ГЛАВА 2
И ЗАНЯЛСЯ РАССВЕТ
Мы всё больше сближались с Еленой Максимовной. Я так привыкла слушать ее необыкновенные истории, что если месяц мы не виделись, мне уже чего-то не хватало. А ведь познакомились мы совсем недавно. Однако есть люди, с которыми, кажется, ты знакома целую вечность. Настолько их взгляды, мысли, поведение совпадают с твоими представлениями о том, каким должен быть настоящий друг.
Да не только она. Герои ее приключений как-то незаметно стали мне близки. Я ждала встречи с ними. Бывали моменты, когда мне неудержимо хотелось самой поговорить с ними, спросить о чем-нибудь.
Надо ли удивляться, что как только у меня выдалось свободное время, я позвонила Елене, чтобы пригласить ее ко мне. Было известно, что в середине дня она бывает обычно свободна от своих домашних дел.
Я уже хорошо знала ее вкусы и предпочтения, поэтому угощения были подобраны так, чтобы доставить ей удовольствие и, в то же время, не очень отвлекать ее от рассказа.
Незаметно я подвела разговор к тому, как она сама воспринимает всё необыкновенное, что происходит с ней в последние годы. Елена задумалась.
– Что Вам сказать? События, выпавшие на мою долю, стоили мне немалых переживаний и отняли изрядное количество нервной энергии. Порой казалось, что в какой-то момент я просто не выдержу. Психика отчаянно сопротивлялась. Она обеими руками цеплялась за привычные земные представления. Всё, выходящее за их рамки, она тут же старалась отторгнуть.
Могу честно признаться: всё то, что мне выпало, было нелегко перенести. Дело в том, что, кроме обычных занятий, каждый проходил свои испытания. Но об этом нас никто не предупреждал. Мы воспринимали их, как вполне естественные удары судьбы и очень тяжело переживали их.
Ведь измены, предательства друзей и потеря своих близких, или угроза такой потери, это удары такой силы, что оставляют в душе человека неизгладимый след на всю жизнь. Даже если потом оказывается, что этот удар был скорее виртуальным, ссадины и синяки всё равно остаются и разрушают нервную систему, а через нее и здоровье человека.
После таких событий приходится долго восстанавливаться, приходить в себя и гармонизировать свой внутренний мир. Но при этом твои родные не должны ничего замечать, а для этого тебе приходится затрачивать еще больше изобретательности и нервной энергии.
И пусть с течением времени устойчивость к подобным испытаниям возрастает, всё равно их очень трудно вывести за скобки повседневной жизни. Всё же я попыталась оставить этот аспект за гранью повествования.
С этими словами Елена Максимовна передала мне еще одну пачку своих записей. Я так поняла, что на сей раз, они были тщательно подготовлены и приведены в порядок. Так что мне не пришлось долго в них разбираться. Вечером, покончив с домашними делами, я с удовольствием погрузилась в чтение ее повести.
* * *
- В том году, - писала Елена Максимовна, - осень порадовала нас теплой ясной погодой. Листопад начался по существу только в октябре. Деревья не спешили сбросить свой летний убор. Зачем? Ведь даже ночи всю осень стояли теплые и безветренные. Словно время замедлило свой бег и остановилось полюбоваться зрелой красотой природы. А небо оставалось высоким и голубым, как летом. Ему сверху видней!
Мы с Николаем тоже не спешили уезжать с дачи. Еще успеем надышаться городским смогом за безрадостный конец осени и негостеприимную зиму. Как ни крути, а впереди нас ждали затяжные дожди, слякоть и долгая непогода. Так и хотелось запасти в легких побольше кислорода, а в памяти – зеленые дали, разноцветье трав и причудливую игру облаков, когда ветер, словно нарочно, с легкостью изменяет направление и сбивает барашки облаков в разнообразные забавные фигуры.
Последний месяц Даша с Никиткой перебралась к нам на дачу, давая возможность Анне Павловне отдышаться от многочисленных забот о внуке и набраться новых сил для продолжения своей миссии бабушки. Как-то она призналась мне, что никогда не думала, что будет считать эту свою деятельность самой главной в мире.
– Вы не представляете, – говорила она. – Мне как будто вернули молодость. Откуда силы берутся? Кажется, ради этого маленького крикуна я способна перевернуть горы.
Она действительно отдавала всю себя внуку. Даже ревновала, когда мы брали его на руки, и старалась тут же забрать обратно. Но мы понимали, что труд, который она взвалила на себя, очень тяжелый и отнимает у нее последние силы. Поэтому Даша с помощью деда уговорила ее заняться собственным здоровьем и отдыхом, дав честное слово, что будет сама, как можно чаще, наведываться к нам и присматривать за сыном.
Так, Никитка в преддверии осени оказался у нас на даче. Для него всё было внове, всё нужно было потрогать, поэтому за ним нужен был глаз да глаз. Первую неделю Дарья осталась со мной. Теперь она давала мне советы с высоты своего материнского величия. Я понимала, что во многом она права. Каждая эпоха создает что-то свое в уходе за малышом. Изобретаются новые предметы, облегчающие жизнь ребенка и взрослых. Раньше всё было гораздо проще, зато занимало больше времени и требовало изрядных усилий.
Собственно в этом нежном возрасте ребенка от бабушки требовалось неусыпное внимание. Покормить, поменять подгузники, уложить спать – это было проще простого. Память еще держала эту информацию совсем поблизости от сегодняшнего опыта. А вот ни на секунду не отрывать глаз от перемещений внука в течение всего дня оказалось довольно-таки тяжело. Он ухитрялся залезать в самые неподходящие места, хватать и тянуть в рот совсем не предназначенные для этого предметы. В общем, когда Дарья вынуждена была отправиться на работу, я от всего сердца посочувствовала Анне Павловне. Видно, сноровки у нее было побольше!
Но всё же мы неплохо справлялись и быстро привыкли друг к другу. Я даже удивлялась, что такой несмышленыш очень быстро сориентировался в новой ситуации. Видно, другая бабушка позволяла ему некоторые вольности, которые я не склонна была допускать, например, класть во время кормления ноги на стол.
И ведь какой хитрец! Он знал, что этого делать нельзя, поэтому в первый же раз искоса посмотрел на меня. Я сделала серьезную мину и покачала головой. Ребенок тут же подтянул под себя ножки и выпрямился на стульчике. Больше это не повторялось. Зато каждый успех в освоении умения самому есть и пить подтверждался бурными похвалами и какой-нибудь поблажкой. К концу своего пребывания у нас Никитка уже умел орудовать маленькой ложкой и пить из кружечки, не испачкав при этом слишком большого пространства на столе.
Николай старался приезжать на дачу пораньше, чтобы поиграть с внуком перед сном. И тут я поняла Анну Павловну, которая не сводила своих бдительных глаз с Никитки, даже когда он был на руках у ее мужа. Я поймала себя на том, что не доверяю Николаю, его умению обращаться с маленьким ребенком. Мне всё время казалось: вот сейчас он сделает что-то не так. Странно, когда мы растили Дарью, у меня такого ощущения не было. Я совершенно спокойно могла оставить ее на руках мужа и пойти за покупками или по делам. И он великолепно со всем справлялся.
Да, время меняет и нас самих, и наше восприятие окружающего мира. А может быть, просто возрастает ответственность?
Недавно рядом с нами появились новые соседи по даче: муж с женой, пенсионеры, интереснейшие люди, которых сейчас нечасто встретишь в нашей жизни. Как потом выяснилось, они прожили трудную, полную опасностей жизнь. Судьба заставляла их менять профессии и места жительства. Они исколесили почти весь мир и обладали разнообразными и подчас просто невероятными познаниями в разных областях.
Но это мы выяснили уже потом. А вначале нам казалось, что наши соседи просто милые культурные люди, с которыми приятно общаться и говорить на разные темы. Они совсем недавно приобрели эту дачу и до сих пор занимались какими-то бумажными оформлениями своих прав.
Елизавета Николаевна, так звали соседку, однажды зашла ко мне на участок, чтобы спросить, что где расположено, а самое главное, как у нас принято то или другое, чтобы невзначай не попасть впросак и не вызвать неудовольствие или непонимание. Так мы разговорились.
Как-то осенью, незадолго до возвращения в Москву, мы с ней остались на даче одни, и у нас завязался интересный разговор... о масках, которые мы носим в этой жизни, и об их роли в становлении характера человека.
Дело в том, что многие считают вполне естественным, что люди носят в своей жизни различные маски, как бы не живут, а постоянно играют какие-то роли. Признавая, что каждому человеку в той или иной ситуации приходится не быть самим собой, а носить какую-то маску, мне в принципе это претило. Особенно, когда люди в своих утверждениях доходили до крайности и заявляли, например, что мать - не мать своему ребенку, а играет роль матери.
В моем представлении получалось, что маска противостоит личности, и они борются друг с другом, как два антагониста. Ничего хорошего я в этом не видела. Вот какая тема закрутила нас осенним вечером за чаепитием.
