Конкурс Копирайта -К2
Объем 29 323 зн.
Место действия - север
Падение
Мысль лететь в Монреаль через Ванкувер не пришла сама. Билетов в разгар лета не было никаких. Почти никаких. Бизнес-класс Алексей не потянул бы. А тут рейс нашёлся, аж через Северный полюс. Хотя ему, студенту-заучке, было абсолютно всё равно: что Северный, что Южный. Никогда географией не интересовался, никогда от родителей не отлучался, никаким спортом не занимался. Математика, королева знаний, всецело владела его головой чуть ли не с первого класса. Математика владела, а аллергия, сам бог не знает на что, ограничивала. Никаких футболов, никаких теннисов, никаких походов, ничего! Чуть что не так - и кожа покрывалась красноватыми пупырышками, которые к тому же нестерпимо чесались. Мама даже от этой поездки советовала отказаться: месяц в чужой стране, в каких-то вигвамах… И там международный математический лагерь? Своих нет, что ли? К счастью, мама оказалась в одиночестве на семейном совете. И вот он, Лёха, 18 лет, 56 кило (без очков), впервые в жизни летит в самолёте, впервые за границу, впервые один.
Соседи-пассажиры уже насмотрелись в иллюминаторы, поели, попили. Точка на табло упорно продвигалась к Ледовитому Океану, но вряд ли кто-то что-нибудь увидит в этих непробиваемых облаках, прицепившихся за самолётом ещё час назад. Счастливчик-студент лениво рассматривал картинки в самолётном журнале, листал странички, пытался читать рекламу. Фотография зимней тундры, горы на заднем плане, собачья упряжка на ослепительно-белом снегу… Бррр! Как они там только живут?
Алексей сомкнул веки. Как странно вдруг изменился мир! Именно мир. Откуда-то появилось ощущение, что так, непривычно неуютно и страшно, будет всегда, скорее проснуться! Открыл глаза и остолбенел. Соседка слева плакала. Алексей непонимающе, сквозь головную боль смотрел на неё, а она кричала, что не надо на неё внимания обращать, это всё зубы. Они разболелись. Юноша понял крик по губам: уши ему будто проткнули спицей. Попробовал сглотнуть - стало ещё больнее. Бесшумно пробежала стюардесса и также бесшумно упала. Полетели с полок коробки. С огромным трудом Алексей попытался вытереть нос (неожиданно появился насморк), но с удивлением увидел кровь. Усилием воли повернул чугунную голову и увидел кровь повсюду: она лилась из ушей, из носа у всех. Рты были раскрыты, но крика Алексей не слышал. Глаза лезли из орбит, сердце пробивало рёбра изнутри, как отбойный молоток. В угасающем сознании промелькнула единственная мысль: поскорей бы отмучиться.
Самолёт не дотянул до озера несколько сот метров, коснулся каменисто-болотистой поверхности, подпрыгнул и разломился. Хвостовая часть застряла в небольших скалах, мелкие части страшным веером разлетались по болотам тундры, остатки самолёта медленно затонули в ледяной воде озера.
КОМАНДА
Бородатые лица, склонившиеся над бездыханным телом, что-то бормотали, размахивали руками, как по команде поворачивались и всматривались вдаль. Вот уже десять дней туристы из Подмосковья шли по тундре Полярного Урала, добираясь до места сплава. Путешествие высшей категории сложности предполагало пешую и водную часть. "Сюрприз" в виде невесть откуда появившегося трупа был преподнесён судьбой на "пересменке", именно завтра планировалось начать сплав. Столько дней - и ни одного человека, только олени, песцы да куропатки. И вот - конец всему! Оставить - не оставишь, что они, нелюди, что ли? Взять с собой? Бред! Отправить гонцов до ближайших людей? Налегке это семь, ладно, пять дней. А остальным чего делать? С мечтой о первенстве страны можно попрощаться. Что делать?!!
Семеро бородачей на мгновение умолкли, начали было спор снова, но крик ужаса единственной девушки в команде заставил их обернуться и застыть. "Мертвец" медленно приподнялся, осмотрелся и резво вскочил на ноги! И не только вскочил, но и уставился на них полоумными глазами. Зимняя тундра постепенно превращалась в летнюю, горы на заднем плане почернели, собачья упряжка превратилась в людей. Алексей приходил в себя. Немую сцену нарушил голос руководителя:
- Ну и кто первым сказал, что это труп?
