Проснулся я сегодня очень рано. Сон неожиданно нежно выпустил меня из своих мягких объятий. Последнее время я просыпался или от своего вечного кашля, или от того, что холодный пот пропитывал простынь. Казалось, будто чьи-то холодные руки выталкивают меня из сотканного мною же теплого кокона. Сегодня все было по-другому.
Первые дни весны выдались неприятными и по-зимнему холодными. Ветер сдувал лепестки почерневшего снега с дорог, уносил потоки пыли куда-то за горизонт. Ветер срывал рекламные щиты, вывески, таскал по асфальту мусорки и людей. Такое буйство природы раздражало нас всех, ожидающих заслуженного весеннего тепла.
Но вот, проснувшись сегодня и выглянув на улицу, я понял, что зима проиграла свой последний бой. Весна вошла в законные владения. Разгорающиеся Солнце заливало ярким светом пустую еще улицу, теплый ветерок гладил голые ветки уставших за зиму деревьев. Снег растаял, не оставив грязи. Было непривычно тихо, тепло, сухо и чисто. Прекрасно.
Я сел на кровать, протер кулаком глаза, сделал сильный вдох, хотел прокашляться, но кашля не было. Удивительно. Я открыл форточку, встал под ней и, находясь в потоке живого весеннего воздуха, начал думать, чем заняться в такой великолепный день.
Квартира наполнилась свежестью приятной утренней прохлады, солнечный свет расплескался по всем углам, стены словно ожили под наплывом лучей. Я смотрел в окно и думал о людях, которым придется провести такой волшебный день, сидя в пыльных офисах. Хотя они, если откроют окна, смогут насладиться и проникнуться духом весны. Но людей на улицах еще не было. Видимо, рано.
Я позавтракал, выпил две кружки кофе, почистил зубы, побрился. Дела на сегодня закончились. Я сел перед телевизором, не включив его. Посмотрел на черный, подобно бездне, затягивающий экран. «Что делать?» - Подумал я.
Дни, когда у вас нет никаких занятий, могут быть как радостью, так и проклятием. В такие дни чаще задумываешься о жизни, анализируешь себя, свои поступки, свое окружение. Строишь планы на будущее. Тебя словно выдергивают из повседневной суеты. Будто тебя высадили с поезда, на котором ты ехал всю свою жизнь. И вот ты стоишь на твердой земле. Тишина. Ты ощущаешь эту тишину во всем теле и понимаешь, что так привык к вечному движению поезда, так привык к тряске и стуку колес, что сейчас, оставшись один на один с собой, становится страшно и пусто. По сути, ты ощущаешь свободу. Ту свободу, которая возможна в современном мире. И ты вдыхаешь воздух, понимая, что можешь простоять так весь день и просто дышать, наполняя грудь кислородом, и смотреть на бурлящий город, понимая, что сегодня ты совсем другой.
Я оделся как можно теплее. Погода, как известно, обманчива, особенно весной, а исходя из особенностей моего организма, и так пострадавшего от столь долгой зимы, холод для меня чреват самыми печальными последствиями. Водолазка, кофта, теплые джинсы, зимние ботинки, а то ноги у меня мерзнут даже летом, пальто, даже шапку положил в карман.
Выйдя на улицу, я понял, что зря перестраховывался. Воздух будто застыл на месте, ветра не было, все на улице было недвижимым. Наверное, такое впечатление сложилось от того, что последние дни погода радовала всех ураганными ветрами, которые теперь, к нашему огромному счастью, покинули город. Солнце продолжало ярко освещать улицы. На ощупь проверив содержимое своих карманов: часы, кошелек и какие-то бумажки, я достал часы, чтобы узнать, сколько сейчас времени. Стрелки застыли на трех часах ровно. «Три часа ночи или дня?» - Пронеслось в голове.
Каждый раз, проходя по уже родным мне улицам, я вспоминаю город, из которого уехал несколько лет назад. Вот бы сейчас попасть туда, посмотреть, что изменилось. Ведь жизнь движется, движется всегда и везде. И ее точно не волнует, следишь ты за изменениями или нет. Она будет меняться и без твоего участия.