Елизавета Николаевна, которая прочитала много книг по этому вопросу, сначала загнала меня в тупик. Мне пришлось признать, что маска может служить и для самоутверждения, и как способ самозащиты, и для отвлечения внимания окружающих от своих проблем. Но я интуитивно чувствовала, что за всем этим стоит какая-то ложь. А там, где между людьми стоит ложь, не может быть искреннего общения.
Человек в маске изначально обманывает тех, кто с ним имеет дело. Люди же, обращаясь к маске, думают, что говорят с самим человеком. Ложь и так стала почти нормой в нашем мире.
Здесь уже Елизавета Николаевна вынуждена была со мной согласиться.
– Не спорю! Мне самой подчас кажется, что идет обмен информацией не между людьми, а между масками. Люди считают, что ношение маски помогает им вписаться в социум и быть там хорошо принятыми. Только они не подозревают о том, что постоянное ношение масок ведет к одиночеству. Ведь за разнообразным набором масок теряется сам человек.
– Ну, вряд ли стоит обвинять во всем самих людей. Они вынуждены приспосабливаться к окружающей действительности. Иногда мне кажется, что люди в нашем мире задыхаются от обилия ролей, которые им приходится играть. Только часто мне хочется услышать слово души из-под неплотно надвинутой маски. Все-таки люди - не роботы, которые проигрывают заложенную в них программу!
Наш разговор так и остался незаконченным: приехал муж Елизаветы Николаевны, и она отправилась собирать вещи для отъезда в город. Да и у меня еще была куча дел...
– Интересно, я действительно собираю вещи или играю роль женщины, собирающей вещи? – подумала я, оглядывая комнату, чтобы не забыть чего-нибудь на даче. А то еще придется приезжать сюда в самое неурочное время.
Покончив со своими делами, я вышла в сад и присела отдохнуть на скамеечку. Мне захотелось попрощаться с садом в преддверии его угасания.
Сад, казалось, понял мое настроение. Он тоже выглядел пригорюнившимся и печальным. Листья деревьев обвисли, и с них продолжали стекать капли недавно прошедшего дождя. Редкий луч солнца, пробившегося из-за туч, заставлял их сверкать радужным сиянием. Они падали на облетевшую листву, которая в ответ издавала странный шуршащий звук. Словно деревья переговаривались между собой и тоже прощались до весны...
Муж быстро перетаскал и уложил в машине многочисленные тюки, свертки и сумки. Выезжая на проезжую дорогу, мы оглянулись на осиротевший дом с закрытыми ставнями. На душе было как-то грустно. Наш окончательный отъезд с дачи означал, что осень безоговорочно вступила в свои права, и впереди нас ждала долгая, холодная зима в городе, словно разом потерявшим свои летние цвета и дружно переодевшимся во всё темное и унылое.
Мы ехали молча. Говорить ни о чем не хотелось. Снова пошел дождь. Его капли стекали по лобовому стеклу, подгоняемые стеклоочистителем. И только войдя в теплую квартиру, мы почувствовали некоторое оживление. Всё вокруг было родным, обжитым, своим. Казалось, даже стены излучали радушие и доброжелательность.
– Ну, с возвращением! – я стряхнула с себя какую-то оцепенелость и отправилась на кухню готовить ужин. А вещи подождут, завтра с ними разберусь по-свойски.
Чайник призывно засвистел, приглашая нас к столу.
– Вообще-то я проголодался, – муж сложил в углу комнаты привезенные вещи, вымыл руки и появился на кухне. На его лице было написано, что он готов расправиться с любым ужином, который появится на столе.
– Ну, не так быстро. Я тоже только что приехала. Наша еда еще лежит в холодильнике, – я начала перебирать свертки, кульки и пакеты, сложенные на полках, стараясь найти что-нибудь, более или менее готовое к употреблению.
– Тебя устроит жареная рыба с пюре, а потом чай с бутербродами? – я вытащила замороженную рыбу и пакет с картофельным пюре в порошке, масло и кусок сыра.
– О, не томи! Я готов на всё! – Николай театрально развел руки, вооруженные вилкой и ножом.
Через двадцать минут стол был готов принять голодающих. Названные блюда я дополнила привезенными консервированными овощами. В общем, получилось неплохо, судя по тому, что тарелки быстро опустели, и по кухне разнесся густой аромат свежезаваренного чая.
Еще один дачный сезон закончился.
* * *
Несколько дней ушло на то, чтобы рассортировать и убрать привезенные вещи и продукты, а затем привести квартиру в надлежащий вид. Закончив всю эту процедуру, я уже собиралась прилечь на диван и включить телевизор, как вдруг в дверь позвонили.
– Кого это еще принесло? – подумала я с досадой и пошла открывать дверь. Передо мной стоял... Гор! Еще никогда он не появлялся у меня дома. Случилось что-нибудь?
Он понял мое замешательство.
– Ты растеряла всё свое гостеприимство? – спросил он, переступая порог дома.
– Нет, что Вы! – я отступила, давая ему возможность пройти.
– Дело в том, что следующее задание будет связано как раз с твоей квартирой.
Я пришла немного в себя и пригласила его в гостиную. Вскоре там же появился и поднос с кофе.
– Ну, что же! Давай подкрепимся, перед тем, как... исчезнуть.
Я с недоумением подняла на него глаза.
– Еще не разучилась удивляться? – спросил Гор, протягивая руку к чашке с кофе.
– Это Вы еще не разучились меня удивлять, – отпарировала я и приготовилась слушать.
– Зачем тратить время здесь? Рассказывать я буду там...
Он допил кофе и поднялся.
– Пошли?
Я поднялась вслед за ним, всё еще ничего не понимая. Мы прошли в ванную комнату. Гор подошел к стене и коснулся ее. На стене стали проступать контуры двери. Я не верила своим глазам. Мой спутник толкнул дверь, и она открылась.
– Проходи! – он отступил, давая мне пройти. Я переступила порог и вошла в просторное помещение, напоминающее небольшой бассейн. Голубовато-зеленая вода поблескивала, отражая на своей поверхности разноцветные стекла удлиненных окон. На другой стене виднелись ниши неизвестного мне назначения, полуприкрытые матовыми дверцами.
– Куда я попала? – подумала я. – Ведь не в соседнюю же квартиру.
Третья стена была совершенно прозрачной, и за ней виднелся холл, обставленный мебелью. Раздвигающиеся двери были едва заметны.
– Осмотрелась? – мой спутник повернулся ко мне. – А теперь не хочешь поплавать?
Я молчала. Задавать какие-либо вопросы было глупо. Я ждала продолжения объяснений.
– Как ты уже догадалась, мы находимся не в твоей квартире и даже не в твоем доме. Мы находимся в другом пространстве, и даже очень далеко от Земли. Но для того, чтобы перейти границы этой плоскости, надо пройти через субстанцию воды. Купальный костюм ты найдешь в этой кабинке, – он указал на одну из ниш. – Там же потом ты сможешь переодеться в другое платье.
Я оглянулась. На четвертой стене смутно вырисовывалась призрачная дверь, через которую мы вошли.
Покончив с «водными процедурами» и накинув на себя нечто вроде легкой туники, я подошла к стеклянной стене. Двери бесшумно раздвинулись, пропуская меня в холл. Гор уже сидел там в кресле. Я села напротив него и приготовилась слушать.
– Все детали – потом! У тебя будет уйма времени, чтобы удовлетворить самое жгучее любопытство. Теперь о самом главном. Мы находимся на планете, бесконечно удаленной от Солнечной системы. Планета никем не заселена. Она вообще еще «не обработана», если можно так сказать. Здесь есть океан, моря, горы и всё такое. Кстати, прекрасный климат вечной весны. Планета совсем дикая, практически не только без фауны, но и без флоры. Первозданная природа. Мы выстроили для тебя это бунгало на берегу океана в небольшой бухте. Здесь есть всё для комфортной жизни. Остальное можешь доделать по своему вкусу.
Сердце тоскливо сжалось, предчувствуя не совсем приятные ситуации в недалеком будущем. Зачем он рассказывает мне всё это? Что это, шутка?
А Гор продолжал, как ни в чем не бывало, словно не замечая моей реакции на его слова.
– Человек труднее всего переносит испытание одиночеством. На него неплохо было бы выработать иммунитет. А это означает, в первую очередь, изменение внутреннего мира, всего мироощущения. Это долгий процесс. Мы с тобой только начинаем. Ты и мир. Вы остаетесь наедине друг с другом. Ты помнишь встречи в Долине старцев? Теперь мы научились растягивать время на еще большие сроки.
Мой спутник посмотрел на мое грустное лицо и решил «разбавить» эффект от своей информации.
– Давай пообедаем!
Мне, честно говоря, было не до обеда, но Гор нажал какую-то кнопку в центре стола, и перед нами тотчас же появилась панель управления, как в том синтезаторе, который мы в последнее время осваивали.
– Вот он тебе и пригодился. Пока что выбирай меню, а в дальнейшем подумай, что тебе может понадобиться на долгий, очень долгий срок пребывания здесь.
Я неохотно нажала несколько клавиш. То, что говорил Гор, звучало для меня весьма угрожающе.
