В день, когда Мишель сообщила нам о смерти своего мужа, мы тяжело работали: необходимо было распилить на части и вывезти из сада большую мёртвую пальму. Растение было полностью изъедено личинками бабочек и его внутренности источали неприятный кислый запах, напоминающий уксус. Мой муж несколько раз отвлекался от работы, чтобы сплюнуть дурноту, после вдыхания ядовитых испарений жизнедеятельности личинок.
Когда мы вернулись домой, казалось, вся наша одежда пропиталась этим гадким запахом.
Кошка Алиса радостно нас встретила на пороге. Она с удовольствием общалась с нами, пока мы принимали душ и обедали. Затем я накормила животное и отправилась к компьютеру, проверять почту.
Вдруг я почувствовала напряжение в атмосфере квартиры. Воздух стал плотным и наэлектризованным. Показалось, что здесь присутствует кто-то посторонний, смотрит на меня. Хотя кроме моего мужа, кошки и меня никого не было. Было не страшно, но немного не по себе. Тут я заметила, что Алиса исчезла.
Я тщетно искала её повсюду, даже вышла из подъезда, чтобы убедиться, что кошка не вылезла из окна (подобное уже случилось однажды весной, когда она только что переехала во Францию). Алисы не было нигде.
Наконец я нашла Алису в ящике под диваном. Удивительно, как она забралась в невероятно узкое отверстие. Когда я с трудом вытащила её оттуда, кошка упиралась, вцепившись в обивку дивана. Лисёнок был похож на чучело, её лапки не гнулись и она одервенела, словно её что-то сильно насмерть напугало.
Алиса сидела неподвижно, затем, когда я отправилась спать, я уложила её рядом под одеяло. Кошка не шевелилась, словно неживая. Лишь в середине ночи она слезла с кровати, чтобы сходить на кухню поесть. Но на утро Алиса была такая же одервеневшая, и лишь на третий день стала возвращаться к обычному состоянию.
Через несколько дней должны были состояться похороны Жерара. Отпевание начиналось в 10 утра в церкви Святого Николая, находящейся в том же городке, где покойный прожил свои последние годы.
Мы ехали по безлюдной дороге не зная пути. Недалеко от пляжа увидели группу рабочих, одетых в жёлтые светоотражающие жилеты безопасности. Они подметали участок возле кафе. Мой муж остановил машину и спросил у женщины-рабочей: «Где находится церковь Святого Николая?» Тут я заметила, что у нашей собеседницы необычной яйцеобразной формы череп, огромные выпученные глаза, расположенные по бокам лица, наполовину прикрытые веками, необычной формы приплюснутый нос, большие толстые губы, но самое главное – у неё были очень своеобразные кисти рук. Можно сказать, что у женщины было лишь по три пальца на каждой руке. Точнее, у неё были достаточно обычные большой и указательный пальцы, но три остальных – средний, безымянный и мизинец - сросшиеся в один объём, напоминая варежку.
Дама довольно толково и обстоятельно объяснила как добраться до храма.
Маленькая церковь с иконой Николая Чудотворца над входом полностью заполнена людьми, пришедшими отдать последнюю дань покойному. Снаружи также стояли друзья Жерара и Мишель.
Вдруг я заметила, что явилась женщина в жилете безопасности, показывавшая нам дорогу. Она подошла с любопытствующим выражением лица. Очевидно, в её небогатой впечатлениями жизни было мало интересных событий, и даже заупокойная месса была чем-то значительным.
Я не заметила скорби на лицах родных и близких. Лишь одна приятельница Жерара стремительно двигалась между людьми, причитая: «Зачем ты умер? С кем я теперь выпью рюмочку на аперитив?»
Возле храма прохаживалась дочь покойного. На лице играла торжествующая улыбка. Я с недоумением смотрела на неё. Ведь умер отец, чему она радуется? Крупная, высокая, черноглазая брюнетка с короткой стрижкой, пышущая здоровьем, очень похожая на Жерара, она была воплощением торжества справедливости.
Наконец месса завершилась, и люди начали выходить. Одной из первых выпорхнула подруга семьи, русская дама, чьи предки покинули Россию сразу после революции. Семидесятилетняя кокетка была одета в яркое цветное пальто фирмы Desigual, ажурные черные колготки и туфли Christian Louboutin на высокой шпильке. «Какая всё-таки шикарная, мадам Орлофф!» - вырвалось у моего мужа.
Мадам Орлофф непрерывно прикладывалась щеками к своим знакомым, в знак приветствия.
Так мы проводили в последний путь весельчака, в глазах которого таилась бесконечная грусть и мудрость.
Поздно вечером раздался телефонный звонок: Мишель благодарила нас за то, что мы почтили память её супруга, придя на похороны. Мне это было удивительно и немного странно. Ведь этот день для – один из самых тяжёлых в жизни, а она ещё находит силы благодарить за то, что благодарности не стоит, это естественно.
Через несколько дней после похорон дочь Жерара от первого брака потребовала вдову продать дом, в котором супруги жили последние годы. Ей не терпелось получить наследство. Мишель расплатилась денежным эквивалентом рыночной стоимости дома, также была отдана половина денежных средств отца, находящихся на банковском счёте. Но падчерица была недовольна, хотя получила даже больше, чем могла рассчитывать. Теперь она не общается с мачехой и не поддерживает с ней никаких отношений.