения, младший сын Сережа, предложил вызвать скорую помощь. Приехала бригада, прослушали меня, сделали пару болезненных уколов (я три дня не мог нормально сидеть), но никакого облегчения я не почувствовал. Лежу и не могу глубоко вздохнуть. Вернулась из техникума Эля. Спрашивает: что с тобой? А я толком ответить не могу: Болит сердце! Она предложила тихонько около дивана поприседать. «Если будет хуже ложись, а иначе – иди мой посуду!»
Позднее знакомая со школьной скамьи детский врач объяснила мне, что у меня было проффесиональное заболевание водителей, которые ездят с открытой форточкой – прострел или люмбаго или межреберная Невралгия – это поражение периферического нерва, это острая, сильная, жгучая, пронизывающая боль в зоне иннервации пораженного нерва.
PS: Склероз хорошая болезнь. Я, по моему, один раз уже описывал этот случай. Так что, те кому пришлось читать еще раз, я приношу свои извинения. Что поделаешь СКЛЕРОЗ, но приятно вспомнить мне тогда было всего 48 лет. Хорошие годы. А на днях со мной повторилась старая история: прихватило сердце. Ни валидол, ни нитроглицирин боль не снимали. И только фастум гель помог.