Мой небольшой городок, где я родился и вырос, где я научился всему, что требуется, где осознал все, что должен был осознать, где я стал таким, каким стал, предстал сейчас в моем сознании, словно я действительно оказался там. Небольшие улочки, залитые родным для меня солнечным светом. На каждый город Солнце светит по-своему. Старенькие дома устало поглядывают на давно знакомых прохожих. Дети бегают тут и там. Когда-то я тоже бегал по этим улицам, вдыхая запах асфальта, деревьев, Солнца и неба. Мой город, из которого хочется уехать, чтобы посмотреть на то, что находится за его пределами. Мой город, который так сложно покидать. Мой город, в который так сильно тянет вернуться хотя бы на день. Мой город, где остались друзья, самые близкие друзья, с которыми было пережито столько событий, что пересказ кажется неуместным, мои родители, которые плакали от счастья и потери, когда я уезжал, бабушки у подъезда, которые обсуждали каждого прохожего, но меня, кажется, любили, собаки, которых я подкармливал, голуби, которым кидал, бывало, семечки, деревья, машущие мне своими ветками, - все это осталось там, в прошлом. Это всегда грустно, но необходимо.
Теперь большие проспекты, усеянные машинами, дома, покрытые рекламными щитами, толпы людей, спешащих на работу, стали для меня неотделимой частью жизни. Вечная спешка – привычное состояние. Но сегодня город спит. Необычно, но приятно. Прогуливаясь, я заметил только несколько праздношатающихся. Таких же, как я.
В голове не выстраивался маршрут прогулки. Я просто шел и оглядывал все, что мог оглядеть. Я хотел узнать, который сейчас час, но часов на пути не встречал. Поэтому, исходя из сложившейся ситуации, решил, что еще раннее утро, это и объясняло отсутствие людей.
Медленно ступая по солнечным улицам, я дошел до вокзала. Вокзал, на который я когда-то приехал, молодой, испуганный, неопытный, чертовски амбициозный, но неуверенный в себе. Я помню этот день, как будто он был вчера, эти чувства, что остались в моей душе навсегда. Банально, но так оно и есть. Из поезда выглядывает измученное лицо, с большими мешками под глазами, оглядывает перрон, смотрит на людей. Мое лицо. Тогда я боялся вглядываться в лица здешних жителей, думая, что они кардинально отличаются от лиц, обитающих в моем городке. Мне казалось, что все люди в городе предстанут перед моим неискушенным взором королями и королевами, принцами и принцессами, как минимум, герцогами и герцогинями. На деле вышло все не так. Как и всегда получается на деле. Все лица выражали усталость, безразличие и желание отстраниться от происходящего, так мне показалось. На вокзале все толкались, ругались, кричали, топтали друг другу ноги. Вели себя так, словно не считали людей за людей. «Никакого уважения, - подумал тогда я, - но ничего. Большой город – другие правила».
Я прошелся по пустым перронам, оглядел само здание вокзала, красивое, блестящее, оно словно купалось в солнечных лучах. Ветра на улице так и не было. На вокзале стояла тишина. Даже привычный мусор не шуршал по пыльному асфальту. Я не говорю о поездах. Все пути были свободны. Я сел на лавочку, сел не от того, что устал, просто решил на секунду остановить свое пешую прогулку и подумать, чем же заняться, нельзя же ходить вот так целый день. Можно, конечно, но мне не хотелось. Хотелось потратить этот день на что-то большее.
Бывает такое чувство, когда понимаешь, что нужный запас энергии накоплен. Те дни, когда ты мучаешься от безделья, понимая, что неспособен сегодня ни на что, объединяется между собой, складываются в единое целое и переливаются в некий резервуар, который, наполнившись, разливает нужную энергию по всему телу. И в этот день невозможно усидеть на месте. Разум не до конца осознает, что это за энергия, но понимает, что нужно что-то делать. Сидеть без дела – непростительная ошибка. Это самые прекрасные дни. Дни, наполненные вдохновением.
Я сидел на старой лавочке, исписанной разными нечитабельными словами и сомнительными символами. Она приятно нагрелась от Солнца, и я чувствовал себя так, словно находился под чистым, свежевыстиранным одеялом. Было такое ощущение, какое бывает только в детстве, когда ты лежишь на уже постеленной чистой простыне, а мама расправляет над тобой большое, как небо, одеяло. Оно опускается на тебя, укутывая в свое тепло. Я сидел и думал о доме, думал о том, чем сейчас заняты родители. На перроне прошла пожилая пара. Муж, дедушка лет восьмидесяти пяти, одной рукой держал трубку, пуская в воздух едкие облака табачного дыма, другой рукой он поддерживал свою жену, женщину, которая выглядела старше его, но я дал бы ей лет восемьдесят. Глядя на табачный дым, я подумал, что никогда не понимал этого сомнительного удовольствия. Особенно, если учитывать мою болезнь, из-за которой курение мне противопоказанно на всю жизнь. Но даже если бы со мной было все в порядке, курить бы я не стал. Это точно. Пожилая пара прошла мимо и скрылась за зданием вокзала. Чувство, которое формировалось в моем сознании уже около часа, сейчас прояснилось. Я понял, сегодня мне очень одиноко. Поэтому когда я видел прохожих, любых прохожих, мне становилось намного лучше.
