Глава 4
Кто то специально замаскировал путь к Вестминскому водохранилищу, кто то не хотел, чтобы дорогу нашли. Путь, представляющий собой две заросшие травой полоски колеи, уходил вглубь леса, под небольшим уклоном. Велосипеды легко катились по невысокой траве. Низко свисающие, темные ветви деревьев, почти касались макушек путников и иногда, приходилось нагибаться, чтобы ненароком не врезаться в очередную колючую ветку.
По пути, у них завязался разговор в котором они узнали друг друга получше. Вайолет, оказалась из соседнего городка Пуэбло. Следующий год - ее последний в школе и Ви, уже думала о дальнейшей судьбе. Мысли были и о Массачусетском аэрокосмическом и о университете имени Армстронга в Орландо. Но мама Ви, воспитывающая ее одна, настаивала на экономическом образовании. Говорила, что во времена, когда люди друг друга обманывают, нужно обманывать лучше всех. Она, конечно, шутила, но Ви казалось, что в ее словах прослеживалась некая уверенность.
- Однажды, - рассказывала Ви, во время одного из привалов, - она зашла ко мне в комнату и сказала, что отец больше не вернется, никогда; что он не вернется потому, что ему так лучше. Я спрашивала о том, как же ему может быть лучше без нас, и все ли время ему было рядом с нами плохо. Маленькая наивная девочка. Но я подросла, Филип. Я теперь понимаю что к чему.
Он не навещал нас, не писал писем, даже не помогал маме материально. Он просто испарился, забыл о нас. Как такое возможно?
Филип дернул плечами и откусил большой кусок бутерброда. А она продолжала.
- Две недели назад, я встретила мужчину в Чикаго. Он подсел ко мне в метро: в сером костюме, в пятнах из под какого то напитка или еще чего-то. Засаленные, длинные волосы слиплись у него на голове, словно пальцы измазанные вареньем. Я сидела рядом и с трудом сдерживала чувство отвращения – от него смердело как от бочки с трехнедельным мусором. Широкая, почерневшая пятерня с трудом расчесывала массивную шевелюру. Солнцезащитные очки скрывали глаза, а борода, нестриженная наверное, целый год, надежно прикрывала всю нижнюю половину лица.
Чтобы ты сделал Фил, окажись ты на моем месте. Он – бездомный, грязный бродяга, сел вплотную ко мне. Его замусоленный пиджак касается моего бедра и… Чтобы ты сделал? – Вайолет перевела взгляд на Филипа, тот слушал ее, ехидно улыбаясь и активно перемалывая челюстями последний кусок бутерброда. Он медлил с ответом. Вайолет налила кофе из термоса и принялась обильно дуть на него. Тогда заговорил Фил.
- Я бы…, кхм… я быыыы-ы - … предложил ему искупаться, - и он захихикал, как хихикают над пошлой шуткой.
Вайолет перестала дуть на кофе и застывшим взглядом смотрела на Фила. Тот заметил это, и понял, что это еще не конец истории.
- Через некоторое время он заговорил. И, когда я услышала его голос, я забыла и о моей поездке в университет, и о предстоящих экзаменах. Голос бездомного вернул меня к последней беседе с отцом.
Я не помнила ее до того дня в метро или, не хотела вспоминать.
Посреди нашего садика отец построил мне качели, подвесив на толстой ветви дуба старую покрышку. Я, вне себя от радости, плясала вокруг нового аттракциона… Он… был отличным человеком, Филип, понимаешь?
Фил кивнул.
- Я поняла это две недели назад. Какой же я была до этого дурой. Он делал все для меня.
“Дорогая Ви, - говорил отец в тот день, - представляю на твой суд мое новое творение” – Помню его говор, со смешным английским акцентом, будто он циркач-гастролер, приехавший ради меня из дальних стран. “Собственноручно, специально для Вайолет Браунинг, сооруженные качели-покрышка. Прошу любить и жаловать”.
Я дико распылилась в тот момент, взволновалась, помню, какой океан бурлил во мне. Я, кажется, даже расплакалась от счастья. Мне было 5 лет - не мудрено, но как я была счастлива. Как я могла забыть такое? Будто кто-то пришел ко мне в комнату вместо мамы, и стер память. Такого же не может быть, ведь так? – сомнения и отчаяние слышались в ее голосе.
- В тот день, я помнила все: каким он был, сколько любви отдавал нам с мамой, сколько счастья приносил в наш дом. А на следующее утро, заходит мама и говорит, что папа оставил нас, потому что ему так лучше. И ты представляешь, Фил….. я ненавидела его за это. Но… Тот день в метро.
“Вы кажетесь мне знакомой, - послышался родной мне голос. Я обернулась и увидела бездомного полностью, в истинном обличии – Вы домой едете, мисс?” - спросил он.