Нервный хохот, обнимания, свитер, штормовка, заветная фляжка, расспросы.
- Ты как здесь оказался?
- Прилетел…
- Погода вроде нелётная, - пошутил кто-то.
- Са…са…самолёт разбился…
- Ёёёёёкарный бабай!
Алексея затащили в палатку. Как он оказался в этом месте, как собственно разбился самолёт, когда это было, а главное - где - пострадавший сказать не мог. Очнулся вот здесь и точка. Ноги-руки целы, мелкие царапины, ни следа крови (под таким дождём немудрено), босоножки, белая рубашка с полуоторванным рукавом, целые очки! Флягу пустили по второму кругу, и пошли "логическим" путём. Они пришли с юга? С юга. Значит, точно не там разбился. Осталось всего три стороны. По двое на каждую сторону. Договорились, что идут строго по азимуту, не более 3-х часов, потом назад. С собой медикаменты, одежда для "таких как он", спички, паёк. На ночлег не оставаться, идти в лагерь в любом случае, благо "белые" ночи ещё пробиваются сквозь облака. С Алексеем остались Нина и Саша, который, по его словам, "ноги до колен стёр".
Группа собралась только под утро. Ни малейшего следа катастрофы. Мозговой штурм продолжался до завтрака. Врёт? Не похоже. Да и откуда взялся в таком виде? Вездеход? Следов нет. Исходим из катастрофы. Искать должны были начать. С воздуха бесполезно, пограничный прогноз: низкая облачность, дождь со снегом до конца месяца. Вездеход придёт не раньше, чем через три дня, если придёт: тысячу километров надо перелопатить.
Брать его с собой? Нонсенс! Здесь оставить? Послать с кем-то назад? Команда гудела под всхлипывания в спальном мешке. Похоже, до Алексея только что дошло, что с ним случилось.
Выход был назначен после обеда. Туристам не мешало бы отдохнуть, да и надежда, что спасатели всё же появятся, ещё теплилась.
РЕШЕНИЕ
- Мы тут посовещались, и я решил, - начал сразу же после обеда руководитель. - Оставить и так пострадавшего от судьбы Петрова Алексея Вениаминовича (во, отчество себе выбрал!), в простонародье «Везунчика», мы не можем, не для того она его нам подбросила. Как ни прискорбно, маршрут мы теперь не пройдём, надо выходить на запасной, людей тогда увидим через семь дней. Все наши тренировки - коту под хвост, заявкой на первенство Союза можно подтереться. Возражения? Дополнения? Ага, ну, как же без штурмана. Давай, Саш, что нашёл.
- Смотрите, мы день идём, потом на запаску перенос около трёх километров. Окосеешь! Местность-то гористая пошла. А вот если мы через это хребётик перевалим, то…
Группа склонилась над картой. Нина не дала Алексею дослушать до конца: она писала записку в тур, попутно объясняя, что как называется и для чего делается:
- Пирамидку из камней складывают на вершинах и перевалах. Называется "тур". Усвоил? Не напрягайся, тебе это в жизни не надо. В тур вкладывается записка, записка - в баночке, в целлофановом пакетике. А что в записочке? Ну, текст, типа "Группа туристов турклуба "Сокол" города Сокольска в составе стольких-то соколиков …совершая путешествие такой-то категории сложности наткнулась на почти мёртвого Лёху-Везунчика (Нина хитро посмотрела на Алексея), который оказался весьма живым, и в честь которого мы, как дураки, на ровном месте слагаем тур, надеясь, что его найдут, а потом и нас". Нина закончила издеваться со словами: "Эй, Петров, ты где? Ты, может, сейчас заплачешь?" А Петров не видел ни ясных голубых хитрых глаз, ни улыбки на пухленьких губках, ни родинки на шее, ни белокурых локонов, выбивавшихся из-под каски. Теперь, когда он, наконец, осознал, что он чудом остался в этом мире, его охватило безмерное беспокойство за семью, за маму: им ведь, наверняка, уже сообщили о крушении. О, Боже! Слёзы текли по щекам, смешивались с каплями нудного полярного дождя, затекали под чужую одежду.