– Да, это трудно! – признал Гор, заметив мой удрученный вид. – Но, во-первых, ты всегда можешь прервать эксперимент. Не забывай, мы всегда рядом. Во-вторых, у тебя будет помощник – кибер - мозг, который имеет возможность осуществлять твои идеи. Ты можешь даже с ним разговаривать. По существу, он является центром управления этой планетой.
Всё это меня не столько утешало, сколько пугало еще больше. Мои мысли прервало появление заказанных блюд. Они незаметно выплыли передо мной из недр стола. Очевидно, после наших занятий «скатерть-самобранку» намного усовершенствовали. Есть не хотелось, но, заметив, что Гор взялся за свои приборы, я тоже начала ковыряться в тарелке.
– Похоже, надо было начать с другого конца, – мой наставник взял со стола стакан холодного сока и отпил пару глотков. - Я хочу, чтобы ты поняла для чего это нужно.
Видишь ли, это не только эксперимент, но и твоя подготовка к будущему существованию. Процесс этот долгий, поэтому начать лучше уже сейчас. Как тебе объяснить? Активная жизнь подготовленных людей с переходом на другой план бытия, не прекращается. Чем выше, тем большую роль играет мысль. Именно она и является творцом. Для осуществления какой-то идеи там толпы не нужны. Поэтому условия твоей жизни на том уровне будут резко отличаться от теперешних.
Никакой давки, никакого скопления людей. Ты творишь, но творишь в одиночестве. Пока снова не потребуется твое присутствие на Земле. Этот период может длиться очень долго. И человек должен быть к этому готов, готов психологически.
Не пугайся! Для начала ты поселишься здесь всего на один месяц. Как обычно, на Земле пройдет всего одна ночь. Это ты уже знаешь. Не так ли?
Я кивнула. Какое сравнение? Ведь там, в Долине старцев нас было много. Мы общались, спорили, постигали новое, но все вместе. А теперь я должна буду провести этот месяц совсем одна. Да еще с сознанием, что моя родная Земля находится от меня на колоссальном расстоянии, где-то там, в глубинах космоса. Мне по настоящему стало страшно.
– Ну, всё не так ужасно, – заметил Гор, словно считав мои мысли, – к тому же ты, я надеюсь, будешь всё время занята обустройством этой девственной планеты. Ведь обжитым уголком, по существу, является только эта территория с домом, да и она еще не освоена. Так что дел наберется много, а в хлопотах время бежит незаметно.
– Я прямо сейчас должна остаться тут? – спросила я с содроганием. Разум еще не был в состоянии осознать до конца эту задачу.
– Нет, зачем же? Неделю-две ты можешь провести дома. Тогда эта перспектива, может быть, покажется тебе более приемлемой. Ты сама найдешь легенду, которая позволит тебе принять ее без сопротивления. А теперь пора возвращаться.
* * *
Первые два-три дня после этого события я ходила, как пришибленная. Мне казалось, что я расстаюсь с моими родными навсегда. Гор был прав: промучившись какое-то время, я начала поворачивать эту ситуацию и так, и этак, находя каждый раз ей обоснования и оправдания.
В общем, я даже понимала логику такого поворота событий. Раз ступив на этот путь, наивно думать, что он приведет к обычной рутине. Мне уже пришлось немало пережить самых необыкновенных приключений. Я знала, что легче не будет, с каждым разом будет всё труднее.
Просто я не была готова к тому, что следующий шаг окажется таким сложным и непривычным. Но ведь люди годами, а подчас и всю жизнь, сидели за свою идею в казематах, в ужасных условиях, утешала я себя, стараясь найти душевное равновесие.
Но за стенами у них были живые люди, родные ждали и переживали за них. А кто тебе мешает думать, что за стеной живет твоя семья, которая, правда, не подозревает, как тебе одиноко, не подозревает, что тебя нет рядом с ними, что вас разделяют космические бездны? К тому же ты знаешь, что через месяц по твоему времени ты снова вернешься к ним, и они, как всегда, скажут тебе с улыбкой: «Доброе утро!»
Так чего же ты так испугалась? Не этого месяца ты испугалась, ты невольно подумала о том, что эта ситуация может растянуться на сотни лет? В то время у тебя уже не будет никаких родных. Ты будешь в мире совершенно одна! Одна? Неправда! Разве рядом с тобой, пусть и на безмерных расстояниях, всегда не будут находиться Гор и его друзья? И в любой момент ты силой свой мысли сможешь пообщаться с ними. А они, если понадобится, всегда придут тебе на помощь. Просто, на любом плане, в любом измерении есть своя специфика. Мы ее не знаем, не привыкли к ней, и она нас страшит. Но этот страх - временный. Мы преодолеем его, и всё снова станет на свои места. От души отлегло. Я даже выпрямилась.
Зная, что мне, именно мне, предстоит долгая разлука с моими близкими, я изо всех сил старалась оказывать им как можно больше внимания и ласки.
* * *
И вот настал день моего «отъезда». Все напутствия и подсказки Гор сообщил мне заранее. Когда часы пробили полночь, я подошла к стене ванной комнаты и посмотрела на нее в надежде, что по какой-то причине двери там не окажется. Напрасно! Призрачная дверь была на своем месте. Вздохнув, я толкнула ее и вошла в мою «темницу».
Проделав ритуал очищения водой и переодевшись, я пошла в холл. Он был пуст, безупречно чист и прохладен. С чего начать? Наверно, надо поздороваться с управителем планетой, но как к нему обращаться?
– Сэр Управитель! – почему-то произнесла я, и сама рассмеялась.
– Я Вас слушаю, мадам, – прозвучал негромкий приятный голос без определенного тембра, но, несомненно, доброжелательный. Голос был почти человеческий, без какого бы то ни было металлического оттенка.
– Я хочу поговорить с Вами, но не знаю, как Вас зовут.
– У меня нет имени.
– Тогда я буду звать Вас сэр Питер, – мне казалось, что я играю в какую-то игру.
Наша беседа затянулась надолго. Сэр Питер обладал огромными знаниями по всем предметам и оказался приятным собеседником. Он напомнил мне, что настало время завтрака. С синтезатором я была уже знакома, поэтому эта часть моей жизни не представляла для меня никакой трудности.
После завтрака я решила осмотреть дом и его окрестности. Дом состоял из двух этажей, соединенных пологой винтовой лестницей. Внизу был холл, а вернее застекленная большая терраса, которая служила и столовой и гостиной. Всё было предусмотрительно расставлено по своим местам, чтобы создавать наибольшие удобства проживающим в доме людям. Это я-то «люди»? – подумала я с горечью. Я люблю жить уединенно, но именно сейчас мне, как никогда, хотелось человеческого общения.
На первом этаже располагался кабинет и библиотека, а также уже известный мне плавательный бассейн. Я посмотрела на стену. Неясные контуры двери смутно виднелись на облицовочных плитках. Значит, мое заключение добровольное! Связь с моим миром не порвана!
Одежды, которую я сбросила вчера перед тем, как погрузиться в бассейн, на скамейке не было. Невольный вопрос: кто здесь убирает?
– Сэр Питер! Кто убрал мою одежду? – раньше я разговаривала с разными людьми, теперь всех их заменил один голос.
– Это роботы. Они маленькие, но шустрые и отлично знают свое дело. Познакомьтесь с одним из них!
Я оглянулась. Словно по волшебству, передо мной появилось странное существо, похожее то ли на чебурашку, то ли на небольшого кролика. Но у него были выразительные глаза, которые, как мне показалось, с любопытством рассматривали меня.
– Здравствуй, братец - кролик, – я кивнула ему. – Куда ты дел мою одежду?
И вдруг он мне ответил:
– Если Вам понадобится одежда, Вы можете взять новую. Старую мы всегда уничтожаем. И то, что лежит на полу.
– Ого! Надо будет это учесть, – подумала я, вспомнив, что иногда имею привычку раскидывать вокруг себя книги и бумаги, когда не хватает места на письменном столе.
Правда, потом я все-таки воспроизвела свою одежду и повесила ее в шкаф. В ней, а не в обновах, я должна буду вернуться домой, на Землю.
Так, совершенно неожиданно для себя, я обнаружила в доме кучу собеседников. Если и не столь эрудированных, как сэр Питер, то, по крайней мере, наделенных приятным тихим голосом и всегда готовых придти на помощь.
– Хорошо еще, что мне показали это существо, а то я бы до смерти перепугалась, появись он внезапно передо мной. Ведь я думала, что дом абсолютно пуст, – пришло мне в голову. Но «кролики» были такие симпатичные и услужливые, что я решила: так даже лучше. Все-таки хоть какое-то движение вокруг.
Впрочем, как я ни старалась, увидеть их в процессе работы не было никакой возможности: так незаметно и бесшумно они двигались. Возможно, что они просто избегали попадаться мне на глаза.
Осмотрев весь дом, я вышла на стеклянную террасу. Кое-что я бы изменила, подумала я, и отметила это в записной книжке, которую носила с собой специально для этой цели. Приняв, как неизбежность, свое пребывание здесь, я решила сделать хоть что-нибудь полезное. Не для себя или кого-то другого, а просто так, из чувства порядка и соразмерности.
