Порча. глава 1 (Владимир Кисагулов) / Проза.ру

   Ничто в тот вечер не предвещало ничего такого, что могло бы нарушить идилию двух влюблённых. Торт разрезан, свеча зажжена, бутылка «Токая» распечатана. В предвкушении сладкого вечера, влюблённая парочка уютно устроилась в креслах за накрытым журнальным столиком, перед включенным телевизором. Осталось только достать из духовки польскую курочку, запечённую в собственном соку, и можно было начинать пиршество. Витя пошёл на кухню за курицей, а Люба, придирчиво осматривая стол, осталась ждать.
   Это была середина 80-х годов. На прилавках магазинов появились болгарские, венгерские вина, правда они не застаивались, но всё равно в течение какого-то времени можно было спокойно, без очереди купить бутылочку венгерского или болгарского вина. Из продуктов пользовались популярностью польские курочки, выпотрошенные, аккуратно сложенные и запечатанные в полиэтиленовую плёнку с рисунком. В отличие от наших, синюшных, с остатками перьев, с лапами и головами, польские курочки беленькие и выглядевшие очень аппетитно были просто изыском. Сразу появилось великое множество рецептов приготовления. Вот и Витя по одному из них и готовил главное блюдо этого вечера. Делалось это так:
молочную бутылку, заполненную водой и запечатанную полиэтиленовой крышкой, вталкивали внутрь курицы, через анальное отверстие. Саму курочку обтирали солью, специями, обмазывали смесью горчицы с майонезом и томатной пастой, завёртывали в алюминиевую фольгу и помещали в разогретую духовку. Это было нечто, как говорил Аркадий Райкин: «вкус спечифический!»
   Подходя к газовой плите, Витя глянул в окно. С четвёртого этажа, весь двор,    залитый солнечным светом, просматривался, как на ладони. Со стороны автобусной остановки шла женщина с котомками и в сопровождении мальчика с девочкой.
-Боже ж, ты мой! - воскликнул он, - Люба! Инга приехала! - закричал он прямо из кухни. Прибежав на его крик и выглянув в окно, женщина суматошно бросилась в прихожую, стала одевать пальто и сапоги. А Витя же бросился в зал к накрытому столику. Торт, конфеты, нарезанная колбаса — всё кучей полетело в авоську.
-На, держи! - протянул он Любе авоську.
-Зачем? Не надо.
-Да, ты что? Она же поймёт, что тут не чисто. Держи давай и на пятый этаж. Как только они войдут, спускайся и с подъезда уходи влево, вдоль дома. Поняла? Чтоб из окон не увидели.
Чмокнув подругу в щёку и выпроводив её он лихорадочно кинулся в зал к столику. «Так, кресла расставить по местам, бутылку запечатать и убрать.
Чёрт, свеча-то» — чертыхнулся он и затушив свечу, кинулся в прихожую и закинул её на антресоль, над входной дверью. Затем снова на кухню и сунул бутылку в хрущёвский холодильник. Поправив обувь в прихожей он успел сбегать в спальню и снять с себя праздничную рубашку и, по пояс раздетым, по домашнему, пошёл в прихожую на раздавшийся звонок, на ходу взъерошив волосы и сняв очки; якобы вздремнул перед телевизором.
   Открыв дверь жене с детьми и изобразив радость на лице, он затормошил детей, а затем обняв довольную жену, заговорил:
-А я сегодня сон видел, что вы приедете, и вот, с самой работы жду вас, и курицу приготовил, чай вскипятил. Так что, давай, Инга, накрывай на стол, будем пировать. Как доехали?
-Ой, устала с дороги. Весь день в автобусе, да с пересадкой. - Инга, раздевшись прошла на кухню.
-Так, ну тут у тебя порядок, - удовлетворённо заметила она. -А где курица-то?
-В духовке. Наверное уже готова. - ответил Витя.
   Сын с дочерью, наперебой рассказывали отцу о своих впечатлениях о деревне, о дороге — всё вперемежку. Инга тоже делилась деревенскими новостями, выкладывая на стол гостинцы и деревенскую снедь. Витя же удивлялся, охал, переспрашивал. Инга, меж тем накрыла стол на кухне, водружённая в центре стола, свежеиспечённая курица источала аромат.