- Лёха, Лёха, ну, ты чего? - Нина попыталась вывести собеседника из оцепенения. - Ты же жив остался, понимаешь? Ты - жив! Ты - Везунчик!
И тут Алексея прорвало:
- Я - жив! А те? 150 человек где? Живы? А ты о моей матери подумала, о родных? Они умрут от горя, а я вернусь!
- Ну, не расстраивайся, может, ещё кто спасся, по тундре бродит…
- Ещё "кто-то"! Я спрашиваю про тех, кто не бродит и уже никогда не будет бродить! 150 человек! Юношеская команда по хоккею - где она? Ансамбль танцевальный - где? Бродит??? Бродит, я спрашиваю?!!
Мужики оторвались от карты. Начальник шепнул завхозу Пете, широкоплечему балагуру:
- Там еще у нас осталось? Перед стартом влить, положить как бревно и вести как багаж. Паника на судне страшней пожара.
Петя кивнул и зарылся в вещах, подозвал помочь Нину и передал наказ: "Ни на шаг не отпускай, приказ Жука". Жуком прямо в глаза Михаила Жукова звали почти все, хотя ему было за сорок, и в миру он занимал пост начальника отдела на атомной станции. Там он был Михаилом Сергеевичем. Он всегда шутил по этому поводу, мол, пока напарник "Михаил-Сергеевич-не-будете ли-так-любезны-подгрести-немного" выговорит, то рафт три раза порвётся и три раза "кильнётся". А Жук - коротко и ясно.
Алексей успокоился, сник. Машинально выполнял приказы Нины, что-то подавал, что-то привязывал и… слушал. Мужики орали друг на друга уже не на шутку. Видно, с изменением маршрута были согласны не все. До Алексея доносились отдельные реплики: "С ним не пройдём!", "Не таких протаскивали!", "Игрушку нашли, маршрут менять по сто раз!" Конец спору положил басовитый крик черноглазого бородатого парня:
- Я на такую авантюру не согласен! Я ухожу!
- Куда ты с подводной лодки собрался? - поинтересовался командир.
- Вот именно, что некуда! Чёрт с вами!
- Вот и ладушки, по коням!
Сель
Речка была спокойной и довольно полноводной. Эту часть маршрута двое из группы раньше проходили и теперь обсуждали нелёгкое решение взвешенно и спокойно.
- Я ему говорю: "Ты вспомни, пару лет назад мы делали здесь "тройку", сколько воды было? Да мы… мы ботинки не замочили тогда, а сейчас по грудь!" Ну, вы-то понимаете, что речь о том ручейке. Да, он отнюдь несудоходный. Но дожди уже неделю льют, речки взбухли, уверяю вас: бОльшую часть ручейка спокойно пройдём, там и порогов не будет, и воды достаточно. Обнос всего 500 м. Не три же километра! - Штурман группы излучал спокойствие и уверенность. - "Где здесь авантюра? Форс-мажор - да! Но авантюра…позвольте!"
Алексею полуобманом влили "того, что осталось", он сидел в середине плота на огромном рюкзаке, мёрз и икал. Из последних сил терпел до "гринписа", когда можно будет сбегать в туалет за камень или чахлую берёзку. Терпел и постоянно давал себе слово, что "это первый и последний раз, когда он едет на плоту". Если бы он только знал, насколько зловеще пророчески окажется это в сердцах данное слово.
Назавтра к обеду, после "небольшой прогулочки" с рафтами и рюкзаками на плечах, после немыслимо комфортного сплава по бывшему несудоходному ручейку группа подошла к точке переноса. Метров за тридцать до скалы, под которую нырял поток, начинался "прижим", и надо было остановиться до этих отвесных стен. Жук послал разведку, так, на всякий случай к скале, а Нине дал команду закинуть рюкзак за спину и Везунчика в охапку ("Да гляди, не перепутай!"), спокойно идти через гору и ждать остальных на выходе ручья из-под камней. Чтобы Алексей не чувствовал себя балластом, дали ему в руки весло, какую-то плёнку и пожелали доброго пути: "Попутного ветра в горбатую спину!"