Подойдя к стеклянной стене холла, я осмотрела окрестности. Вид был поистине изумителен. Мне захотелось еще больше расширить панораму обозрения. Как только я приблизилась к стене, она вдруг раздвинулась, давая мне пройти на открытую террасу.
Теперь уже можно было обозреть всё великолепие окружающей природы. Дом из белого камня удобно расположился наверху небольшого холма. Широкие ступени спускались на дорожку, которая изгибами шла вниз, к самому заливу. Сверху было ясно видно, что этот залив являлся своеобразной уютной бухтой, за левым краем которой виднелось море. Или океан? Этого я еще не знала.
По обе стороны громоздились скалы самых причудливых форм. Берег бухты был песчаным и золотистой каймой охватывал правую сторону залива. Слева, камни подходили к самой воде и отражались в ней темными причудливыми пятнами.
– Ух, сколько здесь работы, – неожиданно подумала я. В голове зародилась и зрела какая-то мысль.
Только сейчас до меня дошло, что в этой красоте чего-то не хватало. Несколько зеленых пятен на диком фоне явно бы не помешали. Я спустилась по дорожке еще ниже и оглянулась на дом. Терраса тоже показалась мне какой-то пустой. Не хватало зелени и цветов. И это я отметила в своем блокноте.
Дойдя до самого низу, я попробовала ногой воду. Она была приятно прохладной. Интересно, а купаться здесь можно? Надо будет спросить у сэра Питера. Похоже, он знает всё на свете. Подъем оказался менее приятным. А если здесь соорудить лифт? Место для него я уже присмотрела. Только как это сделать?
К обеду голова уже не вмещала целую кучу идей, невероятных планов и задумок. Сев за один из столов холла, я нажала кнопку синтезатора. Клавиатура медленно выползла из-под столешницы. Быстро набрав меню обеда, я заглянула в свой блокнот.
– На осуществление всего этого, одного месяца, пожалуй, не хватит, – с грустью подумала я.
– А ты поспешай медленнее, – словно услышала я голос моего невидимого друга. – У тебя будет много времени для обживания этой планеты.
Ваза на столе издала мелодичный звон. Так синтезатор извещал о том, что обед готов. Стол разделился на две части, его створки разъехались, и снизу поднялся поднос с закусками, салатом и соком. Я придвинула к себе тарелки и с удовольствием приступила к еде. Потом поставила тарелки на середину стола, туда, где проходила еле заметная полоска, замыкавшая пространство центра. И нажала кнопку. Грязные тарелки ушли вглубь стола, а вместо них появилась новая тарелка со вторым блюдом.
Покончив с обедом и выпив чашечку кофе, я пересела на стоявший у стены мягкий диван с намерением прочитать еще раз всё записанное в блокноте и хорошенько обдумать каждую позицию. Но то ли я устала ходить всё утро, то ли свежий ветерок навеял мне легкую дрему, только я заснула.
Однако за это время мое подсознание, очевидно, все-таки хорошо продумало то, о чем я только собиралась поразмыслить. Теперь мне нужна была консультация сэра Питера. И я произнесла его имя.
– Слушаю Вас, – тут же откликнулся мой герой. Впрочем, как я потом обнаружила, он так же молниеносно откликался, где бы я ни была. Похоже, он находился везде, в любой точке дома или его окрестностей.
– Синтезатор может изготовить сам себя только большого размера? – спросила я. В моем блокноте было четко записано слово «почва». Скалы здесь были, но ведь деревья не будут расти на голых скалах. Я объяснила сэру Питеру свою мысль: на внешней террасе должны стоять красивые вазоны с зелеными кустами, а по их краям будут свешиваться ампельные цветы. В дальнейшем я собиралась заняться благоустройством лестницы и хотя бы каких-то частей окружающей территории. Для этого нужно много земли. Образцы плодородной почвы мы в свое время заложили в синтезатор. Так что программа эта в нем была.
Сэр Питер, казалось, воспринял мою идею совершенно нормально.
– Да, это возможно, – ответил он невозмутимо. – Для этого надо только, чтобы синтезатор воспроизвел сам себя, только больших размеров и большей мощности. К тому же, для такой работы потребуется достаточное количество роботов-помощников. Не так ли?
– Замечательно! Тогда я еще смогу кое-что переделать в доме. А, кроме того, у меня есть разные задумки. Но это пока только идеи.
И работа закипела. Дикая первозданная красота вокруг порождала желание как-то смягчить необузданность скальных нагромождений, привнести в буйство коричнево-серых тонов какие-то более человеческие оттенки. Мне явно не хватало здесь зелени: небольших рощиц, живописных групп деревьев, раскидистых кустарников, лужайки, покрытой разноцветьем трав и полевых цветов.
Я понимала, что для этого потребуется время, большее, чем то, которое мне было отпущено. Ну, пусть это вырастет потом. И не важно, что я этого уже не увижу. Месяц теперь показался каким-то смехотворным сроком. Что можно сделать за месяц? Да ничего!
С другой стороны, месяц – это тридцать дней. Если каждый день хоть немножко продвигаться в осуществлении своего плана, то это тридцать шагов реальных действий. Я вернусь в свой мир, но эта прекрасная планета станет еще краше.
Если бы я смогла создать хотя бы несколько очагов растительности вокруг дома, ну, можно и подальше. Скажем, насколько глаз хватает, чтобы это видеть... Ладно, сколько успею – столько успею.
Нет, одна я, конечно, ничего не смогла бы сделать. Получалось так, что я только мечтала, строила планы, обдумывала детали. А уже сэр Питер, синтезатор и роботы-помощники превращали их в нечто видимое, осязаемое. Я творила, но творила своей мыслью.
Просто мои желания тут же осуществлялись. Спустя несколько дней, я спросила сэра Питера, а нельзя ли, чтобы синтезатор выдавал саженцы уже оформившихся, подросших деревьев? Оказалось, что и это возможно.
Представьте себе мою радость, когда однажды утром, выйдя на террасу и оглядев окрестности, я увидела чудо: мой план начал сбываться. На отмеченных для посадки саженцев местах, зеленели и трепетали на ветру самые настоящие деревца. Ну, они были еще не очень большими, но их тоненькие стволы все же можно было разглядеть. Им предстояло еще долго расти, но хорошее начало уже было положено.
Мне захотелось позавтракать на самой террасе. Она тоже преобразилась. В разных местах стояли кадки с цветущими кустами. А у самой лестницы появилась даже целая многоцветная композиция в каменном бордюре. Теперь у нас был и передвижной синтезатор. Когда я присела в кресло у овального столика, «братец-кролик» подкатил ко мне небольшой синтезатор на колесиках. Заказав себе обычный завтрак, я решила просмотреть записи в блокноте: что мы успели сделать. Оказалось, что не так уж и мало!
А сколько времени прошло? Всего что-то около месяца. Сначала я думала, что сойду с ума от одной мысли, что я одна, да не просто одна, а затеряна в безбрежных далях космоса. Как-то мне довелось посмотреть в телескоп, установленный в одном из чердачных помещений дома. Я обнаружила там небольшую, но хорошо оборудованную обсерваторию. С большим трудом, под руководством вездесущего сэра Питера, мне удалось разглядеть крохотную точку на самом краю видимого квадрата. Нет, это была не Земля, а вся наша солнечная система.
Утешало то, что по «другим каналам» мне стоило лишь переступить порог заветной двери, чтобы снова очутиться в своей квартире. Впрочем, об этом лучше было не думать. И работа по благоустройству «моей» планеты очень в этом помогала. Еще одно подтверждение того, что не сама ситуация страшит нас, а то, как мы ее воспринимаем.
Гор, как всегда, появился совершенно неожиданно. Я даже вскрикнула, когда увидела его сидящим в библиотеке и листающим какую-то книгу.
– Ты что, совсем одичала в одиночестве? – сказал он, как ни в чем не бывало. – Неужели сэр Питер такой плохой компаньон?
– Сэр Питер великолепен, – я попыталась подстроиться под его тон, – только я никак не ожидала кого-нибудь увидеть в этой глуши. Как это вы догадались заглянуть ко мне на огонек?
– Да уж пора. Как провела время?
Я стала показывать Гору всё, что успела сделать за прошедший месяц.
– Правда красиво? – мне хотелось услышать из его уст слова похвалы (женщине так важно, чтобы ее усилия нашли поддержку и понимание).
– Действительно красиво! Ты зря времени не теряла. Странные вы, женщины, всё-таки существа. Другая и свой собственный дом не умеет или не хочет благоустроить, для тебя же и целая планета, как одна квартира. А знаешь, что в этом деле самое главное? Ты училась творить мыслью, а это очень пригодится в будущем. Здесь ты оттачивала силу своей мысли. И, надо сказать, неплохо справилась. Визуализация – основа творчества.
Особенно Гору понравилась березовая рощица, которая ажурно зеленела в обрамлении скал справа от дома на небольшой возвышенности, Мы спустились к воде.
– Сюда бы еще лодку, или маленький катер, – заметила я мечтательно.