Я сидел, глядя на край здания, куда зашла пара. Слева от меня раздался голос:
- Извините.
Я посмотрел на источник звука. Ко мне подошла молодая девушка лет двадцати, ее светлые волосы достигали хрупких плеч. Она смотрела прямо мне в глаза, словно взглядом задавала мне вопрос. Я сразу заметил, что у нее не было никакого багажа. Странно, когда у человека, пришедшего утром на вокзал, нет даже небольшой сумки. Я не в счет.
- Можно сесть с вами? – Спросила она. Я даже удивился, понимая, что она не садится, ожидая ответа.
Весь день я молчал. Поэтому горло с заметной ленью выплюнуло какой-то невнятный звук из моей груди. Она посмотрела мне в глаза, я прочитал в ее взгляде неуверенность, будто она хотела меня спросить, что я сказал. Собравшись, я четко проговорил:
- Пожалуйста, присаживайтесь.
Она улыбнулась и села рядом. Появилось знакомое ощущение, что человек около тебя с трудом сдерживает желание заговорить с тобой. Но только я об этом подумал, девушка, выпустив поводок, который держал ее энергию, начала беседу.
- А вы здесь почему?
- Гуляю. Такой прекрасный день.
- Прекрасный, ну да! – Она засмеялась. – Лучший день!
Я не понял причины ее смеха, и она, посмотрев на меня, увидела это.
- А вы здесь что делаете? – Спросил я, пытаясь сменить тему. Не люблю обсуждать себя самого.
- Ну. – Она сделала паузу. – Видимо, тоже гуляю.
Мы помолчали несколько минут. Я не хотел разговаривать. Включился мой механизм защиты. Я становился холодным и безразличным.
- Вы верите в Бога? – Спросила она.
Я недоуменно взглянул на ее симпатичное личико. Было видно, что такой серьезный вопрос от незнакомой девушки меня удивил. Я ответил:
- Нет. Я атеист.
- А я верю, особенно сейчас.
Мы снова замолчали. Я не знал, что ей сказать. А эту тему развивать мне особенно не хотелось. Но я продолжил:
- Почему именно сейчас? – Она собиралась с мыслями, поэтому я добавил: - Если хотите, не говорите. Я понимаю.
-Нет, что вы, мне не трудно.
Я посмотрел ей в глаза, и мне стало как-то тепло и хорошо, словно мне не хватало именно этой беседы. Она поняла мое настроение и, видимо, осознала, что чувствует то же самое. Я так подумал. Она продолжила:
- Недавно умер мой дядя. Родной брат мамы. – На секунду мне показалось, что она плачет. – Я его плохо знала, мы мало общались. Но это неважно. Похороны прошли спокойно, мама и мои братья, его сыновья, очень сильно плакали, я старалась успокоить их, хотя понимала, что смысла в этом нет. В такие тяжелые моменты жизни лучше поплакать. Не могу рассказывать вам все, что было на похоронах, тема не самая веселая, особенно сейчас, расскажу, что было через девять дней.
Я подумал: «Почему тема не самая веселая именно сейчас». Она внимательно посмотрела на меня и продолжила:
- Вечером во всем нашем районе выключили свет, даже фонари погасли, что у нас случается не так и часто. Мы сидели с родителями в комнате и обсуждали недавние похороны. Впечатления были еще свежими, они уже врезались в память и теперь кровоточили, что вполне предсказуемо. Свет от свечи освещал нашу квартиру, я смотрела на большие тени на потолке, которые повторяли наши с родителями движения.
Я подумал, что эту историю она рассказывает всем, кто ее слушает. Или делает вид, что слушает. И каждый раз эта история обрастает новыми деталями и словесными конструкциями.