Разведка вернулась возбуждённой и обнадёженной:
- Там огромадная пещера, в рост человека будет. Может, по ней рванём?
- С ума сошли? Все пятьсот метров? Нет? О чём тогда разговор? - Жук пресёк болтовню. - Готовимся к переносу. Предлагаю не перенапрягаться, рафты и рюкзаки переносить в две ходки! Дополнения? Нет? Полчаса на подготовку. А я пойду сам посмотрю. Пойдёшь, антиавантюрист, со мной?
Высокий черноглазый Миша с радостью согласился. Обвешанные карабинами и верёвками поверх спасжилетов, новые разведчики полезли в пещеру.
Нина с Алексеем поднялись уже довольно высоко, когда тот заметил впереди какой-то блеск. Не слушая Нину, бросив плёнку и весло, по сыпучим камням бросился вперёд. Девушка присела на камень, с рюкзаком не побегаешь. Но отдохнуть ей не пришлось: Алексей примчался взмыленный, взволнованный и заорал:
- Там самолёт! Там самолёт!
Нина скинула рюкзак, взяла весло и погналась за Везунчиком: "Неужели тот самый?"
Самолёт лежал на скалах лет тридцать. Две разбитые кабины, одного крыла нет вообще, другое застряло чуть выше на небольшом леднике.
- Интересно, лётчики спаслись? - осматривая самолёт, спросил Петров.
- Не все такие везунчики, как ты! - ответила девушка и ахнула: ноги провалились в каменистую жижу, камни, казалось, плавали в воде.
- Лёха, быстро отсюда! Очень на сель похоже!
- Разве на Севере они бывают?
- Не знаю, но очень похоже. Смотри, как поверхность колышется, видишь? Если вниз поедет - всем хана!
Нина добежала до рюкзака и обнаружила вокруг него несколько робких грязных ручейков.
- Ты беги вверх, не останавливайся, на самом верху жди нас! Я предупрежу! - отрывисто бросила она, и глаза её округлились от ужаса. - Поздно! Пошёл. Конец! Ааа! Бежим!
Они бежали и бежали. Со стороны можно было подумать, что они топчутся на месте, или тренируются на бегущей дорожке: гора медленно съезжала. Нина до последнего держала за лямки рюкзак, пока её подопечный не вырвал его и не отбросил в сторону.
…Нина ревела в голос: это всё, на что остались силы. Они лежали на острых камнях в расщелине на самом верху и смотрели, как грохочущая масса камней, грязи и льда стекали на то место, где стояла группа.
- Это всё ты! Из-за тебя маршрут изменили! Ты, гад, опять выжил! А они…они…они там? Не хочешь туда? Нет? Какого чёрта вылупился на меня?!! Не-на-вижу! Ууу!
Нина забилась в истерике, а потом набросилась с веслом на бедного парня. Она била его веслом по голове, плечам, спине, с каждым ударом приговаривая: "Из-за тебя, гад, из-за тебя!"
Алексей, прикрыв голову руками, молчал, снова мелькнула до боли знакомая мысль: "Поскорей бы отмучаться".
А Нина вдруг схватилась за голову, бросилась на колени, обвила ноги ничего не понимающего спутника: "Прости, прости, миленький. Прости, пожалуйста, ну, прости!"
Истекающий кровью Алексей обнимал девушку, неловко гладил по съехавшей на затылок шапочке и думал, что везенье кончилось. Ребята, вон, быстро отмучились, а что ждёт их? Голодная и холодная смерть? Чёрные клубы облаков сели на гору, снег рождался на глазах и покрывал их, как периной. Ледяной.