– Так тебе не надоела эта планета? – с удивлением спросил Гор. – А я думал: ты рванешь отсюда так, что только пятки будут сверкать по всему Млечному пути.
– Так я сюда больше не вернусь? – от этой мысли мне стало как-то грустно.
– Посмотрим. А теперь пора возвращаться.
Я оглядела в последний раз дом. Он выглядел вполне обжитым и каким-то даже веселым. Попрощалась с сэром Питером. Почему-то мне показалось, что его голос звучал несколько грустнее обычного.
Путь назад снова лежал через бассейн. Я взяла из стенного шкафчика свое платье. Гор открыл передо мною дверь, пропуская вперед.
– А я здесь еще останусь. Счастливо!
Я вошла в свой мир, то бишь, свою квартиру. Как обычно, всё было таким же, словно после моего исчезновения не прошло и минуты. Даже чайник оставался горячим, как будто только что выключился.
– Ну, вот и хорошо! Мне бы сейчас в самый раз кофейку попить.
Налив себе чашку кофе и прихватив с собой пару сухариков, я пошла на балкон. Просто необходимо было дать мозгу возможность переварить всё случившееся и снова войти в ритм обычной жизни. Вещам-то хорошо: лежат себе, где их оставили, а мне каково?
Как ни странно, возвращение оказывается гораздо более тяжелым, чем само путешествие. Словно психике легче переключаться на новое, чем возвращаться к старому.
Тут мои мысли прервал телефонный звонок. Это было очень некстати. Обычное состояние еще не вернулось ко мне, и голове было трудно включиться в сегодняшнюю минуту. Я даже не могла вспомнить, какие неотложные дела у меня были на сегодня. Нет, пока всё не вспомню, никакого общения.
Легко сказать! Я обошла всю квартиру, цепко замечая малейшие детали, чтобы вернуться в тот момент, когда я покинула ее. Судя по всему, перед этим я готовила обед. Кастрюля, овощи, наполовину приготовленные к варке, даже надкусанное яблоко около тарелки, всё это быстро вернуло меня к действительности. На всякий случай взглянула на календарь. Так, теперь я готова к любым неожиданностям.
Если честно, за этот месяц я совсем отвыкла готовить себе пищу. За меня это прекрасно делал синтезатор. Я уже начала воспринимать его, как нечто данное. Несколько движений пальцами по клавишам, и любое меню, как по мановению волшебной палочки, появлялось на столе.
– Ух! Теперь придется снова браться за готовку, – с досадой подумала я, завязывая сзади тесемки фартука.
Да, мы быстро привыкаем к хорошему. И как же потом трудно от этого отвыкать. Да Вы сами это знаете на примере отключения горячей воды. А ведь еще на нашей памяти люди жили с одной только холодной водой, грели ее на керосинке или примусе и даже не помышляли о чем-то другом. Ведь тогда даже газа еще не было в наших квартирах.
Но, хочешь, не хочешь, а еду готовить надо. И я принялась за дело. Мне невольно вспомнилось, что простые будничные дела я воспринимала по-разному, возвращаясь из своих «путешествий». В большинстве случаев, меня безмерно радовала возможность снова оказаться в своей квартире, заняться домашними делами, так как я думала, что уже никогда не вернусь в привычную обстановку.
На этот раз всё было по-другому. Какая-то часть моей души осталась там, в доме, который я сама благоустроила, на далекой планете, где я оставила тепло своих мыслей, ставших явью. Что-то во мне неуловимо изменилось. Оказалось, и эту действительность я приняла в свое сердце.
Вернувшегося с работы мужа я встретила, как всегда. Несмотря на все старания, чтобы он не обнаружил во мне никакой перемены, кое-что он все-таки заметил, потому что я уловила его внимательный взгляд. Какую же ошибку я совершила?
Об этом я узнала намного позднее, когда Николай заговорил со мной на эту тему. Оказывается, недостаточно контролировать свое поведение или слова, нельзя оставлять без внимания даже взгляд. У меня изменился взгляд!
Конечно, муж не мог догадаться об истинной причине этой перемены. Поэтому он приписал ее тому, что у меня появился другой мужчина. Что за чушь! Я постаралась разубедить Николая. Не знаю, насколько это удалось.
Плохо то, что даже зеркало не могло мне в этом помочь: там взгляд всегда один, направленный на себя. Но я поняла, в чем дело. Взгляд был как бы отсутствующим, вернее, обращенным внутрь. Это говорило о том, что какая-то часть меня осталась на той одинокой планете. Словно в мыслях я продолжала жить на ней. Именно эту недостающую часть и заметил Николай.
Как же сделать так, чтобы думать о ней, когда моих родных нет рядом? Было ясно, не думать об этом вообще я не могу. А это значит, что нужно научиться контролировать и свои мысли, и свой взгляд. Еще одна задача!
Постепенно муж успокоился. Однако возникло дополнительное осложнение: меня так и тянуло, когда я оставалась одна, открыть заветную дверь и посмотреть, хоть краешком глаза, а как там? Всё ли в порядке? Я только спрошу об этом у сэра Питера.
Да, но возможно ли это? С Гором мы на эту тему не говорили. Надо будет его спросить. Только когда Гор появится? Об этом никто не знал. А это значит, что искушение продолжало подтачивать меня.
* * *
Зима в этом году наступала как-то неохотно, словно никак не могла договориться с осенью, когда той надлежит уступить свое место следующему сезону. Снег то выпадал, то снова таял. Промозглый ветер гнал пешеходов по мокрым камням мостовой, заставляя поднимать воротники пальто. Выворачивал зонты в руках спешащих женщин, и они начинали топтаться на месте, пытаясь справиться с убегающей от них рукояткой зонта. Набухшие от влаги темные тучи ползли так низко, что казалось, вот-вот зацепятся за крыши домов. Да они и сами не знали, снег ли, дождь ли несли в своих недрах. Казалось, им самим от этого было на душе мокро и слякотно.
Чтобы немного встряхнуться, я затеяла небольшой девичник. Действительно, уже давным-давно у нас с моими подругами не было веселых посиделок. Сказано – сделано! Скорей за телефон! Одновременно я набрасывала на бумажке, что нужно купить и сделать.
Идея была принята с радостью. Оставалось только выбрать день, который всех бы устраивал.
Таким днем оказалось воскресенье. И хотя встреча была назначена на 17 часов, Татьяна пришла пораньше, чтобы помочь мне в подготовке девичника. Правда, почти всё мне удалось сделать вечером в субботу и с самого утра в воскресенье, так что моей подруге осталось только разложить всё по тарелкам и расставить на столе.
– Посмотри, как красиво получилось, просто загляденье, – Татьяна отступила на шаг, давая мне возможность полюбоваться ее работой.
Внезапно ее осенила какая-то мысль.
– А ты предупредила всех, чтобы они ничего не приносили с собой?
– Нет. Мне как-то это не пришло в голову.
– Ну, тогда готовься. А ставить больше некуда.
Татьяна оказалась права. Ну, какая женщина не захочет похвастаться перед подругами своим фирменным блюдом? Как я этого не учла? Почти каждая гостья пришла не с пустыми руками: варенья, соленья, выпечка. И всё это, естественно, она хотела тут же поставить на стол.
– Дамы, а вы в состоянии всё это съесть? – Татьяна рассмеялась, пытаясь втиснуть еще одну тарелку между другими.
– Придется постараться, – моя бывшая сослуживица Лида, веселая и полненькая хохотушка, забавно надула щеки и ринулась к столу.
– Разве только с твоей помощью, – поддержала я ее шутку. – Девочки, давайте рассаживаться и примемся за дело.
Вечер пролетел незаметно, в разговорах, смехе и шутках. Мы так давно не виделись, что каждой было, что рассказать. А под шумный разговор и содержимое блюд стало быстро улетучиваться.
Когда Николай вернулся домой, гостьи уже начали расходиться.
– А ты здорово придумала позвать нас на девичник, – заметила, прощаясь, Татьяна. – А то все погрузились в домашние дела, быт и забыли о наших традициях.
Когда все ушли, муж посмотрел на мое усталое лицо и вдруг предложил:
– Давай я тебе помогу убираться. Говори, что надо делать.
Я прислонилась лбом к его плечу, и мне стало неожиданно так хорошо, так тепло от этих слов.
– Какой ты у меня замечательный, – только и могла я произнести.
– Да, ладно тебе, а то я совсем зазнаюсь.
Вдвоем мы быстро привели квартиру в прежний вид. Было уже поздно. Окна в доме, стоявшем напротив, давно погасли. Только на третьем этаже горел слабый ночничок. Видно, у соседей опять заболел маленький ребенок. Бедный малыш!
* * *
Надежда Ивановна, художница, с которой мы много лет уже были знакомы, пригласила меня на художественную выставку. Мы договорились встретиться у входа, минут за пятнадцать до ее открытия.
– Ты обязательно должна посмотреть некоторые картины, – ее воодушевлению не было предела. – В этих красках чудится что-то неземное, временами их выразительность просто завораживает.
Я никогда не видела мою знакомую в таком состоянии. Сама художница, она умела ценить работы своих коллег, но тут, видно, что-то ее всерьез задело. Даже я, в общем-то, далекая от мира живописи, была заинтересована. Ее состояние передалось мне.