Я не испугалась, хоть и думала перед этим, какой же это страшный человек. Как я могла так думать. Но, все бы думали именно так. Верно?!
“Да, домой, - ответила я, хотя понимала, что этот незнакомец может быть кем угодно, - Тут все едут домой, было не сложно догадаться”, - кто то вытягивал из меня слова. Их будто привязали к невидимому канату и тянули, тянули, тянули…
“Отнюдь, не все. Ну, а куда еду я, как вы думаете? У такого как я есть дом? - он снял очки и, я увидела его карие глаза – глаза моего отца. Я смотрела в них, не отрываясь. Будто под гипнозом я сказала: “У каждого должен быть дом. И у вас, уверена, тоже”. Мужчина посмотрел с такой грустью, тебе не понять: “Ты заблуждаешься милочка, - сказал он, - У меня был дом, жена и маленькая дочка…”
Электричка выехала на поверхность. Сменился звук, освещение и люди готовились выходить на следующей станции. Тогда он встал и, склонившись ко мне, сказал:
“Я сейчас выйду, проковыляю триста метров до моста Томассона. Хм. Этот Томассон…- он обреченно улыбнулся, последней в его жизни улыбкой, –Дойду до середины, посмотрю вниз и волна влажного страха обдаст лицо. Подо мной сто метров пустоты и тихие воды… Я прыгну, Вайолет. Так нужно. В первый раз, я видел сверкающее полотно бесконечных звезд, дорогая. А что видела Ты? Задумайся”, - открылись двери, люди дружным потоком вытекали из вагонов, также затекали, и мужчина смешался в их течении. Я никому этого не рассказывала. Никому. Понимаешь? Кто он? Что имел в виду? Думаю об этом до сих пор. И минуты не проходит, чтобы не думала. Но знаешь что? Мне кажется, я увидела в первый раз маму.
Вайолет улыбнулась и опустила глаза.
Вечерело в лесу рано. Птицы щебетали все тише, деревья же, наоборот, будто подхватывали эстафетную палочку и скрипом, казалось, хотели заглушить остальные звуки. Лес бушевал, словно встревоженный непогодой океан, будто пытался спугнуть кого-то или предупредить об опасности.
Прохладный ветерок дул с запада. Громадина Вестминского водохранилища показалась из-за деревьев.
- Здесь пойдем пешком, - внезапно сказал Филип, - С дороги надо сходить. Она уходит влево, к дамбе, а нам, в обход.
- А там не пройдем? - изумилась Ви, - это ж такой крюк делать.
- Да, знаю, но выбора нет. Что на колесах, что пешком - никак. Там будка с охранниками. Отец говорил, что их там может быть чуть ли не целый батальон. Можешь представить их лица, если мы появимся перед ними. Церемониться не станут - сразу домой отправят и экспедиции конец. Так что остается одно…
- В обход… - без энтузиазма закончила Вайолет. Велосипед хоть и надоел за целый день, но это как никак быстрее перехода на своих двоих по незнакомому лесу, по дороге, которой им придется прокладывать самим.
- Пока Солнце не село нужно двигаться. Спрячем велики – они еще пригодятся на обратном пути, и пойдем дальше. Заодно поищем место для ночевки.
Вайолет помрачнела, глаза ее помутнели, губы поджались и заметно было как она борется со страхом.
- Не переживай, - ободряюще сказал Фил, - ночь пройдет незаметно.
Но он ошибся.
Филип проснулся от чудовищного холода. За то время пока он спал, поднялся нешуточный ветер и раскидал костер по всей округе. Тьма заполнила пространство меж черными силуэтами деревьев.
- Вайолет, - позвал Фил, - Вайолет. Где ты! Отзовись!
Нет ответа. Ложилась она рядом, и предупредила, что будет просыпаться периодически и подкидывать собранные Филипом ветки. Но ее не было.
Из деревьев сочились остатки вечернего скрипа. Вся живность в лесу будто вымерла, даже просыпающихся по ночам цикад и тех не слышно. Ветви дрожали, то ли от холода, то ли от страха к тому, кто скрывается во тьме.
Фил встал и огляделся, в надежде, что глаза, наконец, привыкнут к темноте, но все тщетно, тьма была столь непроглядна, что видимость ограничивалась парой метров. И тогда Луна, словно тетерев из-под снега, вынырнула из-за туч, осветив землю продолговатыми светлыми полосами. Одна из таких полос, не перекрытая черными тенями деревьев, пролегала ровно до вершины холма, на котором, перед сном, Фил и Вайолет сидели, любуясь отблесками ярких звезд в Вестмине.