Одни
Сколько времени Нина то билась в истерике, то просила прощения, Алексей не знал. Они давно уже лежали обнявшись и дрожа, насквозь промёрзшие и заледеневшие. Одежда примерзала к камням, задубела. Алексей забылся. Не было ни снов, ни видений. Не было ничего. Пустоты - и той не было. Но очнуться ему всё же пришлось. Что-то побудило его попробовать пожить ещё. Этим чем-то являлась Нина, точнее, её отсутствие! Нина ушла! Снова, уже привычно засосало под "ложечкой", заставило его встать на колени. То, что Алексей обнаружил под коленками, привело его в полный ужас: он увидел одежду Нины, штормовку, свитер, футболку. Каска, спасжилет. А чуть поодаль, почти занесённые снегом лежали девичьи трусики и бюстгалтер. Нина разделась, чтобы ему было теплее? Чтобы он мог нацепить на себя что-то? А трусы-то зачем? Алексей встал, чтобы оглядеться. Закричал, но никто не ответил. Один? Так можно с ума сойти!
…Нина появилась неожиданно. Растрёпанные светлые волосы покрыты снегом. Маленькая грудь с несоразмерно огромными набухшими от холода сосками. Талия как у Афродиты. И невидящие глаза. Алексей подумал, что она сошла с ума. Такая красивая и… с ума. Нееет! Он отогреет её! Она будет жить! Она будет… она будет. Он целовал её, растирал, одевал, дотрагивался до тех местечек, о которых и не знал до этого толком ничего. Он бился за неё. Он дрался за неё, отнимая частичку за частичкой у холода. Время останавливалось и снова шло с каждым её вздохом и взглядом. Стало жарко, Алексей полностью расстегнул штормовку. "Тебе, что, жарко?" - вдруг услышал он. Нина вернулась. С нею вернулись и вопросы "что делать и как". Вниз искать? Ни малейшего смысла. Она видела сель в Алма-Ате, ничего живого после него не остаётся. Надо спасаться самим. Штурман говорил, что на пути метеостанция должна быть? Нина смотрела сквозь слёзы на отрывок перерисованной карты и думала.
- Смотри, это по речке 4 дня, да ещё 20 км в горы. Нам это зачем? Напрямик здесь всего километров 50-60. Два дня пути. Я бы за один прошла. Есть нечего, спать не на чем. Ночью почти светло. Ну? Надо быстрее вниз.
- Я … я тоже за один день.
Чужие ботинки натёрли ноги, разом вдруг заболели все болячки и шишки, метель сбивала с ног. Нина на верёвке тащила за собой юношу. Она взяла себя в руки и шла к поставленной цели. Первый этап, спуск, закончился неожиданно быстро. Метель не прекращалась.
- Надо искать укрытие и сделать ревизию вещей, что у нас есть, - прокричала девушка на ухо и направилась вдоль ручья. - Ещё 2 км нам с ним по пути, потом сворачивать надо. Лёха кивал и соображал. А ведь всё это так просто. Это ж математика. Мы знаем примерную скорость, мы знаем направление, мы знаем… А ничего больше и не надо!
Расчёт
На излучине реки красовались три огромных валуна. В импровизированную пещерку залезть можно было только на четвереньках, внутри было довольно просторно, сухо и безветренно. На старом кострище ещё виднелись веточки не сгоревшей берёзки. Соблазн разжечь костёр Нина подавила в зародыше: "А спички у тебя есть? Выворачивай карманы!" На двоих у них оказалось еды - ноль, бинт, йод, складной нож, носовой платок, компас, двое ручных часов и маленький, насквозь промокший блокнотик. Две перчатки, два весла и три спички в довольно приличном состоянии, но без коробка. На Нине был спасжилет, три карабина, 10 метров верёвки, каска. Фрагмент карты их маршрута до метеостанции в целлофановом пакетике.
- Всё способствует тому, чтобы мы похудели! - оптимистично заявила Нина.
- Куда тебе ещё? - машинально спросил Алексей, и оба зарделись. Всё это время о странном поступке Нины они молчали.
- Так ты меня совсем… без всего видел? - первой не выдержала девушка.
- Совсем без всего.
- Совсем-совсем?
- Ну да.
- И как тебе я? - Нина сгорала от стыда, но когда-нибудь это всё равно придётся обсудить.
- Понравилась…
- А я тебя не всего видела…
- И не мечтай, в такой холод раздеваться не буду! - после небольшой паузы Алексей решился всё же спросить. - А ты…это… меня хотела спасти?
- Дурачок, это ты меня от смерти спас, замерзала я совсем, замерзала, замерзала, а потом вдруг жарко стало, как летом. Как на море. А дальше не помню.