Надежда Ивановна выступала как бы в двух ипостасях: она была зрителем, и восторженным зрителем, и в то же время, моим гидом, которому было чрезвычайно важно донести до моего сознания то необыкновенное, что она сама успела открыть в выставленных произведениях.
Мы, не спеша, продвигались по залам, подолгу останавливаясь перед каждой картиной, чтобы впитать в себя не только явное, что было изображено автором, но и неуловимый аромат состояний, которые владели художником, когда он писал свою картину.
Одно полотно особенно привлекло мое внимание. Сюжет был незамысловат, но он каким-то мистическим образом будил воображение зрителя. Я даже подозреваю, что каждый зритель видел что-то свое, что соотносилось с его состоянием в данный момент. Могу только постараться описать то, что увидела я.
Несколько совершенно казалось бы ничего не говорящих линий подхватили мой взгляд и устремили его вглубь картины, туда, где сквозь просветы облаков синела невообразимая даль. Внимание уже не хотело возвращаться на первый план, где скупыми мазками, а то и просто едва заметными линиями были обозначены наши земные координаты: горы, руины какого-то замка, ветка, словно выхваченная из букета икебаны.
Но всё это уже не имело для зрителя никакого значения. Смысл был не в них, а где-то там, в невообразимых глубинах картины, которые манили, звали зрителя за собой. Словно подхваченный нежным водоворотом, он летел, как пушинка, в потоках призрачного света, увлекаемый неведомой силой.
И в этот момент в его голове, как в калейдоскопе, начинали зарождаться призрачные картины. Прошлого? Будущего? Он не знал.
Однако то, что только наметил художник, в голове зрителя обрастало вполне конкретными деталями. Включившись в состояние автора, зритель становился сотворцом. Его воображение дорисовывало образы, которые может быть, только промелькнули в мыслях художника. Он не успел запечатлеть их на полотне. Но зритель их уловил и силой своего вдруг разбуженного творческого начала сумел отобразить на холсте своего воображения.
Сколько же прекрасных картин создали сами зрители! Только этого никто не увидел, кроме них самих. Зато вышли они из залов выставки посветлевшими, с чувством какого-то благоговейного удовлетворения и, может быть, никогда не испытанной радости. Радости творца чего-то нового и прекрасного.
– Ну, что? – с нескрываемым любопытством спросила меня Надежда Ивановна, когда мы вышли на улицу. Впрочем, ей не нужны были никакие слова. Она взглянула в мои распахнутые сияющие глаза, заметила какую-то растерянную полуулыбку на моих губах и всё поняла.
– Я же тебе говорила, – удовлетворенно констатировала она. – Вот это настоящее искусство. Я знала, что ты это оценишь.
Я действительно была благодарна ей за этот глоток счастья. У меня не хватает слов, чтобы описать свое состояние и все те ощущения, которые так неожиданно подарила мне судьба. Это надо просто однажды пережить.
* * *
Однако судьба дарила мне не только положительные моменты. Подозреваю, что все они, и хорошие, и плохие (с моей точки зрения) были направлены на мое благо. Каждый такой момент оттачивал определенную черту характера, корректировал взгляд на окружающих, устранял не осознанные и не отработанные вовремя искажения в оценках. Только догадывалась я об этом, к сожалению, далеко не сразу.
В момент же самого происшествия я терялась, начинала видеть во всем только плохое и обижалась на весь мир. Это были мучительные моменты, периоды тяжких раздумий, нервных срывов и разочарований. И только спустя какое-то время, когда внутренний мир сам по себе начинал понемногу успокаиваться и приходить в равновесие, ко мне спускалось спасительное озарение, которое и вносило в душу гармонию.
Еще один урок оказывался усвоенным и закрепленным. Но как тяжело было всё это пережить! Думаю, многие меня поймут.
Однажды весной, когда воздух еще не освободился от излишней зимней влаги, а солнце не успело прогреть остывшую за долгие месяцы землю и потерявшие свои краски стены домов, на меня свалилось очередное приключение. Я сама его и спровоцировала, поддавшись искушению заглянуть в мой «потусторонний загородный дом». Вы помните, я вам рассказывала о том, как попала на далекую планету? Я даже имени для нее не успела придумать.
Ну, раз я приложила руки к ее благоустройству, то она стала для меня чем-то родным и близким. На какое-то время всё это событие отошло в сторону, земные дела полностью захватили меня. Мне просто некогда было об этом думать.
Правда, иногда меня подмывало желание наведаться туда, но я не решалась без разрешения наставников. Мало ли что, ведь они больше не заговаривали об этом. Более того, я их давно не видела и ничего о них не знала. Конечно, они заняты чем-то более важным. А мне, мне так не хватало получить от них хотя бы маленькую весточку!
И вот в один далеко не прекрасный день, словно кто-то подтолкнул меня к заветной двери. Ее призрачный контур манил, но здравый смысл заставлял меня воспринимать ее, как табу, запрет, не подлежащий нарушению. А тут, как назло, почему-то показалось, что ее линии стали как бы более четкими. А вдруг это не случайно? Я положила на дверь руку и слегка толкнула ее. Дверь открылась.
Передо мной находилось уже известное мне помещение бассейна, белая скамейка, стоящая у самых ступеней, а слева – прозрачная стена, ведущая на крытую террасу. Сквозь стекла виднелись кадки с цветущими кустами, а дальше, за горизонт уходила коричневая линия скал, кое-где покрытых растительностью. Всё было почти таким же, как я оставила. Только кусты пышно разрослись, да рощица у скал стала более зеленой. И я переступила порог...
Всё было чисто, убрано, ухожено. Вспомнив о необходимости пройти «через воду», я сбросила одежду и окунулась в бассейн. Выйдя из него, я обнаружила на скамеечке свежее платье и пушистое полотенце для вытирания. Я оглянулась, ища кого-нибудь из «братцев-кроликов», но никого не было видно.
При моем приближении дверь на террасу бесшумно отворилась. Я почувствовала себя дома и отправилась осматривать свои владения.
– Добро пожаловать! – раздался знакомый мне голос сэра Питера. – На планете всё в порядке. Температура воздуха вне дома...
Я не стала его слушать. Мне не терпелось взглянуть на то, как изменилась обстановка вокруг дома. Как растут деревья и кустарники, появились ли какие-нибудь новые цветы? Впрочем, о чем это я? Кто будет вносить что-то новое в этот ландшафт?
Я осталась довольна увиденным. Вернувшись домой, я решила спросить сэра Питера о… Горе. Ну, да, в глубине души я почему-то надеялась, что мне удастся увидеть его. Но робот о нем ничего не знал.
– Не оставил ли Гор каких-либо указаний? – не унималась я.
Ничего! Ну, что ж, мое любопытство было удовлетворено, а надеждам не суждено было сбыться. Я решила вернуться восвояси. Пройдя снова процедуру купания, я оделась и подошла к двери. Однако ее не было...
* * *
Я тупо стояла перед стеной бассейна и напрасно пыталась разглядеть на ней хоть какой-то признак бывшей двери... двери в мой мир. Стена была абсолютно гладкой, без малейшей щелочки.
– Не может быть, не может быть, – шептали мои вдруг пересохшие губы, а руки судорожно обшаривали гладкую стену.
Я села на скамейку, всё еще не спуская глаз с заветной стены. На что я надеялась? Не знаю. Я понимала, что для меня всё кончено. С таким же успехом я могла умереть. Да так и будет, и мои родные никогда не узнают, куда я исчезла. Будут ждать, а потом перестанут. До того, что произошло на самом деле, никто никогда не додумается.
– Надо спросить сэра Питера, – наконец пришло мне в голову. – Может быть, он сможет выпустить меня обратно.
Но сэр Питер или ничего не знал, или... получил указание молчать? Если так, то речь идет о новом испытании? Это уже лучше. Испытание мы воспринимаем всегда более охотно, чем полное небытие. И всё же на душе было неспокойно.
Первые дни я металась по дому, временами заходя в бассейн, чтобы посмотреть, не проступает ли дверь на стене. Мне всё время казалось, что я как-то не так на нее посмотрела, а на самом деле всё в порядке, и дверь в мой мир находится на прежнем месте.
Потом я поняла, что так поступать нельзя. Надо успокоиться и отпустить ситуацию идти естественным путем. Не может быть, чтобы меня просто так бросили на чужой далекой планете, неизвестно какой части вселенной.
Значит, всё происходит по чьему-то плану. Что бы ни случилось, Гор обязательно придет и спасет меня. Так уже было не раз. Разве не так?
Я поручила сэру Питеру немедленно сообщить мне, если дверь снова появится. Чтобы окончательно успокоиться, я села за столик на веранде и открыла меню синтезатора. Передо мной послушно развернулся целый рулон всяких блюд. Отобрав то, что наиболее привлекло мое внимание, я принялась за еду.
