Лёня начал ходить в школу. Хотя она находится недалеко, в пятнадцати минутах ходьбы, мы всегда его провожаем вплоть до ворот образовательного учреждения и встречаем по окончании занятий.
В его классе учится одна русская девочка. Вернее, она наполовину русская, а папа её египтянин. Таких смешанных детей в школе много. По наблюдениям Лёни, половина детей – египтяне, без всяких примесей. Если это так, то, видимо, эти мальчики и девочки из обеспеченных семей. Они могли бы посещать бесплатные государственные школы (вероятно, такие есть в Хургаде) или относительно недорогие международные, но выбрали французскую, где годовая оплата за обучение превышает три тысячи евро. Родители захотели и имеют возможность дать детям европейское образование.
Кстати, русская одноклассница Лёни первые четыре года обучалась в египетской школе «Раджак». Я познакомилась с мамой девочки, очень интеллигентной и умной москвичкой. В Хургаде она уже двенадцать лет. Она скучает по музеям, вообще по культурным заведениям, а также по русской природе с берёзками, соснами, снегом, где можно совершать лыжные прогулки, любуясь родными деревьями. Конечно, менталитет египтян другой, нежели наших россиян или европейцев. Может, поэтому девочку перевели во французскую школу, но главная причина всё-таки в качестве и перспективности образования. Как-то она сказала Лёне, что в Раджаке учитель мог есть попкорн на уроке. Нам такое кажется недопустимым.
Когда я прихожу за Лёней в школу, то всегда окунаюсь в интернациональную атмосферу. Дети говорят между собой и со взрослыми на разных языках: французском, английском, арабском, русском.
Школа расположена через дорогу от районов «Стар-сити» и «Мубарак-11 и 12». Поначалу я вообще не различала их. Потом обнаружила, что в Стар-сити всё же дома немного другой архитектуры и окраски. А вот где заканчивается Мубарак 11 и начинается его собрат под номером «12», я до сих пор не знаю. На мой взгляд, оба этих района устроены одинаково.
Кстати, в этом двойном Мубараке дома роскошные на вид. Они однотипные, белые, но красивые, с резными балконами. Их не сравнить с типовыми российскими хрущёвками. Расстояния между зданиями Мубараков – нетипично большие для арабского мира (где дома обычно строятся плотно, почти касаются друг друга). Дороги – широкие, вдоль них засажена растительность. Но!..
До чего же грязно там! Много мусора на улицах. Когда я вижу эту грязь, мне всегда становится не по себе: почему же люди не берегут то, что получили от государства (ведь наверняка жильё им досталось или бесплатно или за копейки). Да, в России тоже люди не воспитаны бросать мусор в урны, но в нашей стране хоть дворники-гастарбайтеры убирают улицы. А в Мубараках, видимо, нет их. Вот и получается, что брошенный мусор лежит, где его бросили или летает по ветру.
Ещё одна неприятность, связанные с этими районами, – канализационные запахи вдоль шоссе. Территория, разделяющая дороги с разносторонними движениями, залита сточными водами. Проходя возле определённого места, можно даже услышать, как журчит эта вода, сливаясь из трубы. Всё это «добро» орошает растущие на разделительной полосе кустарники и высокую траву в виде камыша. Если ветер дует от нечистот, то нам с Лёней приходится зажимать нос, чтобы не вдыхать зловония. Хочется надеяться, что когда будет активно застраиваться район через дорогу от Мубараков, такое безобразие прекратится. Ни один иностранец не купит квартиру поблизости от такого места. Надо полагать, что застройщики поднимут вопрос о сточных водах с Мубараков.
Говоря об этом сдвоённом районе, нельзя не сказать о детях. Их довольно много, они бегают по улицам, играя в какие-то свои игры. Когда мы проходили первый раз через этот район, они подбегали к нам и все, как один, задавали один и тот же вопрос: «What is your name?» При этом прежде не забывали сказать: «Hello!» Они производили впечатление доброжелательных детишек, которые хотят познакомиться и пообщаться с белокожими, то есть с нами. Но, как выяснилось, их доброжелательность с «оговорками». Как-то маленький мальчик в возрасте примерно трёх лет швырнул в нашу сторону довольно большую палку. Вася успел подставить пакет, и палка не травмировала кого-то. Тут же из-за угла к нам подлетела толпа других ребят с маскарадными масками на лицах и начала что-то кричать на арабском. Надо полагать, дети так развлекались. После этого случая мы решили, что лучше обходить этот район стороной. Дети «шутят» довольно специфично, и главное, никак не сделать им замечания – из-за незнания арабского и невозможности сказать об их поведении родителям.