То ли от страха, то ли от непрошедшей дремы Филип не заметил, как побрел по освещенной дорожке. Он чувствовал ветер на щеках, хруст сучьев под ногами, легкий аромат прелой листвы у берега и еще…Фил отчетливо слышал грубый, похожий на рычание трактора, голос. Долетал он с того самого пригорка, окруженного тяжелыми неуклюжими дубами. Каждый шаг давался Филипу с неимоверным усилием. Он не думал, что восхождение затянется и станет для него столь невыносимым. Что-то будто толкало его вниз не пуская, запрещая подниматься. Но Фил шел вперед и слух обострился.
- Ты молодец, дорогуша. А сопляк, - скользкие, булькающие звуки странного существа, - маленькое ничтожество… этот Филип Никсон, чтоб ему провалиться. Ты молодец. Да, да. Затуманила пареньку мозги. Каким же он должен быть дуралеем, если думает что ты с ним связалась. Недоносок. Вонючий мозгляк, проходимец. Решил украсть нашу тайну, да? Но ты не отдашь ее, ведь так, Вайолет?
Фил не останавливался, он просто не мог этого сделать. Услышанное пугало его, но и заставляло идти вперед, идти, для того, чтобы убедиться, что рядом с существом стоит не та Вайолет, что так ему нравилась.
Он удвоил силы, но, теперь что-то толкало его наверх, все быстрее и быстрее и тогда парень вовсе остановился, но ноги ехали по земле оставляя глубокую колею в подлеске. Теперь он чувствовал, что некие невидимые силы опутали его тело и завладели движением. Он приближался к вершине холма и на горизонте показались две длинные тени. В слабом свете Луны стояла Вайолет и…ЭТО. Даже находясь к Филипу спиной, существо меньше всего походило на человека. Огромный искривленный горб пробивался сквозь пиджак. Ростом это нечто походило на того человека из Книги Гиннеса, выше отца Филипа раза в три. Длинное худое существо, на макушке которого выпячивался длинный остроконечный рог. Словно копье он рассекал продрогший от страха, июньский воздух. Как только его худая, длинная шея могла выдерживать ТАКОЕ?
- Ублюдок еще не все видел, - заклокотало нечто, медленно поворачиваясь. Босые ноги шлепали по голой земле вершины. НОГИ? Кислая струя отвращения вырвалась из желудка Филипа, точно на мертвенно бледные пальцы чудовища, продолжавшиеся ступней и заканчивающиеся… Из пятки вырастала еще одна ступня, растущая в противоположную сторону, такая же мертвенно бледная с выступающими жилами. Сами ноги - прутья перетянутые тонкой прослойкой кожи. Левая, в колене искривлялась в бок и из-под серой пленки торчала черная, изъеденная огнем берцовая кость. Лицо чудовища, скрывалось во тьме густой шерсти, окутавшей его.
Фила подняло в воздух, и он предстал перед личиной неизвестности.
- Ну что Сученыш, вот мы и встретились, - страшная улыбка, больше похожая на акулий оскал предстала перед лицом Филипа. Вонючее дыхание, пробивавшееся сквозь ряды острых почерневших клыков, заволокло ноздри Фила и сдавило глотку - Будь готов сказать, что любишь меня, ведь я не самое страшное, что ты увидишь на пути. Ха-х…
Из чрева зверя вырвался знакомый клокочущий звук. Видимо, так он смеялся.
Сила выпустила Филипа из оков, и он повалился перед раздвоенными ногами существа.
- Кто ты? - спросил мальчик.
- Что за неуважение мозгляк? – голос резал воздух тысячью бензопил, - Тебя родители не учили обращаться ко взрослым на “вы”? Я бы научил тебя, но у меня особые методы. Начальству не понравиться. Я послан к тебе только по одной причине. Остановить. Ты понимаешь?... НЕ МОЛЧИ!!!!, - рявкнуло существо.
Что-то хрустнуло.
Конечности Филипа заледенели от страха и язык, казалось, не двигался, но из последних сил мальчик промямлил.
- Я понимаю Вас.
- Вот и отлично, - он отпустила Фила и повернулся к Вайолет, стоящей у обрыва спиной к ним.
- У меня к тебе одно знакомое послание. Ты его уже слышал, и не раз, - нечто наклонилось к лежащему парню и Фил увидел лицо, человеческое лицо, неизвестного мужчины, изо рта которого громким рядом вырвалось - И ТЕБЯ ЭТО ЖДЕТ, ЕСЛИ НЕ ПРЕКРАТИШЬ НАМ МЕШАТЬ, СУЧОНОК!!!!!, - он схватил крючковатыми пальцами подбородок Фила и направил на Вайолет. Та, медленно кренилась к бездне.
Она падала с уступа к холодным водам Вестмина. Медленно…
Что-то хрустнуло.