Вы же знаете, что хуже всего переносят одиночество те, кто ничего не делает. Руки и голову необходимо немедленно занять полезными мыслями и делами! Я спустилась по ступенькам лестницы, ведущей к морю, отмечая про себя, что надо поправить, какие цветы и деревья посадить, какие изменения внести в планировку площадки вокруг дома.
У самой кромки воды мне пришло в голову, что было бы неплохо соорудить какую-нибудь лодку и отправиться обследовать окрестности. Часа через два, едва вернувшись домой, я задала этот вопрос сэру Питеру. Он тут же откликнулся и пообещал к утру продумать эту проблему. В предвкушении морской прогулки я, уже почти спокойно, отправилась спать.
Не знаю, почему, но мне не нравилось ночевать в спальне. Зато я нашла себе уютную тахту под самой лестницей. Получилось что-то вроде норы. И тогда я поняла, в чем дело.
Просто не было привычки жить в таком огромном и пустом доме. Я благоустроила по своему вкусу каждый его уголок, но мне всё равно было в нем неуютно. А в моей «норе» я почувствовала себя защищенной, свернулась калачиком и заснула без всяких посторонних мыслей.
Утром после завтрака мы обсудили с сэром Питером проект моторной лодки. Он обещал справиться с этой задачей за несколько дней, так как ему потребуется еще создать материалы для лодки и уточнить некоторые детали ее мотора. Для него это тоже было непривычным делом. У «братьев-кроликов», нашей единственной рабочей силы, опыта такой работы тоже не было.
Пока я занималась посадками и благоустройством прилегающей территории, Питер, буду звать его для краткости так, вместе с «братьями-кроликами» погрузился в строительные дела, где выступал в роли прораба, инженера и разработчика.
Если честно, мне не верилось, что у них что-нибудь получится. Поэтому я особенно и не спрашивала Питера о работе. Но в один прекрасный день он предложил мне спуститься к морю. Посмеиваясь, я отправилась на берег. То, что я увидела, меня приятно удивило. На воде мягко покачивалась изящная лодка, сродни тем, которые я видела у нас на юге. Обследовав ее, я убедилась, что в ней было всё предусмотрено для небольшой поездки по морю. По крайней мере, вдоль береговой линии.
– И топливо в ней есть? – спросила я.
– Конечно, – невозмутимо ответил Питер.
Только в этот момент я подумала, что ничего не знаю ни о климате этой планеты, ни о том, какие опасности могут меня подстерегать, какие животные здесь водятся, словом ничего.
– В море есть живые существа?– спросила я Питера.
– Насколько я знаю, нет, – услышала в ответ.
Ладно, решила я, покатаюсь немного по нашей бухточке. А Питера я попросила подготовить мне на завтра полный отчет о нашей планете. Забравшись в лодку, я включила мотор. Кораблик послушно заскользил по морской глади. Вот уж не думала, что им так легко управлять!
Надо будет построить для него небольшую стоянку. Взбираясь вверх по лестнице, я тогда же решила, что в этом месте лифт тоже не помешал бы.
– Будет для Питера новая проблема, – усмехнулась я.
Так в работе незаметно полетели дни. И каждый приносил что-нибудь новое. Можете себе представить, сколько всего надо сделать на пустынной, не тронутой цивилизацией планете. Правда, пока я осваивала только микроскопическую ее часть. Но всё же! Временами я даже забывала, что никого, кроме меня, на всей планете не было.
Сэр Питер заверил меня, что на ней действительно нет никаких живых существ. Так что опасности ждать от них не приходилось. Уже хорошо!
– Если Вам скучно без живых существ, – сказал как-то Питер, – то можно их завезти с Земли.
– Как-нибудь в другой раз. Пока и без них работ по горло.
Я и так, и эдак пыталась вывести Питера на разговор о Горе и его товарищах. Но тут стояла явная блокировка. Разговора не получалось. Время от времени я снова подходила к заветной стене в бассейне, ожидая, что вот-вот на ней появятся контуры двери, ведущей в мой мир. Ну, как они не понимают, ведь у меня же семья.
Как-то раз, когда я вот так стояла перед стеной, вдруг раздался голос Питера:
– Не волнуйтесь, – сказал он, – Вам ведь не впервой отлучаться надолго из дома. Помните, что время здесь и на Земле течет по-разному. Еще не было случая, чтобы Вы вернулись домой не вовремя. Разве не так?
Я улыбнулась: это была весточка от моего наставника. Значит, всё в порядке. Сколько бы я здесь ни пробыла, в своей квартире я появлюсь в тот же миг, когда ее покинула.
На душе стало легко и спокойно. Меня не забыли, я не одна в этих невообразимых безднах пространства. Да и пространство ли это? Или только такие же безбрежные грани моих состояний? Ведь об этом мы еще никогда не говорили с моими наставниками. Надо будет все-таки спросить у Гора.
На этом я успокоилась и вернулась к своим повседневным занятиям по благоустройству одинокой планеты. Ну, раз я ее осваиваю, то следовало бы дать ей какое-то имя. Чего же ей жить безымянной? Пусть будет Веста, кажется, так звали в Древнем Риме богиню священного очага. Думаю, что астрономы на меня не обидятся, ведь о моей планете никто не знает, и какое имя я ей дала - тоже никому не известно.
На всякий случай я всё же стала вести счет проведенным здесь дням. Наверное, если бы я оказалась на необитаемом острове где-нибудь в Тихом океане, я бы очень тяжело переживала свой отрыв от людей. Еще неизвестно, сколько времени мне вот так в одиночестве придется провести. Но сейчас я знала, что время одиночества, ну, как бы это сказать, оно относительное, что ли? Там на Земле идет отсчет моей жизни, но там пройдет не больше минуты, хотя здесь может пролететь уйма времени. Но оно как бы не в счет. Такая ерунда, небольшой сдвиг в понятиях, а насколько это облегчило мою участь.
Затерянная в безднах космоса, я не чувствовала себя покинутой. Поговорить я всегда могла с сэром Питером. Он действительно оказался великолепным собеседником, чутким, эрудированным, понимающим. Вначале меня несколько смущала некоторая прямолинейность его суждений. Но это можно простить: все-таки электронный мозг, абсолютный логик. Но потом он очень быстро усвоил мой стиль разговора, не всегда, каюсь, безупречно логичный. И даже моя лексика всё чаще стала мелькать в его фразах. Оказывается, он всё это время учился. А я? Чему выучилась я? Фу, как стыдно!
Вот тогда и было принято решение: времени зря не терять, а воспользоваться случаем и попытаться почерпнуть от этого всезнайки хоть сколько-нибудь полезной информации. Идти обходным путем к этой цели мне не хотелось. Покажется странным, но я уважала сэра Питера. Мне не хотелось его обманывать, да я и не уверена, что сумела бы его перехитрить.
Поэтому однажды я просто сказала ему:
– Мы только вдвоем на этой планете. Почему бы не организовать для меня небольшой ликбез? Даже сама не знаю, какие сведения я в состоянии усвоить, но мы можем решить это опытным путем. Чего-чего, а времени у нас предостаточно. Ну, как?
К моему удивлению, сэр Питер долго не отвечал. Похоже, он был застигнут врасплох моим предложением. А может, он в это время консультировался с моими наставниками, выяснял, что можно рассказывать, а что нет? И это тоже не исключено.
Спустя немного времени, мой собеседник, наконец, откликнулся:
– К Вашим услугам, – любезно ответил сэр Питер. – Скажите только, какие темы Вас интересуют? И когда Вы хотите начать наши занятия?
Я несказанно обрадовалась. Теперь время здесь станет для меня еще менее обременительным. Я знала свою способность увлекаться чем-то, будь то работа или учеба.
И всё же, я не подозревала, что мое одиночество продлится так долго. Впрочем, возможно, что у Гора и других наставников были совсем иные представления о времени, да и об одиночестве тоже. Не то, чтобы я страдала, ломала себе руки или впадала в отчаяние. Нет, я всегда была занята интересным делом, строила планы, много училась. Наши беседы с Питером могли длиться часами. Его эрудиция была просто потрясающей. Чему тут удивляться? Ведь он бы совершеннейшим компьютером с почти безграничной памятью, к тому же, он прекрасно понимал меня и умел в увлекательной форме отвечать на самые каверзные вопросы. С ним никогда не было скучно.
Я каждую минуту чувствовала, что где-то там, за тридевятой туманностью и тридесятой галактикой живет моя семья, находится мой дом, что друзья, возможно, так никогда и не узнают о моих невероятных приключениях, которых и выдумать-то невозможно.
А еще, я не могла не думать о том, когда же, наконец, появится Гор и вызволит меня отсюда. Кто же мог сомневаться, что это будет именно Гор?
Так текли мои дни на Весте. Всё более вживаясь в роль хозяйки этой планеты, я, по возможности, старалась обустроить свою жизнь на ней. Через какое-то время рядом с лестницей, ведущей к заливу, появился самый настоящий лифт. До ближайшей рощицы была проложена дорога, чтобы легче было подвозить материалы, необходимые для дальнейшего освоения этой стороны побережья.
Кроме того, пришлось взяться за описание ближайших и не очень окрестностей. Я даже не думала, что это когда-нибудь может пригодиться. Просто активная деятельность помогала мне заглушать возникающие мысли о близких мне людях. Так проходили дни, недели, месяцы...