- И в одно мгновение. – Она посмотрела на меня, я утвердительно покачал головой, показывая, что заинтересован историей. – Свеча погасла. Все мы замолчали. И совершенно неожиданно, я вам не вру, в центре появилась некая сфера такого чистого белого цвета, что глаза немного защипало, она секунду висела в центре, резко полетела в сторону окна и исчезла. Мы с мамой сразу поняли, что это душа дяди пришла попрощаться с нами. Папа поставил все под сомнение, но объяснить ничего так и не смог. Представляете? – Она посмотрела мне в глаза.
- Интересно, - ответил я. – Очень интересно.
- И я осознала, - сказала она так серьезно, что я стал внимательно слушать. – Я осознала, что душа существует. Подумайте, ведь всем известно о девяти граммах.
- Да, известно, - сказал я.
- Просто глядя на тело в гробу, понимаешь, что перед тобой лежит не тот человек, что был раньше. В гробу лежит тусклая тень, оболочка. Когда невероятно энергичный, амбициозный и смелый человек, который не мог усидеть на месте и пяти минут, лежит перед тобой, маленький, хрупкий, какой-то худенький, беззащитный, ты понимаешь, что душа покинула это тело. И ты понимаешь, что эта душа есть, она как энергия, наполняющая человека. И куда-то она уходит. Именно уходит, а не исчезает.
Я смотрел в ее большие зеленые глаза, которые светили ярче весеннего Солнца. Они резко покраснели, и несколько слезинок упало прямо на ее джинсы.
- Простите, - сказала она, - сейчас пройдет.
- Да ничего страшного.
- Я просто опять подумала о родителях. Простите.
Я молчал и ждал, когда она успокоиться. Спрашивать про родителей было бы глупо и невежливо, поэтому я просто смотрел на здание вокзала. Из здания кто-то вышел и, боязливо оглядываясь, быстро дошел до фонаря, оперся на него рукой. Человек глубоко дышал. Было видно, что ему нехорошо.
- Взрослый уже мужчина, а так паникует, - заметила она.
Только я хотел спросить, знает ли она этого человека, как она продолжила говорить:
- И после этого случая я начала верить в души, в жизнь после смерти и во все такое.
- Понятно.
- А вы как думаете, что происходит с душой после смерти?
- Я не верю в существование души. Я думаю, когда человек умирает, он просто отключается. Свет выключается. Знаете, когда падаешь в обморок. Упали, и все, конец.
- Вы не правы.
- Узнаем.
- Узнаем, - повторила она и улыбнулась. – Первые три дня души прощаются с местами, которые им дороги.
- Это я знаю, потом с третьего по девятый они попадают в Рай, - добавил я.
- Именно! Когда душа чувствует, что время на земле заканчивается, она идет на вокзал и ждет поезда, которые увезет ее за горизонт.
- Все возможно, - сказал я, наблюдая за мужчиной у фонаря. Тема загробной жизни меня совершенно не интересовала, тем более в такой замечательный день. Но я продолжил: - Но ваша идея с поездом слишком романтична.
Она пропустила это мимо ушей, потом сказала:
- А можно я задам вам очень личный вопрос? – Она немного покраснела, ее красивые глаза внимательно следили за моей реакцией.
- Да, конечно, почему бы и нет.
- Точно-точно?
- Точно, задавайте.
Несколько секунд она не шевелилась, всматриваясь в голубое небо, и глубоко дышала, потом, собравшись, сказала:
- От чего вы умерли?
Вокзал перед глазами поплыл, приятное тепло стало обжигать кожу, в ушах зазвенело. Здание вокзала погрузилось в непроглядный туман. Асфальт под ногами стал извиваться, как змея. Я уставился себе под ноги, стараясь успокоиться. Где-то вдалеке я услышал голоса. По перрону шли четверо молодых парней, моего, примерно, возраста. Они смотрели по сторонам и громко болтали. Из-за здания вокзала вышла пожилая пара. Мужчина так и курил свою трубку. Человек у фонаря сел на асфальт и заплакал.
- Кажется, это за нами! - Весело пропела она и посмотрела на подъезжающий поезд, все люди на вокзале начали двигаться в нашу сторону, даже мужчина у фонаря встал и, вытерев слезы, уверенно направился к нам. - Пойдемте, там все расскажете. - Она достала билетик и показала мне.
Я встал, совершенно не понимая, что делать, полез в карман, достал все содержимое: часы, кошелек и какие-то бумажки. Я посмотрел на все это: часы, остановившиеся на цифре три, пустой кошелек, ненужные бумажки оказались билетами на поезд.
Я попытался откашляться, но кашля не было.