-Не хватает только бутылочки, - мечтательно обратилась она к мужу. - Не мог догадаться, что ли?
-Обижаешь, Ингуся. Бутылка давно дожидается. - промолвил он, извлекая её из хрущёвского холодильника.
   Хрущёвским холодильником в нашей стране прозвали нишу под подоконником кухонного окна, которая имела сквозное отверстие наружу,
и действительно, в этом холодильнике можно было зимой даже мясо заморозить, поэтому некоторые несознательные граждане, ругая правительство затыкали эту лишнюю дырку, борясь с теплопотерями.
-Я давно её купил. Даже распечатал, однажды, что-то тоскливо было. хотел выпить, да передумал, и обратно вставил пробку. Решил тебя дождаться.
-Ой, ты мой дорогой, - заворковала Инга, - мог бы и выпить.
   Праздничный вечер удался на славу. Уставшие ребятишки, угомонившись, уснули в своей комнате. А Витя же, то-ли от стресса, вызванного внезапным появлением семьи, а то-ли от того, что сорвался вечер с Любаней, а может от совокупности этих двух факторов. В общем, в эту ночь он был на высоте и доставил своей супруженице несказанное удовольствие.
   Уже засыпая, она проворковала ему вкрадчиво:
-Почаще надо расставаться. Видать, действительно, любовь проверяется разлукой.
   Каждый из них думал о своём. Успокоившийся Виктор, напрочь забыл о свечке, которая спокойно лежала на антресоли и в будущем сыграет свою роковую роль в истории этой семьи, и думал о своём «солнышке», так он называл свою Любу. А Инга, засыпая думала о своём Мишане, с которым она вскоре увидится, выйдя после отпуска на работу.
   Люба же, благополучно разминувшись со своей подругой, раздосадованная её внезапным появлением, ушла к своей сестре, проживавшей в этом же районе и провела остаток вечера у неё. Изрядно помятые куски торта и нарезанная колбаса были уничтожены за вечерним чаем. Муж сестры, как впрочем и её муж, работал в вечернюю смену. Племянники, наевшись помятым тортом, сидели за телевизором в зале. Никто не мешал сёстрам и они вдоволь наговорились за этот вечер.
   Сестра Любы, звали её Галя, достала недопитую бутылочку водки и они пропустив по рюмашечке, разоткровеничались. Люба, в каком-то порыве, взяла и рассказала Гале о своём романе с Витей. Та, в изумлении,
только ахала.
- Люба, как ты так смогла? Ведь Фёдор тебя любит, у вас ведь всё нормально идёт.
- Да, сама не пойму? Как-то, так вышло? Сначала только глазки друг другу строили, а потом, как то, он мне стал всё ближе и ближе. Я уже стала думать о нём. Мне стало быть с ним рядом приятно. Не знаю. Голова кругом идёт.
- А, Фёдор?
- Что Фёдор?
- Не догадывается?
- Пока нет. Ой, Галя, знаешь как с Витей хорошо?
- Да, и знать не хочу. Дура ты!
- Ладно бы, вы с Фёдором жили плохо. А то ведь нет, всё у вас нормально.
- Я и сама это всё понимаю. А как увижу Витю, обо всём забываю.
-Ой, Любка, Любка! С жиру ты бесишься.
- Вот, влюбишься в кого-нибудь, вспомнишь обо мне. - Люба, мечтательно потянулась и проговорила, - эх, Витечку бы сюда!
- Да, ты вообще, с ума сошла!
- Сошла, Галка. Честное слово, сошла.
- Ну и когда у вас всё началось? - залюбопытствовала Галя.
- Да уже давно.
- А как первый раз-то получилось?
- Знаешь, как в сказке. Он, как поднял меня на руки, у меня и силы куда-то ушли. Как во сне. Он меня раздевает, мне бы надо оттолкнуть его, убежать, а я, как дурочка малахольная всему подчиняюсь.
- И где это было?
- Как где? В квартире.
- Да ты что?
- Фёдор на работе был, девчёнки — у тебя. А он заехал за мной, чтоб в сад отвезти, ну и отвёз.
- Ну и дела, - проговорила Галя, - давай-ка ещё по одной.
- Давай. - махнула рукой Люба.
   Они ещё долго разговаривали на разные темы: про сад, детишек, но каждый раз снова и снова возвращались к главной теме разговора.