Конечно, дети-египтяне, которые учатся в той же французской школе, отличаются от своих сверстников из Мубараков воспитанностью и интеллигентностью. Такого сильного различия между людьми из разных классов нет в России.
Как-то со мной произошёл такой случай. Я шла встречать Лёню после занятий в школе. По дороге, в пустыне, что через дорогу от Мубараков, дети-египтяне возраста примерно от шести до двенадцати лет играли в футбол. Увидев меня, они бросили мяч и побежали в мою сторону.
– What is your name? – этот вопрос задавал каждый ребенок, причём неоднократно.
Я проговорила своё имя, но дети, судя по их взглядам, не поняли, и продолжали задавать тот же вопрос. Они бежали за мной чуть ли не до школы. Я случайно разобрала, что один из мальчиков повторял «Money». Поняв, что он просит денег, показала ему пустую руку – нет у меня «мани». Дети, наконец, отстали и побежали снова играть в футбол.
На самом деле, в другой руке у меня были монеты – один фунт и пятьдесят пиастров, на них я собиралась купить лепёшки. Мы уже раза два покупали такой местный хлеб серого цвета в Мубараках-11, 12. Цена совсем небольшая – один фунт за шесть лепёшек. Правда, во второй раз увиденное меня повергло в шок. Мы все втроем, прогуливаясь по окрестностям, подошли к продуктовой лавочке возле подъезда одного из домов. Перед нами предстала ужасающая картина – лепешки лежали на земле, некоторые прямо на мусоре! Тогда я решила, что таким образом египтяне кормят бездомных собак. Но после поняла, что подобное явление повсеместное и предназначено для остужения горячего хлеба.
Мы всё же купили лепёшки в пакете, пакет был в капельках воды. Увидев это, я стала убеждать себя, что уж наши лепёшки точно не лежали на почве. Они были горячими – поэтому и пропотел пакет. Хотя кто знает, могли ведь положить и чуть остывшие, они тоже дадут капельки влаги. В общем, я постаралась абстрагироваться от темы лепёшек на земле.
Но в тот раз у нас закончился хлеб, и я решила купить их опять в Мубараке. Взяла с собой фунт, потом, подумав, захватила еще полфунта, что называется, на всякий случай.
Мы с Лёней пошли вдоль улиц. Возле одного из домов увидели девочек с мамой. Девочки – от крошечной до сверстницы Лёни, мама – маленькая темнокожая женщина. Все, включая маму, радостно нам заулыбались, стали махать руками и кричать «Hello!» При этом не забывали добавлять «What is your name?»
Мы тоже помахали руками и стали уходить. Девочки побежали за нами, продолжая выкрикивать «What is your name?» Когда они догнали нас, я повернулась и сказала своё имя. Спросила по-английски, где их школа. Поняли они меня или нет, неясно. Но одна из девочек всё же махнула рукой на стройку. Рядом со стройкой действительно стояло здание, чем-то напоминающее школьное.
Я спросила девочек на английском, учатся ли они. Но, похоже, их знания международного языка были весьма ограниченными, они не смогли мне сказать что-либо. Опять спросили моё имя. Я терпеливо назвалась ещё раз. Девочки опять что-то сказали, уже на арабском. Я сказала, что не понимаю их и вообще, нам надо уходить. Помахала рукой, говоря по-английски «до свидание».
Девочки тоже помахали, улыбаясь добрыми улыбками.
Но буквально через минуту они догнали нас снова. Я повернулась, спрашивая, что они хотят.
– What is your name? – с невинным видом спросили они.
Я отключилась, мой язык онемел. Когда пришла в себя, египтянки продолжали смотреть на нас, гостеприимно улыбаясь.
– Вы ведь уже спрашивали, как меня зовут, – в отчаянии воскликнула я.
И как вы думаете, что услышала в ответ?
– What is your name?
Мы быстрее зашагали от детей Мубарака, которые всем прохожим задают один и тот же вопрос. И сколько не отвечай на него, они снова и снова будут повторять его.
Наконец, мы дошли до продуктовой лавочки. Я отдала фунт женщине, та протянула мне пакет с лепёшками.
Рядом сидел мужчина. Когда я раскрыла ладонь, чтобы достать фунт, он увидел мои пятьдесят пиастров. И тут же протянул руку, чтобы взять их. Мне ничего не оставалось делать, как отдать монету, взятую «на всякий случай».
Похожий случай произошёл и с Васей на базаре в Дахаре. По пути из Сензо он решил зайти на рынок, чтобы купить овощей. Из его пакета торчало несколько белых багетов. Один из продавцов, у которого Вася покупал что-то, увидев длинные булки, начал повторять по-русски: «Подарок! Подарок!» Таким образом, он просил вкусного хлеба. Вася дал ему один багет. И смешно, и жалко египтян.