Филип открыл глаза. Настало утро, позднее утро. Костер еще дымил, значит, потух недавно. Вайолет преспокойно сидела, облокотившись о дерево и цедя парящий чай. На ее зубах приятно хрустело овсяное печенье.
- Доброе утро, - сказала Ви, - у меня есть кружка, если хочешь, можешь нагреть себе воды и сделать чай.
Фил не отвечал, испуг не отпускал его. Глаза, наполненные детским страхом сверлили улыбающуюся Вайолет, которая, живая здоровая сидела перед ним.
- Ты какой-то бледный? – спросила Ви все с той же улыбкой.
- Сон. Дурной сон, - отмахнулся Фил, хотя в душу прокралась змейка сомнения. Она была с чудовищем заодно. Можно ли ей доверять? Много ли я о ней знаю?
- Это всего лишь сон, - вмешалась в размышления Филипа девушка, - не бери в голову. Продолжим путь и все забудется.
Но все время пока Вайолет была рядом, Фил смотрел на нее уже не как на друга. В ее глазах он видел глаза предателя.
К вечеру того дня Фил окончательно замкнулся в себе. Общение с Вайолет доставляло омерзение и его начинало тошнить, когда она говорила. На вопросы он отвечал кратко и холодно. “Что могло произойти? - задавал он себе вопрос – Ей всего семнадцать. Зачем ей меня останавливать? Черт…ЧТО МОЖЕТ ПРОИЗОЙТИ И ОТКУДА ТАКИЕ СНЫ???”. Весь день жуткая мигрень не давала думать, подкидывая какие-то странные картины. Он представил себя, бреющимся перед разбитым зеркалом и, присмотревшись, видел в осколках, лицо того чудовища из сна. Видел, как помогает перейти старушке через оживленную улицу какого-то большого города и, бабуля, на другой стороне обнимает его, и шепчет на ухо, что он должен быть на стороже, потому что жена опять вспомнила. Что вспомнила? Чья жена? Вопросы и отсутствие на них ответов злило Филипа и, эта боль, которую невыносимо терпеть. Жуткая сверлящая боль в мозгу.
До цели оставалось около семи миль, когда их нагнала очередная ночь. Земля быстро остывала, воздух забирал ее влагу для завтрашнего дождя. Сумерки опустились на Вестминскую округу.
- Я думаю здесь можно остановиться, - сказал Филип бросая рюкзак к основанию массивного дуба в центре которого зияла огромная дыра.
- Мы можем влезть туда, как ты думаешь? – глаза Ви засверкали и очередная улыбка разрисовала губы девушки.
- Можем, – без доли смущения ответил мальчик, - и, не по-детски взрослые глаза, уставились на обескураженную Вайолет. Она не ожидала столь твердого ответа и чуть смутилась. Рюкзак так и висел у нее в руках пока Филип, скрывшись в кустах, искал сухие ветки для костра.
- Ты так и будешь стоять или поможешь мне? Можешь просто что-нибудь спеть. Этого хватит, - он еле слышно хмыкнул.
Вскоре, Фил свалил кучу хвороста к ее ногам
- Этого должно хватить.
- Мы будем спать отдельно! - сказала она.
- Пожалуйста. Я не против. Ты внутри. Только проснись ночью, пожалуйста. Я не хочу снова замерзнуть.
Они глядели друг на друга уже по-другому. Ви боялась того взгляда, который источал взгляд нового друга, в Вайолет же Филип видел лишь отвратительную ложь, сочившуюся из хитрых глазок. Так бы они и стояли, уставившись друг на друга если бы не шорох, донесшийся из кустов. Филип резко схватил первую попавшуюся палку и швырнул ее в сторону шума.
- Я все равно дойду!!! - крикнул он что было силы и, не сказав больше ни слова, пошел спать.
Он лег с другой стороны дуба, там, куда не доходил жар разведенного Вайолет костра. Филип провалился в сон, глубокий и пустой.
- Ты же должна была следить за костром, - закричал Филип, - почему нет пламени. Вайооолееееееет!!! - он был зол. Казалась, из него вырывалась злоба накопленная десятилетиями. Откуда это?
Вайолет вздрогнула и подняв глаза увидела бесформенную фигуру Фила.
- Он потух недавно. Не надо злиться. Хорошо? - глаза ни как не могли сфокусироваться, что-то мешало.
- Фил, я тебя плохо вижу. Подойди ко мне.
Фигура медленно приближалась и глаза Вайолет разглядели ее. То был не Филип, но похожий лицом мужчина лет тридцати пяти, с впалыми и заросшими черной щетиной скулам. Он двигался на нее все быстрее и быстрее. И только когда он начал поднимать над ней палку она заметила ее.
Сухое дерево опустилось на ее голову.
Что-то треснуло.