Чтобы сменить тему разговора, Алексей попросил карту. Не признаваться же девчонке, что он всю её общупал, всю обтеребил, но при этом у него ничего не шелохнулось. Он мало что в них понимал, в этих картах, но теперь настало время разобраться. По сути дела это линии, математические символы. Через несколько минут молодой человек заявил, что карту он запомнил наизусть, до метеостанции они доберутся в шесть утра, если пойдут с такой же скоростью, как шли, не будут делать пауз более десяти минут и, если не будет других неожиданностей.
Нина поразилась: Лёха, абсолютный "чайник", умудрился за несколько минут вычислить весь их маршрут, определил высоту склона и его сложность, сознательно удлинил маршрут на пару километров, определив, что на предполагаемой тропе скорость будет выше средней, а затраты энергии меньше.
Ещё через некоторое время любопытный песец увидел пару двулапых, бежавших в сторону Постоянной Звезды. На неё же показывала огромная стрелка, выложенная из камней около трёх Задумчивых скал.
В шесть утра, после штурма заледенелого склона, измотанные странники свалились на снег где-то на краю горного плато.
- Где-то я ошибся в расчётах, а где не пойму.
- Не забивай голову, теперь уже всё равно.
Они обнялись, но в сон провалиться не успели: сквозь туманную снежную пелену доносился странный посторонний стук и скрип. Оба долго всматривались и вслушивались, и Алексей неожиданно просто сказал:
- Встаём, я знаю, что это.
Через сотню метров они увидели домик метеостанции. Ветер хлопал скрипящей дверцей покинутой много лет назад метеобазы.
БАЗА
Как будто и не было изнурительного пути и несчастья. Туристы шаг за шагом обследовали оба помещения базы. В сарае раньше явно располагался генератор. Несколько пустых бочек, сломанные доски, масляные пятна. Ничего более. Сама станция имела несколько комнат, о назначении которых гадать не пришлось: на них ещё сохранились таблички. Столовая, гостиная, три жилых комнаты, туалет. Но самое главное, что имелась кухня с печкой! Набрали досок, содрали обои в одной из комнат и вспомнили о спичках.
Разочарованию не было предела. Нина повалилась на широкую скамью, съёжилась и мгновенно уснула. Алексей из последних сил рылся в хламе, стараясь найти доски пошире, чтоб хоть не на полу голом спать. Перетащил доски поближе к девушке, лёг и тут же вскочил как ошпаренный: в углу, в истлевшем полиэтиленовом мешочке лежало то, что спасёт их. Он пытался разбудить Нину, показывал ей кресало, таким дед во время войны пользовался: вот пакля, вот кусок гранита, вот железка. Но девушка спала.
…Искры летели во все стороны, но не на паклю. Парень уже отбил все пальцы, но огонь не разгорался, маленькие искорки гасли на пакле, а та и не думала тлеть. Хотел сюрприз Нине сделать, а только все силы израсходовал. Сколько их было уже, "последних разов"? Двадцать? Тридцать? Вот теперь точно последний раз. Искра получилась на удивление большой: пакля вмиг задымилась. Теперь помахать, кусочек обоев, ещё, палочки. Огонь разгорелся довольно быстро, но радости принёс мало: дымоход был забит и весь дым стелился по кухне. Алексей перетащил Нину в дальнюю комнату, забил дровами полную печку и прижался к девушке.
Едкий дым медленно, но верно заползал во все комнаты.
Песец в панике бросился от дома. Он жутко боялся дыма, хотя ни разу его не видел, но ещё больше страшился того, кто следил за двулапыми.
Голод не дал выспаться. Голова у обоих кружилась и глаза слезились. Во рту стоял постоянный привкус голода. Но было тепло! На кухне, чёрной от копоти, был Ташкент. Дрова прогорели, но на оставшихся угольках временные жильцы тут же разожгли новые. К удивлению Алексея дыма почти не было. А Нина заметила выдвинутую заслонку, которую она в сонном состоянии машинально сама же и выдвинула, моментально об этом забыв. Одежда оставалась местами влажной, ребята решили просушиться. Нина стала решительно раздеваться, а потом вдруг сказала:
- Везунчик, всё же тебе надо отвернуться.