Помимо обычных занятий, посвященных разным отраслям знаний, Питер предложил мне однажды заняться зарисовками тех уголков природы, которые я постоянно открывала для себя во время небольших путешествий вдоль побережья. И хотя я уверяла Питера, что не умею рисовать, он ничего не хотел слушать.
– Каждый человек может это делать. Вы же не собираетесь устраивать персональную выставку? Стоит только начать. Постепенно рука обретет уверенность, а глаза научаться цепко схватывать малейшие детали.
В общем, он уговорил меня попробовать. Ну, естественно, сначала всё получалось далеко не так, как бы мне хотелось. Но мое упорство в достижении цели, поддержанное и направляемое Питером, в конце концов, дало свои результаты. Наброски стали получаться более удачными. Мой единственный критик даже специально изготовил нечто вроде мобильного экрана, через который он мог наблюдать и корректировать мои действия.
Как-то вечером, когда мы обсуждали планы следующего дня, весь дом наполнился тревожными звонками. Такого здесь еще никогда не происходило.
– В чем дело? Что-то случилось? – я не на шутку была встревожена.
Через несколько минут Питер сообщил, что к планете приближается какой-то космический корабль. Его экипаж терпит бедствие и просит разрешения на посадку. Я была ошарашена этим известием. В таких ситуациях мне еще никогда не приходилось бывать.
Видно, и Питер не был уполномочен решать подобные вопросы. Он отключился, возможно, для того, чтобы проконсультироваться и получить нужные указания. Я тревожно ждала. Напряжение нарастало. Через какое-то время космонавты вновь, уже более настойчиво, стали запрашивать разрешение на посадку.
Они были еще довольно далеко от нашей планеты, по космическим масштабам, конечно. Но мы не знали, что это за существа напрашиваются к нам в гости. Пока Питер выяснял все эти подробности, а я откровенно паниковала, ситуация довольно быстро разрешилась, по крайней мере, для меня. Пришло сообщение от Гора, чтобы я немедленно возвращалась домой. Ну, по крайней мере, часов через двенадцать. За это время группа поддержки успеет рассчитать необходимые параметры.
Группа управилась даже раньше. Когда я в очередной раз зашла в помещение бассейна, то вдруг обнаружила, что заветная дверь снова оказалась на своем месте. Я хотела ринуться туда без оглядки, но Питер остановил меня.
– Не к чему так спешить. У нас еще много времени. Гор хочет сам отправить Вас домой.
– Так он появится здесь? – куда делась моя поспешность? Чувство страха сменилось теплой волной радости. С Гором я ничего не боялась.
Когда рано утром я вышла на террасу, чтобы позавтракать, я увидела в кресле за столом знакомый силуэт. Гор читал меню и, видимо, собирался спокойно позавтракать.
– Заказать чего-нибудь? – он обернулся ко мне, словно мы с ним расстались только вчера. – А ты совсем не изменилась. Видишь, тебе повезло. Из-за нештатной ситуации придется вернуться домой раньше срока.
– А Вы? – теперь я начала волноваться за него.
– А мы, мы будем встречать корабль, потерпевший аварию.
Он подчеркнул слово «мы», давая понять, что остается здесь не один, и что мне не следует волноваться за них.
За столом нам удалось только недолго поговорить. Включилась линия связи и потребовала его присутствия. Через какое-то время Гор вернулся и повел меня в бассейн. Я поняла, что настало время отправляться. Мне стало грустно. Заметив мое состояние, Гор улыбнулся и сказал:
– Ну, я, как всегда, не прощаюсь.
Он подвел меня к двери. Ее контуры становились всё четче и яснее. В какой-то момент дверь открылась, и Гор подтолкнул меня к ней. Я сделала шаг... в свой мир.
* * *
На этом месте запись Елены Максимовны обрывалась. Какая досада!
Надо ли говорить, что на следующий день я под каким-то предлогом напросилась к Елене на чашку чая. И, естественно, как только представилась возможность, спросила ее, чем же закончилась эта незавершенная история.
- Да ничего особенного! – отозвалась Елена Максимовна. - Могу рассказать, если хотите.
И она начала говорить.
- В квартире всё было точно таким же, как и в момент моего ухода. Внезапно на меня навалилась такая усталость, что я без сил опустилась в кресло. Возвращение – всегда самый трудный момент. Надо молниеносно перескочить в своей памяти изрядный кусок жизни, который ты провела не здесь. Этот фрагмент жизни еще живет в тебе, он в твоей памяти лежит поверх всего предыдущего опыта. Ты стремишься отодвинуть его, но он сопротивляется. А тебе дано всего лишь несколько часов, или минут, чтобы «вписаться» в ситуацию.
Эта перестройка изматывает и отнимает последние силы. Однако и это нельзя показать своим родным. Для них ты должна быть такой же, как всегда. А подчас ты как раз и не помнишь, какой ты была в тот далекий день. О чем тогда говорили, какие проблемы обсуждали? О чем, наконец, договорились в то утро?
Мне даже кажется, что в такие моменты мозг начинает работать со скоростью компьютера. Я взглянула на часы. Скоро должен был придти с работы Николай. Мужа надо встречать хорошим ужином и ласковой улыбкой.
– Так, улыбку изобразим, а вот ужин придется готовить, – подумала я и открыла холодильник. Пока я возилась на кухне, память судорожно перебирала последний мой «домашний» день. К приходу мужа я всё вспомнила. Напряжение спало, и я вполне искренне смогла ему улыбнуться. В этот момент я поняла, насколько я без него соскучилась. И вообще, как хорошо снова очутиться дома...
Елена Максимовна, закончив рассказ, откинулась на подушку дивана. Казалось, она вновь пережила все хитросплетения своей непростой жизни. Ну, какая же я эгоистка! Думаю даже, что если бы я не задавала ей бесконечные вопросы, она не стала бы ворошить так подробно свое прошлое. Тем более такое необычное!
Разговор перешел на другие темы. Мы переместились на кухню, поближе к чайнику и маленьким корзиночкам с клубникой, которые я приготовила специально для нашего чаепития. В последнее время мы часто встречались то у нее, то у меня. Иногда мне казалось, что Елена Максимовна, рассказывая мне о своих приключениях, подчас была даже рада вернуться вновь к каким-то очень дорогим для нее событиям.
Меня настолько заинтересовало то необычное, с чем она меня знакомила, что я уже давно стала записывать эти рассказы, когда оставалась дома одна. Вместе с ее дневниками получилось довольно объемистое повествование.
Какое-то время мы не встречались. То она внезапно исчезала из поля моего зрения. То меня не отпускали мои занятия. Так у нас частенько случалось, и мы привыкли не обращать на это внимания. Вот освободимся, и снова сможем поговорить всласть.
По-моему, была уже осень, когда я обнаружила в почтовом ящике адресованный мне конверт. В нем оказалась записка и диск. Я пробежала текст. Вот он: «Вы проявили такой неподдельный интерес к судьбе Елены Максимовны, что вполне заслужили право познакомиться и с другими фрагментами ее жизни. Без них вся эта история будет неполной. Она доверила Вам свою тайну. Теперь вы узнаете ее до конца. Обещайте только, что не откроете ее никому в течение двух лет. Потом это уже не будет иметь никакого значения. С уважением. Гор».
– Что за глупая шутка! – подумала я.
Только кто мог так шутить? Ведь при наших встречах не было посторонних. Никто не знает, что она мне рассказывала. Я уже хотела позвонить моей подруге и спросить у нее, что бы это могло значить. Но было уже поздно, и я отложила этот разговор на завтра.
Однако когда я позвонила ей на следующий день, мне никто не ответил. Еще несколько попыток поговорить так ни к чему и не привели. Тогда я набрала номер ее дочери. Дарья тут же ответила.
– Даша, я никак не могу дозвониться до твоей мамы. Ее телефон не отвечает, – я была не на шутку обеспокоена.
Дарья тут же внесла ясность.
– Да не волнуйтесь. Они с папой вчера уехали в Италию. У папы длительная командировка, и мама не захотела оставлять его одного. На днях они должны мне позвонить и оставить номер местного телефона.
Нет, по телефону обсуждать такую проблему мне не хотелось. Да в двух словах и не скажешь всего. Тогда я решила всё же посмотреть диск, который был приложен к записке.
Это был текст рассказа о событиях далекого, далекого прошлого. Я прочла его на одном дыхании и тут же связала с теми приключениями, о которых мне говорила Елена Максимовна. Теперь и я оказывалась вовлеченной в круговорот этих событий. Краткая подпись: «Гор» заинтриговала меня больше всего.
Я много раз спрашивала подругу об этом таинственном персонаже, который невероятным образом оказывался главным героем всех ее приключений. Но она под любым предлогом переводила разговор на другую тему.
И вот теперь в моих руках эта рукопись…
* * *
Два года истекли. Сегодня уже ничто не мешает мне предложить ее вашему вниманию... Поверите вы тому, что здесь изложено, или нет? Это уже дело каждого читателя.
(Продолжение следует)