Сидя спиной к девушке, Алексей рассказал о кресале, о своих бесплодных попытках зажечь паклю, о дыме, о том, как он перетаскивал Нину в дальнюю комнату. А девушка обнаружила, что на базе часто бывают люди. По крайней мере, 1-2 раза в год. Студент-математик тотчас же высчитал вероятность их обнаружения, но результат вычислений оставил при себе. Замусоленный карандаш на ниточке бесстрастно зафиксировал на обоях приключения постояльцев, в которых нашлось место и катастрофе самолёта и погибшим под селем ребятам.
До "населёнки" оставалось чуть более сотни километров. Была надежда, что люди встретятся раньше, на вездеходном следе, но до него, по подсчётам Алексея было ещё тридцать километров тундры.
Туристы ковыляли от гостеприимной метеостанции, опираясь на вёсла. Холод ушёл, но на его место заступил другой мучитель: голод дал о себе знать в полную силу. Хотя под потолком на кухне висел котелочек с рисом и солью, который так и остался незамеченным.
СХВАТКА
Снег стремительно таял, Нина с Алексеем подолгу ползали по полянам, усеянным голубикой и неспелой морошкой.
"Надо же, спуск с плато, на который мы вчера два часа забирались, занял от силы минут двадцать. Скоро люди появятся, и сразу же ребят спасать", - вслух мечтала Нина.
- Ты же сказала, что … что
- Мало ли чего я сказала, ты думаешь, ты один такой живучий? Меня вот другое беспокоит…
Алексей пропустил мимо ушей болтовню Нины. Что может ещё беспокоить после пережитого? Его-то мозги в порядке, а вот Нину придётся лечить. Мама врачей хороших знает, поможет.
- …и снег стаял, следов не увидишь.
- Каких следов?
- Ты что? Меня не слушал? Да так тебя, такого "задумчивого" любой загрызёт! Гляди в оба!
Петров так и не понял, о чём Нина говорила, и кто его собирается загрызть. Сам бы он с удовольствием "загрыз" шашлычок или котлетку маминого приготовления. И папиного, и бабушкиного, и соседского. Весло так надоело, что хотелось его забросить подальше в кусты, только кустов не наблюдалось. Нина насупилась. Обиделась? На что?
На мгновение сквозь безнадёжный хаос облаков выглянуло солнце. Тундра тут же преобразилась. Засверкали мириады бриллиантов-капелек, расцвели изумрудами омытые небесной водой листья ив, поднялась ближе к теплу жёлто-красная морошка. Утки, куропатки, гуси как по команде потянулись к многочисленным озерцам. Два измождённых человека сидели на пригорке, ели пригоршнями голубику и говорили.
- Неужели ты не чуешь, что за нами кто-то идёт?
- А что я должен чувствовать?
- Чуять ты должен, а не чувствовать!
- Так кто ж здесь может быть? Мы ли не к людям идём?
- А я тебе не про людей. В первый день мы у хантов в ярангах были. Вдруг один на оленях примчался, что-то на ихнем прокричал, и все мужики на оленях унеслись. А женщины плохо по-русски говорят. Ну, мы поняли кое-как, что волк-людоед объявился.
Алексей сделал вид, что испугался, засуетился и незаметно сунул кресало в капюшон Нине. Удачная тундровая шутка: кресало в капюшоне. Нет, это блюдо такое. Пальчики оближешь. Нина поднялась.
- Не смотри, я в туалет.
Что нашло на Алексея, он не мог понять. Мгновенно изменилось настроение, самолёт, ребята вновь наполнили сердце. Или солнце зашло?
- Не ходи никуда. Давай прямо здесь, мне всё равно не смотреть.
- Разбежалась, "прямо здесь"! Сиди уж, джентльмен! Что тут у меня та…
Он встал и резко обернулся. Волк вцепился в шею Нине. Визг наполнил тундру. Онемевший от смертельного ужаса Алексей, как в кино видел окровавленные Нинины руки, готовые лопнуть от непомерного напряжения жилки на висках. Всё, что было до этого, было постфактум: катастрофа, сель - трагедия, скорбь, жалость. А ужас, оказывается другой. Вот он, с окровавленной мордой. Алексей бросился на волка. Он бил его веслом куда попало, но зверь, казалось, боли не чувствовал.
- По морде бей!!!
- Убью!!! - орал Алексей и лупил веслом, как молотом, но отчаяние его нарастало: это же мешок с камнями, куда его бить?
- В глаза, в глазааа! Ааа!
- Нож где???
- В штормовке!
- Снимай!!!
Нина оторвала все пуговицы, и волк отлетел со штормовкой в сторону. Окровавленными руками схватила весло. И хотя Алексей был ближе, волк опять бросился на девушку.
Вцепился в весло и вырвал из рук. Алексей бросил Нине своё и схватил куртку. Девушка не могла взять больше ничего: волк терзал за руку лежавшую Нину, а она, задыхаясь, пыталась пинать его ногами. Вой раздался снова по тундре: Лёха из последних сил бросился на волка с ножом в одной руке и кресалом в другой. На мгновение ему удалось сбить волка на спину, он чувствовал, как тот вцепился ему в бедро, но боль не заглушила ярость и не помешала задуманному: живот волка превращался в кровавое месиво.
…Зверь лежал в нескольких метрах от людей и медленно умирал. Оба глаза вытекли, живот вспорот. Он не жалел, что напал. Он не знал жалости. И не испытывал радости победы: любая еда - это и есть его победа.
Радости победы не испытывали и люди. Алексей выл от бессилия, глядя на перекушенные руки Нины. Рука с ножом не разжималась, и он полз добивать волка. Нина заползала вперёд и не давала ему двигаться дальше. Потом они лежали без сил, и снова всё повторялось. Волк не убегал. Он чуял самца, который сильнее его, но покориться ему уже не мог: смерть подчинила его первой. Перед смертью он ощутил незнакомое чувство: его победители смеялись и катались по кровавой поляне. Это Везунчик прекратил выть и спросил Нину:
- Подожди плакать. Скажи-ка лучше: волки съедобны?
А когда первая волна истерического смеха откатилась подальше в безразличную тундру, высказалась Нина:
- Теперь в туалет только вместе! Ты об этом мечтал?
…До вездеходного следа оказалось пять километров. Только на следующий день израненные путешественники добрались до него. Под разрушенным мостом Алексею удалось разжечь костёр, куда пошли балки, опоры, щепки. Нина дремала, юноша выбрался наверх. Всё, как на той фотографии: зимняя тундра, горы на заднем плане, собачья упряжка на ослепительно-белом снегу… Снег таял на разбитых очках, оживляя горы, жидкие деревца. А вот и собаки смешно задвигались… Только почему с рогами? Алексей заорал.
Ханты долго цокали языками, удивлялись: " Волк здесь бродит, скольких оленей задрал".
- Не бродит больше, - сказал Алексей и задубевшими пальцами вынул из кармана серое ухо.
Потом были реанимация в городской больнице Воркуты, телевидение, "Комсомолка". Единственный выживший в катастрофе. Бородатые лица. Мужики успели тогда заплыть в пещеру и три дня сидели под потолком на маленькой полочке. Вода спала, они выбрались сами через многочисленные расщелины в своде пещеры.
Ещё через полмесяца перевязанные Нина и Лёха заявились к нему домой. На груди Алексея висел необычный амулет: кресало.
Мама долго рассматривала сына, а потом нежно сказала:
- Ты стал настоящим мужчиной, сынок!
- Ещё не совсем настоящим. Мама, Нина сегодня ночует у нас.
Послесловие:
Прототипы Жука, завхоза Петра, Миши и Нины погибли через несколько лет в научной экспедиции по необъятным неисследованным просторам нашей Родины из-за нелепой ошибки картографа. Николай Вениаминович Немоляев (Лёха) стал профессором, одно время преподавал математику в МГУ. Мастер спорта по пешеходному туризму. Ходит в походы со своим сыном от первого брака. Нина назвала его Виталием.
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2013
Свидетельство о публикации №213030900020
Рецензии
http://www.proza.ru/comments.html?2013/03/09/20